Свадебный обман

      — Лакей! — Реборн ворвался в помещение как вихрь из хаоса и жизни, которым он на самом-то деле и являлся, пускай и пытаясь заключить всю свою солнечную энергию под плотный костюм. — Выходи за меня замуж!       Скалл, что до того сидел за кухонным столом, лениво жуя полуночный бутерброд, медленно поднял голову. Реборн видел, как сонные фиолетовые глаза медленно, ужасно медленно фокусировались на его великолепной персоне, пока Облако осмысливало сказанные им слова.       Затем он снова отвел взгляд, начиная задумчиво смотреть в окно, разглядывать черные тучи, что быстро бежали по темно-серому осеннему небу, и откусил бутерброд, очень, очень неспешно пережевывая в уже не накрашенном фиолетовой помадой рту остатки вчерашнего лосося, до которого уже не успеет добраться Колонелло. Реборн в мельчайших деталях мог разглядеть, как неторопливо двигается нижняя челюсть, как Скалл щурится от удовольствия, наслаждаясь вкусом нежного белого хлеба и красной рыбы, как дергается его кадык, когда он проглатывает свой ужин, и как так же ужасно медленно еда катится по его пищеводу.       Он сердито цыкнул, раздраженный тем, что ему не уделяют должного внимания, сложил руки на груди, поражаясь тому уровню безразличия, что читался в чужих глазах. Скалл покосился на него, вопросительно приподнимая бровь. Реборн тоже приподнял бровь, но уже с некоторым возмущением, и, чтоб показать, как сильно его обижает тот факт, что Облако даже не удосужилось отреагировать на его заявление, топнул ногой, продолжая все так же сверлить того взглядом. Видимо, поняв, что Реборн от него так просто не отстанет, Скалл тяжело вздохнул, медленно отложил бутерброд на салфеточку, с тоской глядя на блестящую жиром рыбу, и повернулся к нему.       — Так ты теперь фанат великого Скалла-самы, да?! — прокричал он мерзким скрипучим фальцетом, затем издал повизгивающий смех. — Скалл всегда знал, что когда-то и ты падешь перед его крутостью! Но типа! Ты вообще чего несешь, какая свадьба, а?       Несмотря на то, что в голосе Скалла слышались одновременно и надменность, и зависть, и даже некоторый шок, и слова его звучали чрезвычайно экспрессивно — потому как Великий Скалл-сама никогда не мог разговаривать как обычный человек, — лицо Скалла выражало разве что скуку. Реборн никогда не мог понять, как Скалл ухитрялся передавать эмоции одним только голосом, практически не двигая мышцами лица, но, видимо, не он один мог нарушать различные законы. Правда Реборн обычно нарушал законы государства и иногда физики, а Скалл, похоже, решил попрать своими ногами госпожу физиологию.       В глазах Скалла тем временем читался молчаливый вопрос: «Доволен?» Реборн задумчиво хмыкнул, пытаясь понять, удовлетворен ли он предложенным концертом, но где-то в глубине своего разума понимал, что если он будет упрямиться дальше, то Скалл просто развернется и уйдет спать, так что все-таки, отодвинув стул, скользнул на место напротив.       — Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, — повторил он, решая стать чуточку серьезнее, — ты согласен?       Скалл задумчиво посмотрел на него — Реборн видел, как взгляд фиолетовых глаз скользнул по его телу, словно бы оценивая предлагаемый Облаку товар. Он вытянул ноги, показывая себя во всей красе — Реборн ужасно гордился своими накачанными, плотно сбитыми икрами и аккуратными ступнями, пускай последние и нельзя было разглядеть из-за лакированных ботинок.       — Почему я? — наконец произнес Скалл, снова притягивая к себе бутерброд. — Почему ты не позвал кого-то еще, семпай?       Реборн раздраженно забарабанил пальцами по столу, поражаясь чужим приоритетам, — он понимал, что этот вопрос так или иначе возникнет в ходе их разговора, но никак не ожидал, что это будет первым, о чем его спросят.       — Потому что Лар и Колонелло уже в браке, если ты вдруг не заметил, — произнес он наконец. — У Вайпер с Фонгом какие-то свои взаимоотношения, которые я не хотел бы нарушать, а Верде следующие полгода занят написанием диссертации и просил его не беспокоить. Так что логично, что ты был моим первым выбором! — на последних словах Реборн немного повысил голос, недовольный тем, что он вынужден был объяснять очевидные вещи.       