Вовремя предать - это не предать, а предвидеть!

Бартемиус Крауч-старший всегда был жестким и бескомпромиссным человеком. Он считал, что только тяжкий труд и бесконечная требовательность к себе может закалить человека и сделать из него достойную ячейку общества. И это касалось всех сфер его жизни, будь то карьера или семья. И если в работе подобная политика ему помогала, позволяя достичь больших успехов, то домочадцы считали его слишком жестоким человеком, подчас сомневаясь, что мужчина вообще способен на проявление каких-то чувств. Но именно чувства Бартемиус считал слабостью. Недопустимой роскошью. Нет, нельзя сказать, что он не любил свою супругу и единственного сына. Просто он считал, что излишняя нежность и мягкость скорее подействует расслабляюще, а ведь он хотел видеть в наследнике свое продолжение. Он был уверен, что его сын, которого он назвал в свою честь, добьется тех же, а то может и больших успехов. Ведь у него не может вырасти сын хуже или такой же, как все. Сам он целенаправленно шел к посту Министра Магии, а потому и его сын должен стремиться к самым высоким постам. Бартемиус даже подумывал, что когда сам не сможет исполнять обязанности Министра, то непременно будет ходатайствовать о том, чтобы его сын заменил его. Отсюда и такая требовательность. И, если на своем примере такая тактика работала, как часы, то на примере Барти Крауча-младшая она дала сбой. Нет, сын прекрасно учился, даже сдал все двенадцать С.О.В. и Ж.А.Б.А., вот только почему-то сын не был благодарен родителю за блестящие перспективы в жизни. Наоборот, он обозлился на отца, обвиняя его в отсутствии детства, жестком воспитании и, как следствие, выбор плохой компании и ужасное решение, который тот принял. Бартемиус никогда не забудет то слушание, когда он сам и все в зале, включая приглашенную прессу, узнали, что Крауч-младший - Пожиратель Смерти. Тогда жизнь мужчины рухнула. Все, чего он таким трудом добивался, на какие жертвы шел, все осыпалось прахом. Тогда он потерял все: место председателя Визенгамота, да и вообще престижную работу в Министерстве Магии, вынужденный начинать все заново. Потерял он и сына, прилюдно отказавшись от него. Никто не знал, как больно было Бартемиусу. Он привычно спрятал свои эмоции, за что его коллеги и знакомые давно прозвали его "ледяной мистер". Естественно, за глаза. Даже наедине с собой мужчина не позволял треснуть этому льду. Но боль была не настолько сильна, как горечь от предательства сына, а после и жены, которая встала на его сторону, обвиняя мужа в черствости. - Это все твоя вина, - захлебываясь в слезах, кричала Мадлен, вернувшись после оглашения приговора своего отпрыска. - Ты все время на него давил. Бедный мальчик просто хотел твоего одобрения. Что тебе стоило хоть раз его похвалить? Он же из кожи вон лез ради одного твоего слова. Если бы не твое равнодушие к его успехам и постоянная требовательность, он бы не связался с Пожирателями. Он все лишь хотел внимания. Разве это много? Возразить Бартемиусу было нечего, да и не имело смысла. Жена была убита горем, понимая, что больше никогда не обнимет свое дитя. Отныне она сможет его видеть лишь один раз в год, ведь больше посещений особо опасным преступникам не полагалось. Мадлен так и не простила мужа, они навсегда стали чужими, хотя и продолжали жить вместе. Правда тот факт, что они проживали в одном доме, не говорил о том, что они действительно жили вместе. Супруга намеренно избегала всякого общения, игнорируя любые попытки мужа наладить отношения. - Верни мне сына, тогда и поговорим, - обвинительно бросала она ему в лицо. Сделать это Бартемиус не мог, хотя спустя какое-то время ему удалось восстановиться в Министерстве Магии. Конечно, былую должность ему уже было не занять, не говоря уже о том, что о заветном кресле Министра Магии теперь можно было забыть окончательно, но начальство помнило его как хорошего работника, а потому ему удалось получить место в Департаменте международного сотрудничества, где после кропотливой и долгой работы он дослужился до главы отдела. Крах всех мечтаний и чаяний сделали Бартемиуса еще более жестким и черствым. Но