Будь моим смыслом

Повод встретится с Мишей Андрей ищет следующие три недели с таким усердием, с каким бы ему, следаку, стоило бы заниматься его нынешним делом. Тем более что дело-то — труба. Опасным людям они пытаются перейти дорогу, как-никак с бандосами, теми, что после девяностых стали вдруг политиками и богатыми бизнесменами, добропорядочными гражданами своего отечества, так сказать, бороться еще сложнее, чем раньше, когда они в открытую дела свои воротили. Так что Андрею бы собраться, все же не в игры детские играет, но в голове целыми днями только Миша и крутится. С недавних пор крутится ещё и в самом прямом смысле, будь неладен Владька, который ему рассказал, что Михаил Юрьевич то ещё и в театре играет. Никто, кто Михаила Юрьевича Горшенёва видел вживую, не осудил бы Андрея за то, что он не удержался и полез искать в интернете Мишины выступления, интервью и фотографии. И видит бог, лучше бы он этого не делал! Сначала то всё идёт нормально: спектакли по классике, социальные драмы в серых тонах с минималистическими декорациями и простейшими костюмами, какое-то занавесочное фэнтези, кажется по Толкину, а потом «понеслась душа в рай»… Сперва некий «Тодд» врывается в его грешную жизнь фотографиями Миши в красном готическом платье, и не успевает Андрей даже как следует истечь слюнями (и не только ими) с того, какой тонкой кажется Мишина талия в плену корсета, как коварная драма про революционеров, от которой он точно такой подставы не ожидал, добивает его фотосессией к спектаклю в лучших традициях работ Альфреда Чейни. На искусственно состаренной под винтаж фотографии, абсолютно обнаженный Миша сидит боком к камере, едва прикрывшись тонким шелком драпировки и накинув на плечи меховое белое боа, на шее у него поблескивает длинная жемчужная нить, стекая вниз на трогательно мягкий впалый живот, а на ногах сверкают золотом пряжек изящные туфельки на небольшом каблучке. Зрелище это не про пошлость, не про порнуху, а про искусство, но блять, Андрей не чувствует и капли стыда, когда руки сами тянутся подрочить на такую красоту. Он кончает в этот раз быстро, как подросток, а башню ему рвёт пожалуй так, как даже с первой юношеской влюбленностью не рвало. А ведь со своей более чем активной половой жизнью Князь давно уже считал чем-то стыдным передергивать на чьи-то фотки, когда можно полноценно заняться сексом, и вот нате вам. Когда за пеленой желания удаётся разглядеть и всё остальное, Андрей осознаёт ещё и то, что у Миши потрясающий голос, а сам он гениальный композитор и музыкант. Между тем Князю так мало, ужасно мало Миши: в свободном доступе найти видео со спектаклей проблематично, еще и качество у них как правило ну такое, и интервью Горшенёв давать явно избегает по возможности, но вскоре он находит альтернативу… Если бы месяц назад Андрею кто-нибудь сказал, что он будет с таким упоением поглощать почти часовые лекции по истории, он бы ответил на это глубокомысленное «че?!» и посмеялся. Но Михаил Юрьевич, такой серьёзный и сосредоточенный, особенно когда на нем строгий костюм, так и манит его к экрану. Яшка — друг и коллега из их отдела, замечая, что он смотрит, сначала жалеет его, думая, что это по работе, потом задаётся вопросом, а не ебанулся ли его товарищ от рабочих перегрузок, но однажды он присматривается и с понимающим протяжным «а-а-а-а» бросает, подмигивая: — А он горячий! Андрей шипит что-то неразборчиво в ответ, а потом огрызается, что мол вообще-то самопросвящением занимается, а не всякими глупостями. — Ну да, конечно… — тянет Яха со смешком. — И стояк у тебя видимо потому, что тебя так возбуждает — он тянется заглянуть в название видео — анархическая теория Бакунина. Глаза, кстати, у твоей «анархической теории» красивые пиздец! — бросает он напоследок. Андрей рычит, сам того не замечая, на