Зверь сумеречного леса

«Весь мир — театр, а люди в нём — актёры».

(Уильям Шекспир, «Как вам это понравится»)

      Выгравированная чёрными буквами на маленькой золотой табличке цитата до сих пор уверенно и крепко держалась на нижней части огромной фоторамки. Генерал Минитменов начала свой рассказ с того, что сняла шляпу.       Нежный взгляд скользил по лицам людей из глубокого прошлого, настолько далекого для слушателей, но такого близкого для рассказчика. Кэра не смогла определиться, про кого хотела вспомнить первым, а потому просто вытащила портретные фотоснимки из внутреннего кармана пальто и взглянула на самый первый.       — Это Лесли Гилмор, он работал в театре барменом. Знаю, странно, что в театре был бар, но он своеобразно заменял нам буфет, — Кэра не сдержала усмешки и приложила фотографию улыбчивого парня в чёрной рубашке с белым галстуком-бабочкой и такими же белыми кожаными подтяжками к основной фотографии. На общем снимке показался его длинный чёрный фартук с множеством кармашков. — Он был очень чувственным человеком. Ни в коем случае не чувствительным, нет. Его всегда наполняли чувства, и он тонко ощущал эмоции других. Хотя был тем ещё бабником, ни одной юбки не пропускал.       Хэнкок невольно усмехнулся, вглядевшись в округлое феминное лицо юноши, которого запечатлели на одиночной фотографии прямо во время работы, когда он мешал коктейль в шейкере — как сказала Кэра. На секунду гулю почудилось, что Лесли перевёл на него свои прищуренные от удовольствия голубые глаза.       — Это флют — бокал для шампанского, — появился в тонкой изящной ладони высокий вытянутый бокал. — А вот это флер, но мы его уже почти не используем. Из него пирамиды строят на разных светских вечерах, чтобы шампанское красиво перетекало. Я наливаю в него игристое вино для дам. Их это впечатляет.       — Ага, флют, флер, — повторяла за ним Кэра, делая схематичные зарисовки и пометки в небольшой тетради в линейку.       — Вот эти для белого и розового вина, — продемонстрировал он высокие бокалы с зауженным горлышком и прямыми стенками. — На трапецию похожи. Для красного такие же, но стенки круглые. А вот эти бокалы называются «порт», они для портвейна и хереса, — поставил он одни бокалы и показал другие. — Это снифтер, он для коньяка и бренди. Эти низкие квадратные стаканы для виски и бурбона. Это «маргарита» для любых тропических коктейлей. Впрочем, все странные и необычные формы можешь брать для коктейлей. Главное, чтобы объём туда помещался. Тут у меня бокалы для мартини, тут шоты. Всё запомнила?       Кэра оглядела всю барную стойку, куда Лесли выставил все варианты бокалов по одному. Девушка осмотрела их, на скорость зарисовывая формы, попутно подписывая, что в них нужно наливать. Лесли поправил немного бокалы, тряхнул рыжей головой с отросшими волосами, выбившимися из аккуратного хвостика, и поднял взгляд на девушку, не удержавшись от лёгкого оценивающего взгляда. От простого любования красотой никто не пострадает.       — Сейчас не запомнила, но точно выучу, обещаю, — оторвала Кэра взгляд от блокнота, зарисовав последний бокал.       — Киса, на самом деле, что и куда наливать не самое главное. Если положенный объём напитка вмещается в бокал, то клиентам, по большей части, наплевать, куда он налит. Странно будет, конечно, если ты нальёшь целый бокал водки, вместо шота… — загадочно протянул бармен, мгновенно скосив взгляд в сторону.       — О, я знаю, что самое сложное. Болтать с клиентами. Это я не смогу, — мгновенно заволновалась Кэра. — Наливать алкоголь — это одно, но слушать клиентов и поддерживать с ними разговор — это ведь совершенно другое.       — Ой, не преувеличивай. Искусство располагать к себе людей намного проще, чем ты думаешь, — очаровательно улыбнулся ей молодой человек, сияя в скудном свете бледной-бледной кожей с россыпью темнеющих веснушек по всему лицу.       — Но как ты это делаешь? Как можешь со всеми находить общий язык? Есть какой-то хитрый секрет?       — Не существует хитрого секрета или стопроцентно действующего правила. Ты не всегда будешь находить общий язык абсолютно со всеми. Но я могу дать тебе пару советов, чтобы пережить эти смены. По крайней мере мне они помогают. Первый совет — слушай людей. И слушай их не тут, — Лесли поднял руку и несколько раз ткнул себя указательным пальцем в висок, — слушай их не ушами, не мозгом, не пытайся их проанализировать. Слушай их здесь, — он опустил эту ладонь к груди и прижал к сердцу. — И так ты будешь на одной волне с ними, ты сможешь чувствовать людей, почувствовать их эмоции, распознать настроение.       — А второй совет? — Кэра слегка кивнула и записала совет в блокнот.       — На самом деле, чаще всего ты должна их просто слушать. Им нужно рассказать кому-то свою историю, поделиться своими переживаниями и просто выговориться. Далеко не каждому будет нужна твоя обратная связь. Ежели они не просят у тебя совета, то просто улыбайся и кивай. У тебя восхитительная улыбка, они смогут быть уверены, что ты их выслушала, а потом успокоятся, увидев такую красоту, — он подмигнул Кэре, но потом всё же добавил, видя на её лице недоумение. — И всё же если вдруг они спросят у тебя совета, то будь честна с ними. Никогда не говори людям того, с чем сама была бы не согласна. Люди очень легко распознают ложь. Я никогда не лгу людям, потому что не хочу лгать самому себе. Ведь я могу неожиданно поверить в собственную ложь, а это опасненько.       — А вдруг мой ответ их не обрадует?       — Это их проблема. Они хотели совет — они его получили. Даже если твоё мнение или видение ситуации не совпало с тем, чего они ожидали, это может пойти им на пользу. Вдруг они задумаются, получив иное мнение? Взглянут на ситуацию иначе, — он беззаботно пожал плечами и упёрся в барную стойку локтями, подперев голову ладонями.       — Я… я попробую, — тяжело вздохнула Кэролайн и посмотрела на свои заметки ещё раз.       — Выше нос, киса! У тебя всё прекрасно получится. Научишься слушать и говорить от чистого сердца и ума — и все люди твои. Главное самому быть уверенным в том, что ты говоришь, — ободряюще улыбнулся Лесли, слегка склонив голову набок.       — Звучит несложно, но я прямо-таки ощущаю груз, — грустно усмехнулась Кэра и забралась на высокий барный стул.       — Не бойся. И огромное спасибо, что ты меня подменяешь. Это много для меня значит, правда, — поблагодарил Лесли, мягко улыбнувшись и выпрямившись. — Налить тебе воды?       — Не за что, тем более мне заплатят, — хитро прищурилась Кэролайн и сложила руки на барной стойке. — Давай. Газированную, если можно. И в бокал… Э-э-э, маргариту…?       — Одна прозрачная газированная маргарита, — весело усмехнулся юноша и убрал все бокалы на места, кроме названного.       — Кстати, а почему тебя не будет? — уточнила девушка и подпёрла голову рукой, прислушавшись к незамысловатой мелодии пианино готовящегося к репетиции музыканта.       — О, у моей сестры запланированы роды. Я должен быть с ней, чтобы ей не было страшно, — спокойно рассказал Лесли и налил в бокал обыкновенной газированной воды из пластиковой бутылки.       — Запланированы роды? Разве это можно запланировать? — совсем растерялась Кэра и взяла поставленный на столешницу бокал.       — Не совсем. Просто она уже слишком долго носит ребёнка. Кажется, уже на три с половиной недели больше положенного. Поэтому ей их будут провоцировать, как я понял, — попытался объяснить Гилмор. — Если честно, я не совсем понимаю процесс, но уверен, что врачи со всем справятся. Моя задача быть рядом с сестрой и поддержать её.       — А её муж? Или парень. Ну, то есть отец ребёнка. Он не сможет быть рядом? Всё же поддержка любимого человека тоже была бы приятна, помогла бы успокоиться и почувствовать безопасность, — Кэра отпила немного воды, но притихла, заметив тоску на лице бармена.       — Её муж… Он… не сможет присутствовать. Он умер на войне. Ещё даже тело не привезли, — нервно улыбнулся Лесли и потёр шею. — Если привезут, конечно. Врач говорил, что это тоже может быть фактором, почему она переносила ребёнка. Типа психологическое состояние.       — Мне очень жаль, Лес, прости. Я не должна была… — взволнованно залепетала Кэра, но парень её перебил:       — Да ничего, но спасибо. Я, если честно, считаю его тем ещё придурком. Он мог подождать рождения ребёнка и только потом уйти, но этот идиот решил поиграть в героя. И проиграл. У него был выбор: остаться или уйти. И он сделал его не в нашу пользу.       Парень тяжело вздохнул, уперевшись в столешницу двумя руками, но после поднял голову, заметив торопливо прискакавшую к ним Сюзан, что буквально спрыгнула со сцены.       — Лес, двойной скотч со льдом сообрази, а то я сейчас этих новеньких «кривоножек» поубиваю, — с ходу начала дива, усевшись за барную стойку и потерев виски. — Ну как можно не запомнить танец из пяти основных движений?       — Не будь к ним так строга, — попыталась сгладить острый уголок настроения девушки Кэролайн, посмотрев на неё. — Они ведь ещё не профессиональные танцоры, а только студенты. Дай им набраться опыта.       — Исаак опять по доброте душевной набрал кого попало, а я разгребаю, — девушка цокнула языком и подняла взгляд на Лесли, когда он поставил перед ней бокал тюльпановидной формы с ярко-рыжим напитком внутри, в котором находилось несколько идеально ровных и гладких чёрных кубиков.       — Скотч не пьют со льдом, он разбавляет его и портит вкус. И никакой тебе двойной порции, — сообщил ей Лесли, скрестив руки на груди. — Исаак тебя прибьёт, если опять заметит твоё излишнее «веселье». Более того, твои таблетки нельзя мешать с алкоголем.       — Какие мы заботливые, — протянула Сюзан, закатив глаза, после чего взяла бокал и сделала небольшой глоток.       — Когда ты спала последний раз? — поинтересовался бармен и навёл порядок на стойке, протерев мелкие капли воды.       — Смотря с кем, — неопределённо покачала головой Сюзан, а после рассмеялась, несильно хлопнув по стойке. — Тот парень в голубом костюмчике был очень даже ничего! На пару раз неплохо, но потом стало скучно, когда он начал нести какую-то хрень про любовь, семью и замужество.       — Сюзан, — синхронно тяжело вздохнули Кэролайн и Лесли.       — Мне его почти жаль, — грустно усмехнулся парень, уперевшись руками в барную стойку.       Сюзан отпила ещё немного скотча и вся заёрзала на месте, качая плечами, удовлетворённо мурча:       — Ну вот! Теперь я чувствую себя живой! Кстати.       Тут она вдруг устремила взгляд двух янтарей на Кэролайн и предупредила:       — Тебя старик Блэйк ищет. Допивала бы ты воду и бежала к нему, пока он сам тебя не нашёл. Разворчится же до конца дня.       Кэролайн испуганно вздрогнула, залпом допила воду и поспешила работать, сопровождаемая очаровательным смехом Лесли и Сюзан.

