***
Переживание засело в груди, откуда хотело вылететь сердце, как воробей из моего рюкзака во сне. Я успокаивал себя, ведь это, очевидно, был и вправду сон. Теперь я в реальном мире, где всё тоже плохо, но не настолько. «Не переживай. Это был сон, а сейчас сны закончились» — повторял я раз за разом в своих мыслях, чтобы прогнать образ расчленённого отца. Эта ужасная картина была перед глазами: у отца по всей постели раскиданы внутренние органы и я их радостно пожирал, будто это были конфеты. Фу… разве я нормальный человек после этого? Словно маньяк мечтающий в своих снах сделать затеянное. Главное теперь контролировать свои мысли и действия, а то… А то не хорошо будет увидеть сон наяву… Я покачал головой, чтобы откинуть всё, что накопилось в моём мозгу, и решился осмотреть место, где я проснулся. Это был уже мой настоящий дом, где не происходит чертовщина, как во сне. За окном ещё была ночь. Но уж теперь навряд ли я смогу заново заснуть после такого. Да что там заснуть, я жить после такого нормально не смогу… Короче, не надо думать про это. Это просто грёбанный сон… И всё… Просто сон… Надо сказать спасибо, что я не увидел, как расчленяю не отца, а Олю… После этого я бы точно не мог нормально жить, ведь, походу, она теперь для меня самый близкий человек. — Нет, отстань от меня! — послышался внезапный крик сестры с соседней комнаты. Она начала громко плакать. Я быстро встал с кровати и поспешил в комнату Оли. Выйдя в маленький коридорчик, я открыл дверь ногой, как в фильмах, и увидел следующею картину: сестра, стоящая возле своей кровати, смотрит на ужасающею птицу. Сова чуть ли не влезала в комнату от своего размера и выглядела жутко: полностью тёмное создание с разорванным клювом на четыре стороны. Из здоровенного потухшего клюва торчали маленькие зубы, покрытые ржавчиной. Здоровенный четырёх-сторонний клюв, который был похож на рот, мог поглотить наши тела даже не поперхнувшись. Глаза были будто обдолбанные кем-то, ведь их там почти и не было. Только бело-серые огрызки, которые лишь смалу напоминавшие глаза, вытекали из глазного отверстия. Словно белые личинки вышедшие наружу, или белый металл, который расплавили. Всё тело этой… этого чудовища было покрыто в обскобленных перьях. Они были полу блеклого коричневого цвета, переливавшись под светом луны. Из-под ног торчали здоровенные острые когти, размером с кухонного ножа или даже чуть больше. Одним лишь движениям ногой зверь смог бы перерезать нас на много кусочков, как я порезал своего отца. Это мрачное создание лишь смотрело своими слизисто-расплывчатыми глазами, как мертвец. Я понял, что от такого уже никто не сможет спасти. Теперь смерть подступила ко мне ближе всего. Сова, или как бы это не величали, не стала ждать. Она заговорила мерзким, угрожающим голосом к сестре. От этого голоса сворачивало голову и тошнило. Чудовище говорило медленно: — Я же тебе говорила, милая… ВЫЙТИ ВО ДВОР! — Оля испуганно дрыгнулась и тихо пискнула. После этого простояла до мурашек жуткая пауза. — А ты так и не вышла! Сова медленно и неторопливо приближалась к сестре. Я понял, что Оле сейчас будет конец и намерился подойти и защитить её. Я знал, что шансов у меня не было от слова совсем, но я хотел продлить ей жизнь. Хотел сказать, чтобы сначала меня сожрали, чтобы сестра пожила дольше, или чтобы она смогла за это время куда-то сбежать. Я хотел сделать всё, что только мог, но, чёрт побери, меня что-то держало. Словно магия заставляла не двигаться и, только наблюдая, страдать от этого. А сова уже подошла вплотную к её белым волосам… Нет, я не хочу это видеть… Но я не могу даже закрыть глаза. Они попросту не закрываются и всё! Я увижу всё. Абсолютно всё. И это уже не сон… Это, мать его, долбанная реальность! Сестра дрожала от страха, но, как и я, не двигалась. Наверное, смерилась со своей судьбой… Сова резко клюнула в живот сестры, будто игралась, словно с игрушкой. От