Where the Rabbit Stops to Rest [Где кролик останавливается, чтобы отдохнуть]

      Во сне Нил был на крыше, свесив ноги вниз. Одна рука держалась за край, пальцы вцепились в потертый красный кирпич, как будто этого было достаточно, чтобы предотвратить падение. Рядом с ним был мальчик, и Нил не мог сказать, как тот выглядел, потому что они целовались, приоткрытые губы прижимались и двигались в тандеме. Это было знакомо и успокаивающе, Нил ощущал это в своей груди так же сильно, как и во рту, что-то теплое, полное и растущее, чего он никогда раньше не испытывал к другому человеку, но, Боже, это было похоже на жизнь, это было похоже на надежду, это было похоже на…       Излишне говорить, что Нил проснулся в хорошем настроении.       Хорошее настроение сохранялось в течение всего дня. Нил продолжал замечать хорошие вещи вокруг себя, такие как свежий утренний воздух, пение птиц и повсюду, куда бы он ни посмотрел, влюбленные люди. Дэн и Мэтт стояли, прислонившись к одному домику, разговаривая и улыбаясь; Ники загорал перед домиком Афродиты и завизжал, когда Эрик принес ему букет цветов; Эллисон вскрикнула, когда Сет перекинул ее через плечо, закружил и вообще вел себя игриво. Нил наблюдал, как тот опустил ее на землю и прислонил спиной к хижине, целуя. Мысленно Нил пересмотрел свое мнение о Сете; он действительно был не так плох, как ему казалось.       Даже у Рене, казалось, кто-то был. Когда он нашел ее, она сидела перед очагом, ухаживая за ним, как Гестия. Жан тоже был там, обхватив ее лицо руками, он улыбался и говорил так тихо, что его невозможно было расслышать на расстоянии. И Рене…что ж, Рене смотрела на него так, словно он был всем, чего она когда-либо хотела.       Они закончили разговор и разошлись, причем Жан быстро поцеловал ее в лоб, прежде чем выпрямиться и уйти. Рене смотрела ему вслед, выглядя слегка ошеломленной в лучшем смысле этого слова.       — Я не знал, что вы двое вместе, — сказал Нил, когда подошел достаточно близко.       Рене тряхнула головой, словно пытаясь прочистить ее, и хрипло рассмеялась.       — О, мы не вместе. Мы просто… я просто…       — Он поцеловал тебя в лоб. Это казалось… ласковым.       — Он ласковый. Это не… я не особенная. Я имею в виду, не в этом смысле, не для него. Может, я и хотела бы ей быть, но… это неправильно.       — Почему? — Нил снова посмотрел на Жана, пытаясь представить его и Рене вместе. — Я думаю, вы были бы милой парой.       — Это просто не сработало бы. Поверь мне.       Это был первый раз, когда Нил видел Рене по-настоящему расстроенной, даже если она пыталась это скрыть. Он решил оставить это без внимания.       — Ладно. В любом случае, у тебя есть какие-нибудь веселые планы на день? Или ты собираешься следить за очагом?       — Мой график гибкий. А что, зачем тебе это?       Двадцать минут спустя они были на озере, плывя в двухместном каноэ. Кевин и Жан опередили их, причем Кевин кричал:       — Греби! Греби! Греби! — когда Жан обругал его по-французски.       — Не все должно быть соревнованием! — настаивал он. — Разве мы не можем просто насладиться этим опытом?       — Опыт — это тренировка! Греби!       Прежнее настроение Рене, казалось, покинуло ее, и она присоединилась к Нилу, сначала расхохотавшись, а затем запаниковав, когда их весла чуть не соскользнули в воду.       — О, Боже милостивый, — сказала Рене, когда они вовремя поймали весла. — Это было бы ужасно.       — Я уверен, что Кевин и Жан вернули бы нас обратно, если бы потребовалось, — поддразнил Нил. Он откинулся на спинку каноэ и вздохнул, стараясь по-прежнему держать весло, но довольный тем, что расслабился. Рене повернулась лицом к Нилу, и тоже откинулась назад, опираясь на одну руку, чтобы все еще видеть его лицо.       — Итак, что ты хочешь спросить?       — Что ты имеешь в виду?       Рене пожала плечами.       — Просто кажется, что у тебя всегда есть вопросы ко мне. Я не возражаю, тебе не нужно стесняться. Просто было интересно, есть ли у тебя что-нибудь на уме.       — Честно? Не совсем, — Нил закрыл глаза, наслаждаясь ощущением солнца на своей коже. — Я чувствую… умиротворение. Я больше не озадачен и не пытаюсь во всем разобраться. Я просто чувствую себя… хорошо. Как будто все будет нормально, понимаешь?       — Да, — сказала Рене слегка мягким голосом. — Значит, ты здесь счастлив?       Нил сглотнул ком в горле. Ему даже не нужно было думать об ответе.       — Счастливее, чем когда-либо.       — Я рада.       