***

      Выпрямить скрученные столетия назад плакаты оказалось намного сложнее, чем Кэролайн предполагала изначально. Из найденного в одной из кладовок пульверизатора она орошала холодной ржавой водой из-под крана раковины бумажную сторону, которой желтоватый оттенок от воды уже ничего не сделает: бумага и так имела рыжеватый оттенок.       Кодсворт заботливо поставил на каждый угол плаката тяжёлые баночки из-под краски, ныне заполненные ржавыми и не очень гвоздями разных размеров, шурупами, болтами, гайками, свёрнутыми в кольца проводами и другими металлическими деталями, некоторые из которых не были знакомы даже Кэролайн.       — Проводка у софитов в порядке, вывеска старая снята и разобрана, новая вывеска на месте, — тихонько бормотала себе под нос Кэра, брызгая воду на древнюю бумагу, — контакты почистила, лампочки поменяла, гидроизоляция есть, обои… Точно. Обои, обои… Надо навести побольше клея. И достать белую ткань. Белая ткань? Сколотить экран. Из досок. Нет, собрать из труб. Или сделать закручивающуюся? Где бы взять пружину?       — Мисс Кэролайн предыдущий плакат высох, — сообщил вдруг Кодсворт, чем вывел Генерала из мыслей, забитых под завязку работой.       — А? Да? Можешь нанести на глянцевую сторону обойный клей, чтобы его закрепить? Валик тут где-то был, — Кэра отвлеклась и осмотрела пол одного из технических помещений, где занималась реставрацией ещё прилично выглядящих плакатов.       — Но… Мисс Кэролайн, это клей уже высох, — растерянно отозвался Мистер Помощник. — Плакат полностью отреставрирован и готов появиться на одной из стен! Так волнительно! Прямо взгляд из прошлого! Возможно, наш с вами век не окончательно канет в Лету?       — Ха, точно, — слегка усмехнулась Кэролайн, вернув взгляд на Кодсворта. — Если нам вообще позволят повесить плакаты. Тут, оказывается, те ещё нравы… Даже круче, чем я себе представляла.       — Ох, мисс Кэролайн. Почему вы думаете, что нам не позволят? Плакаты прекрасно выглядят! Они наверняка будут приятны глазам местных жителей. Станут отличными украшениями. Пускай и есть небольшие трещинки, это будет очень аутентично, вы так не считаете? Впрочем, вешать их на улице сейчас будет сомнительным решением, ведь повышенная влажность может плохо сказаться на бумаге и обойном клее, — задумался вдруг над этим Мистер Помощник.       Генерал слегка качнула головой и подняла взгляд на очередной высохший плакат, висевший на старой напольной вешалке для одежды. Сохранивший свои яркие цвета потрескавшийся рисунок приглашал зрителей на тематический вечер в стиле «дикого запада». На приятном жёлтом фоне с крутыми скалами и пустынными пейзажами позировала дива тетра «Пилигрим» в широких синих джинсах с огромными вырезами на бёдрах и тактическим светло-коричными кожаным поясом с пустой кобурой. Пышную грудь прикрывала завязанная на узел красная рубашка в белую клетку. Кэру всегда забавляло, что Сюзан при своих сочных формах начисто игнорировала существование бюстгальтера. Певица приподнимала свою шляпу револьвером, игриво поглядывала из-под неё на зрителей, зазывая на представление одним только взглядом.       — Мисс Кэролайн? — позвал её Кодсворт, заметив, что хозяйка с тоской глядела на плакат. — Ах! Это ведь Сюзан? Ваша подруга? Должно быть, вы очень по ней скучаете.       — Что? — наконец-то оторвала Кэра взгляд от плаката и глянула на робота. — Да, это Сюзан. Сюзан «Лилия» Гуднейбор. Тот самый случай, когда ты искренне восхищаешься человеком, но ни за что в жизни бы не захотел быть на его месте.       Сюзан была непредсказуемой и наполненной противоречиями. Невозможно было догадаться в точности, о чём она думала или что собиралась делать. Она могла не явиться днём на репетицию, а после великолепно выступить вечером. Она могла выпить целую бутылку скотча ночью, но даже не пошатнуться во время танца, не запнуться в песне, не забыть ни одного слова. Вполне в её стиле было исчезнуть на несколько дней, а после явиться цветущей и радостной как ни в чём не бывало.       Поначалу Кэролайн это удивляло, порой даже возмущало, особенно если Исаака не было на месте, а Сюзан куда-то исчезла. Ведь вторым человеком после директора театра была его дива. Она решала все вопросы и разбиралась с возникающими проблемами так же ловко, как исчезала в ней рыжая ядрёная жидкость.       Однако все остальные работники театра не обращали на её поведение особого внимания. Они знали: Сюзан делает то, что хочет, и не делает того, чего не хочет; и это никогда не изменится. По крайней мере до тех пор пока в этом уравнении ни появится новый по-настоящему беспрецедентный компонент.       — Эй, кисуля, — позвала Кэру Сюзан, отвлекая сосредоточенное сознание от попытки прямо вести лошадь вдоль по одной из дорожек. Полностью рыжая кобылка по кличке Джуди иногда шумно выдыхала и будто бы поглядывала на своего неумелого наездника, склоняя голову.       — Чего? — отозвалась Кэра, поднимая голову и поворачивая её в сторону подруги. Сюзан вальяжно лежала на крупе вороного невысокого стройного коня Шира, пока тот спокойно вышагивал, громко фырча, не переставая ворчать и осматриваться.       — Ты такая напряжённая, будто не на лошади сидишь, а на нашем новом охраннике. Хотя уверена, у него должен быть прям конский. Говорят, у многих тёмных парней внушительные габариты, — засмеялась Сюзан и наконец-то выпрямилась, взявшись за свободно висевшие поводья. — Мне ещё не доводилось пробовать.       — Я сижу на лошади третий раз в жизни. А вдруг я навернусь? — встревоженно пролепетала Кэролайн и сразу посмотрела на Джуди, что громко фыркнула и подняла голову. — Как ты вообще так легко управляешься?       — Детка, я выросла на ферме в Техасе! У меня лошадей было больше, чем друзей в школе, — засмеялась Сюзан и потянулась. — Я бы поучила тебя намного лучше твоего бездаря инструктора. Что вообще эти бостонские пижоны знают о лошадях? У тебя кобыла спокойнейшая, дай ей свободы и сама расслабься. Давай! Выпрямись, держи спину прямо, плечи и задница на одной прямой.       — Так…? — осторожно попыталась выпрямиться Кэролайн и немного расслабилась. — Ты выросла в Техасе? Ты никогда не говорила.       — Так держать! Вот так и сиди, — удовлетворённо кивнула Сюзан. — Люди, что навсегда уехали из Техаса, никогда не говорят, что они родом из Техаса, — тут она слегка усмехнулась и посмотрела перед собой. — Мало приятно, когда о тебе говорят «техасская деревенщина».       — Это просто глупые стереотипы. Конечно, там наверняка есть свои особенности, вроде необычных словечек, но в остальном не должно быть хуже, чем в других местах, — возразила Кэролайн, подняв на подругу взгляд.       — Это верно. У меня приличное образование, я нормально училась в школе, самостоятельно заработала на учёбу и поступила в актёрский университет в Нью-Йорке, — гордо задрала нос Сюзан и поправила распушившиеся волосы. — Всё сама, сама и ещё раз сама. И я никогда больше не возвращалась в Техас.       — Твои родители наверняка гордятся тобой, — улыбнулась Кэролайн, но мгновенно поняла, что сболтнула лишнего, когда сияющее лицо Сюзан вдруг помрачнело.       Певица поджала губы и слегка нахмурилась, морща нос, будто почувствовала какой-то гадкий запах. Кэра перевела взгляд на расслабившуюся Джули и нежно погладила лошадь по шее. Та ответила на ласку качанием головы и негромким фырканьем.       — Тебе, должно быть, легко говорить, — вдруг совсем невесело хмыкнула Сюзан, накрутив на ладонь поводья. — Дочь политика, буквально родилась с золотой ложкой во рту, всё-то тебе давалось легко и просто. Всё-то ты себе можешь позволить, всё-то твои родители понимают и принимают, — она раздражённо заурчала, но затем мгновенно извинилась. — Прости. Я знаю, что с тобой случилось, но просто… Чёрт.       — Я знаю, ты не хотела меня обидеть, — слегка кивнула Кэролайн, хотя и неприятно укололась о её слова.       — Мои родители жутко консервативные, иногда даже до абсурда. Женщина — это женщина, она должна носить платья в пол, рожать детей и сидеть дома, а мужчина — это мужчина, он должен работать на тяжёлой работе, хорошо стрелять и поколачивать свою семью. Семья — это отец, ребёнок и мать. И именно в таком порядке, — Сюзан хмыкнула и затихла на минуту. — Отец не терпит никакого мнения, кроме собственного. Родители были, мягко говоря, против того, чтобы я связывала свою жизнь с театральным искусством, — продолжила она, сжав поводья сильнее. — В нашем городке был всего один театр, в котором всегда было полно билетов на спектакли и оперы, ещё и по низкой цене. Показатель образованности и культурности жителей, да? Ха, — усмехнулась девушка. — Я почти жила там. В какой-то момент мне даже дали подработку. Я пела в маленьких опереттах, играла мелкие роли, получала небольшие выплаты и начала откладывать на университет.       — Почему они были против? — недоумённо вздёрнула бровь Кэра. — Ведь актёр театра — это очень престижно, такая аристократичная профессия.       — Это у вас тут так считают на севере, — хмыкнула Сюзан. — У нас намного популярнее были артистки борделей и кабаре, чем театра. Когда я после выпуска из школы сказала родителям, что хочу стать певицей и актрисой театра, у них это ассоциировалось голыми задницами в кружевных чулках с подвязками. С проститутками из борделей и кабаре.       — Ох, боже, — догадалась о продолжении Кэра и опустила взгляд.       — Мать плакала и кричала, назвала меня шлюхой, а отец отвесил мне такую пощёчину, что я упала на пол, отобрал все накопленные мной за годы деньги и запер в конюшне на всю ночь, — мрачно усмехнулась Сюзан. — Он вообще любил такие наказания. Однажды привязал моего старшего брата к дереву и оставил там на весь день, когда он с друзьями пробовал курить. Брат больше так не делал. Только вот со мной так же не сработало. Я сбежала следующей ночью, выкрав у родителей свои же деньги. Смешно, да? Выкрасть своё.       — Сюзан, это нихрена не смешно, — покачала головой Кэролайн. — Мне очень жа…       — Не смей меня жалеть! — вдруг резко возразила Сюзан, заставив вздрогнуть даже лошадей. — Я рискнула всем, что у меня было: семьёй, деньгами, привычной жизнью, чтобы стать тем, кем я хотела. Тем, кем я должна была стать. И посмотри на меня. Я одна из самых желанных женщин Бостона, мне признаются в любви чаще, чем я выхожу на сцену, я занимаюсь любимым делом и зашибаю немаленькие деньги! А самое главное?       — И что же самое главное? — осторожно уточнила Кэролайн, погладив лошадь по шее, чтобы немного успокоить.       — Я вольна делать всё, что только душе угодно. Сюзан стала той и должна была быть, а именно — Сюзан, — удовлетворённо замурчала певица и припомнила. — Как говорил директор театра, где я работала ещё школьницей… «Ты научишься летать, только если рискнёшь прыгнуть в бездну».       Кэролайн вздрогнула, когда подруга вдруг засмеялась и повела коня сначала рысью, а после и вовсе перешла на галоп. Она умело держалась в седле и быстро двигалась по ипподрому, пока очнувшийся инструктор Кэролайн просил её не делать так же. Тёплый летний ветер развивал волосы Сюзан Гуднейбор, пока она заливалась очаровательным смехом и подначивала подругу попробовать хотя бы быстрый шаг. Кэра решилась немного улучшить свои навыки верховой езды и мягко сжала бока лошади ногами. Джуди заинтересованно подняла голову, пошевелила ушами и бодро побежала неторопливой рысью. Ветер, точно в вознаграждение за проявленную решимость, ласково огладил лицо Кэры, принося с востока лёгкий аромат моря.       — Она очень честная. Честная перед другими, честная в поведении, — тяжело вздохнула Кэролайн, но затем мягко улыбнулась. — Если пьёт, то до отключки. Если смеётся, то до боли в животе. Если злится, то до трясучки. А если уж плачет, то навзрыд. Она может себе позволить.       — Должно быть, она через многое прошла, чтобы иметь возможность позволять себе подобное поведение, — предположил Кодсворт. — Восхитительная персона! Хотел бы я познакомиться с мисс Сюзан. Жаль, что этого никогда не случится.       Генерал в мгновение вынырнула из своих приятных, волнительных воспоминаний и упёрлась взглядом в потрескавшийся плакат Сюзан Гуднейбор в стиле «дикого запада». Казалось бы, такое амплуа должно было бы её оскорбить, но нет, дива театра «Пилигрим» в день позирования лишь усмехнулась и выдала цитату, до сих пор красующуюся на плакате:

