***
Погром в баре был достаточно частым явлением, чтобы не удивляться происшествию, однако очень редко доходило до разламывания мебели такой степени, что приходилось закрывать заведение на несколько дней на ремонт. Для некоторых скучающих жителей это была настоящая трагедия. Это ведь означало, что придётся найти себе другое занятие, пойти домой или заняться работой. Самый настоящий кошмар. Вдоволь отпесочив разнёсших его бар посетителей, Джон направился внутрь, чтобы оценить масштаб трагедии ещё разок и поглядеть, как идёт ремонт. Сразу за прикрытой за спиной дверью он недоумённо глядит на пустующее место по правую сторону. Отпихнутое в сторону красное кресло и маленький столик, на котором остались пепельница, пачка сигарет и начатая бутылка воды, на первые пару секунд привели его в едва заметное замешательство, но после он вспомнил, что отпустил своих сотрудников домой отдыхать сразу, как они совместными усилиями убрали осколки и немного отмыли кровь. С самыми сложными загрязнениями должен был справиться Чарли. Музыка, доносящаяся из глубины станции метро казалась такой привычной и нормальной, что до Джона не сразу дошло — это была не трескучая аудиозапись. Знакомый тонкий звон стекла в сочетании с низким металлическим дребезжанием. — Пианино? — мгновенно всплыли в воспоминаниях быстрые движения тонких пальцев Кэролайн и тоскливый голос расстроенного довоенного инструмента. Однако теперь инструмент не был на предсмертном издыхании, он плавно и нежно напевал некую мелодию под пальцами, кажется, не самого умелого пианиста. Мотив дополнялся песней двух голосов: прекрасно знакомого искреннего и сладкого, точно как густой сахарный сироп, напева Магнолии и жутко фальшивящего ласкового, будто прерывистый ветер, голоса Генерала Минитменов. — Я пропила все свои деньги, на вкус было как одиночество , — пели женщины хором, и их голоса отражались несильным эхом в разгромленном опустевшем баре. — Ты ушёл, а я должна оставаться все время под кайфом, чтобы не думать о тебе. С каждой оставленной за спиной ступенькой музыка и голоса становились громче и чётче. На секунду Джона посетила мысль развернуться и уйти, а проверить ход работы завтра, как проснётся, но он уже был здесь, в своём баре и имел полное право поглазеть, чем они все там занимаются. — Провожу свои дни в тумане, в попытке забыть тебя, малышка, — пела уже по большей части Кэролайн, так как Магнолия, очевидно, не смогла запомнить сразу все слова с первого раза. — Но я снова лажаю. — Эй, там пелось не так! — наигранно возмутился Хэм, и мэра искренне поразил его смеющийся тон. — Да смысл тот же! — только и засмеялась в ответ Кэролайн, искоса глянув в сторону выхода, приметив едва слышные тихие шаги. Наконец спустившись по лестнице, Хэнкок с любопытством оглядел свой бар. Сломанные столы и стулья были рассортированы по запчастям в правой части помещения, всё, что осталось целым, оттащили в левую часть к диванам и креслам. За барной стойкой не было привычно намывающего новенькие бокалы и стаканы Мистера Помощника. Он усердно пытался отмыть от кафельного пола шваброй пятна крови. Когда Хэнкок уходил из бара в первый раз, Чарли занимался тем же самым. Очевидно, отмывалась кровь не слишком хорошо. Самой примечательной частью всё же была рабочая зона певицы. На её небольшой самодельной сцене теперь гордо восседало пианино, притащенное сюда из «Дома воспоминаний», больше неоткуда. Джон не мог вспомнить, чтобы был такой разговор о нововведениях в своём баре, хотя он и не был бы против этого. Неприятным волнениям копошились в мозгу мысли о том, что ему даже не сообщили, однако они очень уж быстро улетучились, стоило только немного дольше понаблюдать за людьми. Кэролайн всё в той же рабочей одежде, в которой он видел её последний раз, властно вела Магнолию в откровенном танце. Певица резко прижималась к ней спиной, буквально врезалась, откидывала голову на её плечо, позволяя себе улечься на чужую грудь. Генерал же твёрдо стояла на ногах, держала партнёршу за руки, ладони, талию, одними только движениями тела показывала, куда нужно было сделать следующий шаг, и та инстинктивно подчинялась. — А ты точно не мужчина? — мурлыкнула Мегс, выпрямившись из полулежащего положения и резко развернувшись, следуя за рукой Кэры. — Утром определённо проснулась женщиной, но, знаешь, всякое случается, — весело усмехнулась она и глянула на Хэма, что чуть развернул к ним голову, прислушавшись. — Ты смущаешь своего кавалера. — Неправда, — усмехнулся вышибала, невольно кивнув. — Я заинтригован вашим интересным разговором. Чувствую, к чему он идёт. — Да что ты? Тогда я, должно быть, ужасно недогадливая, — засмеялась Генерал и успела подхватить женщину за оголившееся бедро и придержать под спиной. — Мы не отказались бы и от третьего, — с игривым прищуром заглянула певица в глубь глаз ведущей партнёрши. — Какие у тебя глаза. — До войны мои глаза называли «ржавчиной». Сейчас чаще слышу, что они как кровь. Новое сравнение мне нравится больше, — удовлетворённо прищурилась в ответ Кэра, в упор заглянув в холодную сталь, однако первую часть проигнорировала. Хэнкок невольно хмыкнул, уже успев прислониться к колонне и закурить, после чего вновь перевёл взгляд с девушек на Хэма, непривычно удовлетворённого окружающей его ситуацией. Он не прекращал играть, игнорируя боль от ран на костяшках, играл даже без повязок, хотя Джон точно помнил, как Магнолия перевязывала его ладони. Грозный и недружелюбный вышибала, от которого редко можно было услышать длинный монолог, историю из жизни или хоть поддержать диалог больше пяти-шести реплик, прямо сейчас покачивал головой в такт музыке, улыбался и слушал разговор двух неприлично флиртующих при нём женщин. Джон не мог вспомнить, видел ли он хоть раз, как Хэм улыбался, а уж тем более смеялся. — Хэнкок? — наконец-то обратила на него внимание Генерал, стоило тому только выдохнуть облачко дыма больше прежнего. — Хэнкок? — тут же среагировал Хэм, неудачно нажав на несколько соседних клавиш и резко поднявшись, отчего табуретка под ним упала назад с несильным грохотом. — Хей-хей, тут и так осталось маловато мебели, не доламывай! — неестественно возмутился Хэнкок, вынырнув из тени колонны. — У вас тут было так весело, что не хотелось прерывать. — Ты мог присоединиться, — невозмутимо, будто в атмосфере ничего не изменилось, ответила Магнолия и выпрямилась, слегка отряхнув плечи расстёгнутого комбинезона. — Я был бы в вашем тройничке четвёртым лишним, — он слегка махнул рукой и посмотрел на Хэма, что уже поднял табуретку и выпрямился, как по струнке, поправив шляпу. — Как твои руки? — Всё в порядке, — буднично серьёзным голосом отозвался вышибала и спустился со сцены. — Заживёт. — Разумеется, — слегка кивнул Джон и украдкой цокнул языком, поняв, что испортил им атмосферу своим присутствием. — Вижу у нас новую игрушку, — быстро свернул в сторону мэр и показательно глянул на пианино. — Не помню никакого «пианино» в списке закупок. — Как раз собиралась к тебе заглянуть. Ирма отдала нам пианино. Оно им без надобности, ведь больше «Дом воспоминаний» не театр, и выступать там никто не будет. Инструмент бы простаивал в качестве декорации. Здесь от него гораздо больше толка, — спокойным и размеренным тоном пояснила происходящее Магнолия. — Прям «отдала» задаром? — недоверчиво прищурился Хэнкок и обратил внимание, как тяжело вздохнула Генерал. — Не совсем задаром, конечно. В расходах на следующий месяц нужно будет добавить графу «пианино», — исправилась певица и приобняла себя руками, будто пытаясь немного защититься. — Это была моя идея, — подала голос Кэролайн, до этого не сказавшая Джону толком ни одного слова. — Как только я узнала, что так близко есть человек, умеющий играть на пианино, я сразу же подумала, что оно должно быть здесь. Я уговорила Хэма помочь мне дотащить его. Джон медленно выдохнул дым и так же неторопливо развернулся к ней, вполне веря, что это могла быть именно её идея. И вряд ли бы такого увлечённого человека озаботил мелочный вопрос о разрешении владельца бара разместить здесь пианино. — Если вы считаете моё решение необдуманным — вероятно, так оно и есть, — продолжила Кэра, выпрямив спину и подняв голову повыше. — Мне стоило поставить вас в известность до того, как мы принесём сюда пианино. Однако… — она не стала продолжать и бросила едва заметный взгляд на Магнолию и Хэма, увлечённо за ними наблюдающих. — Вы, кажется, сейчас оба должны быть дома, — перебил её Хэнкок, посмотрев искоса на подопечных. Парочка переглянулась, мужчина ободряюще приобнял певицу за плечи, но затем оба проследовали к выходу, когда получили от Генерала уверенный кивок. — Так о чём мы? Ах, да, насчёт находящегося здесь пианино. Здесь оно будет выполнять ровно такую же задачу: стоять красиво за Магнолией, — продолжил Хэнкок, взглянув на Кэру и сделав несколько