рана от предательства сына так никогда и не зажила, да и вряд ли заживет. Как никогда не рухнула и стена отчужденности между супругами. Лишь однажды женщина сама вышла на разговор. - Мой сын не умрет в Азкабане, - жестко заявила она, встретив мужа после работы. Тот так и замер в коридоре, удивленно смотря на жену. - Я займу его место. Бартемиус тяжело вздохнул. Вот уже несколько месяцев супруга тяжело болела. Потеря сына лишила ее всякого желания жить. Она осунулась, сильно потеряла в весе, а сквозь ее кожу почти просматривались мышцы, настолько она была бледной. Мадлен почти не ела, лишь поддерживая в себе искру жизни, постоянно лежала, отказываясь от прогулок даже по саду вокруг дома. Женщина практически похоронила себя, держась лишь на мысли, что сын когда-то вернется к ней. Увы, надежда таяла с каждым днем, отчего затухала и слабая искорка в теле миссис Крауч. И никакой врач не мог помочь, говоря, что заставить жить нельзя. Бартемиус знал, что дни супруги сочтены, а потому не мог отказать ей в последней просьбе. Как и понимал, что отговорить ее от этой авантюры тоже не удастся. И опять он привычно спрятал в глубине души боль, что следом за сыном он потеряет и жену, оставшись совсем один. План был продуман до мелочей к очередному свиданию с заключенным сыном. Крауч-старший, замаскировавшись до неузнаваемости, купил в Лютном переулке склянку с оборотным зельем. Мадлен была преисполнена решимости и, наверно, Бартемиус впервые видел ее такой живой с момента заключения Крауча-младшего в тюрьму. Супруг не знал, что она взяла с собой яд. Запаса оборотного зелья должно было хватить на несколько дней, после женщина собиралась выпить яд. Так не вызовет подозрение быстрая смерть заключенного после посещения родственников, да и сама Мадлен не была уверена, что выдержит долгое время в Азкабане, тем более в отсеке для особо опасных преступников, где дементоры наиболее частые посетители. Все прошло идеально. Дементоры не почувствовали, что преступник покинул пределы тюрьмы, приняв облик своей матери, которая заняла его место, так же выпив отвар с волосом сына. Выйдя за ворота, Бартемиус сжал руку сына и аппарировал. Крауч-младший не скоро понял, что замена с матерью не приснилась ему и не является плодом его измученного безумием мозга. Сам же мужчина почувствовал, что его сердце теперь окончательно зачерствело. - О, Мерлин, - с наслаждением выдохнул Барти, проходя вглубь дома. - Я уже и не верил, что ты меня вытащишь. Теперь нужно найти какого-нибудь, чтобы поменять его с матерью, - он повернулся к отцу и в ожидании вскинул брови. - Когда ты за ней пойдешь? Крауч-старший аж опешил от такой наглости. Никакой благодарности или мук совести, что вместо него теперь неповинная ни в чем женщина вынуждена коротать последние дни в обществе дементоров. Сын ничуть не изменился. Лишь безумия в глазах прибавилось. - Никогда, - зло выплюнул Бартемиус. - Твоя мать неизлечимо больна. Вытащить тебя было ее последнее желание. И никого другого мы не будем вместо тебя сажать. Никто больше не будет отвечать за твои поступки. - Мои? - карие глаза сына аж налились кровью от ненависти, а его ранее симпатичное лицо сейчас исказила маска гнева. - Это все лишь плод твоих деяний, отец, - выкрикнул он, и мужчина даже отступил на шаг, не ожидая такого напора. Конечно, отчасти он винил себя в том, что случилось с сыном, а после и с супругой. Был недостаточно строг, где-то недоглядел, что отпрыск связался с плохой компанией и пошел против наветов родителя. Но вот так. Внаглую. Отрицая свою роль в сложившейся ситуации. - Я всего лишь хотел внимания, - продолжал выплескивать накопившийся гнев Барти. - Как последний идиот ждал твоего одобрения. Но ты ведь развалишься тогда, да? А там меня любили. Меня ценили. И, заметь, никогда не требовали от меня все больше. Мне не нужно было, забыв про сон и еду что-то кому-то доказывать. Я во всем был в Хогвартсе лучшим, но тебе было мало. А ты хоть раз спросил, нужно ли было все это мне? Ну, конечно, нет, мое желание тебя никогда не волновало. Все, чтобы другие косо не посмотрели на тебя. Но, знаешь, я даже рад, что все теперь