что Яшка вскидывает примирительно руки и ретируется. Андрей прислушивается к чужому голосу в наушниках. Миша там вещает что-то заумное, Андрей не может вспомнить даже пары тезисов этой лекции, да и любой другой. Он искренне не понимает, как вообще студенты умудряются чему-то учиться на курсе у этого человека, если сам Андрей уже через пару минут залипает безнадёжно на плавные и одновременно ломкие жесты тонких рук, на подвижную живую мимику, на то, как время от времени, забывшись, Миша смахивает со лба выбившиеся пряди волос или прикусывает губу. Влад в этой ситуации ну вот вообще не помогает. Он в доме Горшенёвых едва ли не прописался, и сложно сказать, о ком он трындит больше, о Косте или все-таки о Михал Юриче. И мало того, что он бередит ему душу своей болтовней, так ещё и видео с фото присылает иногда. У Миши с сыном отношения явно очень близкие, и они часто проводят вместе свой досуг, теперь ещё и Владьку берут за компанию. Вон на каток вместе ходили: Миша кататься не умеет и выглядит немного испуганным, когда резвая молодёжь кружит его, увлекая за собой всё дальше от бортиков. Кто-то за кадром, кто снимает это, комментирует со смехом, но по доброму, Мишину неуклюжесть, Миша этого кого-то называет ласково Шуриком и, подъехав, виснет у него на шее, прося защиты. Андрей даже себя не пытается убедить в том, что не ревнует. А вот фотографии с поездки на пейнтбол. Оказывается Миша очень это дело любит, и Андрей, глядя на его чумазое, раскрасневшееся от беготни улыбающееся лицо, мысленно делает себе пометку свозить его на свидание на стрельбище. Потом приходят фотки из кино, из музея, из какой-то кафешки, где дети задорно лопают фаст-фуд, а Миша на заднем фоне уныло жуёт салат, уткнувшись в какие-то бумажки. Одним словом. Всё это как-то странно, а самое странное, что никто в этой маленькой дружной компашке не кажется третьим лишним. Однажды Андрей, не удержавшись, все-таки спрашивает осторожно Влада о том, как же так выходит, что они тусуются все вместе. Сам он склоняется к варианту, в котором Владик напрашивается к Горшенёвым на правах Костиного парня, вариант с тем, что это Миша не даёт им оставаться наедине, ему кажется нелепым. Миша не похож на человека, который занимался бы чем-то подобным. Реальность в итоге выдаёт третий вариант. Да, иногда Влада приглашают разделить их привычный семейный досуг, но в остальных случаях именно молодёжь тащит Мишу с собой по собственной инициативе. — Ты не представляешь, какой он клёвый! — поясняет Влад, шумно прихлебывая из стаканчика Маковскую колу. — С ним очень интересно! Он сам панковал в молодости, прикинь! Он в комп играть любит, у них дома дисков куча и крутая приставка. На гитаре играет, кэндо занимается, ну это фигня с самурайскими боями. Рок слушает. Они с Костей на концерты даже в другие города ездят иногда. На «Нашествие» катаются каждый год, а в январе мы вместе на концерт «Алисы» пойдём. Завидует ли Андрей? Конечно завидует! И тому, что сам в эту компашку не вписан, и тому, что родители его хотя и поддерживали всячески, но все-таки никогда увлечения его и досуг настолько тесно с ним не разделяли. Им же с Мишей никак не удаётся даже увидеться. То-ли ему просто не везёт, то-ли Владька подозревает что-то и ревнует, но на все навязчивые предложения Андрея за ним заехать или подвезти его только отмахивается, мол не надо, «сегодня мы не допоздна», " Михаил Юрьевич сказал, что мне такси вызовет» и т.