шагов в её направлении. — У вас есть музыкант, который сможет обеспечить живую музыку. Живую, а не кряхтящую довоенную голозапись, — возразила Кэролайн, уперевшись руками в бока. — Этот самый музыкант — вышибала, который должен стоять на входе, — парировал Джон и отфыркнулся от дыма. — Его продуктивность будет намного выше, если он будет находиться в зале, а не на входе. Как я заметила, в бар пускают абсолютно всех, без исключений, — Кэра скрестила руки на груди и сразу продолжила. — На улице у двери в метро всегда дежурит один из ваших людей. Я никогда не видела, чтобы он отходил от своего поста, а это значит, что он охраняет именно бар. — А ты очень наблюдательна, — заметил Хэнкок и неторопливо подошёл к ней, чтобы вдруг не спровоцировать какую-нибудь странную реакцию. — Работа такая, — Кэра недоверчиво прищурилась, но ни на шаг назад не отступила, даже не отшатнулась. — Я полагаю, что данное состояние бара как раз одно из последствий неграмотного распределения человеческих ресурсов, — не слишком-то подбирая слова прокомментировала это женщина, заглянула в широко раскрывшиеся в негодовании или удивлении чёрные глаза и тут же продолжила, не дав ему возможности вставить и слова. — Если бы Хэм находился внизу в зале, то быстрее бы смог обезвредить буйных посетителей, вероятно, пострадало бы меньше людей. Но ему пришлось потратить время, чтобы услышать и понять ситуацию, пробежать лестничный пролёт и уже только потом устранить проблему. Кажется, что прошли всего секунды, но только посмотрите, что успело случиться. Случайным людям прилетело во время чужой драки, бар разгромлен, кто-то мог порезаться об осколки бутылок. — «Неграмотное распределение человеческих ресурсов»? — запоздалым эхом повторил за ней Хэнкок после такого подробного монолога и не сдержал усмешки, подойдя к ней почти вплотную. — Хей, Генерал, много ты знаешь о распределении ресурсов? — Достаточно, чтобы понимать: от вышибалы больше толка в зале, а от пианиста — за инструментом. Великая удача, что это один и тот же человек, — она опустила руки и несильно сжала их в кулаки. Хэнкок не стал отвечать сразу, позволив себе глубоко затянуться. Стоящая перед ним дамочка теперь лишь отдалённо напоминала ему ту, что всего неделю назад прямо на этом месте выиграла у него в дартс на раздевание. В тот вечер всё было непринуждённой и ничего не значащей игрой в угоду желанию развлечься. Тогда Кэра даже голышом сохраняла лёгкость движений без какого-либо напряжения. Сейчас она больше напоминала зверя, готовящегося к нападению другого хищника. Сжатые кулаки, излишне выпрямленная спина, высоко поднятая голова, внимательный взгляд и слова, такие понятные и ясные, даже логичные, но совершенно его не радующие. До этого момента Джон и представить себе не мог, что в его городе, в его собственном баре кто-то позволит себе так с ним разговаривать. Раньше это могла устраивать только Фаренгейт, потому что они были давно знакомы. «Смеешь меня учить, Генерал? И совсем не боишься?» — задал будто сам себе вопрос Джон и немного склонился к её лицу, желая то ли запугать, то ли рассмотреть поближе. — Нет, я не боюсь тебя, — точно прочитала она его мысли через глаза и немного отфыркнулась от дыма, когда мужчина выдохнул его, пускай и в сторону. — Не пытайся меня запугать. — А стоило бы, — недружелюбно усмехнулся Джон и выпрямился, удовлетворённый её раздражённым выражением лица. Кэролайн зарычала на выдохе и несильно пихнула его в плечо неплотно сжатым кулаком, чтобы он хоть немного от неё отошёл, после чего она спешно направилась к выходу, не оборачиваясь. Хэнкок проводил её слухом до скрипнувшей двери и перевёл взгляд на сцену. — Если… — начал он задумчиво рассуждать вслух, — поставить пианино чуть боком, то ему было бы хорошо видно весь зал. И даже кресло можно будет поставить. Хотя, нет. Тогда сцена будет визуально перегружена. Пусть подберёт себе табуретку под пианино поудобнее, сидеть придётся много. Так ведь, Чарли? Молчаливо намывающий полы Уайтчепел Чарли поднял на него взгляд двух глазков и лишь негромко поскрипел конечностями, точно пожимал плечами. Никто не смог поддержать рассуждений Хэнкока.***
— Ты хоть раз видела, чтобы он улыбался? А смеялся? — вдруг перескочил на совершенно другую тему Джон, уже неизвестно какую по счёту таблетку ментатов рассасывая. — Хэм играет на пианино! На пианино, можешь себе представить? Обладатель вот этого убийственного лица и тяжёлых кулаков клацает по клавишам, и рождается музыка. — Необычно, конечно, но мы никогда его не спрашивали, — равнодушно пожимала плечами Фаренгейт, уже откровенно уставшая от необычных разговоров на ночь глядя. — А зря! Он хорош, реально хорош, — одобрительно закивал Хэнкок и попытался запить меловую кашицу от ментатов выдохшимся много лет назад пивом. Вкус был, разумеется, отвратительным. — Нам было важно его умение махать кулаками и стрелять, а не балакать на пианино, — цокнула языком женщина и закрыла книгу, которую ей так и не дали спокойно почитать. — Тебе явно хватит на сегодня наркоты. Уже начинаешь нести какую-то философскую хуету. — Я ещё не начинал! — засмеялся мужчина, сделал ещё один большой глоток пива и взял со стола полупустую баночку с ещё довоенным глюконавтом. Сколько бы современные умельцы ни пытались воссоздать рецепт таких «чудодейственных» таблеточек — лучше довоенных ничего быть не могло. Препарат прекрасно подходил, чтобы отправиться куда-нибудь в далёкое путешествие и забыть о всём, что волновало. Фаренгейт проследила взглядом, как мэр запивает пивом пару маленьких круглых таблеточек бледно-голубого цвета с небольшими выемками для удобного деления препарата на четыре части. Она нечасто видела, чтобы Хэнкок принимал именно глюконавт, поскольку лекарство было очень редким. Однако, очевидно, её начальник ощутил очень сильное желание куда-нибудь «отлететь». Она немного раздражённо понаблюдала, как тот суетливо ходил по комнате ещё несколько минут, после чего с облегчением выдохнула — лёг. Впрочем, спокойно лежал со шляпой на лице он тоже недолго. В ночной тишине раздался всего один вопрос, заставивший её недоумённо вздёрнуть пушистую рыжую бровь. — А если Рон не врал? — В плане? — уточнила Фаренгейт, откинувшись на спинку дивана. — Что, если у него была семья? Семья, которая ждала бы его дома, — уточнил свой вопрос Хэнкок и слегка пожал плечами. — В доме лицемеров и козлов, но тем не менее. — Джон, они всегда так говорят. «У меня есть семья\ребёнок\жена\собака». Сам выбери, что они там чаще всего говорят, — она лишь хмыкнула и скрестила руки на груди. — Это пустые слова, лишь бы их пощадили. Сколько таких было? Несколько десятков? — Я не считал, — слегка помотал головой гуль, придержав шляпу. — Рон не стал исключением. Просто хотел сохранить свою жирную задницу и сбежать с товарами, чтобы перепродать, — рассказала свою версию Фаренгейт. — Ты права. Обязана быть права, — согласился с ней Хэнкок и снова поднялся на диване. — Пойду проветрюсь. — Ты накидался ментами, глюконавтом, шлифанул пивом с сигаретами и хочешь пойти проветриться? Под каким забором мне искать, когда тебя накроет? — неодобрительно фыркнула на него помощница. — Постараюсь отключиться недалеко от выхода, — привычно отмахнулся мэр, сунул в карман, не глядя, пустую пачку сигарет, зажигалку, проверил, на месте ли часы, и быстро вышел из комнаты, не дав возможности Фаренгейт буркнуть что-либо вслед.***
Ночной холод и влажный воздух наглейшим образом забрались под воротник винтажной сорочки, точно грубые руки назойливой проститутки, и заставили дрожь прокатиться по всей спине. Хэнкок вышел со стороны главной улицы и упёрся взглядом в слегка мигающую в темноте вывеску отеля «Рокфорд». На фоне весело мигающих огней, приветливых улыбок с плакатов и провожающих взглядов прожекторов «Дома воспоминаний», отель теперь сильно проигрывал, тонул в собственной блеклости и скуке. И Маровски слишком ленив и жаден, чтобы это исправить. «Дай ей возможность, и она весь мир поднимет из пыли», — вдруг посетила его мысль о новой знакомой, появляющейся во всех частях его города и оставляющей там свой особый след. — «Настолько скучно стало у Минитменов? Или слишком сильно душат?» Под ногами булькнула дождевая вода огромной лужи на асфальте. Он вышел на середину дороги, вслушиваясь в шёпот не только своего царства для всех брошенных, но и всего Бостона. Где-то далеко в Кембридже стреляли короткими очередями, вот вдруг послышался взрыв в гавани, Театральный район отзывался едва различимой музыкой и выстрелами. На секунду Джон закрыл глаза, чтобы внимательно вслушаться, но после задрал голову, чтобы взглянуть на небо. Со всех сторон Добрососедство окружали внушительные высотки, оставляющие город в очень привычном и комфортном полумраке. Свет уличных фонарей и плохая погода часто не позволяла разглядеть звёзды и