Where the Rabbit Stops to Rest [Где кролик останавливается, чтобы отдохнуть]

      Нил не сразу переехал в хижину Гермеса. Вместо этого он остался в домике Афины на последнюю ночь, лежа в своей постели и глядя на койку над собой, пока его неродные братья и сестры готовились ко сну.       Он почувствовал, как кровать просела у него в ногах, и, подняв глаза, увидел Аннабет.       — Привет.       — Привет, чемпион, — сказала она, одарив его легкой улыбкой. — Итак, ты ребенок Гермеса. Неудивительно.       — Разве?       — Конечно. Ты быстрый, ловкий. У тебя есть какие-нибудь истории со вскрытием замков или кражами в магазинах?       Нил фыркнул, вспомнив свое время в бегах.       — Может быть, немного.       — Тогда ты отлично впишешься.       Нил поиграл завязками своей толстовки. На нем была оранжевая толстовка Пальметто; он действительно не знал почему, но находил ее успокаивающей.       — Думаю, я должен быть счастлив. В конце концов, это означает, что мой отец на самом деле не мой отец. Может, я и вырос вместе с ним, но я не унаследовал его генов.       — Дай угадаю, вы двое не поладили?       Нил снова фыркнул, думая обо всех годах, которые он провел в бегах со своей мамой, думая обо всем страхе, который он испытывал из-за Натана Веснински. Было что-то освобождающее в осознании того, что Мясник не был его отцом, но было в этом и что-то тяжелое. Если Нил на самом деле не был его родственником, почему он должен был оставаться с ним в качестве суррогатного родителя?       — Он был… является… опасным человеком, — объяснил Нил. — Убийца. Мы с мамой убегали от него уже… не знаю, как долго. И он даже не мой настоящий отец.       Аннабет сочувственно кивнула, перебирая бусины на своем ожерелье.       — Ты помнишь моего бывшего парня, Перси?       — Да, тот, кто… на войне…       Она кивнула, поджав губы.       — Он тоже вырос с отчимом, парнем по имени Вонючка Гейб. Он мало говорил о нем, но, судя по всему, он был довольно ужасен; он всегда был пьян, он громил спальню Перси, вымогал у него деньги, бил его маму…       — Что за кусок мусора.       — Согласна. И Перси всегда удивлялся, почему его мама оставалась с ним, когда он был таким ничтожеством, но в конце концов… ну, я не буду вдаваться в подробности, но оказалось, что у его мамы были на то свои причины. И я уверена, что у вас тоже… были причины. И только тебе решать, считаешь ли ты эти причины достаточно вескими.       Нил покачал головой, пытаясь привести в порядок свои мысли. Не имело значения, почему его детство было таким, каким оно было; в любом случае, теперь все кончено. Его мать умерла, а он был здесь, в безопасности, с новостью о том, что Мясник с самого начала никогда не был его отцом. Он должен быть счастлив.       И так оно и было. На самом деле, когда он той ночью свернулся калачиком вокруг подушки, на его лице была улыбка, он представлял себе будущее, в котором он мог бы вырасти и стать кем-то другим, а не сыном мясника.