д. Князь в какой-то момент начинает даже задумываться о том, а не обидел ли он тогда Мишу случайно. Вдруг все-таки со своими странными взглядами и прикосновениями он его напугал, и тот ясно дал понять Владу, что Андрея в своем доме видеть больше не желает? Эти его сомнения проясняются все-таки, когда воля случая сводит их с Мишей случайно у прилавка супермаркета неподалёку от Владькиного универа, тот попросил его подвезти. Андрей лениво бродит по фруктовому отделу, пытаясь решить, чего он хочет, и тут взгляд его падает на большое красное яблоко. Оно такое красивое: с желтым бочком и блестящей восковой кожурой, что Князь ловит себя на желание написать с ним натюрморт, у него как раз есть подходящий под композицию старый кувшинчик, который он купил недавно на барахолке. Он тянется быстро к своей сладкой цели и внезапно сталкивается пальцами с чужой рукой. Тело будто током прошибает прежде даже чем Андрей узнаёт этот аромат, и ему не нужно поворачивать голову, чтобы понять, кто сейчас стоит рядом. На Мише длинный кожаный плащ с меховым воротником и манжетами, из-под которых выглядывают сиротливо синюшные от холода пальцы. Андрей перехватывает чужие руки бездумно, сгребает их в ковшик собственных ладоней в теплых шерстяных перчатках и, приблизив, обдает горячим дыханием, на выдохе почти шепча «здравствуй». Яблоко остается гореть ядовитой краснотой в Мишиных руках. — Здравствуй, — отзывается Миша послушно. Сейчас он похож на персонажа красивой мрачной сказки в этом своем меховом пальто, с недосмытым или может раскисшим от снега макияжем и переброшенной небрежно через плечо длинной чёрной косой, тонкие седые пряди в которой смотрятся так, словно волосы присыпало инеем. — Ты на Белоснежку похож, — говорит Андрей и тут же хочет дать себе по лбу. Ну какая нелепица! Миша коротко усмехается и уточняет, подмигнув: — Может все-таки на злую королеву? Андрей мотает отрицательно головой. — На злую не пойдёт! У тебя глаза добрые слишком. Миша улыбается смущённо. От длинных ресниц на бледные щеки падают трепетные тени. Андрею кажется, что сердце у него сейчас просто разорвется, так громко и отчаянно оно стучит в груди. Он не знает, что Миша думает сейчас ровно о том же. ***** Погода на улице откровенно дрянная, уже стемнело, хотя нет ещё даже пяти, дует ветер и мелкий колючий снег кажется песком в плену жёлтого фонарного света. Миша с Андреем идут почти вплотную друг к другу к парковке, обосновав это тем, что так теплее, и по-очереди грызут одно на двоих красное яблоко, которому так и не суждено быть запечатленным на картине. Миша рассказывает ему про работу, жалуясь на проблемы с заменой партнера перед самой премьерой. Не то чтобы этот Саша ему не нравится, он хорошо поёт, но между ними никак не складывается нужная химия, всё-же он рок-звезда, а не актер, и Мишу бесит, что их новый директор привлёк того к проекту, не скрывая даже своего желания приманить дополнительную аудиторию. — У нас и так всегда аншлаг, а он зовёт эту звезду, словно мы — проходной театр для любителей, который гонится за единовременной прибылью! — говорит Миша раздраженно, и Андрей явно видит, что его это обижает. Годы работы над репутацией, в конце концов создание проекта с нуля, и тут вдруг такое отношение. — Миш, ты всё равно всех там затмишь! Ты — главная звезда! — заявляет Андрей уверенно. Миша качает головой. — Приятно конечно, но «затмишь» — это не про театр. По крайней мере не в этом случае, — отзывается омега устало. — Это психологическая драма, если не будет нужной химии между партнёрами, всё будет впустую. Андрей может и не всё понимает, но мягко сжимает чужое предплечье в жесте поддержки. А затем он тоже жалуется на свою работу, на висяк в деле, на то, что пострадавшие внезапно позабирали заявления и отказываются от показаний, что очевидно дает понять, что их запугали или подкупили, а начальству как будто и плевать, и верить никому вокруг нельзя. Миша, оказывается, умеет быть хорошим слушателем, и Андрей бы рад был ещё долго вот так вот бродить с ним под локоть кругами вокруг этой несчастной парковки, даже не смотря на то, что ладони обжигает холодом (зато Мишины руки в тепле, и