Изумрудный взгляд

Я стоял на мягком розовом ковре, а вокруг виднелось лишь голубое небо. Это точно взаправду? Я попытался уловить запах, который царил среди всей этой странной, но такой манящей атмосферы. К сожалению, не получилось. Пахло тем, чего не существует. Пахло не сбывшимся желанием. А этот ковёр, что у меня под ногами, всегда находился здесь? Тут есть хоть что-то схожее с реальностью? Либо Всевышний услышал мои мысли, либо обычное совпадение, но за спиной послышался голосок Оли, которая уж точно реальна. — Тоша! Где мы?! — у неё расширились зрачки, а взгляд бегал из стороны в сторону. — Понятия не имею! По какой-то причине наши слова ощущались, словно мы говорим в пещере. Каждый звук отдавался эхом, так ещё и в замедленном режиме. Мы с сестрой будто маленькие рыбки среди необъятного океана, что пытаются издавать воющие звуки, пародируя человеческую речь. Перед глазами всё плыло и казалось, что я пребываю в сказке. Неожиданно для нас послышался теперь уже голос отца: — Ха-ха-ха! Ну, привет детишки! Он был похож на Деда Мороза, да вот только Дедушка видимо пришёл без подарков. — Хе-хе! Это я вам жизнь испортил! Из-за меня в семье скандалы и чёрная полоса! Ха-ха-ха-а! Меня охватил животный страх. Я не мог поверить в то, что передо мной папа. Сердце отбивало бешеный ритм, а всё моё тело покрылось мурашками. Внезапно папино лицо изменилось. Он серьёзно посмотрел мне в глаза, будто маньяк нашедший свою жертву. Голос стал спокойным и уравновешенным, а от этого становилось ещё хуже. Словно среди детского праздника, клоун, недавно веселящий всех детей, внезапно содрал с себя кожу, откуда вылез чёрный силуэт, моргающий своими бездонно белыми глазами. — Антон… Всё произошло из-за меня, ты же знаешь? — резкая пауза во время которой хотелось провалится сквозь землю. Вот только снизу была не земля, а большой розовый ковёр, парящий в небе. — Я понимаю тебя… — вздохнув, он протянул мне нож, — Держи! Теперь меня нужно убить за содеянное. Его глазницы моментально налились чем-то красным, похожим на гранатовый сок. По рукам у папы выступали большие и синие вены. Он с каждой секундой всё больше походил на психа. Глаза расширились так, что ресниц не было видно. Он приоткрыл рот, внутри которого виднелись белоснежные зубы. Лицо у него становилось всё розовее и розовее, что казалось: голова вот-вот взорвётся от напряжения. — Ну же! Убей меня, сын! Я жду, не мучай! Растерзай меня с ног до макушки! Можешь даже на кусочки покромсать! Ну-у-у-у! Я врос в этот чёртов ковёр и боялся пошевелиться. Но внезапно Борис становится спокойным: — Антон! Анто-о-он! Вставай! После последнего слова я поспешно открыл глаза и заметил, как папа пытается разбудить меня. — Ну наконец-то! Ты так заспался, что мне пришлось хрен знает сколько тебя будить. Я сидел в отцовской машине на заднем сиденье, а на переднем был папа. Кроме нас никого не было. Похоже, я сам того не подозревая, заснул. Сон был настолько глубоким и реалистичным, что создавалось впечатление, будто я до сих пор наполовину в нём. Приметив, что сестры и мамы нет, я спросил заспанным голосом: — А где Оля? — Пропала она, — после этих слов я не мог разобрать, что он говорит. Меня будто оглушили арматурой. Оля пропала?.. Во мне нахлынула тревога. Впервые я ощущал волнение за свою сестру. — КАК ОЛЯ МОГЛА ПРОПАСТЬ? — я сказал это чуть ли не крича, ведь осознавал, что она не могла так просто исчезнуть. Отец слегка улыбнулся. Я подумал, что это очередной сон и хотел было уже ущипнуть себя, но он своим высказыванием опередил: — Ты меня слышишь вообще? Оля не пропала. Я сказал, что она вместе с тобой проспала много красивых мест, пока мы ехали, но мне не хотелось вас будить, — бородач посмотрел на меня с ноткой удивления. — А где она сейчас? — вновь спросил я, немного успокоившись. — Вышла вместе с Кариной, — он потёр переносицу, — Мы приехали, поэтому вставай, будешь помогать разгружаться. Тревога и страх пропали из груди, перемещаясь куда-то ниже, а потом вовсе