Kiss, Marry, Kill

      Когда он увидел её, то решил, что хуже девчонки на выданье будет не сыскать во всей стране.       В тот день вместе с наследным принцем он медленно ехал по просёлочной дороге, размытой ночным дождём, и безучастно рассматривал рисовые поля на которых работали деревенские жители и их дети. Самые бесстрашные оборванцы подбегали к краю дороги, с жадным любопытством глазели на него и Айро, толкая друг дружку, а затем, словно бездомные щенята, украдкой тянулись по следу за двумя холёными кобылами.       Озай старался не обращать на них внимания, натянув шляпу так, чтобы она полностью скрывала его хмурое лицо, а Айро широко улыбался и качал головой всякий раз, когда очередное крестьянское отрепье — мокрое, грязное по локоть и, наверняка, вшивое, — выбегало на обочину, будто нарочно бросаясь лошадям под ноги. Он лишь надеялся, что эти бедные дети не выкинут очередной жалкий трюк, чтобы обобрать их. Вернее, его младшего брата, вырядившегося в слишком приличную для подобной поездки одежду.       Проехав чуть дальше, они спустились с горы и, наконец, свернули к самому оживлённому месту окраины — главной улице Хира’а, на которой располагалось несколько захудалых лавок, постоялый двор и небольшой чайный домик, находящийся почти что на берегу озера.       — Поездка немного утомила меня. Выпьем чаю, — улыбнувшись, предложил Айро, подъезжая к заросшим дикими цветами, низеньким воротам.       Тихо фыркнув, Озай ничего не ответил и спустился с лошади, привязывая её к покосившемуся стойлу.       Едва они переступили порог чайной, их встретила девушка в простеньком, светлом ханьфу. Она не была красавицей и лишь крохотные, синие вьюнки, украшающие незамысловатую причёску, привлекали внимание к её широкому, загорелому лицу. Девушка изящно склонилась в поклоне и уже было открыла рот, но немолодой хозяин заведения издали приметил двоих разодетых путников на рослых лошадях, потому поспешил встретить гостей сам.       Грубо схватив за плечо девушку, мужчина отпихнул её в сторону:       — Иди, обслужи других, — он бросил на неё брезгливый взгляд, а затем повернулся к гостям и, низко поклонившись, любезно улыбнулся: — Добро пожаловать в чайный дом Шанзу. Что угодно молодым господам?       — Мы хотим выпить чаю и отдохнуть, — сложив руки в приветствнном поклоне, ответил Айро. — Есть ли у Вас свободный столик для нас?       — Конечно, — всё так же улыбаясь пролепетал хозяин, искоса поглядывая то на одного гостя, то на другого. Оба были ровно что журавли в курятнике. — Желают ли дорогие господа занять лучшее место с прекрасным видом на озеро? Этот человек лично обслужит их.       Айро улыбнулся:       — Это нам подойдёт.       Хозяин чайной незамедлительно провёл их к столику, находящемуся под неплотным навесом из тёмной ткани, защищающей от палящего солнца. Несколько посетителей проводили гостей заинтересованными взглядами, а затем начали шептаться, время от времени посматривая в их сторону и пряча усмешку.       — Могу ли я предложить господам фирменный белый чай? — учтиво склонив голову, спросил мужчина.       — Пожалуй, я выпью жасминовый, — не долго думая, ответил Айро и снял шляпу, положив её на стол. — У Вас имеются сладкие закуски?       — О, на любой вкус дорогих господ, — льстиво улыбнулся хозяин. — Пирожные из золотых бобов, рисовые, фруктовые, хрустящие лотосовые пирожные, тыквенные прянки…       — Хрустящие лотосовые пирожные подойдут!       Хозяин чайной осторожно покосился на молчаливого спутника Айро, сидящего неподвижно:       — Какой чай предпочитает второй молодой господин?       Помолчав какое-то время, Озай тихо произнёс, не поднимая головы:       — Жасминовый.       — Хороший выбор, брат! — улыбнулся Айро.       — Первый господин прав, — покорно согласился мужчина. — Что второй молодой господин предпочтёт из сладких закусок?       — Ничего, — отрезал Озай.       Хозяин чайной, снова низко поклонившись, быстро удалился. Второй молодой господин не понравился ему с первого взгляда.       — Слишком высокомерный, — шептал он на кухне. — Воображает о себе невесть что. А еще вырядился как — поглядите-ка! Будто свататься приехал. Небось, обычный балованный чиновничий сынок, а ведёт себя так, словно ему вся Нация Огня принадлежит.       Озай снял шляпу и небрежно бросил её на стол:       — Какого проклятого духа мы здесь забыли? Разве мы не приехали, чтобы посмотреть на девчонку?       Ему не нравилось это место. Ему вообще здесь ничего не нравилось. В воздухе витал отвратный запах полевых трав и цветов, всюду были насекомые, вонючие свинокурицы и крестьяне, которые глазели на них, как на цирковых животных. Озай хотел как можно скорее вернуться в столицу, во дворец.       — Успеется, брат мой, — улыбнулся Айро, блаженно прикрыв глаза. — И для чашки чая всегда найдется время.       — У меня нет никакого желания пить здешний чай, — он сложил руки на груди и мрачно уставился на тихую гладь озера. На противоположном берегу плавала одинокая лодка.       Они с братом никогда не были близки. Потому Озай был удивлён, когда Айро позвал его с собой в эту «деловую» поездку о которой никто во дворце, кроме отца, не должен был знать. Часть его понимала, что его старший брат, наследный принц Нации Огня, генерал и любимый сын, поступил так, потакая капризам их отца и своей матушки. Он всегда потакал им. Озай хотел отказаться, но почему-то не стал. Потому что больше всех старался выслужиться перед отцом или потому что всё ещё ожидал от страшего брата чего-то… Чего? Он сам не знал.       Озай вздохнул. И какое вообще он имеет отношение к этой девчонке?       Наконец им подали чай и сладости, и Айро, отпив глоток, сделал комплимент трясущемуся рядом хозяину заведения, несказанно обрадовав его.       — Прекрасный чай, — вновь похвалил он.       Озай презрительно усмехнулся. Чай был просто отвратительным.       — Он сказал, где она живёт? — взбираясь на лошадь, Озай услышал какой-то шум и обернулся. То был опять хозяин чайной. Он скалился и отчитывал девушку, которая вышла встречать их. Двое стояли возле пестреющей цветами ограды, что скрывала их от глаз посетителей, находящихся в самом заведении. Мужчина вдруг прикрикнул на неё и пару раз замахнулся, но не ударил. Он был выше и крупнее, но девушка стояла, низко склонив голову, и даже не вздрогнула, не попыталась увернуться.       — Сказал, что магистрат живёт дальше по улице, — ответил Айро. — У её матери большая оранжерея, — он проследил за взглядом Озая: — Должно быть, его жена. Тяжелая ей выпала доля.       Озай скривился и, натягивая поводья, поехал вперёд. Никто не просил её выходить за него замуж.       Всё то время, что они ехали дальше по главной улице, Айро ни на минуту не переставал вполголоса причитать по поводу кошмарного чая господина Шанзу:       — Мерзость. Словно горькие листья, залитые кипятком. Где он это достал? Как он посмел называть это чаем?       — Разве не весь чай — листья, залитые кипятком? — равнодушно отозвался Озай, разглядывая крестьянские дома.       Айро недовольно покосился на него.       — Чай — это искусство и душа человека, — проворчал он. — Ни к чему таким дурным людям очернять это благородное дело.       — Тогда брату не стоило оставлять хозяину золотой таэль. Позволь узнать, чего ты ожидал от захудалой чайной в глухой деревне на окраине леса?       Айро не успел ответить, поскольку внимание обоих привлекла галдящая толпа простолюдинов, собравшихся возле импровизированной сцены. Люди оживлённо спорили о том, что сыграть парнишке, стоящему на небольшом деревянном помосте, выкрикивая наперебой названия песен. Держа в руках потёртую лютню, мальчишка — совсем юнец — нервно переглядывался со стоящими подле молодыми ребятами. Все они были одеты в красочное рваньё, на нескольких из них были красные маски демонов и драконов.       — Пусть споёт про реку Хань! — выкрикнул кто-то из толпы.       — Эй, ты! Спой-ка мне о северной красавице! — раздался хриплый, пьяный голос. — Живёт на се-евере така-ая красота…       — Ой, заткни-ка лучше свою пасть!       — Эх… Лучше б спел «Как встретились селезень да уточка»…       Вопли всё никак не смолкали и до столичных путников крестьянам, увязшим в глупых перепалках, не было дела. Каждый из них хотел, чтобы мальчишка сыграл именно ту песню, которую он назовёт. Пожалуй, они готовы были устроить драку, особенно те, кто был изрядно пьян уже в полдень. Озай было развернул лошадь — один вид этих недалёких простолюдинов до невозможности раздражал его, но на сцену неожиданно, под шумок, взобралась юная девушка. На ней была маска Императрицы Драконов и грязное, лоскутное платье бледно-розового цвета.        Сняв маску, она отдала её стоящему подле сцены высокому, загорелому юноше с короткими волосами, собранными в хвост, а затем, кивнув трясущемуся мальчишке на сцене, взяла из его рук лютню и встала вместо него.       Галдёж среди неблагодарных зрителей стал только нарастать, кто-то присвистнул, кто-то заулулюкал. Загорелый юноша возле сцены разгорячился и попытался успокоить толпу, но у него ничего не вышло.       — Икем! — окликнула его девушка. — Ты делаешь только хуже!       — Стойте, а это разве не дочка магистрата?       — Эй, Урса! Так ты хочешь быть певичкой или актрисой? В домах ойран тебя научат и тому и другому! — раздался откуда-то ядовито-весёлый женский голосок.       Озай остановился, пристально вглядываясь в девушку на сцене — в отличии от остальных крестьян её кожа оставалась не тронутой загаром, но сама по себе она была худа и невысока. Особой красотой тоже не обладала. Если это действительно Урса, то родословная её деда-предателя — всё, что есть в ней привлекательного для королевской семьи. Айро взглянул на брата, чуть улыбнулся и подъехал ближе, отчего Озаю пришлось нехотя последовать за ним в гущу событий.       Кто-то из простолюдинов тут же заметил их, и вся грызущаяся между собой орава, и млад и стар замолкли, расступившись и уставившись на незнакомцев. Девушка на сцене тоже удивлённо застыла, переводя взгляд то на одного мужчину — низкого и полноватого, то на другого — высокого, с прямой спиной. Она не видела их лиц, сокрытых шляпами.       Айро вежливо поклонился и шутливым тоном произнёс:       — Прошу прощения. Продолжайте.       Девушка слегка смутилась, но тут же встрепенулась и, коснувшись струн старой лютни, негромко запела:

Серебряный дождь падал вниз, И бедный вьюнок весь промок. Из чаши его лепестков Всю сладкую влагу до капли Выпило ревнивое Солнце.

      Но продолжить прекрасную песню не сумела, потому что вторить нежному девичьему голосу начал грубый и лишённый какой-либо приятности и музыкального тона голос пьяницы, едва стоявшего на ногах. Разозлившись, девчушка внезапно спрыгнула со сцены и ударила его лютней, ругаясь на чём свет стоит. Стоящий рядом Икем принялся её успокаивать.       Деревенские начали громко смеяться, показывая на них пальцем, а Озай, наблюдая за этим зрелищем, язвительно усмехнулся:       — Очаровательная и хорошо воспитанная? В семье магистрата Хира’а врут и не краснеют.       А потом внезапно понял, кого именно обвели вокруг пальца.       Перед ним была его будущая жена.       Спустя год, когда Урсе уже исполнилось семнадцать, она официально вступила во дворец, ежедневно обучаясь манерам, этикету и нравственному поведению. Озай старался проводить с ней как можно меньше времени, потому что едва завидев её напудреное лицо в нём вскипал гнев. Гнев на отца и старшего брата. Тогда он повёлся на сказку о том, что Айро, спустя годы после смерти любимой жены и матери его единственного сына, решился по настоянию матушки выбрать ещё одну добродетельную супругу. И это помимо имеющихся наложниц к которым он вообще не прикасался. Одного любимого внука Леди Огня было мало, она требовала ещё. Поднимая чашу вина, Её Величество не забывала упомянуть это на каждом празднике, как и то, что второму принцу тоже давным-давно положено выбрать себе главную супругу.       