«Это театр, детка! И здесь ты можешь стать кем угодно!»

      — Кем угодно, — едва слышно повторила за возникшим в голове голосом Кэра и опустила взгляд на очередной плакат, требующий реставрации.

***

      Ирма в искреннем восхищении глядела на свой приведённый в порядок «Дом воспоминаний». Чистые полы, неожиданно оказавшиеся красными ковровые дорожки в главном зале и небольшом коридоре от входной двери до арки больше не скрипели под подошвами от грязи и песка. Амари не спотыкалась о сломанные ступени, не жаловалась на скрип половиц. Нигде не отклеивались обои, а на стенах в совсем страшных местах с дырами до голых кирпичей и дерева появились картины, рамы которых пришлось сколотить заново и подклеить для дополнительной прочности. Зачастивших гостей встречала обновлённая багряно-красной краской ни капельки не скрипящая дверь, а в коридоре провожали взглядами приведённые в порядок новенькие довоенные плакаты.       Но самой яркой, потрясающей и заметной частью была вывеска. Собранное из старых букв довоенной вывески сочетание «Дом воспоминаний» красовалось на металлической дуге ровно под огромными буквами «Сколлэй-Сквер». Кэролайн потратила целый день на уличную работу, чтобы на следующий выманить туда всех обитателей заведения. И если Амари под руку вывела владелица, слушая недовольное бурчание с сильным акцентом, то вот выманить из своей комнатки нового неожиданного знакомого оказалось сложнее. Кэра давно заметила, что в одной из комнатушек, что раньше была складом бара с множеством холодильников, куда ей никак не удавалось заглянуть из-за собственной занятости, живёт кто-то любопытный, но ужасно то ли пугливый, то ли стеснительный.       Когда играла довоенная музыка, ремонтировался и проверялся проектор, раздавались разговоры, в щелке между полом и дверью мелькали тени, а иногда дверь слегка приоткрывалась и оттуда выглядывал мутный голубовато-стальной глаз с полностью покрасневшим белком. Однако сколько бы раз Кэра ни ловила этот момент, ей так и не удалось поздороваться с незнакомцем.       Невысокого парня-гуля звали Кент, как представила его Ирма, заглянувшая к нему в день торжественного «открытия» новой вывески. Почему-то он совсем не хотел выходить из комнаты и заставлять его, конечно же, никто не стал. Генерал проводила взглядами уходящих женщин и подошла к гулю сама.       — Нам ведь так и не удалось представиться, да? — она широко дружелюбно улыбнулась и протянула ему руку. — Моё имя Кэролайн, как ты наверняка уже слышал. А ты Кент, верно?       — А… Ну… Да, — негромким заикающимся и нервно дрожащим голосом начал он, слегка кивнув, хотел уже закрыть дверь, но опустил взгляд на протянутую руку и замялся. — Вы не наденете перчатки…? Ну… Знаете, я… Эм-м…       — Человек? — подсказала Кэролайн и пожала его тонкую ладонь, когда он нерешительно её протянул. — Приятно познакомиться, Кент. Прошу, не «выкай». Просто Кэра.       — Человек… Ну да… — тяжело вздохнул мужчина и немного покачал её руку в ответ.       — Ирме и Амари я ещё не сказала, но тебе открою маленький секрет, — загадочно пролепетала Кэра и склонилась к нему, чтобы перейти на шёпот. — Я там немного пошаманила с вывеской. Сделала кое-что потрясное, пойдём полюбуемся? Тебе понравится, точно говорю.       — А что вы… ты сделала? — таким же тихим шёпотом спросил Кент, приоткрыв дверь пошире.       — Вот пойдём с нами и увидишь, — загадочно улыбнулась Генерал, накрыла его руку в рукопожатии второй сверху. — Всего на пару минут, а потом ты сразу сможешь вернуться к себе в комнату. Зато увидишь кое-что классное, обещаю. Круче чем то, что было до этого.       Мужчина замялся и вдруг действительно смутился, точно нашкодивший ребёнок, пойманный с поличным за просмотром журналов для взрослых. Несколько мгновений он всерьёз обдумывал это решение, после чего неуверенно закивал и вышел из комнаты, но даже не успел прикрыть за собой дверь. Женщина широко улыбнулась, пообещала, что ему всё понравится, и торопливо утащила его на улицу. Кент неуклюже плёлся за ней, даже споткнулся о дверной порог входной двери и едва успел поймать чуть не слетевшую с лысой головы помятую болотно-зелёную шляпу.       Кэролайн вывела его на улицу и передала в руки ожидающих «шоу» женщин. Амари обводила скучающим взглядом улицу, перезаплетая длинные каштановые волосы из пучка в хвост, пока Ирма что-то вдохновенно рассказывала, раскуривая идеально ровную сигарету, вставленную в длинный металлический мундштук.       «Буквально одну минуту», — попросила Кэролайн, улыбнувшись женщинам и бережно потискав Кента за руки, точно десятилетнего ребёнка.       — И не сидится же на месте некоторым людям, — ворчливо начала Амари, смахнув со своего серовато-голубого медицинского халата какие-то пылинки. — И ладно сами не сидят, так ещё и других в это втягивают.       — Милая, когда ты вообще последний раз выходила на улицу подышать свежим воздухом? — хохотнула Ирма, выдохнув дым в противоположную от подруги сторону. — Должно быть, месяц назад?       — На улице сыро, мокро и холодно. Абсолютно некомфортные условия, — хмыкнула доктор и скрестила руки на груди.       — Вас двоих вытащили из нор первый раз за месяц, прямо праздник, — улыбнулась Ирма и посмотрела на Кента, что весь сжался и обхватил себя руками. — Ну же, Кент, расслабься. Скоро пойдём обратно.       — Я знаю, знаю, — он тяжело вздохнул и поднял голову, когда заметил мелькнувший в окне над вывеской силуэт Генерала. Женщина открыла окно и высунулась наружу, чтобы помахать рукой.       — Хей, а вот и сюрприз!       Спустя мгновение отмытые от вековой грязи надписи «Сколлэй-Сквер» и новенькая «Дом воспоминаний» загорелись яркими белыми огнями, что засияли в полумраке вечернего Добрососедства. Однако удивляла не только идеальная, будто бы новенькая вывеска. Вдоль всего фасада загорелись ленты и маленькие лампочки, точно рождественские гирлянды, встроенные прямо в стены, неработающие прожекторы вернулись в строй и прогуливались светом вдоль улиц, точно вспоминали знакомые места. Лучи не ослепляли даже при прямом попадании, а мягко освещали, как осеннее солнце.       Блики отпрыгивали от источников света и отражались в мокрой мостовой, лужах, асфальте и показавшихся на стенах плакатах, покрытых лаком ради защиты от влаги и вставленных в старые рамы от истлевших картин. Приветливые улыбки актёров, певцов и музыкантов, загадочные взгляды дивы и рекламы театральных постановок.       Свечение мгновенно привлекло внимание занимающихся своими делами бродяг. Дружинники отвлеклись от своих прямых обязанностей, от болтовки друг с другом и горьких сигарет. Из жилых домов в ещё не разбитые окна повыглядывали любопытные лица детей, которые не так уж и часто появляются на улицах неспокойного поселения.       — Ну как это смотрится? — выпалила с отдышкой Кэролайн, бегом спустившаяся к ним, отошедшая задним ходом к обитателям «Дома воспоминаний», чтобы взглянуть на непосильным трудом восстановленную красоту. Растрескавшиеся плакаты даже после покрытия лаком всё равно выглядели уже не так чудесно, как раньше. Пропуски огоньков на фасаде отремонтировать никак не получилось, поэтому те горели не везде. Треснутые стёкла прожекторов распыляли свет не так, как должны были. Бугры краски на двери, пятна ржавчины на некоторых буквах, которые не удалось никак свести… — Простите, вышло не так, как я планировала…       — Ты что? Это восхитительно! Ты посмотри, как теперь помпезно! — не удержав эмоций пролепетала Ирма, совсем забыв про сигарету в мундштуке. Та выпала из металлической тонкой трубочки с узорами, когда женщина тряхнула её и убрала в потайной карман платья.       — Это действительно потрясающая работа. Признаться честно, я скептически отнеслась к вашей затее, но выглядит невероятно, — слегка кивнула доктор Амари и осторожно тронула одно из поникших плеч Кэролайн.       — Прямо как раньше, — восхищённо выдохнул Кент, во все глаза рассматривая «довоенный» театр.       — Почему никого не позвали на открытие? — послышался за спиной наигранно возмущённый мелодичный голос, а следом за ним стук каблучков женских красных туфель и идеально начищенных лакированных чёрных оксфордов с контрастными белыми (вернее, уже серыми) шнурками. — Бог мой, даже милашку Кента на улицу вытянули!       К ним неторопливо направлялась весьма колоритная парочка: Магнолия в неизменном обтягивающем красном платье на тонких регулируемых лямках всё сверкающее блёстками и Хэм в неприлично чистом, идеально выглаженном чёрном смокинге с галстуком бабочкой ровно между лепестками воротника белой-белой рубашки, ведущий девушку под руку. Кэролайн невольно оглядела свой грязный комбинезон с чёрными пятнами и даже вытерла и так чистые руки о бёдра.       — А вы так рано закрылись сегодня? Я хотела вытащить Амари пропустить пару бутылочек вина, — тоскливо протянула Ирма, посмотрев на них.       — У нас там кое-что случилось, поэтому пришлось закрыться пораньше, — с лёгкой улыбкой уклонилась от подробностей Магнолия и немного привалилась к вышибале плечом. Кэра подняла взгляд на молчаливого мужчину и приметила парочку едва заметных пятнышек крови на выглядывающих из-под пиджака манжетах. Перевязанные белыми бинтами костяшки наводили на логичные мысли, особенно красные пятна пропитавшейся ткани. Заметив её взгляд, гуль прищурил иссиня чёрные глаза и поправил прядки выбившихся из-под шляпы уложенных назад седых волос. Генерал прищурилась в ответ, но после перевела взгляд на певицу.       — Вот оно что, — совершенно непринуждённо кивнула Ирма и вдруг предложила. — Не хотите зайти? Кэра и её помощник навели такой порядок, какой театр не видел, должно быть, лет сто.       — Конечно мы пойдём посмотрим! — очаровательно улыбнулась Мегс и несильно тискнула Хэма за руку, которую обнимала. — Мы ненадолго, не хмурься.       Мужчина сделал глубокий вдох и медленный выдох, после чего лишь слегка кивнул, поправив чёрную шляпу, капельку помятую то ли временем, то ли «происшествием» в баре. Кэролайн не совсем поняла, почему Магнолия попросила его не хмуриться, поскольку у вышибалы было абсолютно безэмоциональное выражение лица.       Первым в театр вошёл Кент, который почти на скорость пролетел к своей комнате и снова там спрятался. Кажется, даже дверь за собой запер. «Социальная батарейка на сегодня всё», — с лёгкой улыбкой проводила его взглядом Кэра, не сказав ни слова, пока слушала горделивый рассказ Ирмы за своей спиной о том, как волшебно теперь выглядит её заведение.       — У нас сегодня тихо, клиентов почти не было, поэтому Кэра тут вовсю работает, — завершила свой хвастливый рассказ владелица заведения в главном зале, где Генерал ещё не успела убрать тонкие металлические трубы и инструменты.       — Навожу бардак, так сказать, — весело усмехнулась Кэра, отодвинула ногой ящик с инструментами и развернулась к гостям. Доктор Амари участвовать в повседневной болтовне явно не горела желанием, потому попыталась поскорее сбежать в свой подвал.       — Ты просто обязана хорошо заплатить за такую колоссальную работу, — одобрительно закивала Магнолия, осматриваясь и примечая, что окружение стало выглядеть намного свежее, после чего весело усмехнулась. — Хэм, милый, как думаешь, мне удастся уговорить Хэнкока нанять Кэру для ремонта в «Третьем рельсе»?       — Сложно сказать точно, — он слегка пожал плечами, с едва заметным любопытством осматриваясь. Хотя и сложно было сказать точно, куда же именно он смотрит, поскольку глаза его были абсолютно чёрные.       — Ой, а это…? — она остановила взгляд на громоздком музыкальном инструменте, всё так же неприкаянно стоящем у самой стеночки сцены, к которому привалили тканевые и кожаные футляры разных форм.       — Пианино, — с лёгким удивлением в голосе отметил Хэм, когда распознал его в тёмном пятне у стены. — Работает?       — Только очень расстроено, — Кэра слегка кивнула и проследила за гулем взглядом, когда он прошёл к инструменту. — Умеете играть?       — Да, но я так давно не играл. Должно быть, уже и не вспомню, — мужчина слегка усмехнулся и открыл крышку, после чего нажал на несколько клавиш, пытаясь сообразить, как это делается. — Оно жутко расстроено.       Гуль мельком осмотрелся, приметил табуретку и подтащил её к пианино, после чего сел за инструмент поудобнее, снял шляпу и передал её подошедшей поближе Магнолии, что с любопытством разглядывала музыкальный инструмент.       — Отвёртку? — предложила Кэролайн, наблюдая за ними.       — Да, плоскую, — он слегка кивнул и оглянулся к Кэре.       В одном из ящичков нашёлся подходящий инструмент. От помощи в настройке пианино Хэм отказался, поскольку смог вспомнить, как это делать, после открытия передней крышки. Перед ним показались стройные рядочки молоточков, покрытых пылью. Он смахнул её переданной Генералом щёткой и принялся сосредоточенно настраивать, поворачивая вирбеля и нажимая на каждую клавишу. Он прислушивался к звучанию, прищурившись и повернув голову левым ухом к пианино. Казавшееся Кэре вечно напряжённым и хмурым лицо расслабилось. Хэм морщился, если звук выходил не таким, каким должен был быть, слегка кивал сам себе, переходя к следующей клавише.       — Как же много довоенных ребят стягивается в наш городок. Сколько же у нас есть скрытых талантов, подумать только, — замурчала Ирма, присев на свой диванчик.       — А я ведь действительно встретила здесь много людей довоенных лет, — задумчиво кивнула Кэролайн.       — Вы зря удивляетесь. Добрососедство ведь почти единственное место, куда гули могут приткнуться, — слегка качнула головой Магнолия и водрузила шляпу своего спутника себе на голову.       — Откуда нас не погонят ссаными тряпками. По крайней мере просто так, — злобно буркнул Хэм, проверив натяжение последней струны посредством звука. С затихшим звоном клавиш и щелчком закрытой стенки мужчина занёс над клавишами пальцы. Почти полминуты тишины прошли, прежде чем он нажал на несколько.       Древний инструмент послушно запел какую-то незамысловатую песню, к которой все с интересом прислушались. Кэролайн несколько секунд никак не могла разобрать очень простую перекатывающуюся мелодию, а затем её осенило. Пока мужчина продолжал неторопливо нажимать на клавиши, вспоминая очень давно нетренированный навык, Генерал достала из потёртого и разваливающегося футляра для инструментов акустическую гитару, покрытую белой-белой краской с ажурными чёрными узорами по всему корпусу. Кэра провела по струнам из нержавеющей стали, удостоверилась, что они в критический момент не лопнут и не проедутся по её в лицу, капельку настроилась и прислушалась к звону пианино.       — Маленький паучок карабкался, — негромко подпела Кэролайн, поймав мелодию пианино и проведя пальцами по струнам, — вверх по водосточной трубе.       — Пошёл дождь и вымыл паучка, — в такт сливающимся мелодиям прохрипел Хэм, не сдержав лёгкой улыбки.       — Вышло солнце и высушило дождь, — весело усмехнулась Кэра, заметив его щербатую улыбку.       — И маленький паучок снова полез по водосточной трубе, — продолжили негромко музыканты уже хором, после чего мелодия повторилась заново.       Магнолия внимательно вслушалась в музыку и поймала ритм, чтобы подпеть. Ирма расхохоталась, наблюдая за взрослыми людьми, что наигрывали и синхронно пели явно детскую песенку. Кэролайн совершенно не попадала словами в ноты, или, вернее, она не умела петь, Хэм грубо хрипел, как неисправный генератор, одна только Магнолия вытягивала несчастных певцов.       — Хэм, Кэра, милые, а можете что-то посложнее? — заинтересованно спросила Магнолия, когда пианино и гитара постепенно смолкли.       — Я едва смог вспомнить «Маленького паучка». Может, ещё припомню «Собачий вальс», но вряд ли, конечно, — невесело хмыкнул мужчина и наугад наиграл какую-то мелодию.       — Ну, я довольно много всего знаю, но… — Генерал улыбнулась и немного постучала по гитаре, после чего посмотрела на Хэма. — Точно! Хэм, я наигрываю, а ты слушай. Совсем необязательно знать всё ноты наизусть. Играй, как чувствуешь. Меня так и учили. В музыке, как и в жизни — чувства самое главное.