Нил позволил своим мыслям блуждать, думая о лагере и озере, о том, что случилось бы, если бы они все-таки уронили весла. Очевидно, бывший бойфренд Аннабет, Перси, был сыном Посейдона и при жизни мог доставать со дна озера такие вещи, как потерянные весла. Нилу было интересно, как это делают сейчас. Неужели потерянные вещи так и остались потерянными? Неужели некоторые вещи не стоят того, чтобы их искать, как только они опустятся на определенную глубину?       Затем мысли Нила вернулись на поверхность, к игре солнечного света на воде, к ряби, которую вызывало каждое движение. Он подумал о Кевине и Жане, которые гребли вместе, совершенно синхронно, несмотря на споры. Наконец, в его голове сформировался вопрос.       — Эй, Жан и Кевин — братья, верно? Типа, очевидно, что они оба дети Афины, но…       — Генетически они не одинаковы, но оба выросли с Ваймаком, — объяснила Рене, сразу уловив суть. — Так что да, по сути, они братья. Это все, чего Кевин когда-либо хотел.       Нил приподнялся, чтобы лучше видеть ее лицо.       — Что ты имеешь в виду?       — Братство очень важно для Кевина, — ответила Рене, пожимая одним плечом. — Как я уже сказала, это все, чего он когда-либо хотел; его самое сокровенное желание. Я много думала о желаниях людей, о том, чего они хотят, о том, без чего они не могут быть счастливы.       — О, да? Какое самое сокровенное желание у Жана?       — Я никогда не знала его достаточно хорошо, — сказала Рене, сведя брови вместе. — Спроси о ком-нибудь другом.       — Тогда Эллисон.       — Ее самым сокровенным желанием было… и сейчас тоже: проводить больше времени с Сетом. И чтобы отношения были здоровыми; раньше они действительно не могли найти золотую середину.       Нил кивнул; для него это имело смысл.       — Какое сокровенное желание Эндрю?       — Исправить ситуацию с Аароном.       Нил подумал о храме в лесу, который Эндрю строил, чтобы позволить Аарону оплакивать их мать.       — А у Аарона?       — Чтобы Эндрю приложил усилия.       — А как насчет моего?       Рене улыбнулась.       — О, с твоим все просто. Твое самое сокровенное желание — место и люди, которых ты мог бы назвать домом. А также — перестать убегать.       Нил ухмыльнулся, снова откидываясь назад.       — В яблочко.       Рене помолчала несколько мгновений, затем тихо, так тихо, что было почти невозможно расслышать, она произнесла:       — Нил, мне нужно кое-что сказать…       Внезапно мир перевернулся с ног на голову, и раздался свист. Затем Нил оказался в воде, дезориентированный и тонущий, прежде чем сильные руки схватили его и потащили наверх. Задыхаясь, он вынырнул у берега, и его вытолкнули на песок.       Когда он наконец сморгнул воду с глаз, то увидел двух девушек, склонившихся над ним на коленях. Одна была розовая — то есть буквально цвета фуксии, — а другая была пурпурной. Это были нереиды, морские нимфы. Они спасли его, но, если он правильно помнил лагерные истории, они как раз те, кто перевернул их каноэ.       Нереиды завизжали от восторга, когда он увидел их, и попытались скрыться. Одна из них убежала, но Нилу удалось схватить пурпурную за запястье и дернуть ее назад, прежде чем она успела это сделать. В отместку она толкнула его спиной на песок и поцеловала, ее губы были прохладными и шершавыми, как у рыбки.       У очень красивой рыбки.       Затем она отстранилась и прыгнула в воду, забыв о хватке Нила на ее запястье. Он несколько раз моргнул, поразившись нелепостью того, что только что произошло, прежде чем над ним появилось лицо.       — У тебя вошло в привычку целовать случайных людей?       Нил улыбнулся Эндрю, отчасти радуясь его появлению, а отчасти испытывая облегчение оттого, что тень Эндрю закрывала солнце, светившее прямо ему в глаза.              — Нет. Она поцеловала меня. Я просто катался рядом.       Эндрю усмехнулся и попытался отодвинуться, но Нил потянулся к нему, стараясь не прикасаться, и Эндрю замер.       — Кроме того, — произнес Нил уже тише, — ты не случайный человек. Я знаю тебя.       Эндрю снова усмехнулся, но остался на месте.       — Вряд ли.       — Что ж, тогда тебе следует заполнить пробелы. Дай мне знать, чего мне не хватает в моем… моем образовании Эндрю Миньярда.       — Не произноси мое имя так.       Нил моргнул, глядя на него большими глазами и с небольшим обожанием.       — Как?       — Как будто это что-то значит.       Это значит все, хотел сказать Нил. Однако ему удалось сдержаться, и вместо этого он просто улыбнулся Эндрю, надеясь, что тот сам восполнит пробелы.       Затем Эндрю оставил его, и Нил на мгновение был ослеплен солнцем. Когда он смог сесть и стряхнуть песок с волос, он увидел, что Эндрю поднимает Рене на ноги. Ее точно так же высадили на пляже. Она быстро осмотрела себя, убедившись, что ее ожерелье все еще на месте, и завязала сзади мокрые волосы. Она поймала взгляд Нила и сказала:       — Думаю, это мы получили за то, что не гребем быстрее. Может, Кевин был прав.       — Никогда, — сухо ответил Эндрю.       — Это и к лучшему; мне нужно заняться декоративно-прикладным искусством. Давай как-нибудь повторим это? Нил?       — Давай, — согласился Нил и помахал Рене вслед. В конце концов, остались только он и Эндрю, и этот факт заставил его почувствовать легкий трепет в груди. — Привет.       — Привет. Ты знал, что первыми словами Аннабет, обращенными к ее умершему парню, были «Ты пускаешь слюни во сне»?       — Романтично. Кто тебе это сказал?       — Аннабет, очевидно. Я разговаривал с ней о храме, расспрашивал о недавних смертях в лагере. В итоге она рассказала мне больше, чем я просил, — несмотря на свой тон, Эндрю не казался расстроенным. Это было скорее констатацией факта, чем мнением. Нил обнаружил, что ему нравится, как Эндрю может это делать.       — О чьих еще смертях она тебе рассказывала?       — Ребенок Аида, Нико. Похоже, смерть его и Перси потрясла лагерь больше всего; они были наименее ожидаемыми.       — Но это была война, как они могли быть неожиданными?       — Как ты мог позволить этой нереиде поцеловать тебя две минуты назад?       Нил моргнул при смене темы.       — Мне нравится, когда меня целуют красивые люди, — честно сказал он. — Это не то, что я получил в детстве.       — Ну, теперь тебя поцеловала богиня морских водорослей. Поздравляю.       — Спасибо. На самом деле это второй симпатичный человек, которого я поцеловал за последние 24 часа.       Когда Эндрю не ответил, Нил оглянулся, надеясь, что тот не обиделся. Однако он не обиделся; он покраснел.       — Заткнись, — резко сказал Эндрю.       — Я ничего не говорил.       — Я загорел на солнце. Ты видишь, какой я бледный? Я легко сгораю.       — Так легко, — согласился Нил. — Пять минут назад ты не был загорелым, но как только я назвал тебя симпатичным…       — Заткнись, заткнись, заткнись. У меня есть ножи, я тебя порежу.       Угроза ничуть не уменьшила улыбку Нила. Он опустил голову, пытаясь притвориться пристыженным, даже если совсем этого не чувствовал.       — Ты знаешь, — вздохнул он, прекрасно понимая, что его могут выпотрошить за это. — Я мог бы поцеловать тебя снова. Это не обязательно должно быть одноразовым.       — Мы говорили о смерти, — сказал Эндрю, настойчиво возвращая их к теме. — Перси и Нико погибли, и это потрясло лагерь, несмотря на то, что они были в самом разгаре войны.       — Что странно, — согласился Нил, пытаясь с достоинством принять отказ. — Это должно было быть так же плохо, как и все остальные смерти отдыхающих.       — Вот именно. Но эти смерти были другими. Я думаю, это происходит, когда живешь, думая, что ты непобедим; в конце концов, ты усвоишь свой урок на горьком опыте.       Нилу потребовалось мгновение, чтобы понять, что Эндрю говорит о нем.       — Эй, я не думаю, что я непобедим. Я могу умереть буквально в любой момент.       — Говорит парень, который выбросил свой меч в реку.       — Выронил, я выронил его, и он все равно не понадобился, потому что монстры даже не убили нас…       Эндрю остановился так быстро, что поднял песок.       — Мы говорили об этом вчера в лесу. Адские псы просто умерли на месте, потому что на самом деле этот лагерь не может быть опасным. Мы говорили о чем-то важном… что это было?       — Я не помню, — сказал Нил, защищаясь. — Я был полностью отвлечен.       — Ты, блядь… — Эндрю оборвал себя и толкнул Нила на песок. Забрался на него сверху, обхватив ногами талию Нила, и поцеловал его, чтобы тот заткнулся.       Нил подчинился.       Когда Эндрю отстранился, он ядовито выплюнул:       — Перестань нести чепуху, когда я пытаюсь разгадывать тайны.       — Перестань пытаться разгадывать тайны, когда я несу чепуху, — возразил Нил. — Эй, Эндрю? Да или нет.       — Да.       Нил схватил Эндрю за воротник рубашки и притянул к себе для еще одного поцелуя. На этот раз ни один из них не спешил отстраниться, и они целовались на песке столько, сколько им заблагорассудится, ничто и никто вокруг не мог им помешать. И, возможно, это должно было вызвать подозрение, поскольку в последнее время у Нила было прервано столько важных моментов, но этот поцелуй был другим. Ни у Рене, ни у отдыхающих, ни у нереид, ни у кого другого, не было ни причины, ни дерзости помешать им быть вместе в этот момент, и за это Нил был благодарен.       В глубине души Нил понимал, что скорость, с которой они двигались, была смехотворной, но это не казалось смешным. Это казалось правильным. Казалось, Эндрю выскользнул из рук Нила когда-то, давным-давно, и теперь он вернулся. Это не было что-то новое; это было что-то перезапущенное.       Нилу было все равно. Ему просто нравилось быть с ним.