луну, особенно в это время года. Сейчас ситуация нисколько не отличалась. Один фонарь слепил глаза, а небо казалось огромной чёрной бездонной пропастью. «Семья Рона наверняка тоже смотрит на небо. Может, молится за него и ждёт, когда он наконец придёт домой, — вновь нарушила душевное равновесие назойливая мысль. — Но он уже не придёт. Никогда». — И они никогда не узнают, — едва слышно выдохнул Хэнкок и закрыл глаза. — Может, я перегнул палку на этот раз? — он вслушался в свой огрубевший голос и слегка покачал головой, ощутив легкое головокружение и дезориентацию — глюконавт добрался до крови. — Я точно обдолбанный. Надо вернуться, пока сам идти могу. Ещё буквально пара секунд на подышать ночным воздухом, послушать шаги ночных охранников, «голоса» засыпающего Бостона и он собирался возвращаться, но вдруг обнаружил очень уж странные звуки. Выстрелы и взрывы исчезли, сменившись далёким воем каких-то сигнализаций или аварийных сирен, шагов стало значительно больше, громче и торопливее, будто люди куда-то опаздывали. Слева что-то жутко загрохотало, аж асфальт под ногами пошёл лёгкой дрожью. Хэнкок тут же выпрямился, распахнул глаза и повернул голову в сторону источника невозможно громкого скрежета и… гудка? Его глаза ослепил нестерпимо-болезненный яркий белый свет, исходящий от сверкающе чистых фар большущего автобуса, несущегося на него на огромной скорости. Гуль застыл в оцепенении посреди дороги и никак не мог сообразить, какого это хера автобус, который они прямо вокруг обложили забором, вдруг взял и поехал. Огромная машина блестела в свете ярко горящих ночных фонарей новеньким покрытием, гладенькими стёклами, а очередной громкий звук и уже ярко ощутимая тряска заставила вздрогнуть и инстинктивно рвануть прямо к театру «Пилигрим», чтобы сойти с дороги. Стальной «монстр» с гулом и грохотом промчался мимо него, создав такой ветряной поток, что полы сюртука слегка приподнялись, пропустив под одежду промозглый воздух. — Какого…? — приготовился было к грохоту снесённого забора гуль, однако услышал только шум, свист и гудки автомобилей поменьше, торопливо разъезжающих по дороге. Не было больше никакого забора. Новенькие, ни капли не ржавые автомобили свободно разъезжали по асфальту. В окнах Капитолия гас свет, хотя сам Хэнкок никогда не отключал свет в здании. Его будто бы закрывали на ночь. Стены не казались обшарпанными, не было трещин, окна не выбиты, дверь идеально белая, ступени совсем не сколоты. Хэнкок полностью развернулся и встретился взглядом с толпой людей, переходящих дорогу по пешеходному переходу, едва светофор загорелся зелёным. Мужчины и женщины, несколько подростков с велосипедами или на роликах, дети, крепко держащие взрослых за руки шли прямо на него огромной толпой, хотя и явно не обратили на него и малейшего внимания. Безликие силуэты в идеально чистой и новенькой одежде, точно снятой с довоенных билбордов, журналов или плакатов прошли мимо него в разные стороны. Они торопились по своим делам и не тратили своё время на уродливого фриковатого парня в странном костюме. — Сочетание ментатов с глюконавтом вставляет сильнее обычного. Надо бы запомнить, — с нервным смешком Джон упёрся спиной в красную дверь театра и попытался нащупать дверную ручку за спиной. Поверхность двери была очень ровной, будто новенькой, а не с наслоением нескольких слоёв краски до появления бугров. Круглая металлическая ручка с фигурными вырезанными частями упёрлась прямо в поясницу и найти её не составило большого труда. Джон тут же повернул её, шустро обернулся и торопливо вошёл в театр, плотно закрыв за собой дверь, будто она могла сдержать наркоманские иллюзии. Гуль несколько раз нервно подёргал ручку, чтобы удостовериться, что сама она не откроется, после чего потёр лоб, поправил шляпу и отступил на пару шагов назад. — Ты опоздал, сынок, — вдруг раздался прямо за спиной слегка низкий, хрипловатый голос, будто бы принадлежавший старику. — Опоздал? — недоумённо переспросил Джон у незнакомца и оглянулся. — Опоздал. День независимости давно прошёл, а до нового ещё жить и жить, но костюмчик что надо, Исаак был бы в восторге, — коротко пояснил высокий мужчина с широкими плечами, седыми густыми волосами, облачённый в рабочий джинсовый комбинезон. — Да и театр закроется через десять минут. Приходи утром за полчаса до открытия. Исаак на тебя посмотрит. — Чт…? Исаак посмотрит? — растерялся странному разговору Хэнкок и прошёл чуть вперёд, чтобы сократить расстояние и взглянуть на собеседника получше. — Ага. Ты же за работой пришёл? У нас как раз ищут актёров, — продолжил мужчина. Он стоял спиной к нему, приколачивал к стене несколько гвоздей. — В моём-то городе мне явно не понадобится работа, — слегка усмехнулся Джон и потёр глаза, пытаясь прийти в себя. — Подумать только, разговариваю с галлюцинацией… — В «твоём» городе? А-а-а, ты ещё совсем молод, я понимаю. В молодости всегда кажется, что весь мир принадлежит тебе, — мужчина слегка кивнул, убрал инструменты и повесил на два гвоздика огромную рамку с групповой фотографией. — Только с возрастом понимаешь, что это не мир принадлежит тебе, а ты принадлежишь миру. И мир будет только таким, каким ты сам его сделаешь. Конечно твоё окружение будет дерьмовым, если ты и сам кусок дерьма. Появятся вокруг всякие обмудки и головорезы, маньяки и извращенцы. — Жёстко нравоучаете, — хмыкнул Джон и вновь посмотрел на него, однако иллюзия никуда не исчезла, а на стене появилась знакомая фотография. Множество людей в ярких костюмах, в центре директор, дива по руку с мужчиной с пышными кудрявыми волосами, которые припечатывает шляпа, уже с краёв бармен, музыканты и старший техник. — Мистер Блэйк…? — наконец сообразил Джон, переведя взгляд на покрытое возрастными морщинами лицо собеседника. Тот пригладил густую седую бородку, аккуратно подстриженную машинкой, и посмотрел на Хэнкока сверху вниз: — Узнал, наконец? А я уже думал, что будешь строить из себя идиота, как обычно. Ладно уж, иди к Исааку, раз припёрся. Ему точно будет по душе твоё актёрское мастерство. Мэр хотел хоть что-то возразить, но понял, что спорить с плодом собственного воображения была совершенно бессмысленная идея. Впрочем, как и разговаривать с ним. Он качнул головой, пытаясь отогнать от себя странное наваждение, и прошёл до прикрытой шторками кассы, а на месте пустой арки оказались двустворчатые двери. Открывались они легко, почти беззвучно, но вот то, что было за ними, поразило даже больше, чем толпа безликих людей на улице. Зал выглядел точно так же, как на довоенных фотографиях. Не было никаких футуристичных капсул, только круглые столики с бархатистыми скатертями, никаких свисающих тут и там проводов, а аккуратные и ровные потолки с красивыми декоративными шторами, прикрывающими неприглядные технические помещения. Приглушённый свет окутывал огромное помещение томной и интимной завесой красного оттенка, превращая всё, чего только касался, в драгоценный рубиновый самородок. В воздухе витал приятный запах терпких хороших сигарет и яркий аромат цветочного чая. Сцена тонула в темноте и одиночестве. — Мы ждали тебя пораньше, — послышался мягкий юношеский голос сразу справа от дверей. — Я отвлёкся на улице, — с усмешкой подыграл своему сознанию Хэнкок. — В самом деле? Старина Капитолий очень отвлекающий, понимаю, — мягко засмеялся бледный парень, качнув головой с убранными в короткий хвост рыжими волосами, что всё равно вылезали и торчали в разные стороны. — Бармен Лесли, да? — щёлкнул пальцами Хэнкок и неторопливо прошёл к барной стойке. — Точно! На этот раз ты удивительно проницателен, — он мягко улыбнулся по-лисьи прищурился, уперевшись руками в стойку. — Хотя обычно в упор не замечаешь очевидных вещей. Забавное противоречие, не считаешь? — До смерти забавно, — хмыкнул Джон и осторожно сел на барный стул, всё ещё ничему не веря. Он никак не мог вспомнить, чтобы в «Доме воспоминаний» были такие высокие стулья. — Ладно, рассказывай, Лес, что происходит? — Что… происходит? - недоумённо вздёрнул бровь Гилмор, слегка наклонив голову набок. И настолько естественно было это действие, настолько живое и простое, что на мгновение Джон поверил, что это какой-то невероятно охуительный розыгрыш. — Ты ведь хотел сбежать от всего и всех, верно? По-моему, вышло отлично. Или тебе у нас не нравится? — Нет-нет, выглядит всё прекрасно, но уж слишком прекрасно. Нехило меня накрыло, — гуль хмыкнул, прикрыв рот рукой и поднял взгляд на Лесли, что уже взял со стойки покрытый разводами высокий бокал и начал его протирать. — Раз уж это мой охуительный приход, то налей-ка мне вермут. Горькое вино который. И налей в бокал для мартини. — Вермут в бокал для мартини? Ты отлично запомнил разговоры, — мягко усмехнулся бармен и чуть наклонился, чтобы достать что-то из-за барной стойки. — Она очень умная, правда? Такая интересная