исчезая. Я с облегчением выдохнул, выходя из машины. Вокруг был таёжный лес, который ночью выглядел очень устрашающим и загадочным. Казалось, что с минуты на минуту вылетит какой-то зверь, и, оскалившись, броситься на тебя. — Антон! Чего застыл? Давай помогай. Вот тебе мамин чемодан, положи его туда куда она скажет, — папу явно раздражала моя рассеянность, но он пытался не показывать этого. — Хорошо… Летать в облаках сейчас не к месту. Я взял бежевый чемодан, он был не такой уж и тяжёлый. Впереди стоял старый дом. Его, как и нас с папой, окутывала тёмная чащоба. Я вздрогнул, понимая, что в этом мрачном местечке мы будем жить. Сам домик был кирпичным и двухэтажным; в окнах сверху и снизу уже горел свет. Я поплёлся по следам, которые недавно отпечатались на снегу. Наверно это мама с сестрой тут прошли, но потом я заметил, что они вели не к дому, а в лес. Следы были сделаны небольшой ногой, примерно как у моей матери. От этого факта меня передёрнуло и я быстро зашагал к крыльцу. Свет внутри казался укрытием от тьмы, злых людей, диких зверей, лесных монстров и взрывов… Про последнее мне когда-то рассказывала прабабушка. Говорила, что частенько пряталась в таких помещениях, когда была война… Она тогда рассказывала как было невыносимо. Гадость в том, что я сейчас ощущал тоже самое. Страх окутал меня с ног до головы и не давал собраться с мыслями. Я встрепенулся и быстрым шагом продолжил идти к входной двери. Открыл её левым плечом, потому что руки были занятые трупом багажом. Половицы ужасно заскрипели от моего появления, словно хотели прогнать отсюда. С кухни лился тусклый свет, а за ним стояла фигура мамы. В её глазах таилась ненависть и усталость. Вскоре, она посмотрела на меня грозным взглядом и отчеканила: — Явился наш соня! — она ещё никогда не позволяла обращаться таким наполовину строгим, наполовину насмешливым тоном ко мне. Я, конечно, замечал в последнее время, как со мной начали холодно общаться, но никогда ещё не позволяли демонстрировать мне такое безразличие и отвращение. — Неси вещи сюда, — мама показала в сторону комнаты на первом этаже, — уже потом сама разберусь. Я положил чемодан на диван. После этого, в дом зашёл папа, неся два груза сразу. Он, слегка кряхтя, начал говорить: — Так… Антон. Теперь держи свои вещи, занесёшь их наверх, и там же увидишь свою комнату. — Без проблем, — безэмоционально ответил я. Я поднялся по ступенькам и оказался в маленьком коридорчике. Пройдя чуть дальше, слева и справа я увидел две двери. Слева падал наружу свет от лампы — похоже сестра обустраивается в своей новой комнате. Я отворил правую дверь. Оттуда повеяло пылью и сыростью. Хотелось на мгновение выйти, дабы не чувствовать всего этого, но я решился всё же протиснуться туда. Слева от меня был рабочий стол и шкаф, а дальше, чуть правее, находилась очень старая кровать. Похоже она тут ещё со времён Советского Союза. Я положил свой чёрный рюкзак прямо на её. В комнате рядом с кроватью присутствовало окно, и я решил посмотреть в него. Пейзаж меня огорчил, ведь там виднелся лес во мраке. Или же сам мрак уже перекрыл лес? Впрочем, разглядеть что-то было трудно, но привлекла меня другая деталь. Казалось, что у кромки леса кто-то стоял. Скорее всего, это просто из-за снега и тёмного времени суток мне почудилось. Это ведь могло быть что угодно, верно? От кривых ветвей, что согнулись ближе к земле, закрывая путь в лес, до зверей, пробегающих мимо. А может это всё же был зверь? Но силуэт давно пропал, поэтому неважно. Видимо и вправду померещилось. Я вспомнил, что сумок у нас четыре, а мы занесли только три. Я пошёл на улицу, чтобы помочь папе с последней. Может, заодно спрошу у него, что же на самом деле случилось и почему срочно пришлось уезжать из Москвы? Выйдя из дома, я направился в сторону машины, где папа копошился, посматривая на чащобу. — Пап, помощь нужна? Видимо, я слишком незаметно появился, так как он вздрогнул и быстро повернулся ко мне лицом. — Нет, последнюю уже занёс. Слова