***

      Репетиции в театре «Пилигрим» никогда не проходили так, как должны проходить нормальные репетиции. Музыканты шутили и смеялись, играли свои партии без нот, главная певица порой и вовсе не появлялась. Танцоры и актёры пили ледяную ядер-колу и курили сигареты, ароматные сигары, Ноа Грин и вовсе запаривался с настоящей трубкой из слоновой кости. Исаак в моменты репетиций присоединялся к всеобщему хаосу, строил слишком расслабившихся сотрудников, но порой и отлучался по неотложным делам.       Как и произошло в один из дней. Мистер Гордон уехал по серьёзному делу в неизвестном направлении, Сюзан с утра даже не заглянула на рабочее место, вряд ли звонила директору, поэтому о её местонахождении можно было лишь строить догадки. Кэра поправила чуть помятую тёмно-серую шляпу фасона порк-пай с красной лентой. Её естественно густые кудрявые волосы после завивки превратились в красивый, но прямо-таки «одуванчик» в стиле афро и закрепить на голове головной убор было непросто.       — У меня есть невидимки, нужны? — мягко и ласково уточнила сидевшая рядом на стуле женщина с саксофоном.       — Ой, Роза, было бы очень кстати, спасибо огромное, — встрепенулась Кэролайн и посмотрела на неё, всё ещё пытаясь пригладить волосы.       — Ну, как тебе очередная новая должность? — хохотнула женщина, бережно уложила свой инструмент в расположенный на соседнем стуле футляр и достала из висевшей на спинке стула сумочки коробку со шпильками.       — Я скоро просто с ума сойду. Ладно ещё мыть полы, чинить проводку, менять лампочки, красить двери, это я понимаю, на это я подписывалась, когда пришла устраиваться на работу. Потом Лесли попросил его подменить, это я тоже понимаю, — она слегка кивнула в благодарность и взяла несколько заколок, зажав их в губах, и попыталась убрать волосы на макушке. — Но запихнуть меня в мужской костюм, стянуть грудь бинтами и напихать в брюки носков — это уже ни в какие рамки! Ещё и не явиться на репетицию! Я убью её!       — Сюзан как всегда сама себе на уме. К этому нужно просто привыкнуть, — снисходительно улыбнулась Роза, отбросив за спину убранные в высокий хвост идеально прямые светло-русые волосы. — Как и к работе. Став нелегальным работником театра, ты становишься «кем угодно» в театре. И на репетицию ты могла не облачаться полностью. Хватило бы твоего рабочего джинсового комбинезона.       — Я ведь должна была почувствовать, каково будет на сцене, — вздохнула Кэра и вернула на голову шляпу, прижав остальную копну волос полями. — Спасибо, так намного лучше.       — Не за что, кисуля, — мягко улыбнулась Роза и закинула ногу на ногу, оголяя белые-белые голени из-за задравшейся юбки.       Роза Торрес вернула внимание саксофону: настраивала его и чистила. Кэра поправила чёрный пиджак, одёрнув его за лацканы, распрямила воротник красной рубашки, проверила, не отвалились ли запонки, иначе пришлось бы оправдываться за испорченный костюм перед сломавшим ногу танцором. Она потянулась и размяла плечевой пояс конечностей, вновь глянув в сторону выхода, будто Сюзан могла появиться тихо и незаметно. Ну да, как же. Однако громко разговаривающая большая часть музыкальной труппы «Любимцы Эвтерпы» невольно привлекла внимание своим чрезмерным шумом.       — Нет, ну вы себе можете это представить? Прихожу я такой позавчера в стриптиз-клуб на мальчишник кузена, занимаю самое козырное место, и тут выходит она… Ну я нимагу. Такая женщина, ребята, вы бы охерели. Фунтов триста тридцать в ней, не меньше, — наконец-то собравшись с мыслями продолжил историю пианист Олби Торрес, справившись с хохотом. — Наклейки с бахромой на сосках, вместо трусиков три верёвочки, но я их даже с козырного места почти не увидел за слоями… На голове рыжее «гнездо». Или как там женщины эту причёску называют? Я там чуть ли не заржал во весь голос! Короче, я к выводу пришёл, что в некоторых клубах стриптизёрши всё-таки перегибают палку.       Случайно подслушанный Кэрой рассказ о необычном мальчишнике заставил её на секунду задуматься. Остальные музыканты на мгновение так же затихли, но затем разразились таким неудержимым хохотом, что чуть ли не начали падать на пол сцены. Сам рассказчик тоже загоготал и упёрся руками в крышку пианино, дабы не навернуться с табуретки.       — Боже мой, как ты вообще вышла за него замуж? — очень тяжело вздохнула Кэролайн и расстегнула парочку верхних пуговиц сорочки, чтобы было проще дышать.       — Он не такой идиот, хотя очень даже кажется, — мягко улыбнулась Роза и подняла голову, чтобы взглянуть на девушку, а после на смеющуюся толпу музыкантов. Она негромко вздохнула, качнула головой и устроила саксофон на коленях.       — Не представляю, что между вами должно было произойти, чтобы такая аристократичная дама и… э-э-э… совсем не галантный мужчина сошлись, — осторожно подобрала сравнение Кэролайн и посмотрела на женщину в красивом вечернем шёлковом платье лавандового цвета с высоким вырезом на юбке.       Роза одарила студентку очаровательным смехом сквозь прикрывающую рот ладошку. Аристократичные черты вытянутого лица сжались от широкой улыбки, карие глаза прищурились, а тонкие плечи чуть подскакивали.       — Кисуля, ты же не думаешь, что у нас есть какая-то невероятная история? Что-то вроде «великого спасения» или «хорошая девочка влюбилась в плохо мальчика из гетто»? — чуть успокоившись, уточнила женщина.       — Я не стану отрицать, рассматривала подобные истории, — неловко улыбнулась Кэра и встала, чтобы немного размяться.       — Не было никакой невероятной истории. Мы просто встретились, вот и всё. Общались, работали, ездили на мероприятия. Просто хорошо проводили время, — Роза улыбнулась приятным воспоминаниям.       — И всё же, мне кажется, этого мало, чтобы влюбиться, — слегка пожала плечами Кэролайн и начала рассуждать. — Нужны ведь какие-то невероятные истории! Прогулки под пождём, поездка в приключение на ближайшем рейсе в неизвестность, побег от полиции или, не знаю, ещё что-нибудь.       — Нет, ничего такого не было, — слегка покачала головой мадам Торрес. — Самое необычное, что у нас происходило… О! Точно. Встреча с моими родителями. Олби пролил на белое платье моей матери бокал красного вина, вступил с отцом в словесную перепалку и выкрал собаку. Тору. Маленький кряхтящий мопс.       — Украл собаку? — не сдержала глупой усмешки Кэролайн.       — Именно. Родители присматривали за моей девочкой, пока я была в разъездах с группой. Ну, пока мы не устроились сюда. Но даже после этого малышку они мне не вернули, — Роза сдержанно улыбнулась. — Больше семья нас в гости не звала.       — Ну ещё бы, — хихикнула в ответ Кэра.        Когда же от пианино вновь раздался несдерживаемый гогот, Кэра искоса глянула туда и выдохнула, закатив глаза, не представляя, как же Роза умудряется справляться. Она была утончённой, статной, очень высокой женщиной, которая ещё и любила немаленькие шпильки. Её отличала непривычная аристократичная красота. Умение держаться, красивая и вежливая речь, осанка, манеры. Всё в ней было таким изящный и правильным, будто сделанным по инструкции к изготовлению фарфоровой куклы.       Олби же был… Олби. Непропорциональный мужчина маленького роста с широкими плечами и объёмными мышцами. «Банками», как он их называл. Тёмная кожа, короткие, плотные кудрявые волосы, покрывающие его голову, будто шапка, и кисти с длинными пальцами, идеально подходящими для игры на пианино. Сюзан постоянно шутила, что Роза выбирала себе мужа по «ловким пальчикам» и «длинному болтливому языку». Поначалу Кэра шутки не понимала, но потом как поняла…       — Знаешь, киса, — вдруг начала Роза, оставив свой саксофон в покое и уложив его на колени. — Ты влюбляешься не в какие-то связывающие вас события, влюбляется не в истории или приключения. Всё намного проще, — она тихонько выдохнула, взглянув на показавшегося из-за группы людей мужа, что закуривал свои противные дешманские сигареты. — Ты влюбляешься в улыбку. Влюбляешься в глаза, в их темноту, где можешь увидеть отражение самой себя. Тембр его голоса может успокоить жуткую истерику, глупые детские колыбельные — убаюкать, а крепкие руки уберечь от кошмаров, — улыбка невольно забралась на её лицо, когда она встретилась взглядом с тёмно-карими глазами супруга. — Ты любишь то, что он говорит и как говорит. Даже просто то, как составляет предложения. И ты долго не осознаёшь происходящего, пока однажды ни просыпаешься утром с мыслью, что не проживёшь и дня без его идиотских шуток.       