Where the Rabbit Stops to Rest [Где кролик останавливается, чтобы отдохнуть]

      Нил проснулся и сразу понял, что все не так.       Он помнил вещи фрагментарно, в мыслях царил беспорядок, как будто файлы в голове перетасовали не по порядку. Он помнил ключ, вжатый в его ладонь, помнил вид ночной крыши, помнил текст, в котором была только цифра 0. Однако воспоминания не имели контекста и, как бы сильно Нил ни старался, он не мог связать их воедино.       — Эй, эй, все в порядке, — произнес мягкий женский голос, когда у Нила участилось дыхание. — Теперь все в порядке. Ты в безопасности.       Нил прижал ладони к глазам, безуспешно пытаясь подавить приступ паники. Он мучился от боли, грудь вздымалась, каждое нервное окончание в его теле горело.       Но потом, в конце концов, все замедлилось и прекратилось. Нил снова мог дышать.       Он открыл глаза и огляделся вокруг. Казалось, он находился в какой-то спальне, может быть, в бревенчатой хижине? На краю кровати примостилась девушка с розовыми щеками и светлыми волосами, выкрашенными в пастельный цвет. Она наблюдала за Нилом так, как мать могла бы наблюдать за своим ребенком, взгляд несколько обеспокоенный, но любящий. Это было знакомо, и от этого голова Нила разболелась еще сильнее. Откуда он знал эту девушку?       — Ну вот. Доброе утро, Нил. Как ты себя чувствуешь?       Нил проигнорировал вопрос. Он знал эту девушку. Ее звали… звали…       — Рэйчел? — догадался он.       Девушка выглядела удивленной, но быстро скрыла это за хихиканьем.       — Не совсем. Меня зовут Рене, мы никогда раньше не встречались. Я похожа на Рэйчел?       Нил не был уверен, но имя «Рене» показалось ему подходящим. Суетящееся, бешеное существо в его груди успокоилось, как будто наконец нашло что-то реальное, за что можно уцепиться.       — Привет, Рене. Где… где я?       Выражение лица Рене изменилось на что-то печальное и сочувственное, ее губы надулись. Она вытащила из-под рубашки переплетенное ожерелье и потерла большим пальцем кристалл, свисающий с его конца, как будто нервничала.       — Вы с матерью ехали в машине в лагерь. Ты помнишь это?       Нил порылся в своей памяти. Он помнил свою мать, мог представить, как она выглядела за рулем, но ничего не помнил о лагере.       — Нет.       — Ну, вы немного торопились. За вами гнались, и машина… ну, она разбилась. Мы смогли вытащить тебя, но для твоей матери было слишком поздно. Мне так жаль.       Потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту информацию. Мама Нила погибла… в автокатастрофе? Это было похоже на то, что Нил знал уже давно, а не на то, что произошло только что. И это была не авария, не так ли? Это была…       Нил порылся в своей памяти, но там ничего не было; только разбавленное чувство давно пережитого горя.       — Хорошо.       — Мне так жаль. Здесь есть люди, с которыми ты можешь поговорить, они помогут тебе справиться с горем…       — Мне не нужно ни с кем разговаривать, — решил Нил, садясь. У него болела голова, но в остальном он был в порядке — может быть, немного побаливало, но он к этому привык. — Где мы?       — Я покажу тебе окрестности. Ты можешь встать?       Он мог. Рене помогла ему подняться на ноги, и Нил с удивлением обнаружил, что одет в джинсы и оранжевую футболку. Они были идеально чистыми.       — Кто-то переодел меня, — вслух осознал Нил. Его желудок скрутило, когда он представил, как кто-то манипулировал им подобным образом, когда он был без сознания.       — Это была я, — сказала Рене, и ее лицо порозовело. — Извини, нам нужно было проверить тебя на наличие травм. Я обещаю, что вела себя уважительно.       Могло быть и хуже, подумал Нил. По крайней мере, это не был взрослый мужчина; возможно, Нил только что познакомился с Рене, но по какой-то причине он доверял ее намерениям.       — Ты видела мои шрамы?       — Шрамы? — спросила Рене с пустым лицом. — Нет, у тебя не было никаких серьезных травм после аварии.       — Нет, не свежие. Я имел в виду мои… — Нил приподнял рубашку, пытаясь показать Рене свой израненный живот, но обнаружил только гладкую кожу. Он моргнул. — Что…       — Это нормально — чувствовать себя дезориентированным сразу после пробуждения, — объяснила Рене. — Как насчет того, чтобы я провела для тебя экскурсию, и мы дадим твоему разуму несколько минут на восстановление?

