Пробудите спящего дракона

За пару дней до намеченного торжества пришли солнечные дни. Дневное светило, казалось, пыталось наверстать упущенное время за месяцы зимы. Оно грело землю так отчаянно, что снег таял на глазах. Он ужом уползал в тени, но, даже там, оставался лежать недолго. Запретный лес, так же как и окрестности Чёрного озера, наводили мысль о начале ноября: голые деревья и сухая прошлогодняя трава окрашивали земли оплота в осенние цвета. Впрочем, то тут, то там (особенно на ветвях нежных берёз) виднелись первые листья. Значит и это время сменится весной окончательно совсем скоро. Хельга повела Тома в теплицы ещё до завтрака. Тот, сонный и вялый, разморенный теплом их общей комнаты, едва переставлял ноги. Глаза его слипались на ходу, а утренняя энергичность возлюбленной была раздражающей. Он, нужно сказать, впервые за месяц, вновь с тоской вспомнил чёрный кофе, которого в Хогвартсе прошлого попросту не было. Теплицы не отличались великолепием, да и теплицами были лишь номинально: ни стекла, ни, уж тем более, стеклянного шатра над растениями, здесь не было. Просто сарай с потолком зачарованным так, чтобы пропускать скудный солнечный свет. Впрочем (младший Слизерин понимал это ясно), даже подобное было бы настоящим чудом для маглов, которые жили в эту эпоху. Внутри было тепло. Не теплее, чем в остальном замке, нужно сказать, и светло, потому что ясный весенний день дарил много света. – Мы пришли Том! Проснись уже! Том вяло мотнул головой, поднимая взгляд на лицо возлюбленной. – Ты хотела мне что-то показать? Девушка улыбнулась и закивала головой. Когда Хельга чему-то радовалась – напоминала непоседливого ребёнка. Том не понимал, как она сумела сохранить эту свою особенность даже после нескольких веков совсем непростой жизни. – Да, взгляни сюда, скорее! Она повела его в угол помещения, где на больших садоводческих столах, сдвинутых друг к другу, в глиняном горшке, низком и широком, росло нечто белое и зелёное. Сонный мозг Тома далеко не сразу признал в слишком ярком цветном пятне цветы, которые возвышались над бортиком горшка пышной шапкой. Белые звёздочки покачивались, точно тронутые ветром и переливались на свету розовым и перламутровым, что выдавало в лепестках присутствие волшебства. Том смотрел на цветы, Хельга смотрела на Тома, ожидая, видно, от него какой-то реакции, однако юноша смог произнести только задумчивое: – Цветы. В повисшей тишине младший Слизерин отчётливо слышал недовольное сопение Хельги. Только когда она была чем-то возмущена, она и впрямь походила на барсука. Барсуки, кстати, хоть и были внешне пушистыми и несуразными, становились очень опасными в минуты ярости. Том это точно знал. – Цветы? И это всё, что ты хочешь мне сказать! Это же Ангелика Солнечная, знаешь как трудно её выращивать в теплице? Даже с твоими чарами тепла, Том, мне пришлось потрудиться! Я хотела сюрприз сделать, показать тебе только когда она вырастет и зацветёт… Том правда старался вспомнить это название, но как бы ни старался – в голове его не всплывало ни единой ассоциации. Хельга, тем временем, видимо, закончила свой пламенны монолог и вновь ждала от него ответной реплики. Тоска по крепкому кофе стала почти нестерпимой. – Прости, пожалуйста, я видно ещё не проснулся, просто. Ты молодец, – Том и сам чувствовал, что речь получалась нескладной, – а вот эта Ангелика… Я не могу вспомнить: она в каком-то зелье используется? Хельга надулась от возмущения. – Нет же! Глупый ты… Том! Она взмахнула палочкой. Несколько длинных стеблей отделились от земли и поднялись в воздух. Цветы медленно покачивались в воздухе перед самым носом юноши, источая почти неслышный мятный аромат. – Они просто красивые! Ещё пару взмахов палочкой – цветы медленно переплелись с волосами Хельги, обычно кудрявыми и растрёпанными. Те складывались в причёску, собираясь в узел на затылке, а тонкие гибкие стебли ползли по прядям изумрудными змейками. Хельга закончила колдовство и резко отвернулась от Тома. Цветы в её причёске при резком движении, уронили несколько бледно-розовых искорок, напоминавших светлячков. Когда она шла к двери, юноша, смотревший ей в затылок, согласился: с её золотыми волосами это и правда было красиво. Том кинулся вслед. Он нагнал её на опушке леса. Она и впрямь на него обиделась! Одно радовало: беготня по холму его взбодрила. – Хельга, постой! Он