Ведьма

      Пути Господни неисповедимы. На этом свете существовали киборги, искусственно созданные химеры человека и животных, рыболюди и русалки, минки, гиганты и многие другие племена, свободное скрещивание между ними и рождение здорового и плодовитого потомства, но не было того, в чем нуждалась обычная, среднестатистическая душа — доступных средств гигиены и контрацепции. Очень скоро Руж поняла, что каждые девочка, девушка и женщина здесь были сами за себя. Те, что побогаче, спасались тряпичными поясами, марлей, бинтами и ватой. Победнее вставляли в себя кусочки скрученной ткани или заправляли между ног старые рубашки. Нищие и большинство крестьянок позволяли крови просто вытекать, и это никого вокруг не смущало. А на корабле… Стресс, труд, питание и медицина тоже играли значение. Многие, как слышала Руж, даже не помнили, когда у них в последний раз была менструация. И приходила ли она вообще.       Со временем Ведьма привыкла. Её воспоминания о магазинах под окном и маркетплейсах поблекли, а мысль, шаловливо шепчущая на ухо: «Запатентуй тампоны и прокладки и разбогатей», — отстала. Проблема как-то замялась, решилась, и тогда — на горизонте замаячила новая. В лучах рассветного солнца. Мерно покачивающаяся на волнах. Оро Джексон. — Марта, — Руж ступила на порог камбуза утром. В воздухе уже парило от бурлящего в кастрюле сиропа, пахло очищенными от кожуры и косточек яблоками. Она облокотилась о косяк, скрестила руки на груди. Последив за занятой спиной, промурлыкала, — как ты предохраняешься?       Натренированные руки кока замерли, прекратив замешивать тесто. Оглянувшись на Руж через плечо, женщина недоуменно похлопала ресницами. Ржаная мука, пудрой покрывавшая её пухлые щеки, едва скрывала вспыхнувший на них румянец. — Вопросы у Вас, конечно, капитан. — Очень серьезные, — кивнула Руж. — Я бы даже сказала, о жизни и смерти. — Всё шутки шутите, — Марта надулась. Вернувшись к готовке, она вытащила тесто из миски, от души шмякнула его на стол, после чего взяла скалку и стала раскатывать. — Честно не знаю, капитан. Воздержанием? На Черной жемчужине ни на кого без слез не взглянешь. Да и годы у меня уже не те. — Глупости не говори, — Руж отмахнулась. Пускай кок была сильно старше, она выглядела, как образцовая жена-домохозяйка: крепкая, собранная, с открытой белозубой улыбкой и неизменной укладкой на бигуди. Иные члены экипажа на неё засматривались. — Помимо воздержания, у тебя есть варианты? — и, не веря в чудо, добавила. — Презервативы? — Первый раз слышу, — Марта покачала головой. — Моя старая хозяйка пропитывала козью шерсть в вине и уксусе и… ну, Вы понимаете. Не то чтобы это ей помогло, у неё родилось трое детей, — женщина убрала скалку и достала из подставки нож. Раскатанное в тонкий пласт тесто она нарезала на одинаковые по ширине ленты. — Куда действеннее, я считаю, мазь из оливкового масла и морской соли. Не особо приятно, как для дамы, так и для кавалера, но на Триене это было популярным. А почему Вы спрашиваете?       Руж протяжно вздохнула. Не жизнь, а сценарий телевизионного исторического сериала. — Я была беспечна и согласилась переспать, если перед этим мне покажут справку. — Какую справку? — Марта сделала страшные глаза. Она взгромоздила на свободную конфорку чугунную сковороду, настроила средний огонь и, растопив добротный кусок спреда, начала раскладывать тесто. — От венеролога, с подписью и печатью. А что? — Портгас ухмыльнулась. Будь им хоть восемнадцать, хоть сорок, мальчишки относились к сексу очень и очень легко. Они гуляли по островам, собирая и распространяя букет, женились на нескольких сразу или не женились вовсе — насиловали —, бросали беременных — и чудо, если не без белли в кармане —, приносили детей на пороги приютов или домов незнакомых им людей, и уже подросшие щенята бежали, спотыкаясь и падая, в юнги, то ли из-за испорченных генов, то ли в поисках семьи, взрослели — и круг замыкался. — На Гранд Лайн в кого ни плюнь: герпес, сифилис, гонорея! Наш недотрога Лиллиан и тот: притащил весной хламидиоз.       Марта деликатно промолчала.       На поверку Руж устала обороняться. Как писала небезызвестная литераторша из её родного мира: «Мужчина, когда притворяется, что влюблен, старается быть веселым, галантным, оказывать всяческое внимание. Но если он влюблен по-настоящему, он похож на овцу». И это было справедливым и по отношению к Золотому Роджеру. Его не спасали ни длинные подкрученные усы, ни романтически близкая неминуемая смерть. Очередная их встреча — на Вотер Севен — закончилась тем, что они напились до помутнения рассудка рома и он прижал её в темном переулке к стене.       «Не дразни меня», — у него был рычащий голос и горящий от возбуждения взгляд, а у неё — благодушное настроение. Она пихнула его в грудь локтем, только чтобы убедиться, что он не сдвинется с места, а он в отместку навалился всем весом и утробно заурчал. «Нет. Или по-моему, — она протиснула между ними руку, пока он терся о её шею колючей щекой, и сжала пальцами его пах, — или никак». Она сильно рисковала.       Марта погасила плиту. — Позавтракаете, капитан? Я Вам печенье и джем положу.       Не успела Руж кивнуть, женщина запорхала по камбузу со скатертью, посудой и приборами, бумажными салфетками, графинами сока и молока. — Спасибо, — Руж села за накрытый стол и откинулась на спинку стула. — Ты уж прости меня, что я тебя гоняю, но ты не успеешь приготовить что-нибудь сытное, мясное? За полчаса-час? Чую нутром, у нас скоро гости — и не простые, — её лицо омрачило гнетущее предвкушение. — Со справкой.