Кэролайн посмотрела на неё и лишь слегка кивнула, не найдя, что ответить на такой монолог. Она была ещё слишком молода для мыслей о разделении с кем-либо своей души, о том, чтобы связать свою жизнь с кем-то навсегда, чтобы встретить свой конец в чьих-то руках или самой держать умирающего. Все любовные истории были для неё какой-то непонятной и далёкой фэнтезийной историей, будто прочитанной в подростковой книге о вампирах, эльфах и гномах.       — Не волнуйся, — явно заметила лёгкое замешательство на лице студентки Роза и снисходительно улыбнулась. — Однажды ты всё поймёшь. Когда встретишь своего идиота.       — Вот уж не хотелось бы, — неловко засмеялась Кэра, потерев шею. — Я и сама не образчик благоразумия, мне бы не идиота, а кого-то посерьёзнее, наверное.       — Может быть да, а может — нет, — Роза слегка пожала плечами и встала. — Ты узнаешь только тогда, когда вы встретитесь.       Женщина убрала саксофон в футляр, оставила его на стуле и мягкой покачивающейся походкой пролетела, прямо как пёрышко райской птицы, к шумной компании у пианино. Музыканты расступились, пропуская её к мужу. Мужчины снимали шляпы, стоило только ей приблизиться, девушки кивали, приветствуя её. Сам же Олби из шумного грубого мужика, рассказывающего неприличные истории и пошлые анекдоты, будто бы по щелчку превратился в элегантного мужчину. Выпрямил сгорбленную колесом спину, затушил противную дешёвую сигарету в ближайшей пепельнице, разогнал дым руками и выпрямился, одёрнув лацканы тёмно-синего пиджака.       — А вот и моя восхитительная супруга! — благоговейно пролепетал низким басом мужчина и бережно приобнял её за талию, прижимая боком к себе. — Уже готова к репетиции?       — Да, но я просто соскучилась, — мягко улыбнулась Роза и поправила его волосы, убрав из них пару пылинок, после чего удобно устроила руку у него на плече. Олби едва доставал ей макушкой до основания тонкой шеи.       — Как всегда очаровательна, — не сдержал он широкой улыбки и ласково погладил её по спине.       Роза расслабленно выдохнула и немного привалилась к нему, доверяя держать себя. Кэролайн понаблюдала за этим, как-то неуверенно и неловко поёжилась, после чего поправила свой костюм, честно одолженный у пострадавшего танцора, ибо они были примерно одной комплекции и роста. «Я не могу репетировать без Сюзан. Господи, да где её носит?» — копошились внутри Кэры мысли, заставляя часто оглядываться на двустворчатые двери в коридор. Однако там всё никак никто не появлялся. Она уже не надеялась на появление Сюзан вплоть до самого номера и вместе с другими танцорами и другой партнёршей вышла на сцену, чтобы хоть немного отрепетировать сегодняшнее ночное выступление и не облажаться.       Музыка уже отскакивала от стен театра, каблуки мужской и женской обуви стучали по начищенным лаком и воском деревянным полам, постановщик ругался благим матом на Кэролайн и ещё нескольких новеньких за неверные движения.       — Куда ты её ведёшь?! В стену?!       — Раз, два, три! Раз! Два! Три! Вы умеете считать до трёх, чёрт вас раздери?!       — КЭРОЛАЙН! Уж если напялила на себя мужской костюм, то будь мужчиной! Ты бетонная стена! Стена, понимаешь? Не трухлявая ДСП\шка! Не трясись, шаг твёрдый! Ты должна резко её к себе за руки притянуть и прижать: спину к груди, ягодицы к бёдрам. Сексуально погладь её по торсу, за сиськи же хвататься не обязательно, отбрасывай стыд! — отчитывал её как маленькую девочку хореограф, поднимаясь на сцену и активно жестикулируя. — Твоя партнёрша должна врезаться и прижаться спиной к горячей и жёсткой груди, а не отскочить вместе с тобой, как мячик! Дай мне сексуальность! Давай же! Покажи мне власть, маскулинность, страсть! Ты же мужчина!       «Помогите, кто-нибудь, пожалуйста», — только и могла думать Кэра, пытаясь отдышаться и переварить указания хореографа.       Стоило только Кэре дочитать какую-то своеобразную молитву в просьбе о помощи, как двустворчатые двери резко с грохотом и хрустом распахнулись.       — ХЭЙ, РЕБЯТА!       От резкого крика явно очень «весёленькой» Сюзан даже музыканты прервались. Все присутствующие взглянули на «Лилию», практически буквально повисшую на одной из дверей. Она подняла руку с выставленным указательным пальцем вверх, призывая всех чуток помолчать, пока сама делал огромный глоток залпом из полупустой бутылки скотча.       — Народ, помните ублюдка, который назвал наших девочек недостаточно красивыми для водевиль-шоу? — выкрикнула Сюзан, оторвавшись от бутылки и утерев губы тыльной стороной ладони. Застывшая намертво матовая помада насыщенного вишнёвого оттенка не осталась на ладони и даже ни капельки не смазалась.       Танцоры и музыканты недоумённо переглянулись между собой. Кэра действительно вспомнила высокомерного мужчину, который нелицеприятно отзывался об актрисах и самой Сюзан. Что они слишком толстые, худые, высокие, низкие, бледные, смуглые. Его гадкие шуточки в окружении смущённых происшествием приятелей разносились по всему театру, взбесили Сюзан и едва не вынудили Исаака выпроводить его вручную через запасной выход.       — Я воспользовалась им и бросила! Такой идиот! — победоносно закричала Сюзан, резко подняв обе руки вверх. — ВОУ!       — ВОУ! МОЛОДЦА, ЛИЛ! — вторили ей все обитатели театра.       — Так его! — широко улыбнулся ей выглянувший из склада и поскорее подошедший Лесли.       — Такой лошара, ну просто стыдно должно быть! — захохотала Сюзан и хлопнула Лесли по его ладони, дав «пять».       — Как ты это провернула? — с улыбкой поинтересовалась Кэра, спрыгнув со сцены.       — В смысле «как»? Соблазнила его и трахнула, — посмотрела на неё певица и тут же упала в объятия, выгнувшись, как кошка. — А потом после секса сказала ему: «Похоже, я теперь лесбиянка».       По залу театра прокатился такой гогот, что его наверняка было слышно в соседнем квартале. Кэролайн с широкой улыбкой придерживала едва стоящую, расслабленную девушку, нагло навалившуюся на неё.       — Какая ты весёленькая. Исаак тебя прибьёт, если увидит. Давай-ка ты поспишь на диване в гримёрной, — заботливо пригладила её распушившиеся волосы Кэра и повела потихоньку в гримёрку.       — Только если с тобой! — воскликнула Сюзан, обняла её за шею, выронила бутылку на красный ковёр. — Ты так горячо выглядишь в этом костюмчике. А я ведь теперь по девочкам.       Кэра с трудом смогла удержать повисшую на её шее певицу. Лесли поскорее поднял с пола бутылку скотча с остатками напитка, чтобы она не попала им под ноги, но девушки всё равно упали, когда Сюзан вдруг взбрело в голову напрыгнуть на Кэру. Техник не выдержала такого резкого прибора в весе и упала назад, неудачно повстречавшись с полом сначала копчиком, а потом уже и всей спиной. «Лилия» с абсолютно привычным ей непосредственным поведением удобненько устроилась на подруге и пощупала её за бока.       — Ох, Сюзан, — сочувственно вздохнул Лесли, поставил бутылку на барную стойку и вернулся к ним, чтобы помочь подняться. — Кэра, держись.       Несколько музыкантов оставили свои инструменты и поспешили к месту происшествия. Кэра тяжело вздохнула и оставила попытки встать с улёгшейся на своей груди подругой и распласталась на полу, раскинув руки в разные стороны, после чего задрала голову в попытке найти свалившуюся с головы во время падения шляпу. Однако взгляду предстала только мило хихикающая и наблюдающая за ними семейная чета Торресов. Олби сидел на крутящейся табуретке, упирался локтями в колени расставленных ног, пока Роза поглаживала его одной рукой по плечу, удерживая во второй саксофон.