схватил девушку за руку, та позволила ему себя остановить. Она ждала извинений, но Том сказал: – Они и правда красивые. Твои волосы, только, ещё красивее. Она невольно улыбнулась. Увидев это Том отпраздновал мысленно победу. – Ты бываешь настолько мил, что и злиться на твоё невежество невозможно. Они пошли в лес рука об руку, Том узнал эту дорого. Он знал теперь множество троп в Запретном лесу, пройдя их вслед за Хельгой и был благодарен ей за это знание. Не потому, что оно несло ему практическую пользу, но потому, что прогулки эти были полны особого, незамутнённого счастья, воспоминаний, которые позволяли ему творить Патронуса. Они никогда не говорили об этом, и Том подумал, что это хорошая тема, чтобы развеять тишину. – Хельга, – Что, Том? Они остановились, Тени деревьев были по-утреннему глубоки даже не смотря на то, что молодая листва ещё не сложилась в плотный полог в их кронах. – Ты знаешь, что я люблю тебя? – Я тоже тебя люблю, – со вздохом сказала она, – так сильно, что часто забываю, насколько ты юн. – Я тоже об этом забываю. Об этом и о том, сколько веков жизненного опыта их разделяло. Эта мысль осталась невысказанной, но повисла в воздухе, ощутимая и весомая. Том достал палочку и взмахнул ею в воздухе, призывая прошлогодний желудь, лежащий на земле и, каким-то чудом, оставшийся невредимым после долгой зимы. Бесшумно он заставил его измениться, ещё парой взмахов палочки – вдохнул в него иллюзию жизни. – Том! Это чудесно! Мне бы и в голову не пришло! Он протянул возлюбленной крохотного барсука, почти живого, но умещавшегося на кончике его пальцев. Зверёк принюхался, а затем, перешёл на протянутую руку Хельги. – Всегда хотел спросить тебя, почему ты выбрала своим символом барсука. Колдунья, щекотавшая волшебную фигурку наколдованным пером, посмотрела на него с недоумением. – Я не знаю, на самом деле, – сказала она, – мой патронус отчего-то принимает именно эту форму. Том чуть не поперхнулся. – Что тебя так удивило? – Мой тоже. – Серьёзно? Она рассмеялась. Хельга всегда смеялась, когда чувствовала себя счастливой. – Всегда знала, что мы идеальная пара! – воскликнула она, спугнув стайку птиц, притаившихся в малиннике. Том не стал ничего объяснять, не стал рассказывать ей о том, что всякий раз когда он вызывает патронуса – думает о ней. Не стал уточнять, что до встречи он вообще не мог вызвать телесного защитника. Он просто поднял в воздух крохотного барсука с помощью волшебной палочки и опустил его в плетение из кос и цветов на её затылке, наводя чары, которые позволят барсуку прогуливаться среди цветов. – Вот он и в волшебном саду, – сказал Том, когда закончил. Он поцеловал её в губы, полные и розовые, улыбающиеся. Язык ловко проник меж них, а сама девушка сделала шаг назад. Спина её мягко коснулась коры дуба, подле которого они стаяли, пока том развязывал шнурок на её мантии, не прерывая поцелуя. – Я всё ещё хочу, чтобы ты извинился, мой милый Том, – сказала она. Голос её был томным, обещающим и требовательным. – Я извинюсь, прямо сейчас и займусь этим, – ответил он. Когда Воландеморт говорил со своими слугами таким тоном, те боялись его и благоговели перед его силой. Только младший Слизерин не был Тёмным лордом. Он был молод, влюблён, ему нравилось доставлять удовольствие своей женщине. Его властность, уверенность и чувство собственничества, к которым он был предрасположен от природы, находило воплощение совсем другим способом. Он продолжал целовать её. Шею, ключицы, подбородок. Медленно и не торопясь, чувствуя, как тёплое тело возлюбленной отзывается на его ласку и горит. Мантия упала на землю. В следующую секунду его рука уже ползла по её бедру, задирая юбки, дразняще и совершенно бесстыдно. Его не заботило ни то, что весеннее утро было ещё холодным, ни то, что стоны Хельги, не сдержанные чарами, распугали всё мелкое зверьё, которое начало просыпаться после зимнего сна. Не волновало его и то, что лепестки цветов падали на землю из растрёпанный причёски, так же, как и обрётший первоначальный облик желудь. Он ласкал её, податливую и метущуюся, наслаждаясь своей властью над нею, зачарованный её наслаждением… Когда они возвращались в замок, Том уже вновь позабыл кофе, так же как и то, что утро было ещё слишком ранним. Он был счастлив. Солнце падало на его лицо, мимо пролетел низко жужжа шмель. Весна окончательно наступила.