девушка. Хотелось бы мне провести с ней больше времени, но увы. — Да, Генерал Минитменов умна, разбирается во всяком, — слегка кивнул Джон и потёр шею. — Но нам с ней не по пути. Не сходимся во мнениях. Да и потом, ничем она от остальных не отличается. Такая же, как и все. — Так ли это? Да ты ведь даже сам с собой не согласен, — безобидно засмеялся Лесли и отвернулся от него к полкам с бутылками. — Генерал Минитменов, да? Такая серьёзная должность. Не висит ли она на нашей Кэре тяжкой ношей? — Её выбор и её решение, — равнодушно пожал плечами Джон, взглянув на узкую женственную спину бармена. — Сомневаюсь, что её кто-то заставил. — Ну да. Вряд ли она сказала что-то клёвое с балкона, на неё повесили должность, а после с ней пришлось смириться и сделать вид, что согласна с охуительной ответственностью, — задумчиво покачал головой Лесли и развернулся к нему с чашкой ароматного чая. — А после периодически убегать от этой самой ответственности в поиске чего-то… этакого. Что вернуло бы тягу к жизни. — Чт…? Эй! Было нихуя не так! — сообразил и мгновенно завёлся Хэнкок, но тут же быстро и успокоился, посмотрев в чашку. — Я же просил вермут. — В вашем состоянии я могу предложить только чай с сахаром. Лепестки высушенных под ярким солнцем центроцветов составляют основу чайной композиции, а листья кроволистов оттеняют их горьковатость своей кислинкой, — пояснил парень и его слова показались Джону ужасно знакомыми. — Где-то я это уже слышал, — хмыкнул Джон и, взяв чашку, сделал небольшой глоток. — Слишком многое в жизни прошло через мои руки, — послышался чудесный женский голос со стороны сцена, совмещённый с трезвоном гитары. — Я молю Господа, чтобы у меня был еще один шанс встретиться лицом к лицу с бушующим штормом и испытать его силы. — Лицом к ветру, — негромко подпел ей бармен. — Обожаю эту песню. — Ты слишком долго строил планы на будущее, — продолжала между тем неторопливо распеваться вынырнувшая из мрака невысокая фигура Сюзан. — Так боялся взглянуть на руку дилера, но ты знаешь — он позвонит, так что будь готов. Взявшийся из неоткуда ветер подхватил тонкие ткани её полупрозрачного тёмно-синего платья с огромными рукавами и дерзко подняли их в воздух, оголяя короткие ноги, обтянутые множественными верёвочками от сандалий на плоской подошве, какие он видел когда-то на иллюстрации в книге о «Древней Греции». «Лицом к ветру», — повысила она голос, помогая себе руками, прижимая их сначала к груди, а после медленно направляя их в пустующий зал, будто позволяя своему голосу скользить по воздуху. — Как лодка на реке, которую уносит течением в море, — быстрее и громче полился её голос, ветер усилился, подобно бушующему шторму стал тянуть её платье в разные стороны, путать черные волосы и пытаться сбить со сцены. — Я вверяю свою судьбу ветру, — ветер усилился настолько, что певице пришлось петь ему наперекор, пытаться удержаться на сцене, придерживая волосы и обнимая себя руками. От впечатления Хэнкок даже придержал свою шляпу, хотя он понимал, что ветер был воображаемым. — И шторм нависает надо мной, как кинжал, готовый вонзиться в моё сердце. — Но я все еще стою, — послышался из темноты второй голос, показавшийся Джону очень знакомым. — Есть путеводный свет, — воодушевлённо продолжила Сюзан и расслабилась, чтобы ветер отбросил её в крепкие объятия появившегося из темноты человека в белоснежном костюме. Его пышные кудрявые волосы совершенно не шевелились от шквала, ему не было нужды даже придерживать шляпу, будто ветер был ему нипочём. — Ярко горящий фонарь, способный осветить мой путь. Тонкая мужская фигура бережно взяла Сюзан за руки и заботливо придерживала, не позволяя ветру сбить девушку с ног. Партнёры то отдалялись друг от друга в такт музыке, то вновь приближались, но никогда не разрывали контакта. — И демон бросает мне вызов посмотреть ему в глаза, — испуганно воскликнула певица, и «защитник» тут же обнял её и прижал к себе, чтобы укрыть от опасности, — прямо в глаза, прямо в глаза! — Как лодка на реке, которую уносит течением в море, — послышался знакомый голос, принадлежавший партнёру певицы, хотя и явно не мужчине. — Я вверяю свою судьбу ветру, — вторила ему Сюзан, отстраняясь от его груди и смело встречаясь лицом к лицу с бурей. — И шторм нависает надо мной, как кинжал, готовый вонзиться в моё сердце. — Но мы всё ещё стоим! — протяжно и громко, в ответ свисту ветра пропели артисты, и человек в белоснежном, будто сияющем во мраке, костюме поднял партнёршу за талию. Ветер подхватил её одежду и растянул в стороны. — Охренеть, у неё будто крылья выросли, — не сдержался от комментария Джон, оглянулся к Лесли и вдруг вспомнил про чай. — Лил и Кэра будут счастливы услышать такой лестный комментарий, — очаровательно усмехнулся парнишка, прищурившись. - Вам стоит поговорить, как они выйдут с перерыва. — Кэра? — сделав большой глоток ещё горячего чая, недоумённо уточнил Хэнкок, на что Лесли ответил лишь очередным хитрым прищуром и лёгким взмахом руки в сторону сцены. Мэр поставил чашку на стойку и оглянулся, чтобы посмотреть на артистов ещё раз. Музыка уже постепенно затихала, и они кружились в медленном танце на сцене. Сюзан едва доставала своему партнёру макушкой до носа, держалась за него, позволяя вести себя. Тень от шляпы спадала на лицо незнакомца и лишь при очередном повороте, когда свет попал на его лицо, Хэнкок смог различить в нём знакомые черты: округлую форму лица, небольшой нос с маленькой горбинкой и вздёрнутым кончиком, пухлые губы и восхитительные глаза со вздёрнутыми уголками глубокого кроваво-карего оттенка. «Ржавчина», как называли их до войны. В первые несколько мгновений Хэнкок хотел задать вопрос, почему на ней мужской костюм, но после вспомнил, что из-за маленького роста Сюзан, с ней мог танцевать только один танцор, который однажды сломал ногу, и Кэре пришлось его подменять, так как они были примерно одного роста и телосложения. «И нахрена только я это запомнил?» — усмехнулся про себя Хэнкок и сделал последний глоток чая, после чего поставил чашку на стойку. Когда же он обернулся обратно к сцене, там уже никого не было. Как и за барной стойкой. Только за одним столиком, самым дальним от сцены сидел мужчина, негромко постукивающий пальцами по столешнице. — Долго же мы тебя ждали. И сам ты тоже не торопился, — обратился к нему мурчащий низкий мужской голос, будто удовлетворённое рычание зверя. — Проходи, не стесняйся. — С чего вы все решили, что я должен был прийти? — хмыкнул Джон, однако подошёл к его столу и, обойдя остальные и едва не споткнувшись о край ковра, присел рядом. — Какой глупый вопрос. Ты ведь такой талантливый актёр, а актёрам самое место в театре, — издал мужчина несколько глубоких смешков и ладонью зачесал светло-русые волосы назад. — Актёр? — не мог никак понять это Хэнкок, а потому упёрся локтями в стол и посмотрел на мужчину, в котором признал директора театра — Исаака Гордона. — Какого хера вы все говорите об этом? — Потому что это правда? Нам было это сложно не заметить, — прыснул мужчина и посмотрел прямо на него. — Кто такой актёр? Человек, что примеряет на себя разные роли на потеху публике. — Ну и херня же это всё, — вдруг весело усмехнулся Джон и прикрыл рот рукой. Исаак лишь издал смешок и расслабленно откинулся на спинку мягкого стула, продолжая стучать пальцами по столу. Хэнкок невольно опустил взгляд на источник звука и приметил кольца, точь-в-точь такие же, как и у него были на руке прямо сейчас. Несколько простых золотых колец, несколько с камнями, и огромный перстень, сверкающий отблесками и красным камнем, с гравировкой птицы феникса. — Нравятся? — вдруг уточнил Исаак, подняв на него взгляд. — Удобно сидят? — Да, как влитые, — согласно угукнул Хэнкок и невольно потёр несколько колец на руке и нащупал перстень, будто проверяя, что они всё ещё на руке. — Понимаю. Мне всегда казалось, что чрезмерное количество украшений — признак дурного вкуса, но никогда не мог удержаться от чего-то блестящего и красного. А если эти вещи встречались, то просто был без ума, — промурлыкал мужчина и приподнял руку с украшениями к свету, чтобы они посильнее поблестели. — Да, есть такое. Я уже и сам заметил, — слегка кивнул Джон, подняв взгляд на его руку. В глаз невольно ударил отблеск от большого камня перстня. — Феникс имеет так много разнообразных значений. Смерть и бессмертие, бесконечность и цикличность, изменчивость и перемены, сила и стремления, гибель и возрождение. Можно выбрать любое, — задумчиво произнёс Исаак и перевёл взгляд на Джона, сверкнув глазами. — Я бы сказал… Что угодно можно преодолеть, пережить и стать сильнее, чем прежде. Ты уже выбрал своё значение? — Не знаю, — хмыкнул в ответ мэр и потёр немного перстень, в узоры которого забилась высохшая кровь торговца. — Это ведь просто красивое кольцо с камнем. Ничего больше. — Глупый