***

      На следующее утро Нил переехал в домик Гермеса. Его новые братья и сестры пытались заговорить с ним, но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы быть веселым. В конце концов они оставили его в покое.       Нил все еще думал о прошлой ночи, пытаясь понять, что же произошло с волшебно умирающим адским псом. Нил представил себе, как Эндрю встает, храбро противостоит последнему адскому псу, не отступая, когда зверь бросается на него и рассыпается в пыль при ударе. Эндрю не был сумасшедшим; он знал, что это должно было произойти, или, по крайней мере, подозревал об этом достаточно сильно, чтобы поставить на кон свою жизнь.       Что-то было не так с этим лагерем, и Эндрю был единственным, кто, казалось, видел это. А это означало, что если Нил хотел получить ответы, ему нужно было найти Эндрю.       Он улизнул из своей хижины с тренировки по стрельбе из лука и прогулялся по лагерю, высматривая любые проблески светлых волос. Наконец он увидел одного из них, парня, ныряющего в медицинскую палатку, поэтому Нил перешел на бег трусцой, следуя за ним.       В медицинской палатке было далеко не так светло, и глазам Нила потребовалось время, чтобы привыкнуть. Однако он все еще видел фигуру, поэтому произнес:       — Эндрю.       Парень повернулся, и Нил быстро понял, что это не Эндрю. У них было одинаковое лицо, но этот парень держался по-другому, не так стоически. Он скрестил руки на груди, которые теперь были прикрыты белым лабораторным халатом.       — Не тот близнец. Продолжай искать.       Какое-то мгновение Нил просто таращился. Затем ему удалось взять себя в руки, откашлявшись.       — Прости. Я… я Нил.       — Я знаю, — парень бросил на него равнодушный взгляд. — Весь лагерь говорит о тебе после вчерашней ночи. Я Аарон. Тебе что-то было нужно, или…       — Ты врач, — сказал Нил, поняв, почему на Аароне был лабораторный халат. — Ты… у тебя есть ученая степень?       — Тебе она не нужна, чтобы практиковаться здесь, — сказал Аарон таким тоном, словно Нил был худшей частью его дня. — Я сын Аполлона, бога медицины. Хирон верит, что я знаю, что делаю.       — Это значит, что Эндрю тоже сын Аполлона.       Аарон закатил глаза.       — Да, именно так и работают близнецы.       — Ты не знаешь, где я могу его найти? Мне нужно с ним поговорить.       — Проверь храм Аида, — сказал Аарон, пренебрежительно махнув рукой. — Если его там нет, тогда я не знаю. Я не слежу за ним. Мы не разговариваем.       Нил просто уставился на него. До сих пор Лагерь полукровок был утопией, где все были в хороших отношениях и окружены друзьями. То, что Эндрю и Аарон были настолько отстранены друг от друга, что даже не разговаривали, казалось, шло вразрез с нормой.       Аарон пристально посмотрел на Нила, и он понял, что слишком задержался.       — Спасибо, — сказал он и выскочил за дверь, направляясь в Храм Аида.