увидели твое истинное лицо. Как же, у такого как ты сын - Пожиратель! Это немного сбило с тебя спесь. Никто не обязан делать все, чтобы ты хочешь. И я больше не буду плясать под твою дудку. Это только моя жизнь, отец. И ты больше мне не указ, - Барти высказался и победно улыбнулся, смотря на застывшего отца. - А мать? - выдохнул мужчина. - Тебе ее не жаль? Она может не дожить до завтрашнего дня. - Жаль, - признал сын. - Ее я люблю. Кто-то же из нас должен иметь чувства. И раз ты ее не хочешь вытаскивать, то ее смерть будет на твоей совести. Но тебе же все равно, так? Ты же ледяной мистер. Что тебе еще одна загубленная судьба? На счет меня не волнуйся. Для всех я буду мертв, а значит здесь меня ничего не держит. Я уеду из Англии и начну жизнь заново. От тебя мне ничего не нужно, я сам о себе позабочусь. А пока я буду в своей комнате. Прикажи Винки, чтобы приготовила ужин. Я соскучился по нормальной еде. Развернувшись, он, напевая себе под нос какую-то мелодию, весело направился к лестнице. Бартемиус понял, что просто не может отпустить сына в свободную жизнь. Раз он не жалеет, что примкнул к Пожирателям, не испытывает совести по поводу участия в их операциях, то нельзя ему позволить спокойно разгуливать на свободе. Возможно, юноша и уехал бы из Британии, где, после смерти Мадлен в Азкабане, все будут считать его погибшим, но именно этот факт окончательно развяжет ему руки. А не опасаясь наказания, он может натворить чего душе угодно. Да и нет гарантий, что Темный Лорд мертв, ведь тела не было обнаружено. Оставлять на свободе одного из его верных последователей опасно и чревато началом новой войны. - Империо. Барти замер, успев только занести ногу над первой ступенькой лестницы. - Ты отправишься в свою комнату и больше никогда из нее не выйдешь, - четким приказным тоном произнес мужчина, держа в руке свою волшебную палочку, чей кончик указывал в спину юноши. - Я отправлюсь в свою комнату и больше никогда из нее не выйду, - безэмоциальным голосом повторил тот, невидящим взглядом смотря перед собой. - Иди, - убедившись, что запрещенное заклинание сработало, Бартемиус махнул палочкой, отпуская сына выполнять свой приказ. - Винки, - позвал он домовиху, когда юноша скрылся за дверью своей новой темницы. - За него головой отвечаешь, - грозно произнес он, когда эльф низко поклонилась. - Никто не должен знать, что сын жив и находится здесь. Винки кивнула и поспешила заняться готовкой ужина. Теперь она должна была заботиться о нуждах юного хозяина, который уже никогда не выйдет из-под действия Империуса. Вот только Бартемиус не достаточно хорошо был знаком со спецификой постоянного использования этого запрещенного заклинания. Оказывается к нему можно выработать иммунитет. В те редкие моменты, когда к Барти возвращалась его воля, он понял, что не помнит, что с ним происходило часы назад, и, зная и неоднократно используя Империус, он, естественно, сразу понял, что это последствия использования именно подчиняющего проклятья. Не нужно было долго ломать голову, чтобы понять, кто его контролирует. Преисполненный злостью и желанием мести, он со временем научился сопротивляться влиянию. Конечно, так, чтобы отец ничего не заподозрил. И вышло у Крауча-младшего просто прекрасно. Приходилось еще и перед Винки притворяться, но это было несложно. Бартемиус уходил на работу с утра и возвращался поздно вечером, оставляя своего сына на попечение домовихи на весь день. И та, конечно, не находилась с молодым хозяином постоянно. Большее время Барти был предоставлен сам себе. Но, вопреки угрозам, он не строил планы побега. Он, также как и его товарищи по стану Пожирателей, не верил, что Повелитель погиб, а потому терпеливо ждал его возвращения, чтобы тут же вернуться под его знамена. Барти понятия не имел, где Господин сейчас, а потому было бы глупо пуститься в бега и искать его. А в то, что ему вслед "любящий" папочка тут же сообразит погоню, он не сомневался. Чувствуя постоянное дыхание в спину, будет сложно кого-то искать. А потому лучше строить из себя послушного сына и ждать, когда Повелитель вернется и тогда уже с готовностью к нему примкнуть.