ответ, — цокнул языком директор театра и сложил руки на столе. — Это ведь… ты? Совсем не узнаю тебя. — Чего? Конечно я, кто ещё может быть? — недовольно фыркнул гуль и уже хотел было встать, чтобы избежать этого разговора. — Ты совсем не похож на того, кого я знал, Джонни, — тяжело вздохнул мужчина и передал ему по столу небольшой карманное зеркальце. — Это и вправду всё ещё ты? Тот, кто хотел защищать своих друзей? Кто жаждал справедливости? Кто не был готов мириться с беспределом? С убийствами семей? Подумай только, ты ведь убил не только Рона, но и всю его семью. — Убери эту херь! — мгновенно, точно по щелчку вспылил Хэнкок и отбросил зеркальце в сторону, не глядя. Он слышал, как крохотное стекло разбилось вдребезги, но не сводил взгляда с места на столе, где оно лежало секунду назад. К горлу подступил ком, и он на секунду решил, что его сейчас стошнит, но то не было похоже на приступ тошноты. — Да уж… Очевидно, это больше не ты. Как жаль. Время — очень ценный ресурс. А мы потратили на тебя столько времени, — хмыкнул Исаак и поднялся из-за стола. — «Погибнуть», лишиться прежнего «себя», отказаться от своего лица, чтобы возродиться и стать сильнее, умнее, смелее. Это был бы неплохой ответ на вопрос. Но ты его… видимо… ещё не заслужил. Джон даже не стал поднимать взгляда, лишь слушал, как стихают шаги директора театра в его глубинах. Оставшись в одиночестве, Джон наконец-то смог глубоко вдохнуть и справиться с подступившим к горлу комом. Мужчина упёрся сразу двумя руками в стол, а затем попытался нащупать в карманах сюртука пачку сигарет. Выудив же её из кармана, он обнаружил лишь пустую упаковку, которую с досады бросил на пол примерно в ту же сторону. Спустя же ещё секунду какой-то резкий толчок гнева всплыл в сознании. Хэнкок схватился за стол и перевернул его с жутким грохотом. — Эй! Это ещё что такое? — тут же позвал его знакомый голос Кэролайн. Вскоре и сама женщина появилась на сцене, все ещё облачённая в сияющий белый-белый костюм и такую же белую шляпу с красной полоской. — Кто дал тебе право тут буянить? — Хей, Генерал, — сделал глубокий вдох Хэнкок и невольно улыбнулся. — Ты даже в моём приходе такая же строгая. Уж у меня в воображении могла бы быть поласковее. — С чего бы это? — хмыкнула лишь она в ответ и неторопливо спустилась со сцены по лестнице, стуча мужскими туфлями о деревянный пол. — Нам с тобой не по пути. И во мнениях мы не сходимся. А ещё я совершенно обычная. Такая же, как и все остальные. — Кто бы знал, что ты такая обидчивая? — наигранно весело протянул мэр и сделал несколько шагов навстречу к ней, но вдруг обнаружил её уже прямо перед собой. — Ты бы знал, если бы не был идиотом, — хмыкнула в ответ Кэролайн, казавшаяся намного моложе. Не было того жуткого шрама через нижнюю губу и подбородок, волосы выглядели странно, наверное наощупь мягкие, как наполнитель для игрушек, но белый костюм смотрелся на ней шикарно, сидел идеально, будто шился прямо по ней. — Твой шрам был тебе к лицу. Как след от бунтарского характера, — мгновенно выдал первую попавшуюся мысль Джон, неожиданно послушно поворачивая голову, чувствуя давление нежных женских рук на подбородке. — И костюм этот. Так идёт тебе, очень сексуально. Что-то в этом есть. Никогда бы не подумал, что у меня встанет на Генерала Минитменов в мужском костюме, — слегка усмехнулся мэр и позволил себе в отместку за рассматривание лица нагло пощупать пушистые волосы. На ощупь они оказались очень странными. Ни капли не пушистыми, а густыми, гладкими, но короткими. — Что за хуйню ты несёшь? — удивлённо уточнила Кэра.***
— Мисс Кэролайн! Мистеру Хэнкоку явно очень плохо! Нужно срочно вызвать скорую! — встревоженно лепетал Кодсворт, наблюдая, как мэр Добрососедства сидит на спинке дивана и пьёт чай. — Очевидно же, что у него галлюцинации от черепно-мозговой травмы! — Солнце, ты забыл? Нет больше никаких «скорых». И я что-то сомневаюсь, что у него черепно-мозговая травма. Как по мне, ему очень хорошо, — слегка пожала плечами Кэра, наблюдающая за ворвавшимся в театр Джоном Хэнкоком. — С кем он, блять, разговаривает? Сам с собой? — Что ж, смею предположить, что разговаривает он точно не с нами, — осторожно предположил Мистер Помощник, помешивающий уже другую чашку чая маленькой ложкой. — Только бы не начал орать, а то разбудит ещё всех. Надо бы его выпроводить, — тяжело вздохнула Кэролайн и потёрла глаза. — Сама дура, что дверь забыла закрыть. — Ох, мисс Кэролайн, не будьте к себе так строги. Мистер Хэнкок ведь спокойно ходит, что-то бормочет, взял у меня чай. Совершенно спокойный человек с черепно-мозговой травмой, — задумчиво проговорил робот, после чего повернул два глазка к хозяйке. — Мы точно не станем вызывать «скорую»? Кэролайн лишь тяжело вздохнула и подняла взгляд на Хэнкока, уже перешедшего за одинокий столик в углу за одной из капсул. Он продолжил что-то невнятно бормотать, разговаривать с плодами собственного воображения, и Кэра могла только представлять, какую странную херню он может видеть в своих приходах. Видеозапись одной из репетиций Кэры и Сюзан окончательно завершилась и на экране появилась надпись «Нет сигнала». Если бы не неожиданный посетитель, она бы сейчас поднялась наверх, поставила другую голозапись и продолжила смотреть старые записи, вспоминать о былых временах и мечтать вернуться туда хотя бы на минутку, чтобы ещё хоть раз увидеть свою семью. Но этого никогда не произойдет. Только если вдруг этот таинственный Институт не изобретёт машину времени. А то мало ли, чем они там занимаются помимо искусственных людей. Грохот перевёрнутого стола выдернул её из размышлений. Гуль в странной злости отбросил от себя стол и отшатнулся, неуклюже уперевшись спиной в капсулу воспоминаний. Вот только не хватало, чтобы он здесь что-нибудь сломал. — Эй! Это ещё что такое? — обратилась она к нему и торопливо спустилась со сцены, чтобы осторожно подойти к нему. — Кто дал тебе право тут буянить? — Хей, Генерал, — медленно развернулся он и ещё более неуклюже споткнулся о провода капсулы, чуть не упал, прежде чем сделал к ней несколько шагов. — Ты даже в моём приходе такая же строгая. Уж у меня в воображении могла бы быть поласковее. Речь его стала намного чётче и яснее, но от этого смысла в ней больше не стало. Кэра быстро оглядела его, чтобы приметить, где у него оружие, если он вдруг совсем в своём приходе потеряет голову, после чего медленно подошла ближе, на всякий случай демонстрируя пустые руки. — С чего бы это? Я не должна быть с тобой ласковой, — хмыкнула она и подошла почти вплотную. — Кто бы знал, что ты такая обидчивая? — негромко пробормотал Джон и попытался сделать ещё несколько шагов к ней, хотя было уже некуда. Только если прижиматься. — Да стой ты на месте, — раздражённо заурчала Генерал, сделала пару шагов назад, после чего аккуратно взяла его голову за подбородок, проверяя не били ли его действительно по голове. — Вроде крови нет. Тебе стало плохо, и ты инстинктивно к врачу пошёл? — предположила она, и осторожно пощупала второй рукой его затылок, чуть сместив шляпу ближе ко лбу. — Нет, на затылке тоже ничего. Чем ты так накидался? — Твой шрам был тебе к лицу. Как след от бунтарского характера, — вдруг неожиданно выдал Хэнкок, наклоняя и поворачивая голову следом за её неласковыми требованиями. — О, да, охуенный шрам. Каждый день мне напоминает о расхераченном мосте и дне, когда я стала Генералом, — слегка усмехнулась Кэра, вернув взгляд на его лицо. Сложно было сказать, расслабленное оно от наркотиков или сонного времени, глаза и вовсе представляли из себя две маленькие чёрные дыры в которых ничего не отражалось из-за тусклого освещения. — И костюм этот. Так идёт тебе, очень сексуально. Что-то в этом есть. Никогда бы не подумал, что у меня встанет на Генерала Минитменов в мужском костюме, — продолжил говорить очень странные вещи обдолбанный мэр Добрососедства, приводя Кэру в замешательство всё больше и больше. — Что за хуйню ты несёшь? — удивлённо уточнила Кэра, но притихла, когда мужчина нагло и бесцеремонно пощупал её волосы, будто те были не на живом человеке, а на кукле. — Ты бы полегче. А то вырвешь мне все волосы. Однако Хэнкок ничего не ответил, будто залип на эту часть её внешности. Кэролайн этим воспользовалась и искоса глянула на Мистера Помощника. — Солнце, дуй сюда. В несколько ловких движений, скрытых под объятия, Кэра нащупала и сняла с Джона парочку ножей, припрятанных на поясе джинсов под сюртуком. Кодсворт взял оружие и быстренько убрал его в сторону, после чего полетел поднимать стол и наводить порядок. Хэнкок же, наконец потеряв в волосах интерес и ощутив тёплые объятия, навалился на их источник, вдруг начав терять силы в ногах. — Нет-нет-нет, ты чего? Эй, я не донесу тебя! — заволновалась Кэра, обезоружив его, после чего раздражённо заурчала, подхватила его поудобнее и потащила к