***

      Храм Аида представлял собой здание из черного обсидиана примерно в пяти минутах ходьбы от леса. Снаружи он был чистым и отполированным, но когда Нил подошел к нему, он увидел, что внутри все было по-другому. Внутри горели свечи, освещая поднимающиеся облака пыли.       — Привет? — сказал Нил. Поднялось еще одно облако пыли и грязи, медленно опускаясь обратно на землю.       Мгновение спустя в дверном проеме появилась фигура, одетая во все черное, с лицом, закрытым банданой. Несмотря на все это, его светлые волосы выдавали в нем Эндрю.       — Что.       — Привет, — сказал Нил. — Что делаешь?       — Убираюсь, — ответил Эндрю, стягивая маску. Нижняя половина его лица была чище, чем верхняя. — Тебе что-нибудь нужно?       Мне нужно с тобой поговорить, хотел сказать Нил, но обнаружил, что слова прилипли к небу у него во рту. Вместо этого он сказал следующую лучшую вещь.       — Мне нужно помолиться.       Эндрю приподнял бровь.       — Ладно. Развлекайся.       — Мне нужно помолиться в храме, — пояснил Нил, прежде чем Эндрю успел отвернуться. — Моя мама умерла несколько дней назад. Мне нужно помолиться Повелителю нежити.       — В принципе, у всех здесь есть мертвая мама, ты не заработаешь очков жалости, — резко сказал Эндрю. — Кроме того, храм еще не готов к использованию. Я пытаюсь довести это дело до конца, но с тех пор, как умер Нико, это стало похоже на помойку.       — Забавно. Можно было подумать, что отдыхающие содержали храм в чистоте, чтобы молиться за всех своих друзей, погибших на войне.       — Я уверен, что все они молятся по-своему, — загадочно сказал Эндрю. — А если серьезно, это никуда не годится. Если ты мне не веришь, можешь убедиться сам.       Прозвучало агрессивно, но Нил знал, что это было искреннее приглашение. На этот раз, когда Эндрю возвращался в храм, Нил следовал за ним.       Внутри храма было довольно грязно, все было покрыто слоем пыли и копоти. В одном углу было что-то похожее на какое-то гнездо, хотя Нил не хотел знать, что за существо сотворило это, а на стенах были пятна и мазки грязи.       Однако не все это было мусором. Была одна секция с наполовину чистым обсидиановым полом и простым деревянным столом перед ним. На столе стояло несколько идолов и зажженные свечи.       Нил последовал своим природным инстинктам и опустился на колени перед столом. Он сложил руки и посмотрел на одну из статуй бога смерти. Однако он не хотел молиться; он уже оплакивал свою мать, и не из-за нее он проснулся сегодня с таким странным чувством. Он пришел сюда не из-за нее.       Он услышал, как Эндрю шаркает где-то у него за спиной. Нил попытался сосредоточиться, но у него ничего не получилось, только не рядом с Эндрю.       — Ты можешь прекратить? — спросил он.       — Я уйду, — сказал Эндрю, и Нил быстро взял себя в руки.       — Нет, нет, иди сюда. Помолись со мной.       Воцарилась тишина, и Нил обернулся, глядя туда, где стоял Эндрю, неподвижный, как статуя.       — Храм еще не восстановлен. Наши молитвы не подействуют.       — Просто попробуй, — просил Нил.       Что-то отчаянное в его голосе, должно быть, дошло до Эндрю, потому что он подошел и опустился на колени рядом с Нилом. Когда он встанет, на его черных джинсах, вероятно, появятся пятна на коленях от грязи.       — Отлично. Но мне не за кого молиться.       — Ты никого не терял? — спросил Нил, склонив голову набок.       Эндрю пристально смотрел на него, когда отвечал:       — Нет. Я потерял много людей, но не насмерть.       — Помолись со мной, — настаивал Нил. — Может быть, я смогу помочь тебе найти их.       Эндрю фыркнул, не веря своим ушам, но сцепил руки и закрыл глаза. Нил сделал то же самое, повернувшись лицом вперед, и в храме воцарилась тишина.       На самом деле Нил не имел ни малейшего представления о том, как работает эта штука с молитвой, но он думал, что это похоже на медитацию. Он замер, сосредоточившись на своем дыхании, и попытался представить пространство вокруг себя. Мысленно он увидел черноту, пыль, свечи. И он увидел Эндрю: его светлые волосы, складки у закрытых глаз, морщинку в уголках рта.       Рассвет, Абрам, смерть, произнес голос в голове Нила, эхо из его памяти. Это истина.       В тот день Нил не обращался ни к каким богам, но преклонение колен в темноте рядом с Эндрю само по себе было достаточно религиозным.

***

      Той ночью Нил скатал свою толстовку Пальметто в комок и прижал ее к груди, прокручивая в голове разговор, который состоялся у них с Эндрю после того, как они закончили молиться. Каким-то образом, это казалось еще более волшебным, когда его воспроизводили сейчас, в темноте ночи, под звуки десятков спящих выдохов.       Если у тебя нет никого умершего, кого можно было бы оплакивать, зачем ты тратишь все свое время на ремонт этого храма?       Это не для меня.       Тогда для кого?       Ты задаешь много вопросов бесплатно. Как насчет того, чтобы я спросил кое-что взамен?       Спроси меня позже; я буду у тебя в долгу. Ну же. Для кого это?        Для Аарона. Его мать умерла. Я хочу дать ему чувство завершенности.       Даже несмотря на то, что вы двое больше не разговариваете?       Эти два явления взаимосвязаны. Ты действительно не ребенок Афины, не так ли?       Нил глубоко вдохнул в толстовку и погрузился в сон.