***

Гарри не был рад празднику Годрика. Он понял это в тот момент, когда многочисленные гости переступали порог замка друг за другом. Колдуны и ведьмы останавливались в ближайших деревнях, но эти два дня они проведут в замке, где пустующих комнат почти не осталось. Прибытие полутора десятков незнакомцев выбили Гарри из колеи, а спустя ещё два десятка, он признал: в голове не отложилось ни одного имени. Лица же смешались в памяти в единое пёстрое пятно без особых примет. К тому же, он совершенно не признавался себе, что мысли его занимало всё это время вовсе не знакомство с друзьями и соратниками Годрика, а одна девушка, которую он два дня назад отчаянно целовал, а теперь избегал, потому что совершенно не представлял, что делать дальше. Когда он впервые целовался с Джинни, всё было просто. Больше всего его волновала реакция Рона, а когда Гарри убедился, что друг не собирается пытать его до смерти за непотребные желания к его младшей сестре, парень и вовсе особо не переживал о чем-либо. По крайней мере о том, что касалось их двоих. Джинни была другом и, не считая поцелуев и возможности касаться её бедра собственным, когда они вместе сидят за столом, ничего нового начало романтических отношений им не принесло. Все их проблемы исходили из вне: война, побег, разлука, целая куча всего. Уж про Чжоу он вообще не вспоминал теперь. Да и разве можно считать настоящими отношениями то, что было между ним и постоянно плачущей девушкой? Если уж совсем честно, произошедщее Гарри напугало. Между ним и Иолантой происходило что-то такое, что он совершенно не мог контролировать. Он никогда не ощущал такого острого, яростного, сильного желания и удовольствия, тёмного и вязкого, когда целовал Джинни. Он вообще не ощущал ничего похожего, когда целовал Джинни. Иоланту он и не знал толком, но когда они оставались наедине он начинал делать вещи, которые не ожидал от себя сам. Эта неопределённость, почти недоверие к самому себе, не могли не напугать Гарри. Разве это правильно: испытывать нечто подобное? – Аякс, друг мой! Ты ведь помнишь лорда Поттера, моего подопечного? Аякс Хейз был единственным знакомым, которого Гарри увидел сегодня, потому он и легко вынырнул из вязких мыслей и заученно поклонился, так как требовал этикет. Это движение он разучивал битый час под чутким руководством Ровены, но изящества ему всё равно не доставало. Другое дело Том: тот под руку с Хельгой лавировал между гостями и смотрелся так, будто бы с детства делал нечто подобное. «Держу пари, он себя глупо не чувствовал, когда учился дурацким поклонам!» – язвительно заметил внутренний голос. Затем, он добавил, почти шипя: «И с девушкой у него проблем нет». Мерцающая алая нить уверенно переливалась между ним и Хельгой. Гарри видел теперь её всякий раз, когда хотел. Стоило лишь подумать «что их связывает» - та появлялась между ними. Тоже происходило и с прочими волшебниками: между сестрой и братом Хейз, например, появлялась лента светло-золотистая, отмечавшая, должно быть связь брата и сестры. Луна говорила Гарри, что такого же цвета становится зелье родства, если добавить в них волосы кровных родственников. – Добро пожаловать, лорд Аякс, – сказал Гарри и старательно улыбнулся. – Без условностей, Поттер, без условностей: терпеть их не могу. Тот похлопал Поттера по плечу. Не окрепни он от постоянных тренировок – точно пошатнулся бы. Медвежьи повадки, сильная рука, уверенная поступь и широкие плечи… Гарри посмотрел на Аякса новым взглядом: узнавая мастера меча. Прежде, он не мог оценить этого, но теперь знал приметы. – Как скажите, Хейз, – ответил он ему в тон, совершенно не стремясь заслужить одобрения, но получая его. Праздник начался сразу и не заканчивался до самого вечера. Музыкантов, танцовщиц и поэтов было в замке чуть ли не больше гостей, оттого, Гарри, отвыкший от музыки, быстро устал. К его ужасу, к вечеру, когда воспитанников помладше отправили в постели, праздновение обрело новое дыхание. Гарри знал, что скоро они выйдут на улицу, зажигая костёр. Волшебники этого времени вообще любили танцы у костра и Поттер, вопреки происхожению, исключением не был, но сегодня случилось слишком много всего. Гарри отвык от таких толп. Ко всему прочему, его дар, позволявший видеть магию волшебников, странно реагировал на обилие новых лиц, отчего очертания людей то и дело начинали мерцать ни с того ни с сего, как в первые дни его нового зрения. Это утомляло и