***

      Нил не был уверен, как его разум должен был восстановиться, когда он был слишком занят восприятием такого количества новой информации.       Рене вывела его из дома на поляну в лесу, устроенную наподобие летнего лагеря. Она объяснила, что это был Лагерь полукровок, тренировочный лагерь и дом для полубогов со всей страны. Большинство полубогов были детьми двенадцати главных олимпийцев, Зевса, Аполлона и им подобных, но на тот момент у них было приличное количество детей и от второстепенных богов.       — Значит, боги реальны, и они встречаются друг с другом, чтобы заводить детей? — спросил Нил.       Рене усмехнулась.       — Не совсем. Полубоги — это наполовину боги, наполовину смертные. Это те, кто рождаются, когда боги спускаются на землю, чтобы заняться делами.       — Получается, все здесь полубоги?       — В значительной степени.       — Тогда мне определенно здесь не место, — фыркнул Нил. — Я знал своих родителей, и ни один из них не был богом.       Возможно, Натан иногда чувствовал себя могущественным, как бог, но Нил знал лучше.       — Ты бы здесь не стоял, будь это так. Только люди с магической кровью могут войти в лагерь. Скоро все это обретет смысл; вот, позволь мне показать тебе тренировочную арену.       Нил молчал, пока Рене показывала ему различные вещи для развлечения, доступные в лагере, все еще думая о своих родителях. Если его мама умерла, значит, она была смертной, что делало Натана божественным родителем. Однако Нил не мог в это поверить; это слишком несправедливо, что такой человек, как он, обладал подобной властью. Кроме того, Нил и его мама были в бегах в течение многих лет; если бы Натан на самом деле был богом, он наверняка догнал бы их.       Нил отбросил эту мысль, решив поразмыслить над ней позже. А пока ему нужно было выяснить, где он находится и как долго может позволять себе остаться.       Лагерь был прекрасен в том смысле, что в нем каким-то образом сочетались приземленность и витание в облаках. В некотором смысле это ощущалось до боли комфортно, с этими деревенскими зданиями и баннерами, развешанными на деревьях, но в то же время многое не складывалось. Стена для скалолазания извергала лаву, кто-то проскакал мимо на лошади с крыльями, и куда бы Нил ни посмотрел, он видел людей, совершающих трюки, которые казались невозможными. Отдыхающие были повсюду, большинство из них были одеты в ту же оранжевую футболку и джинсы, что и Нил. Некоторые вели себя как обычно, но другие парили в дюйме над землей, или говорили на древних языках, или касались огня голыми руками. У большинства также были мечи, пристегнутые к бедрам, или копья за спиной.       — Неужели все летние лагеря такие?       Рене одарила его улыбкой.       — Необычно, верно? Пойдем, я покажу тебе домики.       Она вывела его на большую открытую площадку, где несколько зданий были расположены в виде подковы. Каждое здание было уникальным, но Нилу было трудно сосредоточиться на них теперь, когда вокруг оказалось еще больше людей. Мимо него проскользнула девушка, крикнув кому-то через лужайку:       — Мэтт! Побежали! — она взглянула на них и улыбнулась. — Привет, Рене. Кто твой друг?       — Это Нил, — представила Рене. — Нил, это Дэн.       — Приятно познакомиться, — у Дэн была темная кожа, короткая стрижка и умные карие глаза. Она быстро оглядела Нила, но, похоже, не нашла ничего интересного, потому что быстро помахала рукой и продолжила бежать прочь. — Мэтт, я не шутила! Мы опоздаем!       — Дэн замечательная, — объяснила Рене, вероятно, заметив, как Нил уставился на нее. — Она дочь Афины, богини стратегии. Это ее парень Мэтт. Он дитя Ареса, но не переживай, он один из самых милых людей, которых ты когда-либо встречал.       — У детей Ареса есть репутация или что-то в этом роде?       — О да. Арес — бог войны, поэтому, естественно, многие из его детей агрессивны.       