214 дней

      — Ну? — напомнил Гарри о том, что следовало бы раскрыть рты и объяснить происходящее.       Мерлин всемогущий, как же он устал от блядских загадок и тайн, что бы там ни было — Гарри узнает.       Сегодня.       Сейчас.       — Гарри, я всё объясню, — Драко был напряжён, а глаза бегали. — Пожалуйста, только выслушай до конца и не принимай поспешных решений.       — Я сам знаю, что мне делать, — резко обрубил Гарри, закрывая дверь аврорским заклинанием, заметив краем глаза, как позеленел Тео.       — Расскажи, Драко, — взмолился он. — Расскажи сам. Я, конечно, твой друг, но лучше будет, если ты расскажешь сам.       Гарри скрестил на груди руки, сверля тяжёлым взглядом Драко.       — Гарри, — мягко начал тот, — просто выслушай.       — А я чем занимаюсь?! Не тяни книззла за яйца! Что вы скрываете? Изменял мне всё-таки с ним? — Гарри как ни старался, не смог удержать себя в руках, он даже ткнул палочкой в замершего истуканом Тео.       Лицо Драко вытянулось в удивлении.       — Что? Нет, конечно! Мерлин, Гарри, ты подумал, мы скрываем от тебя измену?       — Конечно, он подумал, это же буквально его главный страх, — пробормотал Тео. — Гарри, всё не так!       — Тогда рассказывайте как! — рявкнул Гарри в нетерпении.       Драко вздохнул, заламывая пальцы, на секунду прикрыл глаза, а затем сказал:       — Гарри, в том, что с тобой случилось, виноват я.       — Каким образом?!       — Я… Чёрт, Гарри, может, ты посмотришь мои воспоминания сам? И сам сделаешь выводы, — лицо Драко посерело, плечи опустились, а уголок глаза мелко задёргался.       — А если они поддельные? Я не чертов менталист, в отличие от твоего друга.       — Но я и на словах могу солгать, — возразил Драко. — Ты скажешь принять мне Сыворотку? Но ты также знаешь, что у меня есть противоядие к ней. Всегда можно сказать, что я лгу. Но думаю, после того, как всё увидишь, у тебя не останется сомнений. Потому что то, что я сделал… Я уже пожалел.       Гарри раздумывал несколько минут. В конце концов, что он теряет?       Легилименцией Гарри владел на базовом уровне, частенько приходилось допрашивать подследственных, не особо церемонясь с ними. Правда, от его вторжения в разум у преступников потом болела голова. Но ничего, после Снейпа тоже болела.       — Давайте мне свои палочки, — протянул руку Гарри. — А ты, Тео, садись вон в тот дальний угол.       Тео и Драко молча и не возражая отдали свои волшебные палочки.       Тео отошёл в указанную сторону и сел на стул.       Гарри и Драко тоже расположились друг напротив друга, и Гарри, не затягивая, произнёс:       — Легилименс!       — Я помогу тебе, покажу сразу тот самый день, — сказал Драко, и Гарри перенёсся в нужное время.       Драко утром встаёт пораньше, чтобы спуститься в лабораторию и проверить готовность нового зелья.       Он снимает крышку с котла и довольно улыбается, видя абсолютно прозрачную жидкость с тонким ароматом луговых трав.       Значит, сегодня он сможет отомстить Гарри за произошедшее по его вине.       Гарри не замечает ничего и никого, кроме себя. Он должен почувствовать вину за всё то, что сделал с Драко. Разрушил жизнь. Лишил друзей, карьеры. Целых семь лет пытался сломать его, но не получилось. Драко думал, кошмар окончен, но Гарри по-прежнему остаётся во власти своей Тьмы. Он не слушает, не видит, не наблюдает страданий Драко. А Драко боится ему возразить, гораздо проще молчать и терпеть. Он боится, что кошмар вернётся.       Если смотреть со стороны, то Гарри не причиняет Драко сильной боли, многое даже нравится, но когда любящий взгляд внезапно сменяется равнодушной холодной жестокостью, Драко боится. Раньше он так не страшился, дерзил, возражал Тёмному двойнику, но сейчас слишком привык быть свободным. Нового заточения он не переживёт.       Драко хочет, чтобы Гарри прочувствовал на собственной шкуре, что значит бояться.       В котле готово зелье Иллюзий, которое вызывает в мозге самые потаённые ужасающие страхи. Жидкий боггарт. Чистейший концентрат фобии.       Гарри уже сидит в столовой, сонный, рассеянный. Он не ожидает удара.       Драко заваривает чай с душистыми травами, чтобы запах зелья смешался с запахом напитка, и одновременно пытается отвлечь супруга.       — Во сколько ты вернёшься сегодня, Гарри? Как всегда ближе к полуночи?       Он ставит чашку перед Гарри.       — Я уже давно не возвращался ночью, в девять, максимум, — возражает Гарри и прихлебывает из чашки. Драко готов вздохнуть с облегчением, но аврор в Гарри не дремлет. — Что это за травы? Снова сам собирал на рассвете? Напоминаешь мне Снейпа иногда.       Драко злится и волнуется так, что потеют руки.       — Не переводи тему, — обрывает он Гарри. — Просто думаю, ждать мне тебя или нет.       Да, он мастерски делает вид, что злится из-за задержек Гарри.       Тот что-то отвечает, и Драко активно поддерживает диалог, отвлекая разговорами о Министерстве и выборах. Это срабатывает, Гарри эмоционально реагирует и даже упоминает свою Тьму, нервно теребя старый Маховик реальности у себя на груди.       — Стоп, — остановил Драко. — Вот я и понял, что случилось. Мерлин! Мне как раз не хватало этого момента.       Гарри мрачно смотрел на него.       — Гарри, помнишь, чтобы переместиться в другую реальность, нужно выпить специальное зелье и только потом потереть Маховик? — воодушевлённо проговорил Драко. — Очевидно, моё зелье Иллюзий заменило то самое зелье… А я ломал голову, почему не сработало, и вместо ночных кошмаров, ты впал в кому… Пресвятая Цирцея! Я думал, отравил тебя! Гарри, как же я испугался! — он порывисто схватил Гарри за руки. — Я только за эти грёбаные двести четырнадцать дней осознал, что люблю так сильно, что мне плевать на Тьму и на всё остальное! Я поклялся, что если ты не выйдешь из комы, то покончу с собой. Я бы не вынес твоей смерти. Гарри, я не смог бы существовать без тебя с осознанием, что собственными руками убил любовь всей своей жизни.       Гарри поражённо молчал. Слов не находилось. Ни одного. На Драко же было страшно смотреть: лицо посеревшее, глаза воспалённые, а губы покусаны до крови.       — Почему ты сразу не сказал? — холодно произнёс Гарри. — Ты же видел, что ищу ответы. Что мои друзья сломали голову в поисках виноватого. Почему ты не сказал?       — Всё по той же причине, — ровно ответил Драко, но серые глаза стали совсем бесцветными. — Я боялся признаться. Боялся, что ты сразу бросишь меня. Вот такой я трус! Да, я банально струсил! Я искал способ замять это всё, но, кажется, всё становится только хуже, — голос оборвался на истерической ноте, Драко уронил голову себе на руки.       — А причём здесь Тео? — подозрительно спросил Гарри.       — Я догадался, — выдохнул Тео. — Когда несколько раз посмотрел этот день, то увидел, что Драко подливает тебе что-то в кружку. Сначала я не придал значения, подумал, что показалось. Потом решил не вмешиваться и не выдавать Драко. Правда, до последнего я не знал, что за зелье. Сегодня после полноценного сеанса я понял окончательно, что дело дрянь, и выбил из Драко признание. Но я не хотел скрывать такую тайну. Быть на стороне Драко, значит, стать соучастником и подвергать себя опасности. Рассказать тебе — лишиться друга. Я не мог сделать такой тяжёлый выбор и просто хотел сбежать.       Гарри сжал пальцами виски, кажется, голова будет болеть и у него, не только у Драко.       — Но как возникла реальность? — он не хотел сейчас давать никаких моральных оценок поступку Драко, сначала необходимо докопаться до истины. Остальное — потом.       Да, потом.       — Я ломал над загадкой голову, — сказал Драко. — Но только сейчас увидел этот сраный Маховик. Видимо, твой страх и создал новую иллюзионную вселенную, в которую ты перенёсся.       — Я же говорил, что она буквально из твоей головы, — добавил Тео. — Она — олицетворение твоего страха. Потому такая мрачная.       — Но почему я остался здесь? А потом-то мы же с тобой смогли появиться там!       — Вероятно, каким-то образом она стала более материальной, — развёл руками Тео. — Не знаю.       — Но я там умер, но не умер здесь. А наоборот, вернулся обратно — не могу понять.       — Если рассуждать так, что вселенные может создавать лишь Тьма и сила Тёмного Лорда, то значит, и та вселенная создана Тьмой, — задумчиво произнёс Драко. — Она могла получать подпитку от тебя. Но потом ты покончил с собой.       — И?       — И Тьма осталась только в материи той вселенной, — ответил Тео. — А твоя настоящая личность просто вернулась в своё тело.       — Я снова убил в себе крестраж? — фыркнул Гарри, правда, было совсем не смешно, скорее, нервно.       — Ну, то, что оставалось. Уничтожил Тьму, «налипшую» на тебя после битвы. Ты же был оголенным сосудом, который внезапно опустел. А теперь избавился окончательно, — произнёс Драко. — Я так думаю.       — То есть, сейчас буквально где-то существует вселенная, созданная из Тьмы? — в ужасе проговорил Гарри. — Мерлин, её же нужно скорее уничтожить!       Он задумался, но, подняв глаза, заметил выжидающие напряжённые лица Тео и Драко.       — Гарри, что ты вообще думаешь об этой ситуации? — вкрадчиво спросил Тео. — Никого из нас убивать не собираешься?       — Конечно нет! — фыркнул Гарри. — Я вот не понимаю только одного, — он остановил взгляд на Драко. — Ты совсем недавно строил из себя невинность, обвиняя меня во лжи, а сам в это время скрывал такую тайну?       — Прости, — коротко ответил Драко. — Но вызывать подозрений мне не хотелось. Было бы странно, если б я никак не отреагировал.       — И ты тоже, — Гарри взглянул на Тео, — заливал, что нельзя врать партнёру. Но знал, что мне врёт Драко!       — И в чём я не прав? — пожал плечами Тео. — Драко я тоже намекал, что нельзя строить отношения на лжи.       — Ты и сам мне врал!       — Но я же не твой муж, — убедительно ответил Тео. — Я в первую очередь друг Драко.       — Гарри… — Драко всё ещё бледно-серый, с ломаной линией в углах рта и бесцветными тусклыми глазами, — ты… теперь подашь на развод?       — Что за глупости, Драко? — рассердился Гарри. — Я, конечно, зол на тебя. Но по большей части из-за недавнего спектакля. А твой поступок… Я понимаю твою годами взрощенную обиду. Возможно, чуть позже посмотрю на это по-другому… Не знаю. Но сейчас не могу дать однозначной оценки произошедшему. Над нами нависла опасность в виде непонятной вселенной, и надо как-то решить эту проблему. В любом случае, твой способ помог мне избавиться от Тьмы, и теперь я стал самим собой, чего со мной не было никогда. И знай, что я не стал любить тебя меньше.       Он притянул съёжившегося Драко к себе, прижимая к груди, и тихо сказал:       — Что бы ты ни натворил, Драко, я всё равно буду любить тебя. Даже если ты захочешь меня убить.       — Простите, что прерываю, — подал голос Тео. — Не мог бы ты выпустить меня отсюда, чтобы вы могли жарко помириться? Как-то не страдаю вуайеризмом.       — А, да, конечно, — засуетился Гарри, разрывая объятия.       Лёгким взмахом он открыл дверь и вернул палочку Тео.       — Спасибо, Тео, — сказал он. — За твою помощь. Прости, что до последнего подозревал тебя. Ты хороший друг для Драко. Надеюсь, что мы с тобой тоже сможем подружиться.       — Если в результате этой дружбы я останусь жив, то согласен, — улыбаясь, ответил Тео. — До встречи, придурки.       — Он сказал «придурки»? — недоумевая, спросил Гарри, когда дверь закрылась.       — Да. Гарри, я…       — Молчи, — Гарри коснулся пальцем губ Драко. — Что бы ты ни сказал, ничего не изменится. Я уже терял тебя в этой своей выдуманной реальности — было больно. Так больно, что жить дальше не имело смысла. Наверное, это изуродованная любовь, неправильная. Любовь-калека. Но если ты любишь меня в ответ, мне всё равно, как это называется.       — Я однажды говорил уже, что болен тобой, — Драко провёл рукой по небритой щеке Гарри, шурша короткими волосками. — И по-прежнему не выздоровел. Ты веришь мне? Что я осознал свой поступок? Эти двести четырнадцать дней были самыми тёмными в моей жизни. Я проклинал себя и днём, и ночью, просиживая часами у твоего неподвижного тела. Думал, сойду с ума.       — Верю, Драко, верю, — Гарри прикоснулся к его губам, вынуждая умолкнуть, — мягко, ненавязчиво, — и тот ответил со всей пылкостью, на которую был способен.       Драко реагировал на каждое касание, молча, но очевидно. Он был готов впитывать, как губка, всё, что давал ему Гарри, — и жар, и холод, и все его искры.       Гарри отпустил то, что заставляло сомневаться. Драко даровал ему свободу быть.       Совершенную, безграничную.       Всеобъемлющую.