комом застряли в горле. Чувство, что этот вопрос решит мою судьбу, нарастало. Я врос в землю, боясь пошевелиться, но оставлять начатое нельзя. — Папа, слушай… — от нервов у меня начала чесаться шея, — Хотел спросить одну вещь. Он внимательно слушал каждое моё слово. Его взгляд был таким тёплыми и ласковым, будто мы и не в тайгу приехали совсем. Я чувствовал от него хоть какую-то заботу, не то, что от мамы. — Всё же, почему мы сюда переехали? Я знаю, что есть какая-то весомая причина, но ты не говоришь нам с Олей, из-за чего мне становится не по себе. Я чуть ли не умер, пока говорил. Мне так некомфортно ещё никогда не было. После последнего моего слова он отвёл от меня взор, глядя в пустоту. Подбирал слова? Или придумывал очередную ложь? — Скажешь? Ветер громко завыл, отчего стало прохладнее. — Прости, но если скажу, тебе не понравится. Не хочу, чтобы вы с Олей затаили на меня обиду, — он выдохнул, сделав маленькую паузу, чтобы собраться с мыслями, — Скажу только одно: из-за меня и моей глупости, вы сейчас лишились всего. После этого шла невыносимая тишина. Я почему-то вспомнил сон, что снился мне во время поездки. Чем-то последняя фраза мне его напомнила. Наконец, прервав тишину, отец положил руку на моё плечо и продолжил говорить: — Я буду делать всё возможное, чтобы всем вам стало лучше. Я вас с Олей очень люблю и буду защищать, — он почесал нос, — И если ты думаешь, что мама вас уже давно не любит, то ты ошибаешься. Карина, она… не в духе. А после того, как я рассказал ей причину, ей стало ещё хуже, — он вновь выдохнул и убрал руку с моего плеча, — Если ты держишь на меня обиду или злишься, то говори сейчас, — папа начал рыскать по карманам. Наверное, сигареты ищет. После его признания, я снова вспомнил сон. Я поднял глаза на небо. Оно было чистое, не считая одинокой хмары. Я подумал, что это вовсе не хмара, а тот самый розовый ковёр. Зажмурившись, я убедил себя, что это всё ерунда. — Пап, спасибо что высказался. Я не зол, — сказал я, игнорируя желания, которое было во сне, его зарезать. — Но я всё равно виноват, что не подумал про риски и наше будущее… — он нашёл сигареты и уже впустил первую порцию никотина в себя. Я затих. — Будет день, когда я уеду, сказав, что это командировка. На самом же деле, я отправлюсь подальше, чтобы не накалять обстановку, — он снова затянулся, — Сказал, чтобы ты знал, прости. Это всё звучало как-то драматично. Правда ли, что папа натворил то, чего лучше не знать? Что он такого сделал? Что-то криминальное? Он, вроде, всегда был хорошим и порядочным человеком. Хотелось расспросить ещё, но Борис заговорил: — Иди уже, холодно тут — заболеешь ещё, — папа отвернулся, и теперь мне была видна лишь его спина. Выдохнув пар, я пошёл обратно в дом. Наверно, забыл закрыть входную дверь, ведь она была немного приоткрыта. Подойдя ближе, мне стали слышны голоса с кухни: —… ну тогда помоги мне, пожалуйста, — говорила сестра маме. — Ты не видишь, что я ужин готовлю?! — раздражённо прикрикивая, ответила мама. — Ты на меня кричишь потому, что я и вправду такая плохая? — печальным голосом спросила Оля, заставив и меня подумать над этим вопросом. Но, не смотря на всё, мне хотелось постоять за сестру, ту самую сестру, которую ещё три дня назад я продолжал ненавидеть больше всего. Я полностью вошёл в дом, после чего в глазах беловолосой появилась надежда. — О-о, а вот и Тоша пришёл! — она сразу же поменялась в лице, пытаясь насильно испепелить свою недавнюю грусть. А мать лишь облегчённо выдохнула и суровым взглядом продолжила прожигать содержимое кастрюли. — Пойдём ко мне в комнату, помощь нужна, — Оля схватила меня за руку. Её голос меня развеселил. В груди заиграли радость и тепло. А её глаза… Только сейчас я понял, что этот изумрудно-зелёный цвет дарил лишь добро и силу, а не гнев и отвращение. — Конечно, — ответил я, поддаваясь ей. Мы прошли на второй этаж в её новую комнату. Оля слегка подпрыгивала и вела меня за руку. Её рука была холодной. Мы вошли в комнату, которая