***

Люциус не чаял надежд, что ему удастся вот так сходу договориться с Краучем-старшим. Мягко говоря, у них и раньше не складывались отношения. Собственно, и с младшим Краучем Малфой никогда особо не ладил. Барти был фанатиком, как Белла и Лестрейнджи, Люциус же был хладнокровным, ища только выгоду от своего членства в рядах Пожирателей. Оттого такие, как Барти с Беллой, и недолюбливали Люциуса, считая его чуть ли не предателем, который в любой момент, как только его интерес пропадет, тут же сменит сторону. И пусть так и вышло, сам Малфой это предательством не считал, ведь никогда по-настоящему и не придерживался методов своего Повелителя. Свое же решение он объяснял мудростью. Ведь с пропажей Темного Лорда жизнь не заканчивается, наоборот, как оказалось, Малфой может жить прекрасно и без него. Собственно, Люциус был уверен, что так считает большая половина бывших соратников Господина. Именно потому он и решил всеми силами не дать бывшему Повелителю вернуть свою былую мощь. Перспектива снова быть лишь на вторых, а то и третьих, ролях его не прельщала от слова "совсем". Уже не говоря о том, что Темный Лорд, узнав, кто уничтожил почти все его шансы на возвращение, вряд ли оставит Люциуса и его семью в живых. " - Ненавижу импровизировать, - мысленно сокрушался Люциус, аппарировав к дверям имения Краучей. - Чудо, если он меня вообще на порог пустит. Ладно, посмотрим, есть ли у этого ледяного мистера хоть одна слабость". Открыла двери домовиха Винки. Осмотрев неожиданного гостя, она удивленно вылупила свои и без того огромные глаза. - Господин никого не принимает, - робко, прижав большие уши к голове, пролепетала эльфийка. - У меня чрезвычайно важный и срочный разговор, - злобно сведя брови на переносице, Малфой предупреждающе сжал набалдашник своей трости. - И, если не хочешь, чтобы твой господин искал себе нового домового эльфа, немедленно его позови и пусть он сам мне это скажет. - Хорошо, - раздался из недр дома грозный голос хозяина, а потом в коридоре появился и сам Бартемиус. - Уходите, мистер Малфой, нам не о чем с вами разговаривать. А если у вас какой-то вопрос по работе, то приходите в мой кабинет в Министерстве Магии. Естественно, предварительно записавшись на прием, - добавил он с нотками сарказма, как бы говоря, что и в этом случае он не примет гостя. Люциус этот подтекст понял и усмехнулся. - Боюсь, дорогой мистер Крауч, этот вопрос не может ждать. Я настаиваю на том, чтобы вы сейчас уделили мне буквально несколько минут вашего драгоценного времени. Бартемиус явно был недоволен настырностью незваного гостя. Малфой в свою очередь не собирался уступать, а даже нагло смотрел в глаза оппонента. Винки, чувствуя эту напряженность, опасливо поглядывала на мужчин, заламывая руки и нервно тяня себя за длинные уши. - У вас ровно пять минут, мистер Малфой, и, если, выслушав вас, я не сочту разговор действительно важным, берегитесь, - буквально прорычал эти слова, Бартемиус резко повернулся на каблуках и скрылся из виду. Винки, судорожно сглотнув, отошла в сторону, давая Люциусу возможность переступить порог. Празднуя небольшую победу, он позволил себе довольную улыбку и двинулся за хозяином дома. Тот обнаружился в небольшой гостиной. Стоя посреди комнаты, он в ожидании сложил руки на груди, испытующе смотря на гостя. Естественно, ни угощения, ни даже приглашение располагаться он не предложил, сходу потребовав выкладывать повод своего появления и напомнив, что времени на расшаркивания у того нет. - Как изволите, мистер Крауч, - хмыкнул Малфой, встав напротив и опершись двумя руками о свою трость. - Дело в том, что я отдал на хранение вашему теперь