***

      Магнолия с любопытством наблюдала за быстро перескакивающими с клавиши на клавишу пальцами Хэма, мягко поглаживая его по плечам и невольно опираясь на них. Мужчина едва поспевал за мелодией детских песенок, которые наигрывала и напевала Кэролайн, уже присев на краешек дивана к Ирме. Женщина с удовольствием слушала игру настоящих музыкальных инструментов и с искренним ребяческим любопытством следила за движениями пальцев Генерала: как и где она прижимает струны, как скользит вдоль по металлу и иногда слегка прихлопывает по гитаре, заставляя струны замолчать.       — Так, а теперь давай что-то посложнее, — предложил непривычно увлечённый Хэм, чуть оглянувшись к удовлетворённой Кэре.       — Тогда разминка окончена, детка. Время для музыки для взрослых! — она весело усмехнулась и на мгновение задумалась, что бы такое сыграть, чтобы мужчина сразу же узнал мелодию. — Точно! Слушай.       Кэролайн немного размяла пальцы, сориентировалась, взяв гитару поудобнее, после чего начала наигрывать озорную, весёлую мелодию. Мужчина сосредоточенно вслушался в мотив, качая головой в такт и приготовившись играть.       — Мне очень нравится как ты двигаешь бедрами, — наконец-то запела Кэра, пробегаясь пальцами по струнам. — Сегодня я поцелую твои вишневые губы.       — Давай потанцуем, — сообразил Хэм и тут же поймал мотив, начав играть.       — Детка, я воспользуюсь единственным шансом, — продолжила Кэра, встав со своего места, не удержавшись от лёгкого пританцовывания. — Я сделаю всё, чего бы ты ни захотела!       — Мучача, я тоже люблю тебя, — не сдержал усмешки Хэм, на секунду прервавшись, чтобы снять повязки с ладоней — мешали играть, — и я не соглашусь на меньшее. Ты могла выбрать ещё более странную песню?       — Могла! Тебе ещё повезло, — засмеялась Кэролайн, продолжая играть уже стоя.       — А мне нравится! Очаровательная песня, — улыбнулась Магнолия, опустившись к Хэму и обняв его за шею со спины. — Как было бы славно, если бы я могла утащить их из вашей памяти.       — Но без музыки будет сложновато, — отметила Ирма, с удовольствием за ними наблюдающая.       — Это точно, — слегка кивнула Кэра. — Хотя, вот у вас есть один музыкант. Теперь не только живое пение, но ещё и живая музыка, — вдруг предложила она идею, показательно переведя взгляд на Хэма.       — Это точно! Талантлив не только в запугивании взглядом и размахивании кулаками, — игриво замурчала Мегс и погладила его по груди.       Хэм издал забавный тихий смешок, точно смутившись на мгновение. Кэра слегка улыбнулась и посмотрела на бело-чёрные клавиши. Однако под взгляд попали совсем не клавиши, а торопливо скачущие по ним пальцы, сплошь покрытые одним тёмным шрамом. Сильно сбитые почти в мясо костяшки всё ещё едва заметно сочились кровью, очевидно, от излишнего движения. Однако гулю это явно не доставляло совершенно никакого дискомфорта. Кэра на мгновение задумалась, что человек, который прямо сейчас играл вместе с ней детские песенки и заводную музыку, буквально полчаса назад явно сильно кого-то избил. Возможно, даже до смерти. Прямо этими руками, творящими искусство.       — Ой, Ирма, а вам тут нужно пианино? Сомневаюсь, что Хэнкок будет против, если мы притащим его в «Третий рельс». Может, мы могли бы его купить? — вдруг загорелась идеей Магнолия, выпрямившись и взглянув на владелицу заведения. — Мы бы даже прямо сейчас забрали, пока в баре всё равно беспорядок.       — Конечно, забирайте. А деньги я уж потом с Хэнкока стрясу, — весело усмехнулась Ирма и опустила ноги на пол. — Только как вы его дотащите? Кэра и Вальтер доставали его из-под лестницы, но тут всё же придётся и дойти до самого бара, и по лестнице спускать. А Вальтера я ни вчера, ни сегодня не видела.       — О, это несложно, мы с Хэмом можем дотащить, только нам понадобится верёвка, — сразу же сообразила Кэра, опустив ладонь на струны.

***

      После доставки пианино на новое место жительства, Кэролайн вернулась на своё рабочее место, чтобы доделать каркас для экрана и натянуть самую белую ткань, какую только удалось достать. Очевидно, раньше это была белая простынь, приобретшая в ходе воздействия времени желтоватый оттенок. Пропавший почти на полдня Кодсворт, вопреки ожиданиям Кэры, будто он снова где-то завис, встретил её вместе с Ирмой. Сначала Генералу это показалось странным, но пазл быстро сложился после посещения одной из уборных.       На месте одной из раковин кто-то поставил ванную. Слив ванны соединили со сливом раковины, а кран пришлось опустить и закрепить на самой ванной. Кажется, Кэра даже приметила следы сварки. Ирма сообщила, что это их с Амари ванная, почти рабочая, хотя и вода из-под крана немного ржавая и слегка радиоактивная. Для Генерала новость о безобидном сговоре Ирмы и Кодсворта была удивительной, но даже немного приятной. Робот-дворецкий потратил полдня на то, чтобы наполнить ванную тоненькой струйкой из-под крана и нагреть ледяную воду до сорока градусов, а после поддерживать эту температуру. Судя по следам копоти на боковых стенках, сделана она была из металла или из очень уж прочной и устойчивой к нагреванию керамики.       У воды в ванной был рыжеватый оттенок, но Кэролайн это нисколько не смутило.       «Знаю-знаю. Но ты ведь не попросила денег. Горячая ванна, мыло и немного рад-х входят в твою зарплату. Спасибо тебе огромное за всё, что ты здесь сделала. А теперь развлекайся», — с игривой улыбкой проворковала Ирма, передав ей маленький бумажный свёрток и пузырёк с таблетками, после чего покинула помещение, закрыв за собой дверь.       Оставшись наедине с Кодсвортом, Кэра позволила себе с любопытством осмотреться. Бывшая уборная театра оказалась на удивление в очень приличном виде. Снята лишь одна раковина ради установки ванной. Двери в кабинки слегка покосились, и даже отсутствовал такой ожидаемый запах туалета. Вместо него помещение окутывал сильный, едкий аромат химикатов, вроде хлора. Должно быть Кодсворт здесь всё до скрипа намыл.       В уголке, где раньше хранились швабры, вёдра и моющие средства, теперь стояла деревянная напольная вешалка, на одном из крючков которой висели плечики с потрескавшимся резиновым слоем. Кэра невольно оглянулась на дверь, после чего с благодарной улыбкой слегка кивнула и приняла таблетки, взяв бутылку чистой воды у Кодсворта. Она неторопливо избавила себя от одежды, которую отдала терпеливо выжидающему Мистеру Помощнику. Чёрные армейские ботинки остались стоять под вешалкой, носки, нижнее бельё, майка и комбинезон оказались в манипуляторах робота.       — Я бы хотел постирать вашу одежду в мыльной воде, которая останется после вас, мисс Кэролайн, — коротко пояснил Кодсворт, повесив грязную одежду на дверцу в одну из кабинок. — Ваша запасная одежда уже готова.       — Спасибо, солнце. Уже лучше себя чувствуешь? — слегка кивнула Генерал и ступила босыми ногами на маленький коврик, постеленный перед ванной, скорее всего, Ирмой.       — Никак не возьму в толк, о чём вы говорите, мисс Кэролайн, — недоумённо ответил робот. — Я чувствую себя прекрасно! Наше небольшое путешествие в мир вашей юности приносит мне огромное удовольствие. Вы знали так много потрясающих людей.       — Это точно. Потрясающие люди. Хотела бы я увидеть их ещё раз, — тяжело вздохнула Кэролайн и аккуратно залезла в ванную, медленно погрузившись в горячую воду. С губ сорвался судорожный вдох. — Ох, мамочки… Ну просто экстаз.       По левую сторону от ванны кто-то поставил металлический столик на колёсиках, где прямо сейчас располагалось небольшое настольное зеркальце, пустая намытая пепельница, зажигалка и свёрток с небольшим кусочком непривычного чёрного мыла. Кэра немного привыкла к температуре, расслабилась и попросила, глянув на Мистера Помощника:       — Солнце, у меня там в кармане комбинезона пачка сигарет должна быть, передай.       — Одна секунда, мисс Кэролайн, — мгновенно отозвался Кодсворт, выудил из нагрудного кармашка комбинезона почти пустую пачку и передал хозяйке. — Прошу.       — Спасибо, — она слегка кивнула и сразу же закурила, воспользовавшись оставленной тут зажигалкой. Никотиновый дым с ментоловой пропиткой обволок лёгкие и медленно выплыл обратно через нос. Она мельком глянула на почти пустую пачку и слегка усмехнулась. — Осталась всего одна. Хреново.       — Позволю себе сделать вам замечание, мисс Кэролайн. Вы слишком много курите. Вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно залепетал робот, направив на хозяйку сразу три глазка. — Я понимаю, новый мир может быть непростым испытанием, но всё же ваше поведение…       — В каком это смысле? — недоумённо уточнила Генерал, скосив на робота взгляд. — Какое поведение?       — Мне кажется вы последнее время весьма… подавленная и нестабильная? — подыскал Кодсворт больше всего подходящие слова из миллиона известных ему на разных языках.       Кэролайн на секунду задумалась, поглубже вдохнув дым в глубину лёгких.       — Кажется, это случилось после разговора с мистером Филиппом и мисс Мартой, — припомнил Кодсворт. — Ваше настроение резко изменилось с того дня, как вы услышали историю о торговце Роне.       Генерал всё ещё не ответила, удерживая дым в лёгких, то ли не желая говорить, то ли надеясь на более быстрое проникновение никотина в кровь, то ли всё вместе.       — Признаться честно, я был удивлён вашему резко изменившемуся настроению. Вы были такая радостная, воодушевлённая, когда касались своего прошлого, когда вновь превращали это место в сияющий маяк в самом центре Бостона. Наверняка теперь яркий свет Добрососедства видно в ночи с высоты птичьего полёта! — воодушевлённо практически пропел Кодсворт, однако затем его настроение резко приобрело угнетённые нотки. — Но после истории о Роне вы стали сомневаться, что нам позволят повесить плакаты, проводить работы на фасаде, вы даже нарычали на мистера Хэнкока…       — А что? — резко выдохнула Кэра облако серого дыма, спрятав своё лицо за его клубами. — Не должна была?       — Я не в праве говорить вам, что вы должны делать, а что — нет, — аж отшатнулся Кодсворт, беспомощно сложив манипуляторы. — Но, возможно, вы сами не понимаете, что это немного… лицемерно?       — Лицемерно? С чего это вдруг? — нахмурилась Кэролайн, приподнявшись и оглянувшись к роботу.       — Вы были шокированы, каким именно способом была решена проблема с обманщиком, я тоже был, но… Если подумать, то вы поступили точно так же с Либерталией, разве нет? — осторожно начал рассуждать Кодсворт. — Я ни в коем случае не осуждаю вас в решении совершить артиллерийский удар по этому рассаднику насилия, по чёрной странице в истории Минитменов, но всё же это было очень жестоко. Эти монстры брали в плен простых людей, которых находили на улицах. Мы с вами видели изуродованных мёртвых людей в клетках. Страшно представить, как именно рейдеры издевались над ними ради удовлетворения своих извращённых низменных желаний! — испуганно и встревоженно припомнил робот-дворецкий. — И всё же… Если вдруг во время удара у них были живые пленные, то мы убили их, верно?       — Это совершенно другое! — возразила Генерал, встрепенувшись и чуть не выронив сигарету. — Они грабили и убивали людей. И они наверняка сделали бы это с нами. Их было очень много, слишком много для нас на тот момент. У меня не было выбора. Просто не было выбора.       — А если у мистера Хэнкока тоже не было выбора? — предложил робот Кэре новую мысль. — Мы можем знать не всю историю.       — Как это не было? Как не было? Можно было его просто отпинать и заставить вернуть все деньги, или вернуть товары, но не убить, не зарезать как животное. В крайнем случае заставить отработать эти деньги. Это по меньшей мере невыгодно вот так убить человека, который должен денег, — продолжала активно возражать Генерал Минитменов. — А если у него была семья? Если он не врал?       — Ох, мисс Кэролайн, мы можем бесконечно рассуждать о том, что могло бы быть, но это ведь ни к чему не приведёт, — опечаленно протянул Мистер Помощник и самостоятельно сменил насадку клешню на ножницы. — Вы рассуждаете как Генерал Минитменов, а попробуйте как Мэр Добрососедства.       — Как Мэр Добрососедства? — вдруг задумалась Кэролайн и легла обратно, заметив у робота ножницы. — Сделай покороче.       — Будет сделано, — согласился робот и подлетев поближе, стал отстригать её отросшие волосы. — Верно. Место здесь неспокойное, жители не невинные, кроткие и беспомощные овечки, — продолжил рассуждения робот. — И чаще всего здесь говорят на языке, который мы с вами никак не можем освоить в совершенстве. Хотя вы наверняка выучите этот язык намного быстрее меня.       — Язык…? — не сразу сообразила Кэролайн, после чего слегка усмехнулась. — Точно же. Язык насилия. Что ж… Дело, очевидно, было не в деньгах.       — Так точно, мисс Кэролайн. Дело совершенно не в деньгах, — согласился Кодсворт. — У вас свои методы, а у мистера Хэнкока — свои. И это совершенно нормально, что они не совпадают.       — В чужой храм со своим уставом не ходят, — слегка усмехнулась Кэролайн, припомнив слова своего отца.       — А ещё каждый должен делать то, что должен! — добавил Мистер Помощник, отрезая острыми ножницами очередной тёмно-каштановый локон.