ближайшему дивану, что стоял по правую сторону от выхода, где раньше находилась барная стойка. — Сраное дежавю… Хэнкок едва переставлял ногами, очевидно засыпая после «насыщенного» дня в собственных фантазиях, но даже в таком состоянии он умудрился придержать шляпу, когда та начала падать. Кэра максимально аккуратно сбросила его на диван и поправила немного задравшийся свитер. — Вот и почему именно я вечно вляпываюсь в какую-то херню? — раздражённо зарычала Генерал и вновь потёрла глаза, уже ощущая, как их тоже пощипывает от нехватки сна. — Полное блядство… — Пума рычит, — весело усмехнулся Хэнкок, приподнимаясь на диване и явно желая встать, чтобы снова куда-то отправиться в приключение. — Очаровательно. — Лежи уже, — скомандовала Кэра и уложила его обратно, надавив на плечи и прикрыв его лицо его же сползшей шляпой. — И откуда ты только взял это идиотское прозвище? — Ты мне приснилась, — глухо из-за шляпы пояснил Джон и вальяжно разлёгся на диване. — Такая больша-а-ая киса. Как статуя. — Обычно девушкам такое говорят, чтобы закадрить и в трезвом уме, — не сдержала смешка Кэра, но после качнула головой. — Надо поискать ведро, если тебе станет совсем хреново. Однако, стоило ей отойти всего на один шаг, за руку её тут же поймала шершавая шрамированная ладонь. Кэролайн оглянулась и посмотрела на приподнявшегося Джона Хэнкока, у которого было всё такое же расслабленное выражение лица с лёгким оттенком тревоги. — Не выпрыгивай. Вдруг я утону, если тоже прыгну? — медленно, точно подбирая каждое слово, попросил мужчина. И это действительно было похоже на просьбу. Глупую, нелогичную, как у ребёнка, что мучился кошмарами. — Что ты вообще там видишь? — с тяжёлым вздохом спросила Кэра, но не стала одёргивать руку. — Ноги убери, дай сяду. Ещё и за тобой теперь следить, Господь всемогущий, дай мне сил… Он не сразу, но всё же убрал ноги поближе к спинке, чтобы женщина могла сесть. Генерал опустилась на освободившуюся часть, усевшись поудобнее, хотя это было и сложно, когда в спину упирались чьи-то худые ноги. — Только попробуй меня пнуть во сне, — пригрозила Кэра, посмотрев на него и чуть пошевелив рукой, которую он так и не отпустил. — Кодсворт. Выключи проектор и панель. И найди какое-нибудь целое ведро. — Будет сделано, мисс Кэролайн, — бодро отозвался робот-дворецкий и поспешил наверх, чтобы выполнить первую часть приказа, но прежде остановился. — И, может, всё-таки закрыть входную дверь?***
Голова гудела нестерпимо — нормальные последствия приёма глюконавта. Но и это было не первым, что он почувствовал, когда проснулся. Первым было тепло. Тепло на ногах и в ладони. Поначалу он не мог сообразить, что вообще происходит, поскольку сложно было открыть слипшиеся глаза. Одно точно сообразил сразу — заснул не на улице. — Хочу курить… — первое, что он смог выдавить из себя ужасно сиплым, практически неслышным голосом. Свободной рукой Джон потёр глаза и наконец-то смог открыть один, чтобы оглядеться. Капсулы, красные шторы, красные ковры… Явно не Капитолий. «Дом воспоминаний». Пришлось сильно напрячь ужасно разболевшийся мозг, чтобы хоть что-то вспомнить, но даже это удалось не сразу. Теплом был человек. Грозная дамочка Генерал Минитменов, что прижималась к его ногам спиной и держала за руку, хотя сама уже заснула сидя, склонив голову вперёд. Сверху на неё кто-то набросил её же тёмно-синее пальто. Вероятно, Кодсворт. «Ну какая она «грозная»? — вдруг посетила его мысль, когда он рассматривал её спящее лицо: счастливое, с лёгкой улыбкой, ни капли не напряжённое, хотя, казалось бы, ситуация не располагала. — Тебе снится что-то очень хорошее». Усилием воли он заставил себя оторвать взгляд и пошевелиться. Двигаться приходилось очень осторожно, чтобы не нарушить покоя своего ночного стража. И только при попытке выбраться Джон сообразил, что это не она держала его за руку, а совершенно наоборот. Кэролайн шевелилась и начинала глубже дышать, чувствуя движение, однако не проснулась, даже когда с неё свалилось на пол пальто. Бессонная ночь и неожиданный посетитель эмоционально утомили её. Хэнкок сел рядом с ней, аккуратно уложив её поудобнее на спинку дивана и похлопал по карманам в поиске сигарет, однако нашёл только зажигалку. — Точно же, — припомнил он свою выброшенную где-то здесь пустую пачку и осмотрел зал. В зале было темно. Мистер Помощник с чем-то возился у столика слева от выхода, и сложно было лишь едва различимое шуршание и гул его двигателя. На секунду он задумался, почему же под ним не остаётся огромного чёрного пятна от огня, но шуметь он лишний раз не стал. Свет ещё не просачивался в окна и гуль предположил, что сейчас около пяти или шести часов утра. Он был прав. Карманные часы показывали двадцать шесть минут шестого утра. Весь город просыпается, если повезёт, около девяти утра, поэтому ловить что-то сейчас было бы глупой идеей. Хэнкок тяжело вздохнул, вновь ощутив жгучее желание закурить. Оно и заставило его подняться на ноги, взяв шляпу со спинки дивана, чтобы вернуться в Капитолий и найти там какую-нибудь пачку. Однако прежде он поднял генеральское пальто и набросил его на плечи спящей женщины, имеющей, по его мнению, ангельское терпение. Это же надо было выдержать его бредни, не побояться приблизиться и уложить спать. Ещё и остаться рядом, чтобы он ненароком не захлебнулся в рвоте. Кэра лишь что-то едва слышно буркнула и поёрзала на месте. Джон вновь взглянул на неё, надеясь мысленно попрощаться, и невольно насмешливо прыснул, заметив, как она смешно поморщила нос, приподняв верхнюю губу и нахмурившись. — Точно Пума. — Мистер Хэнкок, вы проснулись! — вдруг громко объявил о своём присутствии Кодсворт, обратив на него внимание. — Тихо ты! — шикнул на него Хэнкок, резко выпрямившись. — Кэра ещё спит. — А-а-а, я понял! Вы надеетесь сбежать пораньше, чтобы не разговаривать с мисс Кэролайн. До войны люди часто так делали после проведённой вместе ночи. Только никак не пойму, почему, — всё с той же громкостью продолжил говорить Кодсворт. — Тише, тише, — ещё несколько раз шикнул на него Хэнкок, после чего торопливо направился к выходу, чтобы избежать дальнейшего разговора. — Уж не так я предпочёл бы провести с дамой ночь, ой не так… Мужчина уже прошёл к двери выхода и хотел было распахнуть её, но вдруг вспомнил, как мистер Блэйк из его галлюцинации вешал на стену фотографию. «Её бы это обрадовало», — всплыла мгновенно мысль в голове, прежде чем рука сама отпустила дверную ручку, а ноги понесли его обратно в зал, чтобы найти инструменты, гвозди и саму рамку. — Только в благодарность за присмотр, — пробубнил себе под нос Джон, рыская в инструментах. Мистер Помощник с интересом наблюдал за мэром Добрососедства, который с неприличной неуклюжестью пытался забить в кирпичную стену два гвоздя ровно на одной прямой. Робот отметил, что держал он инструменты правильно, но навыков ручной работы ему явно не хватало. Как и знаний. После того, как на него несколько раз шикнули, он решил больше не вмешиваться. — Солнце, ты чем тут гремишь? — сонно и недоумённо поинтересовалась Кэра, всё же проснувшаяся от этого шума. — О, мисс Кэролайн, мистер Хэнкок пытается забить гвозди в кирпичную стену, — пояснил робот-дворецкий, переведя всё внимание на хозяйку. — Он дурак совсем? — весело усмехнулась. — Там такие стены, что нужен перфоратор. — Что, блять, такое «перфоратор»? — едва слышно пробубнил себе под нос Хэнкок и посмотрел в сторону арки в зал, где показалась сонная Кэра, потирающая глаза. При ярком коридорном освещении Хэнкок смог приметить её новую причёску: очень короткую стрижку, практически мужскую, разве что более ровную, поскольку сделана она была явно не самостоятельно. — Доброе утро, — хоть как-то поприветствовал он её и опустил руку с гвоздём и молотком. У него всё равно ничего не получилось. — Доброе. Ты не забьёшь в эту стену гвоздь. Она очень крепкая, её только если сверлить. Но я не нашла ни одного рабочего перфоратора, — коротко пояснила Кэролайн, широко зевнула, прикрыв рот и неторопливо прошла к нему. — Ищи старые отверстия. Блэйк как-то сверлил их для пробковой доски. — Старые, понял, — он слегка кивнул и внимательно осмотрел стену, после чего действительно нашёл одно отверстие в стене, но намного выше, чем он хотел. — Нашёл. — Дай посмотрю, — подошла к нему вплотную женщина и взглянула на отверстия. — Слишком большие для таких гвоздей. Надо туда впихнуть деревяшку. — Впихнуть деревяшку? — уточнил Джон, наблюдая, как Кэра подбирает щепку нужного размера их тех, что остались от разломанного ею ящика. Вскоре она вернулась с нужной щепкой, впихнула её в отверстие и скомандовала: — Вбивай. — А зачем? — спросил мужчина, но всё равно вбил кусочек дерева в отверстие. — Чтобы заполнить лишнее пространство и гвоздь не вывалился, — спокойно пояснила Генерал. — А теперь вставляй гвоздь. Должно получиться. Джон слегка кивнул и теперь с первого раза, хотя и не очень ровно, но смог заколотить гвоздь в кирпичную стену. — Мо-ло-дец, — по слогам похвалила его Кэра и приобняла себя, поёжившись от холода. — А тебе зачем вообще гвоздь в стене? — Вот для чего, — без лишних слов Хэнкок повесил на стену фотографию всех бывших обитателей театра «Пилигрим». — Во, теперь стена не такая голая, скажи, а? Генерал Минитменов ненадолго зависла, глядя на фотографию, вновь оказавшуюся на той же самой стене и почти на том же самом месте. Она подошла ближе и ласково, самыми кончиками пальцев огладила стекло, стараясь не задеть полустёршуюся надпись, сделанную рукой Сюзан.«А в театре ты можешь стать кем угодно!»
