Ведьма из Купчино

            Просто так метнуться из Уралграда в Немагический Санкт-Петербург не смог бы даже Лука в своей истиной ипостаси. Разрешения на мгновенные перемещения ни у кого из нас не было, потому что Тимьян истратил последнее, когда перенес себя и Армана в Питер. Чунта Тамру в экстренном порядке взял семь билетов на ночной рейс чародейного поезда «Уралград — Кудес-Москва», и если бы я не была на грани истерики, то непременно бы обрадовалась возможности провести несколько часов в настоящем колдовском купе. Этот поезд был упрощенной версией экспресс-составов, которые за час могли переместиться аж в Камерун, поэтому ехать нам не меньше семи часов. Семи бесконечно долгих и тревожных часов, потому что мы пытались связаться с Арманом или Тимьяном — безрезультатно. За это время я успею как минимум два раза сойти с ума и прийти в себя обратно.       Я нервно хмыкнула собственным мыслям, вызвав озадаченный взгляд Агнии, которая помогала мне собрать мои скромные пожитки в доме Таисии, куда мы заскочили на пару минут. После короткого обыска стало понятно, что Лазар тоже пропал, и от этого осознания во мне полыхала необъятная злоба. Серафима посмела отобрать у меня семью. Последнее, что у меня осталось. И прощения ей за это не будет. Белый пламень застыл на кончиках моих пальцев, и я знала, как именно воспользуюсь дарованной мне способностью. Ведьма Серебрянская тысячу раз пожалеет, что взяла меня в ученицы два месяца назад. Я заставлю ее жалеть.       — Все хорошо будет, Мира, — я вздрогнула, когда Рада обтерлась о мои ноги, начав громко мурчать. И в груди чуток потеплело. — Если Серафима ждет тебя, она никому из них не причинит вреда. И ты успеешь. Мы все успеем, — фамильяр говорила тихо, но четко, глядя на меня снизу вверх мудрыми голубыми глазами.       — Этого не должно было случиться, — одними губами прошептала я, обессиленно опустив руки вдоль тела.       — Но это случилось, — Рада мотнула головой. — И лишь в твоей власти все исправить. Ты должна быть сильной, а не распускать нюни. Великая ведьма, — она фыркнула в своей привычной манере, и я дернула уголком рта. Такую Раду я знала. — И ты не забыла, что замыслила на самом деле?       Я молчала пару секунд, а потом серьезно кивнула, мигом отпуская всю свою злость. Я должна помнить, зачем на самом деле возвращаюсь в Питер. Зачем на сомом деле ищу встречи с Алой Вурдой. Страх за Армана и Таисию с Лазаром чуть не затуманил мне разум. А я должна быть хладнокровна, если хочу спасти всех и окончить эту историю победой добра. Так ведь всегда должно быть, и моя сказка не станет исключением. Уж я об этом позабочусь.       — Мы готовы, — осторожно произнесла Агния, закончившая собирать мои вещи. Шаманка выглядела мрачной и сосредоточенной — Тимьян тоже находился в опасности, и я прекрасно это понимала. Медленно выдохнула, сжав плечо подруги несильно, но ощутимо.       — Мы вернем их домой. И все закончится, — заверила я, а шаманка криво ухмыльнулась.       — Тебе говорили, что ты стала мудрее? — она прищурилась.       — Только если под угрозой, — отпарировала я, взяв из ее рук дорожную сумку. — Идем.       В парадной нас дожидались Чунта, Дорофея и Римма. Ярс не переносил старых мест, где полным полно мелких нечистей, а подобных товарищей в доме бабушки было предостаточно. Лука же просто избегал моего гнева последние несколько часов, видимо, вполне осязаемо чувствуя свою вину. Он весьма болезненно переносил, когда я на него обижалась, но наивно-человеческие чувства пока были сильнее. Я злилась на него и по вполне понятным причинам.       