Скалл согласно хмыкнул, несколько отвлеченный тем, что кусок хлеба с маслом пытается упасть на стол, и он очень широко открывал рот, стараясь запихнуть туда сразу половину бутерброда.       — А зачем тебе это вообще, семпай? — произнес он несколько невнятно, пытаясь проглотить то, что откусил, и тут же закашлялся. Реборн закатил глаза, поражаясь чужой жадности, но все же протянул руку, постучал Скалла по спине, помогая ему справиться с застрявшим в горле куском, и последующие слова Облака прозвучали немного хрипло: — Ну, ты не особо похож на того, кто возьмет и захочет жениться. Тем более, ну… На мне.       Реборн поджал губы, сердито постукивая носком ботинка по полу. Это… Это было самым сложным моментом во всем предложении, и сейчас ему требовалось объяснить свою идею так, чтоб Скалл как максимум согласился, а как минимум — не смотрел на него как на идиота.       — Это все господа Доны, — произнес он, раздраженно нахмурив брови, пока перед его глазами драматично как в кино всплывали картины предыдущих дней. — Они, видимо, осознали, что «сильнейший в мире киллер» теперь не скованный проклятием младенцем, а снова очень шикарный и желанный мужчина, и потому сейчас стремительно пытаются подсунуть мне собственных дочерей и племянниц, чтоб заманить меня в их «великолепные» Семьи. А я, при всем моем уважении к тем барышням, — несмотря на то, что он говорил, уважения в своих словах Реборн особо не чувствовал, только лишь демонстративный сарказм, — предпочитаю партнеров своего поколения, а из них… Ну, из них только вы и хранители Девятого? Но они мне не нравятся, они старые, — Реборн обиженно наморщил нос, показывая, как он огорчен тем, что судьба не оставила ему выбора.       — То есть, — Скалл проглотил последний кусок и начал облизывать пальцы, вытаскивая их изо рта с глубоким чмоканьем. Реборн с отвращением покосился на него, поражаясь, что ему придется выйти замуж за этого неряху, но никак не прокомментировал, позволяя Скаллу закончить мысль, — ты хочешь выйти за Скалла, чтоб от тебя отъебались женщины с их отцами?       Реборн кивнул, хотя Скалл был не совсем прав. Он был не против просто общества молодых девушек, но он также понимал, что стоит ему уделить хоть одной из них чуть больше внимания, так тут же из ниоткуда появится отец с ружьем и, сурово потрясая дулом, начнет реветь про «порченную честь» и «брак, чтоб возместить ущерб». Честно говоря, его это ужасно раздражало — Реборн находил себя достаточно хорошим, чтоб считать, что его внимание может как-то испортить девушку, и он в принципе никогда не мог понять, как постельные игры в принципе могут хоть что-то «испортить», — но еще больше его раздражало что-то кому-то доказывать. Да и потом, при всей своей любви к женскому вниманию, Реборн все-таки находил немного странным спать с девушками, что были одного возраста с Дино… А то и с Тсуной.       — А что Скалл за это получит? — из размышлений его вырвал чужой вопрос, Реборн несколько недоуменно нахмурился, фокусируясь на своем визави.       Реборн недоуменно наклонил голову. В смысле «что Скалл за это получит»? А разве это не было очевидным? Он встал со стула, даже раскинул руки, чтоб понятнее было — так сказать, чтоб предъявить товар лицом.       — Меня получишь, — произнес он, сердито нахмурившись, — а что, этого мало?       Скалл не выглядел особо убежденным — судя по тому, как лениво взгляд его блуждал по телу Реборна, а в глазах не было ни единой искорки интереса, Облако не было заинтересовано в том, чтоб надеть на его палец колечко, и Реборн чувствовал, как начинает медленно закипать от столь явно выраженного пренебрежения.       — Нет, семпай, конечно, хорош, но…— произнес Скалл наконец, задумчиво постукивая указательным пальцем по краю фарфоровой чашки. Реборн раздраженно приподнял бровь. Ему совершенно не нравилось это «но», — Скалл просто впадает в уныние, пытаясь представить, сколько документов ему придется заполнять.       Реборн поджал губы и снова сел, сердито забирая у Скалла чашку и делая большой глоток. Тот издал возмущенный возглас — но более никак не возражал, и потому ничего не мешало Реборну скривиться, когда он почувствовал, как сладкая молочная бурда обволакивает его рот и устремляется по пищеводу в желудок.       — Ну и дрянь, — произнес он сердито, ставя чашку обратно на стол, — как ты вообще это пьешь?       