— Они были хорошими людьми, — нарушил затянувшееся траурное молчание Хэнкок и осторожно положил руку на её плечо. — Хотя и с «приветом». — Да, я знаю, — Кэра с улыбкой кивнула и даже не ощутила желания спихнуть с плеча руку. — Но, знаешь ли, странно, если у человека нет странностей. — Эй, это мои слова! — наигранно возмутился Хэнкок и потрепал её за плечо. — Я в курсе, — она хитро прищурилась и развернулась. — Ну что, пойдёшь? — Точно, ужасно хочу курить. Вредные привычки иногда сильнее меня, — с усмешкой страдальчески выдохнул мэр. — Боюсь, вы не можете покинуть театр. Он открывается только в девять. Пока вы ждёте, я могу предложить вам завтрак, — миролюбиво пролепетал Кодсворт. — С ним лучше не спорить, клянусь тебе. Он страшен в гневе, — прыснула Кэра, заметив взгляд Хэнкока. — Составь нам компанию за завтраком. Мэр на это только тяжело с рычанием выдохнул, согласно кивнув. — Восхитительно! Завтрак на двоих будет готов через 5 минут 34 секунды, — отчитался робот-дворецкий и вернулся в основной зал к своему столику. Люди неторопливо вернулись обратно, но практически синхронно оглянулись, проверяя, не упала ли там фоторамка. Нет, крепко висела на кривом гвозде. Кодсворт соответствовал своим временным рамкам секунда в секунду. Заранее подтащенный к диванчику столик заполнился полезным завтраком, который Хэнкок мог увидеть только на страничках журнала о кулинарии. Сваренная на молоке бритвозлаковая каша с кусочками мутафрукта, горячая кукурузная лепёшка и большая кружка ароматного кофе, который можно пить даже без сахара. — Так вот как завтракают минитмены, — одобрительно закивал Хэнкок, принимая из манипуляторов робота глубокую тарелку с кашей. — По большей части, — слегка кивнула Кэра, в первую очередь сделав огромный глоток кофе. — На общей кухне есть даже график приёма пищи. — Круто. Много времени потратила, чтобы его составить? — поинтересовался Джон, размешав кашу выданной Кодсвортом ложкой. — Не особо. Дольше подбирала составные части пайков, с которыми из Замка уходят, — пожала плечами Кэролайн и тут же взмолилась. — Прошу тебя, давай поговорим о чём-нибудь другом. — Теперь между нами всё гладко? — резко свернул тему разговора мужчина, попробовал кашу и с восторгом глянул на Кодсворта. — Это охереть, как вкусно, приятель! — Спасибо за столько высокую оценку моей готовки, мистер Хэнкок, — смущённо сложил манипуляторы Мистер Помощник и отлетел от них подальше, чтобы прийти в себя. — Ты засмущал моё солнышко, — засмеялась женщина, глядя вслед своему помощнику, после чего тоже опробовала кашу и подняла взгляд на мэра. — Да, насчёт этого… Хэнкок сделал небольшой глоток божественно вкусного кофе, но за него похвалить не успел, поскольку приковал внимание к сидящей рядом Кэролайн. — Ты… В общем… Блять, ладно. Прости, что я нарычала на тебя. Мне не следовало, — тяжело вздохнула Кэра и запила кусок кукурузной лепёшки кофе. — Ты… извиняешься? Ты же ничего плохого-то не сказала, — удивлённо вскинул «брови» Джон и даже не донёс до рта ложку каши. — Ты меня тогда оттолкнула, потому что я типа мерзкий монстр, который убил отца семейства, правильно? Услышь я такую херню, наверняка бы не только толкнул и не хотел разговаривать, наверняка бы врезал по лицу. Так, чтобы зубы повылетали. — Нет, просто… Я ведь… Я такая же, — созналась Генерал и чуть помешала кашу ложкой. — С моей стороны было пиздец как лицемерно осуждать тебя за убийство кидалы, — тут она совсем невесело усмехнулась и посмотрела на него. — Я ни с кем это не обсуждала, но… Хочешь знать, что на самом деле случилось с Либерталией? — Так, значит, вы не просто вдарили по ней из артиллерии? — уточнил Хэнкок и развернулся к ней всем телом, поджав одну ногу под себя. — Конечно нет. Просто ударить туда, не зная ситуации, было бы верхом мразотничества, — слегка усмехнулась Кэра. — Либерталия — это история моей тупости. Когда мы только-только заняли Форт Индепенденс, бывшие минитмены начали стягиваться к нам со всего Содружества. Передача, которую мы пустили в эфир, стала для них солнечным лучиком надежды среди холодного чёрного неба. Будто всё может измениться, стать лучше, чем было раньше, особенно с новым Генералом во главе. Они были очень удивлены, увидев на месте Генерала не крутого матёрого дядьку лет сорока, а меня. «Миленькую маленькую девочку строителя». Я не обижалась. Мне было наплевать, что они говорят за спиной. Когда надо было, я могла и мордой в асфальт воткнуть, заломать руки, если кто-то их распускал, отправить искупаться в море, а там, знаешь ли, очень холодно. Дурацкое прозвище быстро испарилось. Остались только совместная работа, песни у костра под гитару, взаимовыручка, уважение и мягкое «Генерал Кэролайн». Поначалу они звали меня «Генерал Эванс», но меня тошнит от этой фамилии. В общем, этих людей я завоевала своими делами на благо простых людей, своей харизмой, личностью. Но нас всё равно было мало. Мы не могли дать отпор крупным бандам рейдеров, стрелкам или избавиться от большой группы супермутантов, места гнездования Когтей смерти. Мы были сильно ограничены в человеческих ресурсах. А взять их было неоткуда. Добровольцев почти не бывало. Тогда я и узнала про Либерталию. Один из ветеранов рассказал, что там осела брошенная всеми группа минитменов, что эта группа состояла из хороших бойцов, верных делу людей и их наверняка можно было бы вернуть домой. Эта возможность казалась настолько привлекательной, что я рискнула попробовать связаться с ними. Мы отправили к ним одного молодого, здорового, очень красивого паренька, что очень хотел уже начать работать на благо Содружества. Он пошёл один, хотя я настаивала, чтобы он взял кого-то с собой, но тот только отмахнулся. Мол у нас и так мало людей. Его звали Тим, полное Тимоти Сандерс. Тим долго не возвращался. Мы даже начинали строить догадки, что-то могло произойти по дороге, самое ужасное: от убийства и до рабства. Однако спустя пару недель от его ухода через один караван нам пришёл ответ. Это письмо настолько впечаталось в мою память, что я дословно могу его процитировать. «Моё имя Джеймс Уайр, полковник отряда под кодовым номером 418. В моём отряде насчитывалось 13 человек, считая меня, но это было слишком давно. Вести переговоры я буду исключительно с Генералом. Ваш гонец с нами. Он пока что в порядке». С этого письма всё и началось. В письме не было точной даты, поэтому мы просто собрались и пришли. Я вместе с двумя минитменами, которых очень сильно смущала вся ситуация, они настаивали. Ты их уже видел, это Тод и Ирвин. Первые полчаса всё было более или менее нормально. Люди выглядели так, как и все люди: немного грязные, растрепанные, в странной броне, но никаких серьёзных вопросов не вызывали. Вокруг тоже не было ничего странного. Никаких кольев с трупами, мешков или растерзанных тел, как обычно любят помечать территорию рейдеры. Переговоры прошли странно. Началось всё с того, что Джеймс не отзывался на своё имя. Ни разу не отозвался. Он отзывался только на своё прозвище «Провод». Затем он признал Генералом Ирвина. Ведь он высокий, сильный, мужественный, я понимаю. Но потом я по своей уверенности и наивности сама себя выдала, что, мол, так-то я Генерал Минитменов. То, как безумно, жутко и хищно сверкнули у него глаза невозможно описать. Одним неосторожным предложением я превратила и так странные неудобные переговоры на территории кладбища разбитых кораблей в какую-то жуткую сцену. Мы втроём в одну секунду оказались заперты в клетке без замка со зверем. Провод так смотрел на меня, будто никогда не видел женщину. Но проблема была не только во взгляде насильника. К этому я уже начинала привыкать за свои путешествия. У грузовой платформы начали всплывать трупы. Много. Очень много ужасно изуродованных, расчленённых трупов. Первыми их заметил Ирвин и показал нам, когда Провод отходил куда-то внутрь корабля и оставил нас одних на палубе. Тогда-то мы и поняли, что нужно сматываться. Наш визит закончился быстро. Мы свернули разговор так скоро, как смогли и покинули Либерталию. Напоследок я сказала, что сообщу о своём решении позднее. Было невероятно сложно делать вид, что мы ничего