ныне покойному сыну некую вещь и, собственно, пришел за ней. - Моего сына не стало больше двух лет назад, - холодно отчеканил Бартемиус. - Почему же вы пришли только сейчас, мистер Малфой? - До этого она не была мне нужна. - Мой сын ничего о "некой вещи" не говорил. У вас все? - Может, он просто не успел сказать? Не было возможности. Мы могли бы поиск... - Довольно, - жестко оборвал Малфоя хозяин дома. - Ваши пять минут истекли, мистер Малфой. Прошу покинуть мой дом. И если вы еще раз посмеете сюда заявиться, вы крупно об этом пожалеете. Возможно, вам и удалось обмануть суд, но мы с вами знаем, что все ваши лепетания о принудительном Империусе - лишь жалкая ложь, чтобы спасти свою шкуру от Азкабана. Вы трус, Малфой, и мне противно даже дышать с вами одним воздухом. Убирайтесь, пока я не вышвырнул вас. Люциус разочарованно усмехнулся и, слегка кивнув головой в знак прощания, развернулся и направился к выходу. Естественно, провожать его никто не вышел. Покинув негостеприимный дом, Малфой пошел по дорожке. " - Ладно, Бартемиус, - мстительно подумал он, чеканя шаг и сильно ударяя тростью по каменной кладке. - Я хотел по-хорошему, ты не согласился. Я все равно докопаюсь до истины и, если Темный Лорд отдал крестраж твоему сыну, клянусь, я переверну твой дом вверх дном, но найду. А если нет, то посещу сейф твоего сына в Гринготтсе и там тоже все переверну. Если понадобится, я сделаю все, но добьюсь своего. А ты еще пожалеешь, что вышвырнул меня из своего дома, как какого-то бродягу". Отойдя на некоторое расстояние от имения семьи Крауч, он повернулся и, хитро усмехнувшись, аппарировал. Он собирался вернуться сюда. И, если хозяин дома не жалует его, то Люциус вернется, когда того дома не будет. А пока ему пришлось отступить, чтобы продумать свой план.

***

Люциус снова аппарировал к дому Крауча спустя пару дней. Он ознакомился с рабочим расписанием хозяина дома и знал, что до самого позднего вечера тот не появится. Необходимо было только нейтрализовать домовиху так, чтобы та не рассказала о проникновении в дом. Именно потому в этот раз Малфой привел подмогу. - Невероятно, что я согласился, - сокрушенно покачал головой Северус, смотря на дом издалека. - И еще более невероятно, что этот план придумал ты, Люциус. К тому же нет уверенности, что Темный Лорд отдал крестраж именно Барти. - У нас вообще давно нет ни в чем уверенности, дорогой друг, - усмехнулся Люциус. - Есть только догадки. Я лишь предположил, что если одной верной последовательнице он доверил свою тайну, то и Барти мог стать счастливым обладателем части его души. Правда это или нет, мы должны убедиться в этом точно. А если там медальон, Северус? - спросил он, указывая тростью на имение Краучей. - Мы обязаны его добыть. - Ладно, ты прав, - сдался зельевар и шумно выдохнул. - Действуем по плану? - Да, - с готовностью кивнул Малфой и, вытащив палочку из основания трости, взмахнул ею над собой, накладывая на себя Дезиллюминационные чары. Снейп кивнул, и они двинулись к дверям имения. Затаившись в стороне от входа, Люциус прислонился к стене и замер, сливаясь с нею. Северус поднял руку и постучался. Винки не заставила себя долго ждать, и вскоре дверь отворилась. - Господина нет дома, - ответила она, осмотрев гостя. - А я и не к нему, - ответил зельевар и взмахнул рукой, в одно мгновение вооружившись. Бедная эльфийка не успела ничего понять, как ее поразило заклинание, и она без чувств повалилась на пороге. Снейп отлевитировал ее в гостиную, следом за ним, сняв с себя заклинание, вошел Люциус, закрыв за собой входную дверь. Положив бессознательную домовиху на диван, зельевар направил на нее палочку и