***
На разговоры с сотрудниками международной каминной сети ушло около часа, Гарри убедил их, что с ним всё в порядке и целитель не нужен. В данном случае как нельзя кстати пригодился бы Обливиэйт, но палочка не слушалась, разбитый нос саднил, а жажда мести Нотту заполняла всё нутро. К тому же Гарри чувствовал себя крайне униженным, будучи побеждён этим худосочным Ноттом. Он вернулся в особняк, конечно же, не отправившись ни в какой Таиланд, и в течение часа сидел на своём затёртом диване, пробуя колдовать разные заклинания. Магия конкретно барахлила, каждый взмах палочки отнимал силы и казалось, что волшебство в Гарри уменьшается от сотворённых заклятий. Стычка с Ноттом наглядно показала, насколько Гарри ослаб как волшебник. Банальный Экспеллиармус истощил магию, а недосып и длительное отсутствие физических нагрузок повлияли на то, что его впечатал в пол лицом какой-то хлыщ. Главный Аврор, блядь, пусть и бывший. До чего он докатился? Из сильного мага превратился в неудачника. Всё из-за Драко. Из-за грёбаной любви к нему. Древняя сильная магия, которая иногда может работать против того, кто любит, и вместо созидания ты получаешь абсолютное разложение. Гарри, махнув рукой на все свои внутренние обещания и запреты, достал из шкафа последнюю бутылку огневиски, которая была спрятана на чёрный день, и откупорил её, вдыхая резкий алкогольный запах. Сделав пару глотков, он почувствовал жгучее тепло, прокатившееся волной по пищеводу от глотки до желудка. Слабость, пропуск приёма пищи сделали своё дело и Гарри уже чувствовал лёгкое опьянение, которое чуточку притупляло боль, но ещё больше распаляло жажду мести. Он поднялся наверх, открывая спальню, которая несколько месяцев была заперта на замок, и вошёл внутрь. Пахло затхлым нестиранным бельём, которое до сих пор валялось комом на полу и немного на кровати. В памяти тут же воскресли омерзительные картинки, но Гарри не уходил. Он сел в кресло напротив постели и, не отрывая от неё взгляда, вновь глотнул прямо из бутылки. Гарри методично напивался, уже не обращая внимание на жжение в горле, чувства и эмоции притуплялись, и ужасно клонило в сон. Он лишь на мгновение смежил веки. »…Я умываю лицо водой, стирая засохшую кровь от того, что этот толстый урод подставил мне подножку и я пролетел, пропахав носом землю, прямо на глазах у всех. Ненависть и жажда мести кипят во мне, требуя выхода, и, пока я смотрю на льющуюся воду, в голове зреет план отмщения. Я уже никогда не плачу, ни с кем не дружу и ненавижу всех вокруг. Передо мной лежит растерзанное тело кролика, которое дарит мне бесконечное наслаждение от его созерцания. А ещё я представляю, каким перекошенным станет лицо этого придурка, когда он увидит своего питомца. Я отнял у тебя самое дорогое, потому что ты посмел обидеть меня. Я никому не прощаю обид, никому не позволю унижать меня. Когда я вижу испуганное лицо, я ухмыляюсь, и мне безумно хочется, чтобы на его голову упала эта криво висящая деревянная полка. Раздаётся грохот, слышится испуганный крик, падение тела. Вокруг суета, шум, возня, и я делаю вид, что непричастен и так же удивлён, как и другие. Но снова этот мерзкий женский визг звучит прямо над моим ухом: — Том, отвратительный мальчишка! Что ты натворил, мелкий ублюдок?!» Гарри открыл глаза, вокруг всё плыло, крики до сих пор стояли в ушах, смешиваясь с реальностью. Но теперь он понял, чьи воспоминания его преследуют. Грёбаного Тома Реддла, который никогда не оставит его в покое. Даже после своей кончины он продолжал отравлять Гарри жизнь, туманя его разум и оскверняя своей тёмной сущностью, что много лет жила в нём. Злость бурлила внутри, смешанная с алкоголем, выплескивалась через край, а перед глазами вставала красная пелена. Он, пошатываясь, поднялся из кресла и направился к шкафчику, где хранились зелья. Отрезвляющее, слава Мерлину, нашлось, и Гарри выпил его, чтобы очистить кровь от огневиски. Мозг по-прежнему был затуманен, и худшим решением в жизни было то, что он взял мантию-невидимку и палочку, надеясь, что последняя окажется полезной, и отправился в Малфой-мэнор.***
Гарри продрог до костей, стоя под сильным снегопадом, который заметал старинный неприступный особняк Малфоев, больше не пропускающий его внутрь. В попытках пробиться сквозь щиты, у Гарри почти кончились силы, но замок оставался настоящей Бастилией. Что послужило причиной появления охранных чар, через которые невозможно пройти, он не знал, но подозревал, что замешан Нотт. Наверняка он сразу поскакал к Драко, рассказывая историю их с Гарри встречи. Очевидно, что они сейчас там вместе, забаррикадировались от него, посмеиваясь. Гарри в бессильной ярости пнул ближайший сугроб и вернулся домой. Вообще все его злоключения выглядели как какой-то сюр, в котором он запутался без возможности выбраться. Он не знал, что делать, совершал необдуманные поступки, и они заканчивались его полнейшим крахом. Гарри с самого начала всё делал неправильно. Где-то он обманулся, или его обманули. И Гарри это выяснит.***