Нил наблюдал, как Дэн обнимает парня, который, должно быть, был Мэттом, сложенный как баскетболист с яркой улыбкой. Эти двое казались идеальной парой, и одного взгляда на них вместе было достаточно, чтобы у Нила что-то сжалось в груди. Он хотел окликнуть их, но что он вообще мог сказать? Они были незнакомцами.       Рене, должно быть, заметила беспокойство Нила и истолковала его по-своему, потому что выражение ее лица смягчилось.       — Однако твой божественный родитель не обязан определять тебя; здесь, в лагере полукровок, ты можешь быть кем захочешь. Тебе не обязательно вечно жить в тени своих родителей.       — Было бы здорово.       Рене показала ему сначала домики для богов-мужчин, затем для богинь-женщин. Нил знал, что его должны были заинтересовать уникальные дизайны, но люди постоянно отвлекали его. Никто не наблюдал за ним и не бросал на него странных взглядов, так что не то чтобы он беспокоился о том, что его найдут люди его отца, но некоторые просто казались… другими. Некоторых Нил едва замечал, но на других не мог не пялиться. Он остановился как вкопанный, когда они проходили мимо домика Афродиты, на фоне которого целовались два человека. Он знал, что пялиться невежливо, но ничего не мог с собой поделать. Девушка была красива, с длинными мускулистыми конечностями и золотисто-светлыми волосами, ниспадавшими на ее бицепсы. Нил не мог полностью разглядеть ее лицо, но его память заполнила пробелы.       Парень был немного выше девушки, с пушистыми светло-каштановыми волосами. Нил вообще не мог видеть его лица, но по какой-то причине одного взгляда на него было достаточно, чтобы его сердце упало.       — Кто они такие? — спросил Нил, стараясь говорить тише, чтобы пара его не заметила.       — Эллисон и Сет, — объяснила Рене. — Эллисон — ребенок Афродиты, а Сет из хижины Ареса.       — Логично, — сказал Нил. — Он выглядит как придурок.       Рене бросила на него любопытный взгляд.       — Откуда тебе знать? Ты никогда с ним не разговаривал.       — Прости, я просто… — Нил потер виски. Почему он так подумал? — Наверное, я просто делаю предположения. Давай продолжим.       К тому времени, когда они подошли к номеру 6, они осмотрели большинство домиков и остановились перед ним с выражением завершенности.       — Небольшой урок истории для тебя, — сказала Рене, засовывая руки в задние карманы. — В прошлом, когда в лагерь приезжал новый полубог, мы запирали его в хижине Гермеса до тех пор, пока их божественный родитель не забирал их. Теперь мы делаем все немного по-другому, а это значит, что до тех пор, пока на тебя не заявят права, ты будешь оставаться здесь.       Нил оглядел серое здание, пытаясь угадать божественного родителя. Он уже собирался сдаться, когда заметил сову, выгравированную над дверью, и высказал предположение.       — Афина?       — С первой попытки, — похвалила Рене. — Мне нужно сделать кое-какие дела, так что нашу экскурсию проведет главная наставница. Ты полюбишь ее.       Словно по сигналу, дверь каюты открылась, и оттуда вышла девушка со светлыми волосами, собранными в конский хвост. Увидев их, она остановилась, одарив Рене дружелюбной улыбкой, а затем осмотрела Нила таким оценивающим взглядом, что ему инстинктивно захотелось развернуться и убежать. Мэри всегда учила его защищать свою личность превыше всего, и прямо сейчас эта девушка смотрела на него так, словно знала все его личности, и ни одна из них не произвела на нее впечатления.       Затем выражение ее лица сменилось на что-то вроде узнавания, и она бросила на него приятный взгляд.       — О, хорошо, что ты проснулся. Я главная наставница хижины Афины, Аннабет.       — Я оставлю вас, — сказала Рене, отступая. Ее пальцы снова обхватили камень, подвешенный на ожерелье, защищая его. — И Нил, просто помни: теперь все в порядке. Ты в безопасности.       Слова прозвучали немного странно, но Нил решил, что она просто пыталась быть дружелюбной. Он помахал на прощание и повернулся обратно к Аннабет, гадая, что приготовила для него главная наставница Афины.