не заметили, и вернуться в Замок, сохранив невозмутимость и концентрацию. Тод и Ирвин взяли на себя смелость рассказать о произошедшем всем остальным, позволили мне выдохнуть и собраться с мыслями. Как только я вошла в свой кабинет и запела дверь, вся моя концентрация и сдержанность рассыпались песком. Я упала на колени и дрожала всем телом, зажимала себе рот силой и рыдала так долго, что на улице успело сесть солнце. — Я привела их в этот кошмар. Собственноручно. Из-за своей тупой наивности и неопытности. Нас могли запросто убить. Или даже хуже. Нет, намного хуже. Нас бы так сильно истязали, мучили и подвергали издевательствам, что мы сами молили бы о смерти, — заканчивала историю с абсолютно стеклянными глазами полными ужаса воспоминаний, точно картинка тех событий до сих пор стояла перед глазами. — А Тимоти… Боже, Тимоти… Сначала мы думали, что его тело было среди трупов, но… это было не так. То письмо не было приглашением. В нём говорилось о заложнике. И почему только я не поняла этого сразу? Я не дала им ответа и где-то через пару недель вокруг Замка стали часто появляться рейдеры, а одним утром к воротам подбросили труп. Сначала я даже и не признала того мальчишку. Тощий, бледный, измученный, изувеченный, с навечно застывшим на лице выражением страшной боли. — Это было предупреждение, — тихо и понимающе слегка кивнул Хэнкок, молчаливо выслушивающий историю Генерала. — Значило ли это, что он был ещё жив, когда мы пришли в Либерталию? Что из-за моего отказа его в итоге убили? Ждал ли он, что мы за ним придём? Видел ли нас в тот день? Видел, как мы уходим без него? — заваливала саму себя вопросами Кэролайн, совершенно забыв о еде. — Моё бездействие убило его. Но я не могла рисковать и отправлять им послание. Убили бы ещё кучу людей, разграбили бы целый караван. — Мы никогда не узнаем, что было бы. И что было на самом деле, — горько проговорил мужчина, хотя Кэра его будто и не слышала. — Сейчас я ненавижу себя за то, что я решила говорить с рейдерами. В тот момент, когда мы сжигали Тима и рассеивали его прах над морем, я могла думать только о мести. Ярость вскружила мне голову, и я приняла мгновенное решение. Решение, которое должна была принять ещё тогда, когда вернулась из Либерталии. Тяжёлое, сейчас я думаю, что поспешное, но одно из самых верных, — Кэролайн закрыла глаза, будто перемещаясь в тот день. — Той же ночью мы выдвинулись группой к Либерталии, дождались утра и закидали её с разных точек дымовыми шашками. Артиллерия настраивается меньше минуты, а снаряды летели от силы несколько секунд. — Хорошая была, должно быть, аква-вечеринка, — невесело усмехнулся Джон. — Да уж. Зрелище то ещё. Взрыв артиллерии рядом с человеком быстро разбирает его на запчасти. В разные стороны летят ноги, руки, головы, осколки разрезают на мелкие кусочки, прокалывают насквозь, — она покачала головой, отмахиваясь от жутких миражей. — Вся Либерталия всего за несколько минут превратилась из кладбища кораблей в огромную кровавую лужу. Провод, видимо, ещё помня артиллерию, спрыгнул в воду и спасся, но ненадолго. Мы его достали из воды и накрепко приковали к металлической стене склада недалеко. Вернее, мы приварили его. За его собственную металлическую броню. Мы убедились, что он не выберется и оставили его там. Но не подумай что мы совсем звери, нет. Мы оставили его там на сутки, чтобы помучился от жажды, подумал обо всем, что сделал, и вернулись казнить, но за нас это сделали кротокрысы. Когда мы пришли, он был уже мёртв и кротокрысы доедали его через свободные от металла части. — Достойная смерть для такого ублюдка, — с совершенно нерадостным одобрением кивнул Джон, после чего позволил себе подсесть к Генералу вплотную и приобнять за плечи, оставив недоеденную остывшую кашу на столе. — Представляю, как сильно ты испугалась. За своих людей, за себя, за Тима. Животный страх и бессилие, пробирающее до дрожи. — Ужасно испугалась, — согласно кивнула Кэра, но после слегка усмехнулась, шмыгнув носом, — Боже, — она успела мельком глянуть на Джона, прежде чем зажмурилась и отвернулась от него. — Ну что такое, — она спешно попыталась стереть с глаз проступившие слезинки. — Генерал Минитменов, а такая размазня. — Ты забыла, что я тут вчера натворил? Не представляю, как эта херня выглядела со стороны, — негромко засмеялся Хэнкок. — Типа с кем я разговаривал? Со стенкой? — Примерно так это и выглядело, — засмеялась в ответ Генерал, возвращаясь в своё привычное состояние. — Ты такой херни вчера мне наговорил, я всё ещё немного в шоке. У тебя реально встаёт на женщин в мужских костюмах? Или только на Генералов Минитменов в мужских костюмах? — Если я реально такое сморозил, то знай, что ты единственный Генерал Минитменов, с которым я знаком, — прыснул мужчина, взяв со столика свою чашку с остывшим кофе. — Какая честь, — насмешливо фыркнула в ответ Кэролайн и помешала остывшую кашу, чтобы заставить себя её доесть, после чего всё же вернула разговор к сложной части. — Знаешь, что самое ироничное во всей ситуации с Либерталией? — И что же? — заинтересовался Джон и бережно, по-дружески потискал за плечо, прежде чем отпустить и тоже попытался заставить себя доесть очень вкусную, сваренную со всей механической любовью кашу. — Что люди начали активно приходить и вступать в ряды минитменов после того, как мы расхерачили Либерталию. Они пришли к нам не из-за наших благих намерений, не из-за колоссальной проделанной работы по благоустройству в городках и поселениях, не из-за помощи с монстрами, нет. Они начали приходить после демонстрации силы, — грустно усмехнулась Кэролайн. — Вся моя работа почти никому нахрен была не нужна, а вот то, что у меня есть большая пушка, которая делает болезненный бабах, это да. — Думаю, ребята в поселениях гораздо больше впечатлены именно строительством и благоустройством, чем наличием большой бабах-пушки, — мягко напомнил ей о самой главной цели Минитменов, хотя сам с ними связан был лишь знакомством с Генералом. — Спасибо тебе. Разговор вышел странный, но мне действительно полегчало, — благодарно улыбнулась женщина, и сунула в рот ложку с остывшей кашей. — И знаешь, я никому не скажу, что ты тут устроил ночью. Всё, что происходит в театре, остаётся в театре. — Я никому не расскажу, что Генерал Минитменов та ещё размазня, — гаденько ухмыльнулся Джон, за что тут же получил неприятный тычок под рёбра. — Всё, что происходит в театре, остаётся в театре. Я понял-понял! Негромкий звук удара заставил Джона и Кэру отвлечься друг от друга и посмотреть в сторону источника шума. Кодсворт снова не рассчитал и влетел прямо в стену, когда пытался попасть в уборные, чтобы налить воды и прокипятить её для дальнейшего розлива по бутылкам. — Кстати, я тут подумал, — вдруг припомнил Хэнкок, переведя взгляд с робота на его владелицу. — Если с твоим приятелем станет совсем плохо, то ты не думай ни о чём. Делай то, что должна, чтобы поставить его ноги. Ну, или что у него там есть. Просто знай, что я ничего против не имею. — О, я занимаюсь поиском Мела. Сегодня пойду к Бобби, — она слегка кивнула, но после насторожилась. — А ты вообще к чему это всё? — Доброе утро, мисс Ирма! — воодушевлённо поприветствовал робот-дворецкий женщину, спускающуюся по лестнице. — Вы сегодня встали очень рано. Приготовить для вас завтрак? — Привет, милый. Нет, не готовь. Просто услышала разговоры, сейчас гляну и дальше спать, — сонно замурчала в ответ женщина, спускаясь по лестнице. — Ох, не переживайте! Это мисс Кэролайн и мистер Хэнкок. Мистер Хэнкок заглянул к нам поздно, вы уже спали, и он вместе с хозяйкой провели невероятную ночь вместе! Такого я ещё никогда не видел! Мне до сих пор кажется, что стоило бы показаться врачу, — взволнованно поведал историю сегодняшней ночи Кодсворт. — Ох, Божечки… — мгновенно проснулась Ирма и поскорее спустилась вниз, чтобы уточнить у Мистера Помощника шёпотом. — Они, что…? …прямо здесь? Показаться врачу? Всё настолько серьёзно? — Конечно серьёзно! Мистер Хэнкок тут такое вытворял! Это нужно было видеть, — продолжил рассказывать робот-дворецкий. — Навалился на мисс Кэролайн прямо посреди зала. Но ничего, моя хозяйка сильная и смогла донести его и уложить на диван. Мистер Хэнкок не захотел отпускать мисс Кэролайн, поэтому ей пришлось пробыть с ним всю ночь. — Ничего себе, — шокировано выдохнула Ирма. — Прямо всю ночь? Мамочки, после такого марафона ей бы действительно не помешало показаться врачу. Вот ведь Хэнкок, дикий зверь… Кэролайн с силой зажимала себе рот рукой, но в итоге не сдержалась и расхохоталась в голос: — Аха-ха-ха! Я сейчас уссусь! — Блять, я забираю свои слова назад, — прыснул мэр Добрососедства и посмотрел за заливающуюся хохотом Кэру. «Хорошо, что ей стало хоть немного легче», — подумал Хэнкок и только после очередного глотка холодного кофе понял, что курить больше не хотелось.