Стихийник Аграфен, Елисей, Мирон, Энгель и Федор обещали прибыть в Санкт-Петербург одновременно с главами семьи Тамру. У них был вполне четкий план изничтожить Алу Вурду раз и навсегда с прямого разрешения двух ключевых Ведьминских Ковенов Магической Руси — Московского и Невского. В тройку входил еще Уральский, но Серафима лишила его этого звания на неопределенный срок. Я так понимала, что до тех пор, пока не выберут новую Верховную Ведьму, о чем я думать категорически отказывалась. У меня нет такой роскоши, как время, чтобы планировать будущее. Мне бы Армана увидеть, живым и здоровым, уж не до большего.       Чунта окинул меня сочувствующим взглядом, верно растолковав мои эмоции, которые неприкрыто лежали на самой поверхности, но ничего не сказал — я бы и не приняла ни одно его слово в утешение. Зато Дорофея не отличалась тактичностью и проницательностью — вздохнула судорожно, положив руки на мои плечи. Я только незаметно скривилась.       — Бабка не сделает ничего, — горячо заговорила ведьма. — Он жив останется. Не из робкого десятка профессор Шайдурихин, все знают, — от волнения ее голос звенел, и я покачала головой, отстраняясь.       — Если поспешим, то точно ничего не случится.       — Наш рейс через двадцать минут, — осторожно заметил Чунта, мягко привлекая Дорофею к себе. Старшая ведьма выглядела растерянной и грустной.       — Дом проведет, — сухо сообщила я, отвернувшись к ближайшей стене бабушкиного жилища. — Пусть зайдут, — я махнула рукой в сторону двери, ведущей в сад, где околачивались Ярс и Лука. Одна я бы справилась быстрее.       Мрачные мысли были лишь порождением тревоги, и я это прекрасно знала, но и затолкать это в себя не могла. Снова начало просыпаться раздражение, когда Ярослав без особого энтузиазма вошел в старое поместье, прислушиваясь к всякому шороху, когда Лука взглянул на меня затравленно и виновато. Вдвоем со светочем было бы легче. А такая толпа — куда она? Я не понимала. Всякому герою нужна поддержка, но я не герой даже на толику. Я ведьма, которая собиралась вернуть в этот мир тьму.       На платформе было пусто — мало кто собирался ровно в полночь ехать в Чароград, кроме нашей странной делегации. Римма и Агния о чем-то тихо переговаривались с Дорофеей, изредка косясь на меня. Хорошей сестры из меня не вышло, вот неожиданность. На очередной такой взгляд я ответила ухмылкой. Снова начинала вскипать, но на сей раз — от страха. Рада права, я ни за что не должна забывать, зачем на самом деле возвращаюсь домой. С Арманом ничего не случится, если я все сделаю правильно. Если я только не ошибусь.       Движение в стороне от себя я уловила задолго до того, как Лука решился заговорить. Пару секунд он просто стоял за моим плечом, шумно дыша, и это умерило мой пыл, вернув благоразумие. Я не имела право на него злиться, и понимала это прекрасно. Маленькая ведьмочка никогда не объяснит суть поступка тысячелетнего существа.       — Ягодка, я, — светоч набрал полную грудь воздуха, и я резко обернулась к нему, находясь почти вплотную.       — Ни в чем не виноват, — шепотом закончила я, заглянув в знакомые зеленые глаза. Дух вздрогнул. — Все слишком сложно, чтобы винить одного тебя, — я обхватила себя руками, чуть отвернувшись, — и я не должна была так думать. Извини. Просто Арман, — я с шумом втянула воздух. — Я так боюсь его потерять.       — Ягодка, — Лука все же обнял меня, ласково положив мою голову к себе на грудь. — Он не нужен Серебрянской. Ей ты нужна, — в его голосе смешались сожаление и злость. — Это ловушка.       — В которую мы так весело направляемся, — хрипло усмехнулась я, и светоч тоже улыбнулся, обняв меня крепче.       — Главное, что не ты одна.       На это я промолчала, потому что подвергать других опасности — не совсем мой конек. Но была у этой монеты и обратная сторона: все эти люди сами выбрали такой путь, идти со мною рука об руку. Я оглянулась на Агнию. Она тоже смотрела на нас, и в знакомых, отяжеленных мудростью синих глазах я видела всю уверенность этого мира. Римма последние дни непривычно молчалива, но я-то знала, что в ведьминском сердце поселилась сила, которую она готова была обернуть против опасностей, которые вдруг нависнут над ее близкими. Дорофея до сих пор была для меня чужачкой, но и родная кровь давала о себе знать — глядя в ее лицо, я видела саму себя, и это было прекрасно, хоть, порой, неимоверно бесило. Ярс и Чунта всегда горой будут стоять за свою странную взбалмошную ведьму с цветными волосами и сверкающим сердцем, и подобная любовь была сильной и всепобеждающей. Свою войну они уже выиграли в прошлом, но вместо заслуженного покоя выбрали меня. Семья. Я видела в этих людях свою семью.       — Едет, — одновременно с голосом Чунты раздался задорный гудок приближающегося состава, и я затаила дыхание. Настала пора вернуться домой.

***

      Арман провел рукой по стене старой квартиры в Купчино, где однажды проснулся в полнейшем одиночестве после обретенного счастья. Губ некроманта коснулась улыбка. Сейчас его счастье в безопасности, далеко отсюда, и он сделает все, чтобы Мира смогла вернуться домой, не остерегаясь ни беса, ни чего-либо ещё. В его силах сразиться с тьмой и одержать победу. Когда Ала Вурда выползет из своего укрытия, он уничтожет украденное тело пламенем Самайна, а Тимьян Лоймола запрет демоническую личину в Центавру. А дальше пусть Ковены и Шаманские Дома разбираются с тем, как поступить с последней ведьмой ночи. Как вернуть гармонию в затухающий мир. Но все это произойдёт уже без участия Армана и Мирлславы. Они свой бой отыграют, они будут счастливы в дне, когда все закончится.       — Я не чую беса, — подал голос Тимьян, рыща по комнатам и слушая пропитанный гнилью Нижнего мира воздух.       — Затаился, — коротко ответил Арман, тоже не слыша стенания мёртвого тела светоча Эквиталя. Он заберёт его прах и передаст Луке и Мире. Шайдура прекрасно знал, что Тимофей Рязанов был их семьёй.       — Будем здесь ждать? — осведомился шаман, деловито оглянувшись по сторонам. — Рано или поздно, но он сюда вернётся, коли выбрал это место своим пребежищем.       — Будем ждать, — кивнул Арман, задержав взгляд на давно пожухлых букетах, которые он когда-то дарил Мире. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Некромант с какой-то особой заботой махнул рукой, воспламенив все мёртвые цветы, освобождая дом от смерти. Пепел посыпался прямо на пол, но сам воздух словно бы стал чище без погибших растений. Кому, как не некроманту знать самый важный закон: мёртвым нет места среди живых.       — Развёл бардак, — проворчал Тимьян, опустившись перед госткой пепла на корточки. — А их бы в ритуалах ещё использовать и использовать.       — С мёртвой плотью только шаманы и играются, — фыркнул Арман, покачав головой. — Они давно погибли, к жизни их не вернуть, так зачем мучить оставленные тела?       — Цветы не люди, — заметил Лоймола, дернув плечом.       — Все одно, — некромант мотнул головой, не желая продолжать разговор. Для него смерть всегда была только смертью, а не поводом проводить ритуалы. Он один раз уже чуть не допустил фатальную ошибку, вздумав воскресить родителей. Второй раз он на это не пойдёт.       