Князь не жалеет ни о чем), но Мише нужно на репетицию, и даже при том, что Андрей вызывается его подвезти, ехать им совсем недолго всё равно, каких-то двадцать минут, и их так мучительно мало. Они прощаются как-то скомкано и неловко, и Андрей не уезжает ещё минут десять, хотя Мишина худая высокая фигура давно уже скрылась за дверью проворной черной тенью. Влад, когда он заезжает за ним после пар, всю дорогу смотрит на него как-то странно: хмурится и нервно барабанит пальцами по подлокотнику. Они уже подъезжают к дому, когда Владька наконец спрашивает: — Дюх, ты с Михаилом Юрьевичем виделся? — Как понял? — Запах почуял, он редкий у него, не спутаешь ни с чем, — отзывается малой, хмурясь ещё сильнее. — Да мы в магазине случайно пересеклись, а потом я его на репетицию подбросил, — Андрей не видит смысла врать. — Он хороший очень, — говорит Влад тихо, а потом добавляет неожиданно почти со злостью: — Не трожь его, слышишь?! Я знаю, как ты с омегами обычно поступаешь. С ним так нельзя! Сделаешь ему больно — я тебе морду набить хотя бы попытаюсь! Андрей ничего даже не успевает ответить, а мелкий уже захлопывает за собой дверь и убегает к подъезду. Князь с протяжным страдальческим «бляяять» роняет тяжёлую голову на скрещенные на руле руки. Дома он, не удержавшись, пишет Мишин портрет грубыми яркими мазками: черный, белый и красный. ***** Между этой и следущей их встречей судьба решает уже не делать таких драматически долгих пауз. Проходят четыре дня, и погода портится ещё сильнее. Она настолько поганая, что Владька не выдерживает и просит за ним заехать однажды вечером. В других обстоятельствах, будь они в контрах, Андрей бы наглому шкету пожелал веселой прогулочки по сугробам и гололеду, но сейчас, имея личную заинтересованность, ну и где-то в глубине души признавая, что малой так-то прав, охотно согласился. В квартиру его впустил в этот раз Костя, и Андрей не мог не заметить, что тот выглядит каким-то встревоженным. Долго искать причину этой встревоженности Князю не пришлось. Она сама обнаружилась донесшимся вдруг из-за двери раздраженным криком. Миша с кем-то яростно ругался по телефону. — На работе проблемы, — будто прочтя немой вопрос на его лице, поясняет Костик и жмётся неловко поближе к Владу. Тот якобы незаметно берёт его за руку, переплетаясь пальцами. — Уже минут двадцать вот так. — Вы идите в комнату к себе, — говорит Андрей строго, но без злости. — Чего уши греете? Мальчишки краснеют неловко и сбегают. Оно и к лучшему. Князь сам из детства помнит, как нервничал всегда, когда видел родителей с кем-то ругающимися. Не нужно им всё это слышать. Впрочем, каких-то пару минут спустя крик и так уже замолкает, и из комнаты появляется Миша, покрасневший и весь взмыленный. — Плохой денек? — спрашивает Андрей с понимающей короткой улыбкой. — У нас премьера на носу, а они словно специально всё портят! Напутали всё с техникой, повредили декорации, костюм не подошел на нового актера, то-ли ушили слишком сильно после примерки, то-ли Саша поправился, и… — чем больше Миша говорит, тем явственнее его тон из раздраженного переходит в расстроенный и он, махнув обреченно рукой, признаёт: — Да, плохой денек. Андрей хочет взять его за руку, но омега ускользает быстрее на кухню с коротким: — Я за водой. В горле пересохло. За водой он уходит как-то слишком надолго. Впрочем, Андрей понимает, что дело не в воде. Мише нужно успокоиться, и делать это на глазах у чужого человека он не хочет. Нужно дать ему время, и Андрей готов подождать, но на кухне что-то вдруг гремит, и он не может сдержать тревогу. Гремит, как выясняется, стакан, чьи осколки сейчас поблескивают сиротливо на полу в луже воды, но до стакана дела Андрею нет. Его гораздо больше интересует Миша, который стоит, ссутулившись и вцепившись руками в край