повернулся к товарищу. - Я изменю ей память, а после присоединюсь к тебе в поисках. Постарайся аккуратно искать, Крауч еще тот перфекционист. Сразу поймет, если вещь лежит не на том месте. Люциус кивнул и направился к лестнице. Зельевар повернулся к лежащей эльфийке и, сосредоточившись, проник в ее сознание. Именно за тем Люциус и взял товарища с собой. Обыскать дом можно и одному, особенно когда времени на это выделено предостаточно, но необходимо было обставить все так, чтобы хозяин дома не узнал о проникновении в свое жилище. Люциус, конечно, хорошо практиковался в Легилименции и Окклюменции, но в данной ситуации нужно было действовать профессионально. Как когда-то Темный Лорд мог изменять память, внушая ответственность за свои деяния другим людям, так и Снейп мог внушить Винки, что никаких посетителей не было. Можно, конечно, было ограничиться Обливиэйтом, но всегда надежнее, когда объект абсолютно уверен в том, что ему внушили. Обливиэйт все же работает немного иначе. Он создает пробел в сознании, и попавший под его действие может быть не уверен, произошло ли что-то в этот момент или нет. Намного надежнее не вычеркивать какой-то период времени из памяти объекта, а просто подменить его другим воспоминанием. Таким образом, ложь может никогда и не вскрыться. Убедившись в успехе своего дела, Северус оставил домовиху смотреть сны, а сам поспешил за другом. Тот обнаружился выходящим из кабинета хозяина дома, держащим палочку перед собой, кончик которой светился блеклым серебристым светом. - Серьезно, Люциус? - недоверчиво хмыкнул зельевар. - Барти всегда был наглым и амбициозным, - вскинул бровь Малфой. - На его месте я бы спрятал крестраж именно под носом ненавистного папаши. А так как тот крайне редко появляется дома, то смею предположить, что влияния темной души Тома Реддла он бы попросту не заметил. Впрочем, не думаю, что тот попытался бы как-то выйти на "связь". Мы с тобой другое дело. У нас метка, и крестраж чует в нас соратников и даже защитников, ведь мы давали клятву верности Повелителю. К тому же, раз уж мы обыскиваем дом, было бы глупым не обыскать все места, - добавил он, пожав плечами. - Ладно, давай искать комнату Барти. С этим Снейп не стал спорить, и мужчины двинулись по коридору. Просканировав первые попавшиеся им комнаты на наличие в них темных артефактов, они двинулись дальше. Но произошло то, к чему незванные гости не были готовы. Пока зельевар проверял справа, оказавшейся явно давно не знавшей хозяина комнату, Люциус открыл дверь слева, да так и замер на пороге, распахнув в неверии глаза. - Сеевееруус, - тяня гласные, позвал он. - Ну, чего там? - недовольно захлопнув дверь комнаты, он подошел к товарищу и, проследив за его взглядом, едва удержался от глупого выражения лица с открытым ртом. - О, какие гости, - на кровати, непринужденно улыбаясь, сидел вполне себе живой Барти Крауч-младший и, держа в руках какую-то раскрытую книгу, с насмешкой смотрел на товарищей по стану Пожирателей Смерти. - Учитывая, что моего отца дома нет, осмелюсь предположить, что вы пришли проведать именно меня. - Какого х...? - выругался Малфой, все еще не веря, что тот, чьи останки должны гнить в одиночке Азкабана, на самом деле преспокойно живет в своем доме. - Такого, - спокойно ответил Барти и, захлопнув книгу, отложил ее в сторону и поднялся с кровати. Реагируя на его движение, в его сторону тут же были направлены две волшебные палочки. - Не, ну какова наглость, - притворно всплеснул руками юноша. - На меня покушаются в моем же доме. Какими судьбами, господа? - Это мы у тебя должны спросить? - парировал Люциус. - Какого черта ты жив, Барти? - Любящий папочка