Тимьян ревностно убрал пепел, а Арман вымыл вазы, на чьих стенках образовались подтеки и следы от иссохшей воды. Вдвоём они расшторили все окна в квартире, избавились от скопившейся за время отсутствия хозяев пыли, полили немногочисленные цветы, большинство из которых, к счастью, были кактусами. Арман залюбовался стоящими на окнах орхидеями, которыми так гордилась его Мира. Цветы оберегала особенная ведьминская любовь, поэтому они стояли живехоньки. Арман с осторожностью коснулся влажных цветов, самым сердцем ощутив знакомую энергию, словно Мира была здесь, стоит только обернуться, чтобы увидеть её. Но некромант так и не обернулся, боясь разрушить хрупкую иллюзию. Пара часов в разлуке, а уже так в тягость. Но тем ближе к цели, ведь отступить — увидеть боль в любимых карих глазах. Арман не отступит, пойдёт до конца, даже если насквозь придётся пройти через белый пламень.       — И давно ты здесь стоишь? — тихо и мрачно спросил он, так и не обернувшись, все любовался орхидеями.       — А тебя не проведёшь, — ответил насмешливый голос, от которых в сердце закипала слепая злоба. — Все-то ты чувствуешь.       — Я знаю тебя двести лет, не узнать тебя будет глупо.       — Что ж. Так же глупо, как недооценивать меня, — ведьма подошла совсем близко, скользенув пальцами по его плечу. Арман даже не дернулся, только плотнее сжал челюсть. — А ты возмужал, Шайдура. Стал взрослым, да? Так волнуешься за нее? За свою маленькую дурную ведьмочку, которой все ни по чем.       — Закрой рот и не смей так говорить о Мире, — прорычал он, а Серафима дробно расхохоталась.       — Не думала, что ты способен стать чьим-то цепным псом, Арман. Гордый некромант-одиночка, лучший в обоих мирах. Единственный, кто овладел магией Самайна в полной мере. Единственный, кто умеет… воскрешать, — последнее слово она шепнула ему на ухо, а колдун прикрыл глаза. — Что же ты не воскресил маменьку для своей милой Миры? Что же ты не вернул ей отца? Не вернул её глупого светоча, который погиб за неё, м? Так уж сильно ты её любишь, как кичишься?       — Мёртвым не место среди живых, — одними губами произнес Арман, заученную, словно мантру, фразу.       — Отговорка, достойная труса, — ядовито прошипела Серафима, резко дернув его на себя. — А коли она сгинет, а? Вернешь её к жизни, Шайдура?       — Закрой рот, — пророкотал он, схватив ведьму за руку и подтянув к себе. — Не смей даже предполагать это.       — Или что? Убьёшь меня, могущественный некромант?       — За неё — порву, — отрезал он, отпустив Серафиму и сделав шаг назад. — И ты это знаешь.       — Обменял старую дружбу на горячную девчонку? — как-то горько усмехнулась ведьма, сверкнув ледяными глазами.       — Чего ты хочешь? — вздохнул Арман, смерив её недобрым взглядом.       — Наконец-то правильный вопрос, — осклабилась бывшая подруга, откинув жаркую черную косу назад. — Ты должен сделать для меня одну крохотную вещь. И тогда, клянусь обоими мирами, ничто и никто не навредит твоей драгоценной.       — Благополучие миров давно тебя не волнует, — ухмыльнулся маг, не доверяя ни единому ее жесту. — Тогда я клянусь своей любовью к Яну, — послушно поменяла условия ведьма, даже бровью не поведя. — Идёт?       — Чего ты хочешь, — бесстрастно повторил Армар свой вопрос.       — Когда Ала Вурда вернет мне тело Яна с того света, ты вдохнешь в него жизнь.       — Бесовщина не может воскрешать просто так, — мстительно усмехнулся Шайдура. — Только меняя энергии. Только жизнь за… жизнь, — догадка заставила его резко выдохнуть.       — И ты станешь этой энергией для моего Яна, — невозмутимо кивнула Серафима. — И я исчезну из жизни Мирославы раз и навсегда. Кроме того, я передам ей полномочия Главы Ковена, наложу заклинание неприкосновенности — все, что захочешь. Она будет в безопасности всю свою вечность, не зная горя и недостатка. Она будет так счастлива, что даже сказки подобного не опишут. И все благодаря тебе. Только верни мне Яна. Иначе Ала Вурда извлечет из неё печать, а я сожгу остатки твоей ненаглядной белым пламенем. Последняя ведьма ночи должна умереть, — Серафима скривила губы в безумной улыбке.       — Ты не в себе, — прошептал Арман, широко раскрыв глаза.       — А ты не знал? — она делано удивилась. — Мирослава Охтова уродилась темной ведьмой, в точности как её дряная бабка, — Серафима скрипнула зубами. — Вернее, лишь наполовину. Этакая уродка. Я поздно это поняла, но в ней смешались два начала, чего раньше никогда не было. И мой долг избавиться от неё. Она угроза. Но если ты все сделаешь, я её помилую. Понимаешь? Я сделаю это ради тебя, Арман. По старой дружбе.       — У нас никогда не было дружбы, — тихо проговорил он, чувствуя, как сердце колотится у самого горла. — Можешь убить меня, но я никогда не отдам свою жизнь мервецу.       — О, ты не понял, — Серафима лениво покачала головой. — У тебя нет выбора. Мирослава уже мчит сюда, чтобы спасти тебя, но она даже не догадывается, что её здесь ждёт. Конечно, если ты примешь правильное решение, с ней ничего не случится. В ином же случае — за руку поведешь её к вечному свету уже сегодня. Конечно, если Ала Вурда не изожрет её душу, — Серафима хмыкнула, словно услышала смешную шутку.       — Ты блешешь, — Арман оглянулся по сторонам, только сейчас вспомнив о Тимьяне. — Против силы светоча ты не выстоишь.       — Я — нет. Но сильнейший бес — вполне. Пойми уже наконец, Аксель Стригой всегда был на моей стороне. Особенно когда выкачивал из твоего протеже, Ярослава Арефьева, всю магию.       — Твоя внучка об этом знает? — зло спросил Шайдура намеренно громко. Ведьма точно что-то сотворила с Лоймолой. Агния прихлопнет его, если с ее братом что-нибудь стрясется.       — Нет, — беспечно отозвалась она. — Знает лишь, что я использовала его в качестве приманки, но не то, что я приказала Стригою мучить её избранного. Дорофея и дальше останется в неведении, — с нажимом произнесла Серафима, окинув Армана раздраженным взглядом. — Подумай над моими словами, друг. Вурда вернет мне тело сегодня. Все будет только в твоих руках.       С этими словами Серебрянская исчезла, оставив после себя только копоть, которая осыпалась на пол. Арман потянулся к чёрным крошкам, до боли стиснув зубы. Давно уже поглощена тьмой. Давно уже потеряла свое лицо. Как же так, Серафима? Шайдура прикрыл глаза, приводя мысли в порядок. Но одна была слишком навязчивой — не бес их главный враг, уже давно нет. Он собрал гостку копоти, раскрошив её в ладони, и почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Упустил её, позволил упасть во тьму.       Прав: дружбы между ними никогда не было, ведь друзья так не подставляют, как подставил её Арман. Но у него ещё есть шанс все исправить. Сохранить хотя бы то, что ещё возможно. Он резко раскрыл глаза, и щёлкнул пальцами. Маленький огонек зажегся и тут же исчез, унося маленькое послание в камин маленького домика на берегу озера.       Только один человек сейчас способен обернуть Серафиму к свету. И этот человек услышит в пламени очага мольбу о помощи.       — Ты мне нужен, Харитон. Мой старый друг, — прошептал Арман в пустоту. А над Санкт-Петербургом сгущались тяжёлые каменные тучи, обещая холодный дождь.