Утром следующего дня он был предельно собран. План до безумия вышел прост. Гарри достал из своих секретных закромов сейфа Сыворотку правды, дурманящий эфир, приготовил мантию-невидимку и на всякий случай прихватил моток верёвки. После этого, ближе к концу рабочего дня, он, надев мантию, отправился в Министерство прямиком к хорошо известному ему кабинету помощника Главного специалиста по проклятиям. Выждав, когда в коридоре не останется сотрудников, Гарри проскользнул за дверь, осторожно закрывая её за собой на замок. Нотт собирался домой, снимая с себя рабочий халат, и Гарри, не теряя времени, подошёл со спины и внезапно ударил по голове стоящей на столе чернильницей. Даже эфир не понадобился. Когда Нотт обмяк в его руках, Гарри подхватил его и набросил мантию на тело. Её не хватало, чтобы скрыть полностью их двоих, но он надеялся, что основная часть сотрудников Министерства уже разошлись, и действия Гарри останутся незамеченными. Гарри воспользовался общим камином, чтобы перенести Нотта в свой особняк. Он был уверен, что их никто не видел. Сознание было ясным и чётким, Гарри знал, чего он хочет, и действовал строго по плану. Он связал Нотта, усадив на стул в подвале своего особняка, и применил Эннервейт. Нотт оклемался и уставился на Гарри, во взгляде сквозила паника, он нервно оглядывался вокруг, но молчал. — Ну что, Нотт, я желаю услышать от тебя правду. Какую роль ты играешь в этой истории, и что тебе нужно от Драко? — Я тебе всё уже говорил, — проговорил Нотт, стараясь дышать спокойно. В другое время Гарри восхитился бы его выдержкой, но сейчас хотелось размазать его мозги по стене. — Не хочешь по-хорошему, будет так, как я хочу, — с этими словами он подошёл к нему и надавил большим пальцем на нижнюю челюсть, заставляя открыть рот. Нотт дёрнулся, уворачиваясь от его руки, но Гарри схватил его за волосы и запрокинул голову назад. Затем достал из кармана флакон с Сывороткой, приставил его к нижней губе, продолжая тянуть за волосы, и насильно влил зелье в рот безуспешно сопротивляющегося мерзавца. — Что это такое, Поттер?! — почти истерично выкрикнул тот. — Ты отравить меня захотел? — Нужен ты мне, — буркнул Гарри. — Сыворотка правды. Сейчас ответишь на все мои вопросы. Подождём несколько минут. — Ублюдок, — выплюнул Нотт, но Гарри проигнорировал выпад, ожидая, когда подействует Сыворотка. — Что ты чувствуешь к Драко? — спросил он через пять минут. — Я люблю его, — ответил Нотт, сжимая челюсти, стараясь сдержать ответы, но безрезультатно — зелье работало. — Давно? — С четвёртого курса. — Драко отвечает тебе взаимностью? Нотт несколько мгновений боролся с действием Сыворотки, но та взяла верх. — Я не знаю. Мне кажется, что он думает о тебе. Гарри внутренне возликовал, но, сдерживаясь, задал ещё вопрос. — Предпринимал ли ты что-то, чтобы разлучить нас с Драко? — Нет. — Сцена в нашей спальне была подстроена? — Нет. — Бываешь ли ты активом с Драко? — Да. Гарри сжал кулаки, ярость захлестывала с головой. — Как давно вы спите? — С тех пор, как он снял с меня Обливиэйт. — Когда это произошло? — Через год после вашей свадьбы. Красная пелена возникла перед глазами, размывая лицо Нотта. — Спал ли ты с ним в Хогвартсе? — Нет. — Были ли другие варианты сексуального взаимодействия? — Минет. — Кто кому? — Обоюдно. Лицо Нотта в голове Гарри уже выглядело кровавым месивом. — Сколько раз в неделю Драко изменял мне с тобой? — Раза три. — Всегда в нашем доме? — Да. — Почему именно там? — Драко хотел. Лицо Нотта было серым, слова вылетали из его рта, подписывая приговор самому себе. — Что он говорил обо мне? Что ещё я должен знать? — Что ненавидит тебя, что ты его душишь. Драко хотел избавиться от тебя, но боялся твоей мести. — Почему сейчас не боится? — Боится. Гарри провёл руками по волосам, ощущая горечь во рту. — Ему нравился секс с тобой? — Да. — Больше, чем со мной? — Да. На этих словах Гарри уже не мог сдерживать внутреннего монстра, что сладко взывал к мести, и вцепился руками в шею Нотта, сжимая изо всех сил, наслаждаясь хрипением и попытками вырваться. Тот дёргался, привязанный к стулу, беспомощный и почти покорный, лицо синело, а глаза закатывались, но Гарри почти не видел этого, в ушах набатом звучали последние слова Нотта, и хотелось раздавить этого ублюдка как ничтожного паука и оторвать все лапки. Никто не смеет унижать меня. Каждый ответит по заслугам. Нотт хватал ртом воздух, его лицо расплывалось в глазах Гарри, а затем тело под пальцами замерло. Гарри какое-то время ещё сжимал мягкое горло, а затем резко отшатнулся. Он, застыв, смотрел на свои руки, которые только что душили человека, и не мог осознать до конца произошедшее. Гарри перевёл взгляд на тело — голова Нотта неестественно свешивалась набок, взмокшие кудри свисали вниз, рот был приоткрыт, а лицо имело багрово-синюшный оттенок. На смуглой шее чётко виднелись следы пальцев. Пальцев Гарри.