***

      Смрад в «обезьяннике» стоял ужасный. «Амбре» из аромата пота разной степени давности и немытости, резкой мочи, рвоты, крови, перегара и медицинского спирта. Кэра с ужасом представляла, что в этом кошмаре ей придётся провести ещё четырнадцать суток из оставшихся пятнадцати. Стоящие вплотную две огромные камеры для мужчин и женщин отделяла весьма хлипкая на вид металлическая решётка.       Ненадёжность данной стеночки весьма напрягала Кэролайн. Особенно когда за первые сутки простых студентов, молодых и не очень людей, участников протеста забирали родственники, а их места заменяли пьяные дебоширы, бездомные, наркоманы, и просто какие-то внешне и по поведению мерзкие человеческие особи.       Соседки по камере так же быстро сменились, а компанию одинокой студентке стали поставлять проститутки в грязной, разорванной одежде, потёкшим от слёз ярким макияжем и следами ударов, удерживания и засосами, пьяные в хлам буйные дамы, рвущиеся в драку, которых выводили из камеры в отдельную, наркоманки в большинстве своём были самыми тихими: просто валялись на скамейках, койках или прямо на полу.       Кэра с ужасом наблюдала за руганью проституток и пьяных дам с мерзкими дядьками через решётку, когда несколько из них достали на всеобщее обозрение члены и с мерзким пьяным смехом начали дрочить прямо в их сторону.       — Давайте же, грязные девки, подставляйте задницы! Это ж ваше любимое! — орал один их мужчин, просунув член в решётку. — Идите сюда!       — Ну и мерзкий же у тебя хуй! — парировала девушка в ярком фиолетовом коротеньком платье с леопардовым принтом. — Вот был бы у меня секатор!       — Тут же маленькая девочка сидит, вы блядкие выродки! — возмутилась избитая проститутка, у которой на руках до сих пор висели разорванные плюшевые наручники, сидевшая рядом с прячущейся в самом углы камеры Кэрой. — Имейте хоть каплю совести!       — Оу-у-у, иди-ка сюда, малышка! Взрослый дядя научит тебя плохим вещам! — позвал Кэролайн другой мужчина и постучал кулаком по задрожавшей решётке. — Давай же, милая!       «Не смотри, не смотри, не смотри, — умоляла себя в глубине сознания Кэролайн, с ногами забравшись на скамейку и обняв свои колени. — Не реагируй на них, не реагируй. Игнорируй».       Она с искренним ужасом представляла, как будет переживать подобный кошмар ещё четырнадцать дней, и слёзы вдруг навернулись на глаза. Она прекрасно знала, что за ней никто не придёт. Остаться круглой сиротой в девятнадцать лет посреди города миллионника с голой задницей оказалось намного страшнее и сложнее, чем можно было бы подумать, насмотревшись подростковых жизнеутверждающих фильмов.       «Может, ты хочешь кому-то позвонить? Залог не такой уж большой», — мягко спросил ещё в первый же день один из полицейских, что отводил её в врачу обрабатывать царапины.       «Мне некому позвонить, офицер», — коротко и ясно ответила студентка, после чего оказалась в «обезьяннике».       Сейчас Кэра будто даже начала понимать, почему он так называется.       — Божечки, малышка, не плачь, — тут же попыталась её успокоить сидевшая рядом женщина и бережно обняла её за плечи. — Не обращай внимания на этих монстров. Они те ещё животные. Ну всё, всё, не плачь.       От прикосновений успокаивающих её тонких рук девушки весьма непопулярной профессии, от врезавшегося в нос приятного аромата карамельных духов, от обеспокоенного голоса незнакомки захотелось плакать только сильнее. Кэра и сама не заметила, как слёзы покатились по заклеенному пластырями лицу. Солёные капли обжигали мелкие незаклеенные ссадины.       — Это какой-то кошмар, — дрожащим севшим голосом прошептала Кэролайн, утыкаясь лицом в худое плечо.       — Ну всё, всё, малышка. Кошмар скоро закончится, обязательно, — торопливо пролепетала девушка и погладила её по плечу.       — Это ещё что за мерзость?! — вдруг раздался грубый голос одного из полицейских, а следом за ним жесткий удар дубинкой по решётке мужской камеры. — Вы совсем охуели?! Либо вы прекращаете, либо вам сейчас так достанется, что хуи поотваливаются!       Кэролайн вздрогнула, когда послышался голос второго полицейского, что предлагал ей позвонить:       — Кэролайн Морган, на выход. За тобой пришли.       Она подняла голову, не веря своим ушам, после чего торопливо стёрла с лица слёзы. Девушка в фиолетовом платье подошла к ним и помогла ей встать, пока вторая с наручниками стирала слёзы с её лица.       — Ну вот видишь? За тобой пришли, всё теперь будет хорошо, — ласково пролепетала женщина, несильно гремя наручниками       — А теперь беги отсюда, — широко улыбнулась ей дама в фиолетовом. — И, надеюсь, мы больше никогда не встретимся, малышка.       Девушки проводили её до открытой двери камеры, однако сами даже не попытались выйти. Они смиренно остались отбывать своё наказание. Второй полицейский увёл её прочь от камер, но Кэра на мгновение оглянулась, встретилась взглядом с оставшимися за решётками женщинами и слабо улыбнулась. Они улыбнулись в ответ, помахали руками и продолжили ругаться с мужчинами, но уже вместе с полицейским.       В маленьком административном помещении с регистратурой и зоной ожидания, склонившись над стойкой, подписывал необходимые бумаги мужчина в красном классическом костюме с наброшенным на плечи иссиня-чёрным пальто. Когда он выпрямился, Кэра заметила взъерошенные светлые волосы, что обычно всегда были уложены назад. Мужчина обернулся, увидел Кэру и расслабленно выдохнул.       — Идём, Кэра, — коротко отозвался Исаак, недобро сверкнув тёмными «змеиными» глазами.       Кэролайн лишь согласно кивнула, забрала свои вещи у полицейского и поспешила за уже вышедшим из участка Исааком. Мужчина криво припарковал рядом с одним из полицейских автомобилей свою не самую новенькую, блестящую свежим покрытием красную «Корвегу» и уже ждал горемычного работника рядом с водительским местом. Девушка неуютно замялась, но от безысходности послушно подошла к нему и села на переднее сидение, когда ей открыли дверь.       Исаак сел за руль и завёл двигатель, удерживая меж тонких губ сигарету, резко заполнившую салон ароматом холодного ментола. От хмурого и недоброго вида мистера Гордона Кэролайн боялась даже открыть рот, будто тот может начать кричать на неё из-за пропущенного рабочего дня или того хуже — выгонит из театра. Кэра даже не могла себе представить, куда она теперь пойдет искать работу. Наверняка что-то точно найдёт, но тогда больше не сможет видеться с Лесли, с мистером Блэйком, с Розой и Олби, с Сюзан и самим Исааком. На припухшие глаза снова навернулись слёзы, но Кэра с силой сжала челюсть, пытаясь заставить себя успокоиться.       — Пристегнись, — вдруг разрезал тишину жутких мыслей мистер Гордон, даже не взглянув на неё.       — Да, — согласно кивнула Кэра и послушно пристегнула ремень безопасности, после чего всё же набралась мужества и посмотрела на своего спасителя. — Мистер Гордон, спасибо вам огромное, что вытащили меня. Я обязательно верну вам все деньги…       — Какого чёрта ты там делала? — наконец-то не выдержал директор и недобро зыркнул на Кэру из-за стёкол узких очков, свернув на перекрёстке.       — Я была на протесте и не успела убежать от полиции, — она вздрогнула и шмыгнула носом.       — В этом и дело. Что ты вообще забыла на протесте? Как ты туда попала? Только не говори, что пошла туда сама, — аж зарычал на неё Исаак, тяжело втянув в себя дым. — Подумать только! Участие в протесте, побег от полиции, оказание сопротивления при задержании! Чем ты думала?       — Я хотела… Я должна была помочь… — попыталась сбивчиво объяснить Кэра, запинаясь о слова и испуганно держась за свою порванную сумку.       — Помочь чему? Кому? Боже, Кэра, ты пошла на акцию протеста с больными демонстрантами, которым вообще наплевать, против чего они протестуют! Им плевать на власть, им только дай устроить беспорядок и начать без причины кидаться в полицейских коктейлями Молотова! — откровенно выходил их себя мистер Гордон. — Ты пропустила учёбу, целых два дня! Блэйку и Лесли пришлось работать одним на всё здание уже вторую ночь подряд!       — Простите меня, пожалуйста, — сдавалась перед его возмущением Кэролайн и не сдержала слёз. — Я видела позавчера, что к нам приходили с проверкой ночью. Они пытались нас поймать на нарушении закона о «нравственности», верно ведь? Я не знала, что делать. Я хотела помочь хоть чем-то, а не сидеть на месте и ничего не предпринимать.       — Господи… — тяжело вздохнул Исаак, слушая её и успокаиваясь. — Тот протест был против закона о «нравственности»?       — Да. Я почувствовала, что обязана… обязана туда пойти. Я думала… думала, что смогу помочь, что могу на что-то по… повлиять, — пыталась пояснить Кэролайн, задыхаясь и утирая катящиеся градом слёзы. — Но я ничего… ничего не могу…!       — Девочка моя, — ласково позвал её Исаак, снижая скорость, — тише-тише, дыши глубже.       Кэра согнулась практически пополам, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Исаак Гордон тяжело вздохнул и свернул на первую попавшуюся парковку, где заглушил двигатель и бережно и осторожно погладил девушку по спине, пытаясь успокоить и привлечь внимание.       — Кэра, моя девочка, посмотри на меня, ну же, — негромким нежным голосом попросил её Исаак.       Она замотала головой, отказываясь и лишь сильнее втираясь лицом в свою сумку.       — Прости меня, я зря накричал на тебя. Мы ужасно беспокоились о тебе, ведь ты никогда не пропускала учёбу и работу, — начал Исаак, бережно поглаживая дрожащую сгорбленную спину. — Мы и подумать не могли, что ты могла пойти на акцию протеста, а потом сидеть в «обезьяннике» с преступниками.       Кэра сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и вдруг попросила:       — Можно тебя обнять?       — Конечно, секунду, — он слегка кивнул и, опустив рычаг где-то у сиденья, отодвинулся максимально назад. Кэра выпрямилась и осторожно, но очень уж торопливо перебралась к нему на водительское место и устроилась на коленях, свернувшись калачиком, точно маленькая девочка.       Исаак тяжело вздохнул, дождался, когда она устроится, и обнял её, успокаивающе поглаживая по спине и плечам. Он снял очки, отбросил их на приборную панель и прижался колючей от двухдневной щетины щекой к её грязным волосам, когда Кэролайн жутко разрыдалась, задыхаясь, кашляя и крича что-то невнятное про то, как было страшно и мерзко там находиться.       Мужчина по-отцовски внимательно выслушивал невнятные рыдания, гладил её по дрожащим плечам и лишь тяжело вздыхал от болезненно сжимающего сердца. Когда же она начала потихоньку успокаиваться и лишь изредка вздрагивать, Исаак начал:       — Девочка, пожалуйста, запомни вот что. Каждый должен делать то, что должен. Сейчас ты студентка, совсем ещё ребёнок, который должен расти, учиться и быть защищён от разных ужасов. Защищён нами, взрослыми. Да, официально ты взрослая, уже работаешь, живёшь одна, но ты ещё ребёнок. Прошу тебя, вырасти ещё немного, стань самым крутым архитектором, который только может быть. Когда придёт твой черёд всех защищать, когда ты станешь взрослой, я с гордость посмотрю, каким человеком ты стала. Кэра, я уверен, что однажды ты изменишь мир. Однажды ты построишь что-то настолько красивое, что все застынут в изумлении.       Кэра сделала глубокий вдох, вслушиваясь в низкий успокаивающий голос.       — А вот все эти демонстрации, акции протеста и прочие такие мероприятия мало чем могут помочь. Политикам намного проще всех разогнать, избить и заставить сидеть по домам, чем действительно выслушать и что-то поменять. У них сейчас, очевидно, проблемы посерьёзнее чем безработица, бездомные, ограничения свободы и всё остальное, — он выдохнул и нежно поцеловал Кэру в лоб, чуть-чуть уколов усами и щетиной. — Сейчас ты должна отрываться в клубах с Сюзан и Лесли, должна учиться играть на гитаре у наших парней из труппы, разбираться в проводке, в технике с Блейком. А уж с полицией я как-нибудь разберусь. Поэтому пообещай мне, что ты сначала вырастешь, отучишься и уже потом начнёшь менять мир.       — Обещаю, — шмыгнула носом Кэра, закрыв глаза и позволив себе расслабиться.       Как только они приехали к театру, припарковались и вошли внутрь, все сотрудники, всполошённые исчезновением Кэры, мгновенно обратили на них внимание. Сидевший на телефоне Лесли извинился перед кем-то и тут же положил трубку. Встревоженно нарезающая круги рядом с ним Сюзан заметила вошедших и остановилась. Куривший уже неизвестно какую по счёту сигарету мистер Блэйк поднял на них взгляд и затушил её в переполненной пепельнице. Вдруг закурившая Роза поступила точно так же, заметив маленький сгорбленный силуэт Кэры.       — Ты почему оказалась в полиции, дура? — подлетела к ней Сюзан и тут же крепко обняла.              — Мы безумно переживали за тебя, киса, — тяжело вздохнул Лесли и подоспел следующим, чтобы крепко обнять их вдвоём.       — Обзвонили все больницы и морги, — вздохнула Роза, подойдя к ним и потрепав Кэру по волосам. — Даже в Институт звонили. Уже потом позвонили в полицию.       — Олби с парнями пошли проверять притоны и всякие бордели, — ворчливо буркнул Блэйк, неторопливо пошагавший к ним.       — Дура ты такая! Больше никогда нас так не пугай! — возмутилась Сюзан, крепко сжав её одежду.       — Простите меня, пожалуйста. Я больше не доставлю вам беспокойств и не пропущу работу, — обессиленно выдохнула Кэра, стыдливо опустив голову.       — Какая, к чёртовой матери, работа? — тут же недоумённо и грозно нахмурил густые брови мистер Блэйк.       — Мы беспокоились о тебе не из-за работы, дурочка, — снисходительно улыбнулась Роза.       — Ты ведь наша младшенькая, даже младше меня, — весело улыбнулся ей Лесли, почесав по спине через ветровку.       — Ты ведь одна из нас! И мы любим тебя, — подтвердила Сюзан, задрав голову.       — Ты часть нашей большой театральной семьи, — слегка кивнул Исаак, когда Кэра начала растерянно оглядываться красными припухшими глазами.       Кэролайн была готова вновь заплакать, но уже не от страха. Крепко обнимавшие её друзья, нежные улыбки и заботливые взгляды подарили невероятное ощущение тепла и безопасности, какого она не испытывала очень давно. Практически никогда.

***

      После горячей ванной и душевного разговора с Мистером Помощником, который случайно порезал её ножницами во время стрижки, оставив на задней стороне шеи большую, но не очень глубокую царапину, в голове немного прояснилось, на ум пришли приятные воспоминания о месте, что приходилось ей настоящим домом, где всегда ждали любящие её люди, которые даже не приходились кровными родственниками, но оказавшиеся по итогу ближе таковых.       «Находясь в Добрососедстве, нужно следовать правилам Добрососедства. Надо бы извиниться перед Хэнкоком», — решила она, вытираясь после ванной и наблюдая, как Мистер Помощник стирает её одежду в оставшейся мыльной воде.       Переоделась она в свою запасную одежду: уже по родному приросший к ней почти светящийся лимонно-жёлтый свитер и широкие мужские брюки на подтяжках, резинка внутри которых уже рассохлась, поэтому приходилось их завязывать на несколько узлов, чтобы они держали спадающие штаны.       На улице начиналась тихая ночь. Закрытый на небольшой ремонт бар не мог сегодня предоставить развлечения, а Ирма и Амари отправились спать, оставив на Кэру обязанность закрыть дверь. Она между тем продолжила работать, чтобы собрать экран для проектора. Это не заняло слишком много времени. Кодсворт уже справился с одеждой, оставил её сушиться и пролетел к поставленному на месте барной стойки столу, где ныне был его маленький чайный уголок.       Установленный экран был похож на огромный мольберт, стоящий на сцене. «Ну, значит сегодня у нас будет ночь кино», — очаровательно улыбнулась своей мысли Кэролайн.       Проектор уже был установлен на довоенном месте под потолком, исправно работал и показывал на желтоватом экране чёткую надпись «Нет сигнала». Из интереса Кэра решила проверять все голозаписи подряд, устроив себе удобное место для просмотра кино, репетиций и спектаклей. Она спустила вниз диванчик Ирмы, притащила со склада один из низеньких металлических столиков и включила первую голозапись со спектаклем, но без звука, чтобы не тревожить сон жителей «Дома воспоминаний».       Прислонённая к стене сцены огромная рама с фотографией всех служащих довоенного театра внимательно смотрела на неё.

«Весь мир — театр, а люди в нём — актёры».

(Уильям Шекспир, «Как вам это понравится»)

«А в театре ты можешь стать кем угодно!» — гласила дописанная витиеватым почерком Сюзан едва заметная надпись серебристым маркером прямо на стекле.

      — Нужно тебя завтра повесить на место, если Ирма не будет против, — улыбнулась людям с фотографии Кэра, устроившись поудобнее на диване.       Стояла уже глубокая ночь. Кодсворт подал хозяйке горячий чай, с любопытством наблюдая за танцующими людьми на экране. Кэролайн мягко улыбнулась ему, взяв чашку и попутно поправляя тёплый плед на ногах. Однако сделать хоть один глоток она не успела.       В коридоре послышался щелчок открывшейся двери и тяжёлые неровные шаги. Кэра забыла закрыть дверь.