была чистой копией моей. Вот только вместо рабочего стола красовался пустой стеклянный сервант. И в углу находился старый телевизор «Фотон», которого у меня в комнате не было. — Мама опять какая-то… — глаза сестры опустились и в них засияла капля грусти. — Почему два года назад она стала такой? — подняв глаза, всё такие же печальные, спросила Оля. — Н… не знаю… — неуверенно промямлил я. Она вздохнула. Оля схватила мою ладонь. — Хотела попросить тебя, чтобы ты достал сверху шкафа в-о-он тот ящик. Я могла бы и стул подставить, но боялась, что упаду, — она слегка улыбнулась. — Я тоже не достану, где этот стул? — я начал шарить взглядом по комнате, в поисках нужного предмета. — Вот он, — сестра приволочила деревянный стульчик и поставила его возле шкафа. — Сейчас достанем… — сказал я, пытаясь аккуратно встать на стул. Я полез наверх и попытался достать тот чёрный ящик. Он был на удивление лёгким. Я также аккуратно слез и спросил: — А что в нём? — Сама не знаю, как раз проверим. Не тяжело? — она, видимо, заволновалась и хотела мне помочь. А я до сих пор не мог привыкнуть к её этому новому "характеру". — Ну, тогда я открываю, — не отвечая, я положил ящик на кровать сестры, сдерживая дыхание, чтобы не чихнуть от пыли, которая начала внезапно сваливаться сверху. В нём было куча бумаг, а также много маленьких неработающих игрушек, а если быть точнее — синие бегемотики. Оля начала рыскать среди бумаг, и с открытым ртом посмотрела на один альбом. Я последовал её примеру и понял, что это альбом, состоящий из старых фотографий того, кто жил в этом доме ранее. — Эй, гляди! Там сто пудов будут старые фотки мамы! — её глаза заблестели от интереса, словно они драгоценные изумрудные камни. Она начала внимательно рассматривать каждую картинку. На них были изображены незнакомые люди в чёрно-белом цвете. Их там очень много, из-за этого я было подумал, что это не семья матери, а целый город. Мама говорила, что у неё много родственников, но я не думал, что настолько. Ещё пару десятков фотографий, и Оля наконец-то нашла фотку с мамой. Она мило улыбнулась, из-за чего стало теплее. — Вот мама, с ней ещё, походу, наша бабушка, — белокурая воодушевлённо описывала то, что видела на фотке. Я посмотрел внимательнее на фотографию, а Оля даже захихикала. Там стояла маленькая Карина, лет шести. — Ути-пути, какая маленькая, — погладив фотографию пальцем, сказал сестра. Три дня назад Оля ещё была той самой дерзкой и с твёрдым характером девочкой, а сейчас… Посмотрев на снимок ещё десять секунд, она слегка приуныла, убрав улыбку с лица. Мне хотелось спросить, что же не так, но слова крутились только лишь за закрытым ртом. Они бились об зубы и щёки, но так и не вылетали наружу. В голове ненароком пролетела мысль, насколько же я всё-таки трус. Я посмотрел в сторону окна, будто хотел туда выпрыгнуть и забыть про весь остальной мир. Там всё также была темень. — Темно уже. Может спать пойдём? — спросил я, вставши с кровати и вытрусивши с штанов пыль. — Мама же там ужин готовит, — Оля чуть-чуть нахмурилась. — Пошли? — Ага… Я сглотнул и понял, что за столом будет вся семья. Только бы мама с папой при нас не поругались снова, а то у сестры сразу отпадёт желание есть. Подожди-ка, я реально начал волноваться за сестру? Наверное, так и должно было бы быть, если бы мы всё время хорошо ладили… Оля уже спускалась по ступенькам, когда я только начинал своё движения. Стоя между первым и вторым этажом я услышал, как мать обращается к отцу: — Чего так долго, а?! Ты про семью-то вообще помнишь?! — она кричала грубым и колким голосом. «Вот чёрт! Сестра прямо возле неё стоит. И что же делать? Почему это происходит именно со мной? Оля-то ладно, но что я сделал не так в этой грёбаной жизни?» Я впервые начал про себя обращаться к Богу, чтобы тот угомонил родителей, но кто вообще сказал, что он существует? — Карин… Я не забыл про вас, просто машину парковал, — папа хотел прикрикнуть, но понял, что это всё может услышать рядом стоящая дочь. — Не