Озай надеялся, что это будет послушная, сообразительная, красивая и благовоспитанная девушка из семей приближённых к Лорду Огня министров или генералов, где женщины обучались военному делу. Такой была покойная наследная принцесса. Вместо этого ему подсунули жалкую, деверенскую актрису, почти что нищенку, не блещущую ни умом, ни талантами. Только и может, что играть на лютне одну и ту же песню про вьюнок, да лить слёзы по дому. У неё не было дара покорения огня, она не держала в руках меч и не умела стрелять из лука. Она даже не умела без ошибок написать полные иероглифы. Всё, что имелось — это предсказание Мудрецов Огня о сильных и одарённых покорителях, которых якобы породит этот союз. Его отцу этого было более чем достаточно.       — У тебя появится гарем, — сказал Лорд Огня. — Какая разница, умеет ли она ездить верхом, если всё, что от неё требуется — родить сильного покорителя и следить за твоими женщинами.       Озай и понятия не имел, что эта девчонка уже несколько месяцев к ряду «следила за его женщинами». В тот злосчастный вечер, гуляя возле озера Тайе, она немного повздорила с молодой госпожой Аюдзавой, а потом вдруг закатила истерику и бросилась в озеро. Весь спектакль был из-за «излишней благосклонности Его Высочества к госпоже Аюдзаве». Это было очень странно. Но так поведала ему сама молодая госпожа Аюдзава, а вот что было на деле… Второй принц не смог расспросить Урсу о том, что случилось, поскольку Леди Огня сказала, что девчонка потеряла память. А вместе с памятью исчезли её здравый рассудок, манеры и всякого рода приличия. Почти год усилий Её Величества канул на дно. Озай в это не верил.       — Её поведение стало ещё хуже, — Леди Огня пребывала в подавленном состоянии. — Боюсь, что из неё не выйдет достойной главной супруги…       Он едва заметно усмехнулся: эта старуха только сейчас поняла? «Цветы прекрасны и луна полна» — всё это полная чушь.       Кажется, она действительно тронулась умом после падения в озеро. Что за бред она несёт? Урса и глядела на него теперь по-другому, не так, как раньше. Прежде она часто плакала и грустила по дому, а завидев его, опускала голову и неумело изображала смущение, хотя всё её существо выдавало обиду и горечь. Она никогда не была улыбчивой рядом с ним и уже тем более в её речи не проскальзывали слова, значения которых он в корне не понимал.       Возможно ли, что она всегда была такой, как сейчас? Он не знал, что теперь ожидать от неё. Всё стало ещё хуже.       Ночь свадебной церемонии Озай хотел использовать для того, чтобы незаметно прокрасться в поместье министра Гао и кое-что разузнать о беспорядках в деревне Хубэ, находящейся близ гор, где покорители огня пропадают один за другим. Айро не посвящал его в свои дела, а как наследный принц, давал бессмысленные, мелкие поручения в городах близ столицы лишь для отвода глаз. Отец не препятствовал его замыслам и поддерживал идею о том, чтобы Озай не беспокоился о вещах, с которыми его старший брат может разобраться и без него. Айро говорил, что если нужна будет его помощь, то он неприменно ею воспользуется. Всё было ложью, и все это знали. Ни отец ни брат никогда не доверяли ему. Большинство министров и чиновников смотрели на второго принца свысока и у него не было важных и полезных союзников, чтобы осуществить задуманное. По-крайней мере пока что.       А теперь и новоиспеченная супруга добавит ему проблем…       К счастью, в ночь свадьбы всё прошло так, как он и ожидал. Он приказал евнуху втайне заменить слабый алкоголь на самый крепкий, она напилась и подумала, что он будет спать с ней. Для виду Озай хотел распустить её волосы и снять кимоно, но от неё так сильно разило алкоголем, что он, вполголоса проклиная всех духов, которых знал, передумал и старался больше не приближался к ней настолько.       Когда Урса уж слишком быстро провалилась в сон, он на всякий случай ощупал пульс на её шее. Убедившись, что с ней всё будет в порядке, он развязал пояс её шёлкового кимоно и задержал на взгляд на её лёгком, ночном платье. Отбросив всякие мысли, Озай бесшумно выбрался из покоев через неплотно прикрытое окошко.       Её дворец был окутан густым ароматом распустившихся в саду роз, а с тёмного неба на него насмешливо взирала яркая, полная луна.