Пробудите спящего дракона

– Хельга! Прекрати глупо хихикать, будто тебе вновь пятнадцать! Однако, Хельга вовсе не вняла наставлениям подруги. Более того, она засмеялась вновь. Её смех напоминал звон капели, падающей с черепичной крыши. Иногда, Ровена думала, что именно так должны смеяться звёзды, тайны которых не переставали её поражать. – В самом деле, Ровена, – ответила подруга,– не будь такой серьёзной! Я смеюсь потому, что счастлива. Строгость на лице её сменилась снисходительностью и нежностью. Хельга была старше Ровены на два года, но вела она себя, порой, куда более посредственно, чем некоторые их ученицы. Впрочем, их облик мало походил на истинный возраст благодаря зельям и артефактам, которые создали для них побратимы. Оттого шёлк тёмных волос Ровены был всё так же глубок и нежен, а рыжие кудри Хельги не тронула седина. Когда-то они, все четверо, вновь стали юными и сильными, по крайней мере для тех, кто не обладал даром видеть истину. Тогда же, они сумели остановить бег времени в своих телах. Дело было вовсе не тщеславии: их предназначение делало их пути отличными, от дорог, которыми часто ходят людские судьбы. За могущество и красоту тоже была своя цена. Они её заплатили. – Предлагаю пари, душа моя, – с озорными нотками в голосе сказала Хельга, – они опоздают потому, что опять устроили дуэль. Ровена даже не стала пытаться держать лицо и скривилась, точно вновь увидела ошибку в чарах от плесени, которая неизбежна появлялась на замковых камнях стоило лишь найти маленькую брешь. Хельга засмеялась пуще прежнего. – Это будет катастрофа: мне понадобятся силы всех четверых… В нужный час. И Салазар, и Годрик прекрасно знали об этом: колдунья столько трудилась, чтобы высчитать нужный момент! Всё может пойти насмарку просто потому, что те вновь не договорились, кто из них больше заслуживает вечной славы среди сотен поколений волшебников… Или из-за наилучшего ингредиента для создания оберега… Или из-за цвета волос Годрика. Ох! А ведь леди Когтевран только что жаловалась на ребячливое поведение подруги. В самом деле: что с ними не так? Когда же они все вырастут? Может, это с ней что-то не так? Ночь была ясной и уже по-летнему тёплой. Над главным донжоном волшебного замка медленно плыл диск полной луны. На пару минут Ровена залюбовалась оплотом, которому ещё не было названия. Однажды (они все на это надеются) это место станет известно среди волшебников куда больше, чем имена его основателей. Пока что, в день осеннего равноденствия, ученики приедут влекомые громкими именами своих наставников, чтобы не пробираться к познанию собственного дара вслепую. Время поджимало. Ровена нервничала. Хельга тоже растеряла весёлость. Подруги то и дело нервно переглядывались. Ещё чуть-чуть и луна окажется в нужной точке над каменным кругом. Если не произнести слова ритуала в этот миг – едва ли они сумеют найти столь же удачное время для осуществления задуманного. В конце концов, Ровена поняла, что от опоздания их отделяет не более двух сотен ударов сердца. Горечь зародилась внутри. Она посмотрела на Хельгу, в поисках молчаливой поддержки. Девушка посмотрела на неё серьёзно и, подошла ближе. Их пальцы переплелись как когда-то в детстве, когда Хельга утешала Ровену, в которую бросил камень деревенский мальчишка. Как когда она сама плакала от боли и страха, укрывшись с Ровеной одним лоскутным одеялом, пропахшем сыростью. Когда она, верная до абсурда, чуть не погибла сама защищая подругу от очередной опасности. Их пальцы переплелись, как множество раз до этого. Вдруг, лицо Хельги просияло. Точно солнышко загорелось в глазах цвета мёда и искрящейся магии. – Смотри! Это Хильдегарда! Летят! Ровена встрепенулась. Отчаянье, которому она почти поддалась, сменилось праведным гневом. Честное слово: она оттаскает этих двоих за уши! Хотя бы Годрика, который точно будет улыбаться настолько радостно и открыто, будто бы устроил с ней весьма приятную шутку! Ничуть не приятную! И пусть, потом, не посвящает ей новую балладу: больше она на такую откровенную лесть не поведётся! Может быть… Фестрал приземлился прямо у круга камней. – Годрик! – радостно воскликнула Хельга, – Время! Салазар, который спрыгнул на землю вслед за названным братом явно был зол, а Годрик, как всегда, совершенно бесстыдно улыбался. – Начинай читать формулу, Ровена, пожалуйста, – обеспокоенно крикнул Салазар на бегу. Ровена поспешно встала на своё место в центр круга и начала читать заклинание глядя на диск луны, который как раз вошёл в нужную точку. – Белая богиня, – прошептала Ровена, боясь, что голос подведёт её от волнения, – взываю к тебе, матерь магии мира. Та, что ведает твой глас, та что