Скалл только пожал плечами, пробормотав что-то вроде: «Ну а ты же как-то пьешь свою черную смолистую гадость», — и прежде чем Реборн успел начать спорить, произнес уже громче:       — Ну, так что там с твоим предложением? — фиолетовые глаза смотрели на него скучающе, что заставило Реборна сердито скрестить руки на груди и, быть может, даже еще больше надуться. Мало того, что Скалл перебивает его, так еще и не испытывает никаких чувств! Но если он хотел убедить Скалла, ему требовалось отбросить обиды и выложиться на полную мощь.       Реборн набрал воздуха в грудь и наконец произнес:       — Если ты выйдешь за меня, ты сможешь досаждать тем старым гомофобным донам, которые тебя так раздражали, — выложил он как на духу свой главный козырь, — ты представляешь, какие у них будут лица, если они узнают, что «величайший киллер современности» вышел замуж? Или как мы будем давать им приглашения на свадьбу, а они даже не смогут нам отказать?       Он видел, что слова его попали в нужное русло, — всякая леность тут же ушла из тела Скалла, он напрягся как гончая, наклонился вперед, впиваясь в него острым взглядом.       — Надо же… — произнес он вроде бы легким незаинтересованным тоном, но, судя по фиолетовым глазам, которые постепенно начинали сиять от наполнявшего их Облачного пламени, то было еще одной игрой, и настроение Скалла было весьма и весьма далеко от спокойствия и скуки. — Какая занимательная мысль.       Реборн ухмыльнулся, откидываясь на спинку стула, — он знал, на какие кнопки давить. Скалл, даже если и не был открытым геем в прямом смысле слова, все равно был известен в мафии как человек, весьма далекий от традиционной ориентации, — а еще, даже несмотря на его наигранно-дружелюбное и несколько туповатое поведение, он был Облаком, а потому ненавидел любые стереотипы и попытки впихнуть его в рамки «нормальности», — и, разумеется, хотел насолить всем, кто пытался его в эти рамки засунуть.       — Так что, ты в деле? — произнес он, весело приподнимая федору указательным пальцем, чтоб взглянуть в чужие глаза. — Скалл, спрошу еще раз. Ты выйдешь за меня?       Скалл еще некоторое время внимательным цепким взглядом смотрел на него — лицо его было абсолютно пустым, когда он, видимо, взвешивал в уме его предложение, и все, что оставалось Реборну, — это сидеть и молча ждать его ответа. Он никогда не любил вот так зависеть от чужого решения, но заставлять кого-то выходить за него замуж насильно было унижением его достоинства. Реборн считал, что достаточно хорош, чтоб люди падали на колени и умоляли его уделить им хоть капельку внимания… А они, собственно, и падали — иначе не возникло бы всей этой ситуации. Да уж, не зря говорят: «Бойтесь своих желаний».       Наконец тело Скалла медленно расслабилось — Реборн мог видеть, как Облачный блеск уходит из его глаз, как Скалл медленно откидывается на спинку стула, растягивая губы в радостной улыбке.       — Ой, семпай, когда ты так настойчиво просишь, как Скалл может тебе отказать? — Облако практически пропело эти слова, показательно невинно хлопая глазками. Реборн ухмыльнулся, уже открыл рот, но Скалл еще не закончил. Он поник, плечи его грустно опустились, когда он разочарованно начал ковырять пальцем поверхность стола: — Но ты ведь совсем не ухаживал за Скаллом, а это не дело, верно ведь? Скалл так хочет романтики… Так что он согласится выйти за тебя замуж, если ты всю помолвку будешь делать ему его любимое латте с черничным сиропом! Идет?       Реборн сердито цыкнул — даже несмотря на то, что вся фигура Скалла излучала лишь тоску и некоторое смущение, глаза его насмешливо поблескивали, а губы дрожали, когда Облако отчаянно старалось не захихикать. Скалл явно собирался отыграться за все тридцать лет, когда он был вынужден варить Реборну эспрессо.       — Я не понимаю, как ты можешь пить эту жижу, — проворчал он, нахмурившись, и протянул Скаллу руку для рукопожатия, желая закрепить сделку, — идет.       Скалл протянул свою — их пальцы соприкоснулись, и Облако с демонстративно-торжественным преисполненным пафоса лицом пожало ее, чтоб мгновение спустя, захихикав, встать со стула.       — Тогда увидимся завтра? — произнес он радостно. Реборн фыркнул, понимая, что Облако свалило на него еще и уборку кухни.       — Да. Приятных снов тебе, — произнес он несколько насмешливо и, чуть подумав, саркастично добавил: — Дорогой.