стола. — Миш, — Андрей подскакивает к нему с завидной прытью, — ты в порядке?! — Да давление, кажется, скакнуло. Довели, проклятые! Ей богу довели! — бормочет Миша, криво усмехаясь. — Всё нормально! Сейчас посижу немного, и пройдёт, — заверяет он, отстраняясь от стола, и даже делает в сторону двери пару шагов, а потом валится тряпичной куклой в руки успевшего его в последний момент подхватить Андрея. — Бляяяять! Миша худющий, и Андрей поднимает его на руки без особого труда. Мда, в совсем иных обстоятельствах он бы хотел его на ручках носить, но выбирать не приходится. Осторожно Князь относит свою ношу в спальню и, уложив на кровать, зовёт ребят. Те прибегают мигом и, ожидаемо, пугаются. — Что с ним? — спрашивают хором. — Обморок. Устал и перенервничал, — отвечает Андрей коротко. — Влад, там стакан на кухне упал, убери пожалуйста осколки, а ты, Кость, воды принеси. Костик возвращается быстро и стоит неуклюжий и долговязый, как новорожденный теленок, у изголовья кровати, глядя на своего мусю испуганными огромными глазищами. — У него проблем с сердцем нет? — уточняет Андрей на всякий случай, но ответить Костик не успевает, потому что Миша со стоном открывает глаза и пытается сесть. Князь молча приподнимает его, устраивая в положении полусидя с подушкой под спиной, и просит: — Кость, у вас же есть тонометр и аптечка? Принеси пожалуйста! Костик парень умный и исполнительный, быстро приносит всё, что нужно, и, подумав, открывает форточку, запуская в комнату свежий воздух. — Коть, — обращается к нему Миша, слабо улыбаясь, — ты к Владику иди. Со мной всё будет в порядке! — Я о нём позабочусь, не бойся! — уверяет мальчишку Князь, видя, что тот сомневается. Не дожидаясь, пока Костя уйдёт, Андрей перехватывает тонкую, как плеть, безвольную от слабости руку и застегивает на ней муфту. Давление и правда оказывается пиздец высоким и они, договариваются о том, что если «Валидол» не поможет, то нужно будет вызывать скорую. — А вы умеете ухаживать, молодой человек, — шутит Миша, когда Князь сначала предлагает ему воду, чтобы смочить пересохшее горло, а потом кладёт под язык таблетку и поправляет подушку, поднимая её повыше. Оба коротко смеются. Андрей очень надеется, что получится обойтись без скорой. Пока же он просто тихо сидит рядом, держа Мишу за руку. Сейчас, когда на Мише одежда с короткими рукавами, Князь обращает внимание на то, что, оказывается, на обоих запястьях у Миши татуировки: прорисованные тонко черным переплетения терновых веток с длинными колючками. — «И лишь терновник ловит твои руки, ревниво пряча свергнутые своды…» бормочет Андрей себе под нос, ведя осторожно пальцами по контурам ветвей. — Лорка? — спрашивает Миша, догадавшись, и улыбается слабо на Андреево утвердительное «угу». Выглядит Миша очень бледным, на лбу и щеках испарина, под глазами глубокие тени. Даже если удасться обойтись без врачей, ему нужно будет отдохнуть как следует. — А почему на фото с выступлений татуировок нет? — спрашивает Андрей тихо. — Мы их замазываем специальным средством, так и в балете делают, и в кино, — отвечает Миша, а затем признается зачем-то такой обезоруживающе честный: — Я их в юности набил, чтобы шрамы спрятать. Не хотел, чтобы Костик видел их, да и кто-либо ещё. Объяснять, что это за шрамы, никому не нужно. Андрей сам всё понимает. Он только вздыхает тяжело и осторожно гладит пальцами покрытую невидимыми сейчас рубцами кожу. — Не думай об этом! Отдыхай! — не то просит Андрей не то приказывает, но Миша в любом случае кивает осторожно и прикрывает глаза. ***** Врачей в итоге вызывать не приходится, слава богу. Давление снижается до приличных показателей, и Миша в какой-то момент засыпает крепким глубоким сном, так и не попрощавшись с гостями. Уходя, Андрей поправляет ему одеяло. Уходить ему ну совсем не хочется.