забыл из-за кого мы здесь оказались?! — мама скрестила руки на груди. Отец старался держать самообладание перед Олей, а меня, кажется, так никто и не заметил, и я продолжил наблюдать за этим. Оля же сделала два шага назад и была, по-видимому, очень то ли напугана, то ли очень зла. Словно она пыталась сдержать себя-настоящую. Я сжал кулаки и что-то внутри налилось ненавистью, руки чесались сделать что-то неправильное. — Не кричи, я тебя умоляю! — папа повысил голос, хотя понимал, что надо с этим заканчивать. Оля дошла стены, повернулась к ней спиной и облокотилась на неё. С каждым разом она становилась всё растерянней и беспомощней. Сестра оглянулась направо, а потом налево, но, походу, не смогла меня найти. — Не кричать, значит, да?! Ты, сука, не указывай, что мне делать! Ты бессердечная сволочь! Гнида!!! — мать начала потихоньку подходить к папе, сжав кулаки, тем самым заставив меня почувствовать предел кипящего волнения и адреналина в груди. Я только сейчас смог спустится туда, решив увести Олю подальше. На сердце скребли кошки, а дыхание сбилось, будто я пробежал сто километров. — Карина, твою мать!!! — он всё-таки не сдержался. В голове вновь промелькнул тот сон, где отец так же кричал и просил убить себя. Всё смешалось и осталась лишь одна ясная мысль — взять сестру и отвести в другую комнату. С каждой секундой Оля начинала всё сильнее и сильнее дрожать, а её глаза закрылись, словно она хотела отгородиться от всего. В ушах звенело, словно у меня отобрали возможность слышать абсолютно все звуки кроме одного единственного звона. Дом стал словно темнее и злее, и, казалось, что именно родители заставили его стать таким. Я поспешно взял чужую руку, смотря только на маму и папу, что-то кричащих друг на друга. Под ногами оказалась лестница, ведущая вверх, а затем и ровный деревянный пол второго этажа. Я завёл нас в свою комнату. Только сейчас я заметил, что сестра плакала. Сердце сжалось, а на мозг давило что-то тяжёлое. Я ничего не говорил, смотря, как она задыхается от слёз, но Оля, наконец открыв веки, начала успокаиваться. Неожиданно, я почувствовал две тёплые капли, которые прокатились по моим щекам. — А-Антон… — она вытерла глаза и замолчала. Оля внезапно обняла меня. Стояла спокойная тишина, даже на нижнем этаже. А сестра просто прижималась ко мне изо всех сил. Мне хотелось закрыть глаза и заснуть, надеясь, что всё это было обычным страшным ночным ужасом. С каждой секундой объятий, становилась всё спокойнее. «Может насрать на это всё и пойти в лес? Всё равно, что там с нами может случиться, даже если нас сожрут звери или кто-то похуже. Лучше уж так.» Было желание просто улететь куда-то далеко, куда-то в другую вселенную, где всё всегда замечательно и радостно. Хотелось почему-то видеть улыбку сестры… «Интересно, как там Катя? Не унывает ли сейчас так же?» Надеюсь, у неё всё в порядке. — Тош, с… сп… спасибо, — выдавила Оля, сжав мою спину ещё сильнее. Она стояла спиной к двери, поэтому не заметила заглядывающего папу. Лицо его казалось печальным и виноватым. Он чувствует вину за случившееся? Видимо, хотел что-то сказать, но, посмотрев на меня, лишь кивнул и тихо закрыл дверь. Наконец, после очень долгих и греющих объятий, сестрёнка медленно отпустила меня. Она опустила взгляд и слегка улыбнулась. Я и не понял, как сам улыбнулся. Стояла тишина, спокойная такая, что убаюкивала и предоставляла наслаждение. — Ну что, пойдём спать или как? — спросил я, не зная, как начать диалог. — Угу… — Оля поправила прядь волос, стеснительно теребя край футболки. Мне тоже было неловко, словно мы сделали что-то очень постыдное. Но ведь мы всего-то обнялись… Хотя, наверное, неловко потому, что раньше мы никогда так не делали. Помню только, что обнимал её тогда, когда нас фотографировали вместе. И то, это сделать мне тогда сказал фотограф, а не я сам захотел. Помню, я тогда даже не хотел касаться её — настолько у нас были плохие отношения. Но сейчас… — Ну… я тогда пойду?.. — спросила она. — Ага…