настораживало. Он потянулся было за очередным бокалом медовухи, но, вспомнив Иоланту, отказался от напитка, без зазрения совести приказывая запыхавшемуся Энке принести ему тыквенный сок. Эльф, отчего-то, впадал в настоящее блаженство всякий раз, когда Поттер просил его об этом. Он ел молочного поросёнка с черносливом, отрывая кусочки мяса руками, совершенно не смущаясь. В какой-то момент Гарри подумал: он привык. Привык к Хогвартсу прошлого, привык сидеть за столом преподавателей, привык носить одежду с пёстрой вышивкой. Привык к миру, к кругу людей, любопытных, талантливых и отзывчивых, привык учиться и наставлять. Он и впрямь обрёл дом, обрёл покой? Почти. Только воспоминание о пророчестве, втором, ещё не исполненном, вызывало в нём смутную тревогу, да и Иоланта. Правда то было волнение другого рода. Он встал из-за стола, когда понял, что в него не влезет больше ни кусочка. Вышел из зала и присел на диванчик в нише, который так и остался там стоять со времён его непростого разговора с Сэмуэлем. Он откинул Голову и расстегнул пуговицу на горловине рубашки. Он бы и мантию скинул, будь он чуть менее трезв. В замке было жарко. Нужно будет поговорить с Томом на эту тему: похоже в его чарах снова что-то сломалось, впрочем, может был виноват херес и печёный поросёнок. Гарри не мог сказать наверняка. – Поттер! – возглас Аякса заставил его вздрогнуть. Боевой товарищ Годрика направлялся прямо в его сторону. Походка его не оставляла сомнений в том, что он, в отличии от Гарри, от лишней чаши хмельного мёда отказываться не стал. «Мёд – это страшная сила», - подумал Поттер прежде, чем Аякс плюхнулся рядом с ним, заставляя диванчик сдвинуться на пару дюймов. – Ты тут один, скучаешь, я погляжу! Зачем, неясно: там столько девушек хорошеньких, выбирай любую. Я бы в твоём возрасте, да при твоей внешности! Годрик славно постарался: я насчитал пять девиц, хихикающих всякий раз, как поднимешь в их сторону бокал. Девчонка Певерелл, конечно, тоже хороша, но до чего холодна, так что она не в счёт... Колдун рассмеялся, заставляя Поттера отодвинуться от него на самый край диванчика. Он впервые был не рад тому, что никто в этом времени не знает его под именем Мальчика-который-выжил: лучше бы тот его благодарил непонятно за что, чем заводил такой разговор. – Или у тебя есть дама сердца и ты как… стра… Страждущий… Нет, не то! Страдающий рыцарь... – Нет никого, Хейз, – буркнул Гарри и попытался уйти. Однако Аякс, к ужасу Поттера, последовал по коридору за ним. – Да ты не сердись. По глазам вижу: есть. Я тоже бесился, когда кто про мою будущую жену чего спрашивал. Это мы сейчас настругали с ней детишек, а тогда-то... Поттер очень хотел провалиться сквозь землю. Он инстинктивно схватился за древко палочки, понимая, впрочем, что в данной ситуации это не поможет. Бузинная палочка отозвалась на прикосновение ехидным хихиканьем, от чего легче не стало. – Что это ты так краснеешь, Поттер? Ты вообще пробовал прежде женщину, ну… В этом смысле. Хейз обвёл в воздухе очертания женской фигуры, отчего Поттер понял, что хочет, чтобы сквозь землю провалился Аякс. «Хозяин, хочешь мы его проклянём?!»- радостно предложила Старшая палочка. «Хочу, но мы этого делать не будем!» – ответил Поттер, впрочем без должной злости и негодования. Хейз же, совершенно не чувствуя опасности, продолжал: – Оно это, знаешь, Поттер… Нельзя жениться парню девственником. А то эти благородные девки… Дамы, простите…. Они же ни дракла лысого не знают. Ты девственник, она девственница…. Ничего хорошего в таком нет и быть не может! Тем более такому парню, как ты. Если парень красив, как девка, так от него невеста-то и ожидает чего-то… Этакого! Сказав это Хейз, без плавного перехода, упал. Поттер не понял, что с ним случилось, пока храп не разнёсся по коридору. Спешно наложенные диагностические чары, которым Гарри не без труда научился с месяц назад, подтвердили: лорд Хейз в полном порядке. Не считая того, что спит мертвецки пьяным сном. Он оставил его лежать там же, прямо на полу. Гарри даже позволил себе наслаждаться этой маленькой местью. Ещё он пообещал себе больше никогда не напиваться. Он шёл по коридорам быстрым шагом, особо и не понимая куда идёт. Он осознал, что почти дошёл до тренировочной площадки во внутреннем дворе, когда услышал чей-то злой крик и звон меча. Во дворе кто-то дрался. Судя по гулу магии, беспокойному как рой пчёл, это была вовсе не безобидная тренировка.