не смог смириться с тем, что я сгнию в Азкабане. - Кому ты заливаешь, Барти? - очнувшись от шока, вступил в перепалку Снейп. - Твой папаша не моргнув и глазом, подписал тебе приговор. Еще бы, такой позор. - Да что ты знаешь об этом, Снейп? - огрызнулся Барти и дернулся в сторону, но тут же замер, примирительно подняв руки, ведь незваные гости и так на взводе, и получить случайный Остолбеней или еще чего похлеще юноше совсем не хотелось. - Сам мой папаша может и не хотел меня вытаскивать, но его заставила мама. Именно она вместо меня умерла в камере. А отец, побоявшись разоблачения, даже останки ее не стал забирать, чтобы похоронить, как подобает. - О, какая трогательная история, - усмехнулся Малфой. - Я сейчас расплачусь. - О, мне совсем не нужно твое сочувствие или понимание, Малфой, - фыркнул Барти. - Короче, и что теперь? Мы же все тут понимаем, что вы не побежите в Визенгамот с криками, что опасный преступник жив и здоров. Я предлагаю разойтись полюбовно, друзья мои. Мы просто сделаем вид, что не встречались. В конце концов, мы соратники. - А, знаешь, я согласен, Барти, - неожиданно выпалил Люциус, и Северус посмотрел на него, как на сумасшедшего, не понимая, что тот задумал. - В конце концов, мы вломились без приглашения. Да и ты прав: мы соратники и на одной стороне. Однако, у меня к тебе один вопрос. - Отвечу, коль смогу, - приглашающе развел руками юноша. - Скажи, Повелитель не давал тебе никаких инструкций? Ну, скажем, дал тебе на сохранность некую вещь и наказал воспользоваться ею, когда придет время? - Вещь? - искренне удивился Барти. - Вообще не понимаю, о чем ты. Ничего он мне не давал. А тебе... - его осенила догадка, а взгляд наполнился ревностью. - Что ты знаешь, Люциус? - выкрикнул Крауч-младший, уже не замечая, что он под прицелом. - Где Повелитель? Что он сказал тебе? - К черту его, Сев, - безразлично махнув рукой Малфой, чем еще больше вывел из себя и без того не отличавшегося ясностью ума Барти. - Мы зря теряем время. Нет у него ничего. Надо же, Белла видать пользовалась большим расположением Повелителя. Этот нам бесполезен. Он уже повернулся, намереваясь уйти, как к нему подлетел Барти и, схватив за плечи, повернул к себе. Снейп однако ж не стал ничего предпринимать, поняв, что друг просто провоцирует нестабильного эмоционально Крауча-младшего, чтобы тот в пылу своего характера проговорился. - Отвечай, - кричал Барти. - О чем ты говоришь? Что ты знаешь? - Только то, что сказал, Барти, - продолжал насмехаться Люциус. - Я всегда знал, что ты пустое место для Повелителя. И как бы ты ни старался, тебе никогда не стать таким же любимым и ценимым, как Белла, Северус или я. Ведь тогда бы он оказал тебе ту же честь, что и нам. Когда Повелитель вернется, в чем, к твоему сведению, мы с Северусом поможем, тебе придется оправдываться в своей никчемности. Пока мы собираем его артефакты, чтобы помочь возродиться, ты сидишь тут под присмотром папаши. Хорошо устроился, Барти. Или надеешься придумать правдоподобное оправдание своему бездействию? Повелитель будет очень разочарован. - Я не знаю, что делать, - еще немного, и Крауч-младший был готов биться в истерике, настолько слова Люциуса его задели. - Если бы я получил хоть какой-то знак. Что он вам оставил? Как можно его вернуть? Клянусь, Люциус, я буду твоим вечным должником. Только скажи, что я могу сделать для Повелителя. - Хм... - театрально задумался Люциус, а потом его губы растянулись в коварной улыбке, и Барти сразу пожалел, что неосторожные слова в порыве эмоций сорвались с его губ. - Пожалуй, ты можешь быть полезен. И я даже замолвлю словечко перед Повелителем, сказав, что ты активно