Воронины. Всё по-другому.

...Я готова порвать с ним. Раз и навсегда закончить отношения, которые тяготят. Сказать ему всё без лжи, без ложных надежд. Тем более, что Коля... Коля безумно любит меня. По крайней мере, я вижу так сейчас. И сама люблю его не меньше, даже слишком, чтобы безобразно обманывать и дальше. Да и к Валерке это будет нечестно: он тоже влюблен в меня. Именно влюблен, а не любит. Потому что иначе и не скажешь. Когда ты испытываешь по-настоящему сильное чувство, обладаешь им (или оно тобой) - то ты можешь легко отпустить человека, если ему ты не к сердцу. А Валера же, совсем другое дело. Он меня запереть готов за семь дверей, чтобы я не пересекалась с Колей и вообще с кем-либо из мужчин. Разве похоже это на светлое, чистое? На помешательство, точно. Придя постепенно к этой мысли, я утешила себя. Надолго ли? Пока снова его не увижу рядом. Такого несчастного, готового вот-вот сорваться с крыши, либо порезать себя. На куски. И ведь я точно уверена, что он может это сделать. Стопроцентно. Тогда, в юности, в мои девятнадцать лет, не было ещё понимания, что люди могут ради своей выгоды сказать что угодно. Лишь бы ты слушала, рот раскрыв. То, что именно тебе надо услышать. Что безумно скучает, готов ради меня порвать и себя, и любого. В мои девятнадцать... Я была слишком наивна. Пока эта самая наивность не привела к ужасному последствию. Которое, вроде ужасно. Но не произойди оно - не было бы у нас Лёни, Костика. Ах... - Привет, Галчонок,- как всегда, со счастливой улыбкой, он смотрит мне прямо в глаза, - Я так рад, что ты наконец-то нашла для меня время! Обнявшись с ним, как он и хотел, я всё также ничего не ощутила. Только жалость. Её лёгкий, но болезненный укол. Что не могу ему дать ту же бурю эмоций. Любви, как уже было сказано про себя тысячи раз, нет. - Да, Валера, мне бы надо поговорить с тобой, - я утрачивала свою уверенность, что мне необходимо именно порвать с ним. Потому что с каждым новым моим словом, он становился всё мрачнее. Но слушал, молча. Не перебивал меня в этот раз. Ради своего будущего, ради того, чтобы всё было хорошо у нас обоих: у меня, да и у него тоже. Ведь эти отношения никуда не ведут. Они бессмысленны. Разве можно быть счастливым рядом с тем, кто не любит и не скучает? - Я хочу, чтобы ты знал, что моё сердце принадлежит другому человеку, и принял это с достоинством. Он молчит. Я же продолжаю, ярко чувствуя, как эти слова врезаются в него, как иголки. Одна за другой. - ...Но от общения с тобой я не отказываюсь и мне бы очень хотелось остаться друзьями, хорошими. Если ты, конечно, не будешь против. Пожалуйста, мне правда жаль, что так выходит и о твоих... Намерениях я знаю. Прости меня. Валера заговорил. Точнее, закричал. Так, как никогда не кричал. Я вообще не слышала раньше, чтобы он повышал голос. А тут - как гром среди ясного неба. Разразился. - Намерения?! Я хотел жениться на тебе, сделать женой своей! Детей с тобой родить и жить счастливо, вместе! И в один день умереть от старости! А ты предпочитаешь этого без роду и племени - Колю! Затем кричала уже я, раззадоренная его словами о моём любимом человеке: - Без роду и племени, но хотя бы не удерживает меня силой, чтобы потешить собственные хотелки! Твои эти планы - и есть только твои, меня в них нет и никогда не будет! Понятно?! Когда я развернулась, чтобы уйти, он схватил меня за руку. Больно, сильно. Так, что потом остался большой красный след. И Коля долго спрашивал, откуда это и кому пойти разбить морду. Я же молчала. Не хотела ничего ему рассказывать. Потому, что тогда у меня не получилось уйти. Так, может, хоть сейчас я смогу это сделать. Шанс у меня всего один, чтобы всё исправить. И вернуть Колю. - Ты хочешь оставить меня умирать?! Вот какая ты, Галчонок... Договорив, он достал из кармана перочинный нож. Не имею понятия, откуда он взял его. Судя по его испещренному клинку, достаточно редкий. Или просто старый. Но я тогда перепугалась не на шутку: мало ли, он решит повторить со мной пьесу Отелло, но методом убиения Дездемоны будет несколько точных, чётких ножевых ранений. - Ты собираешься меня убить..? Но он ничего не отвечал мне. Засучив один рукав рубашки, слегка полоснул по запястью, заставив меня невольно вскрикнуть от ужаса. В самом деле, ведь когда видишь такое, это навевает нешуточную панику. Если его неверное движение может стать последним? Даже пусть он и не собирался умирать из-за меня. Я предпринимаю жалкую попытку отобрать у него нож, но безуспешно. Валера крепко держит рукоять и моментально отводит клинок от меня дальше, поднимая его как бы над нашими головами, вверх. Из лёгкой царапины потекла тоненькая струйка крови, которая скоро должна прекратиться. Если он не решит разрисовать себе все руки в эти полосы. - Зачем?! - Чтобы ты поняла мои чувства! Он проводит ещё одну полосу, чуть выше запястья, точно целя в вену. Более глубокую, при этом всё ещё глядя на меня. Испугаюсь ли? Стану ли кричать, чтобы прекратил и останусь с ним? Тогда, в совсем юном возрасте... Я совершила большую ошибку, сказав ему, что останусь рядом. Но теперь я не должна поступить также и потерять навсегда единственный шанс. Исправить то, что натворила по молодости. И принести столько боли сразу двоим людям. - Я не останусь! Но понимаю, что ты чувствуешь сейчас. Он прекращает полосовать руку. Убирает клинок в рукоять и пристально, молча смотрит мне в глаза. Так, будто бы всё ещё ищет это зёрнышко сомнения, неуверенности в словах. Но не находит, наверное. - Почему ты так поступаешь со мной? - Тот же вопрос я хочу задать и тебе. Почему? Ты не хочешь мне счастья, для тебя самое важное - это чтобы хорошо было только тебе одному. И поэтому сейчас,вместо того, чтобы хоть попробовать понять меня, ты прибегаешь к глупой манипуляции. Шантажу! - Но ведь это не так! - Если твои слова правда, то будь любезен меня услышать. Я говорю один раз - больше не повторюсь. То, что ты хотел сделать, даже если бы и сделал - полностью твоя проблема. Ни моя, ни чья ещё. Только твоё решение так поступить. Я не несу за это никакой ответственности. А ты теряешь всё, если сейчас вот так глупо уйдешь: жизнь, родных, своё счастье. Он бросается ко мне: - Моё счастье стоит сейчас передо мной! - Нет, Валера. Я не твое. Но ты обязательно найдёшь. И, надеюсь, не упустишь из-за своих детских привычек всего добиваться, шантажируя. Прощай! - Галчонок! Я его уже не слышу, уходя вперёд. И не оглядываюсь. Моё светлое будущее, без вранья, без боли и тяжести, ждёт меня далеко впереди.