выбрана тобой просит милости. Четверть от целого. Целого и единого. Ласковый ветерок коснулся щёк Ровены. С неба сорвался сияющий метеор, затем ещё один и ещё один. – Четверть от целого. Целого и единого, – повторила за ней Хельга, не отпуская руки названной сестры. Над кронами дубов вокруг каменного круга в небо взлетели птицы. Их крылья шумели и несли за собой ветер. Бутоны вьюнка, оплетающие камни круга, раскрылись, источая нежно-розовый свет. – Четверть от целого. Целого и единого, – уверенно произнёс Салазар. Его голос шипел, точно слова были сказаны на первородном языке ползучих тварей. Однако, и Ровена, и другие волшебники, отлично поняли смысл услышанного. Земля под ними шелохнулась, точно заворчавший во сне исполин. Земля, отвечала на зов волшебства. – Четверть от целого. Целого и единого! – слишком торжественно провозгласил Годрик. Жар нёс его голос. Внутри каждого из волшебников будто бы загорелось пламя. Электрический разряд, похожий на удар молнии, волнение первой любви и крик новорожденного. – Укажи нам имя, покажи будущее, открой эту тайну своим детям! – закончила слова обряда Ровена. Мир содрогнулся. Звёзды посыпались по тёмному небосклону сияющими искрами, вьюнок, оплетающий камни круга пошёл в рост, обращаясь шуршащей зелёной стеной, ветер закружил вокруг, замыкаясь в вихрь. Кружение силы, кружение древней магии, кружение жизни. Они не отпускали рук друг друга, не размыкали круг силы, пока песок, искры магии и потоки воздуха не обратились полной тишиной. В ней женский голос произнёс: Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца.. Ровена знала, что это такое. Это было пророчество, тонкая материя, способная приоткрыть завесу над тем, что грядёт. Однако, знала она и то, что только уже исполненное пророчество, то, которое утратило первородное могущество, могло звучать столь тускло и зыбко, точно ускользающий дымок благовония, которые так любил Салазар. Разочарование подняло внутри неё свою мерзкую паучью голову. Отчего-то, Ровена всегда представляла его в виде махнатого паука. Тишина сменилась звоном льдинок, шуршанием падающиего песка, странным ритмичным звуком, похожим на биение нутра гоблинских механизмов, пением соловья… Воздух, вдруг, наполнился запахом крови и копоти, затмившем тонкие ароматы, которые несла в себе тёплая весенняя ночь. Вернётся тот, кто одержал победу над тьмой. Вернётся тот, кто в смерти обретёт целостность души. Они войдут в мир рука об руку, потому что каждому обещан покой, потому что каждому не дано было познать его сути. Рождённый на исходе седьмого месяца… Рождённый в дни, когда солнце возвращает власть. Каждый войдёт туда, где некогда обрёл дом. Каждый станет частью круга четверых, чтобы обрести шанс, начать всё заново. Вернётся тот, кто одержал победу над тьмой. Вернётся тот, кто в смерти обретёт целостность души…. Это тоже было пророчество. Оно, в отличии от первого, звучало так громко, что, кажется, даже Луна вздрогнула, услышав голос, поведавший о нём. Запах крови и копоти стал нестерпим. В ушах зашумело. Магия взметнулась вверх из центра круга, точно раскалённая спица прокалывая мир от земли до самого неба. Как бы Ровена не пыталась удержать руки Салазара и Хельги, как бы Годрик, сильный, точно медведь, ни пытался сделать тоже самое круг разорвался. Четверо побратимов разлетелись в стороны. Ровена больно ударилась о камень, порадовавшись, что энергия ритуала заставила вьюнок и мох окутать его пушистой зелёной шапкой. Сила обряда угасала. Луна поменяла положение, хотя это было едва видно: просто у Ровены был глаз намётан. Она открыла глаза. Ветер утихал, но столп света всё ещё был виден, напоминая теперь прозрачную материю, из которой были сотканы приведения. Вдруг, нечто отделилось от него: две сияющие вспышки. Блуждающие огоньки будто бы гнались друг за другом. Они выглядели неправильными... Живыми! Последний порыв ветра подхватил беспокойных светляков и унёс их в сторону леса. – Что это было? – спросила Хельга. Теперь она и не думала улыбаться. – Так разве должно быть? – уточнил Годрик, глядя в сторону Ровены. – Очевидно: нет! – ответил за неё Салазар. Ровена с трудом встала на ноги, опираясь на руку подоспевшего Слизерина. Её дар прорицать и говорить с созведиями часто взывал к ней, диктуя последовательность ритуалов, где объеденённая магия четверых давала невероятные плоды. Однако, впервые из-за приоткрытой завесы времени кто-то проник к ним. Кто-то родом из времени, которое пахнет кровью и копотью. Колдунья посмотрела в сторону мрачных очертаний укрытого ночью леса. Шестое чувство подсказывало ей, что теперь их путь неразрывно связан с судьбами неизвестных пришельцев.