помогал. Но, дай-ка подумать, что ты можешь мне дать. Он брезгливо оторвал от себя руки юноши, а потом, кивнув зельевару, вышел из комнаты. Снейп предупредительно глянул на притихшего Крауча-младшего и вышел следом за товарищем. Люциус стоял неподалеку, накинув на себя полог тишины, чтобы субъект обсуждения не смог подслушать заговор против себя. - Забираем его с собой, - коротко приказал Малфой. - Сажаем его в мой подвал, шерстим его память на предмет полезности своего жалкого существования, а потом расправляемся и прикопаем где-нибудь. - А его папаша? - А для всех Барти мертв, - кровожадно улыбнулся друг. - Бартемиус не будет ничего делать, ибо уже тогда он загремит в Азкабан, когда вскроется правда. А так все будет складно. Мы вырубаем Барти, забираем его с собой, а ты подправляешь домовихе память, чтобы она взяла на себя вину. Мол, случайно или специально убила молодого хозяина и избавилась от тела. Можешь добавить, либо она сама с собой после покончила, оставив предсмертную записку, либо дождалась возвращения хозяина и все ему рассказала, а там уже сам Бартемиус ее пристукнет с горя. Услышав подобный жестокий план, даже невозмутимый Северус поразился такому варварству. Однако, он понимал, что нельзя оставлять Барти в живых. Он непредсказуемый, да и их мог выдать. Уже не говоря о том, чтобы оставлять в живых такого ярого последователя Темного Лорда, который может придумать способ помочь тому вернуться. Не исключено, что и сам Повелитель захочет выйти с ним на связь. Дождавшись согласия, Люциус покровительственно похлопал зельевара по плечу и направился в комнату, где ожидал своего приговора Барти Крауч-младший. Пока товарищ отвлекал на себя внимание юноши, Снейп зашел ему со спины и, взмахнув палочкой, отправил его в такой же сон, который до этого наслал на домовиху Винки. Барти рухнул на пол без сознания, и Люциус, левитируя его бессознательное тело, направился к выходу из дома. Северус же, спустившись на первый этаж, подошел к дивану, где мирно спала эльфийка. Он поднял палочку, но не спешил исполнять указ друга. Малфой уже вышел из дома, а после и аппарировал, спеша доставить свой трофей в личную темницу, где до этого уже окончил свою жизнь Питер Петтигрю. Снейп смотрел на домовиху, и на душе его было гадко. Вопреки всеобщему мнению, ему были не чужды такие элементарные человеческие чувства, как сострадание и муки совести. И именно эти качества сейчас мешали ему исполнить задуманное. Он совсем не хотел быть, как Том Реддл, который безжалостно расправлялся со своими врагами, а потом с легкостью сваливал эту вину на невинные плечи. И пусть Марволо Мракс, отсидевший срок за прегрешения своего племянника, и не был по-настоящему невинным человеком, все же он никого не убивал. Как не была ни в чем не виновата бедная эльфийка, наверное и без того не гордясь своей жизнью. - В этом и есть твое понимание о всеобщем добре, Дамблдор? - проговорил он, борясь с собой. - И чем мы тогда отличаемся от тебя и Темного Лорда? Мы тоже жертвуем вот такими существами, как эта бедная эльфийка, ради большой цели не дать Тому Реддлу вернуться к жизни и развязать новую войну, которая унесет сотни и тысячи людей. Но раз мы все делаем правильно и во имя добра, почему же так противно? Я даже почти уверен, что победа, добытая вот таким способом, не будет по-настоящему радостной. Даже если на одной чаше твоя и судьбы близких и родных, а на другой - вот эта эльфийка, например. Выдохнув, он прикрыл глаза, а когда открыл их, решительно сжал древко своей палочки и принялся исполнять задуманное. После, еще раз окинув домовиху виноватым взглядом, быстро покинул имение семьи Крауч.