этого лёгкого и спокойного движения живот разорвало и стало видно внутренние органы. Большое количество крови потекло на пол. Я не мог пошевелится, хоть как бы не хотелось. Сестра прижала свою руку к огромной ране и скривилась от невыносимой боли… но ничего не говорила. Не издавала ни одного звука. Чудовище с крыльями уже со всей силы размахнулось, подняло лапу с когтями и ударила в голову Оли. Когтистые лапы глубоко вошли в лоб, разрывая верхнюю часть макушки. На голове виднелись порезы из которых также сочилась тёмная кровь. Последовал следующий удар клювом — в глаз. Оля низко опустив голову, вернее, то, что от неё осталось, и завизжала, прося помощи. Когда она подняла голову чуть выше, я увидел вместо глаза тёмную дыру, где застыли алые капли. Далее существо клюнуло в ногу, моментально отрывая её с пронзительным хрустом. Сова, как ни в чём не бывало, сожрала эту ногу вместе с костью за пару секунд. Оля в ответ громко крикнула и упала. Потом начала ужасно плакать. Этот плачь был сильнее чем тогда, когда родители ругались ночью. Он был от боли и безысходности. Сова уже взбесилась и кинулась всем, что у неё есть на Олю. А я всё стоял, как трус, и наблюдал… Даже не хотел убегать… Оля ещё немного что-то вопила, но голос с каждой секундой потухал, а уже совсем скоро и вовсе исчез. Сова проглотила руку, а затем ещё какой-то кусок мяса… Почему мне так всё равно? Может, я просто смерился и даже не показываю эмоции? Неужели я такой хладнокровный? Вскоре пернатое чудовище отошло от сестры. Оля была растерзанная хуже чем отец в моём сне. Тело превратилось в красно-чёрное смузи… Лишь лицо осталось таким же, только уже без души. Единый её глаз смотрел прямо на меня своей бездушной агонией, мол, говоря — «Это ты виноват, Тоша». Я представил нежный голосок сестры. Он был лёгким и звонким. Я только сейчас осознал, что не смогу его больше услышать. Меня будто отпустила тёмная магия. Я начал показывать свои эмоции и мог двигаться. Уже отчаянным и истеричным тоном я заговорил: — Н-НЕТ! — я захлёбывался в слезах. — З… за… за что! — от перенаплыва слёз я не мог продолжать говорить. Голова отказывалась в это верить. Я хотел вернутся к ней… Обнять на последок… Сказать как я её, чёрт побери, люблю, не смотря на то, что был безразличен к ней почти всю жизнь… Защитить её… Посмотреть на изумрудные глаза… Потрогать шелковистые волосы… Ощутить это безграничное тепло и добро, которое чувствовалось, когда мы наконец нормально друг с другом начали общаться… В конце концов, просто увидится с ней и заставить улыбаться… Заставить её забыть про все обиды, что я её когда-то говорил… А себя заставить думать, что она не умерла… Хотелось просто… Вернутся в прошлое, почувствовать, что я кому-то нужен… Хотелось просто взять и убить всех, кто тут жил. Не видеть отца, который привёл нас сюда, а теперь из-за этого сестры не стало. Хотелось воплотить сон, где я его режу, в реальность. Уже всё равно, что я стану сумасшедшим маньяком. Этот мир убрал из моей жизни человека, который начал становится для меня самым родным… А теперь я готов делать всё, что угодно… «Может, это сон какого-то человека? Я должен найти того, кому снится это и убить… Точно! Ведь тогда он проснётся и весь этот кошмар прекратится. Да-да, всё верно. Ха…» Меня начало трусить. В глазах всё стало разноцветным и кажется… кажется… я засыпаю… Не могу больше о чём-то думать, ведь глаза уже полностью закрылись.***
И вот, я снова очнулся. Вот только был я уже среди таёжного леса. Вокруг стояли деревья, а тело всё замерзло от холода. «Что произошло? Кто-то меня отключил и потом притащил сюда? Я даже в это уже мог поверить, ведь совсем недавно я видел… свою сестру, которой не мог никак помочь. Я снова начал печалиться. Ведь мог же пожертвовать собой, чтобы сестра успела убежать и выжить, но нет же… стоял как идиот и таращился своими тупыми глазами. Э-э-эх…» Я не мог осознать, что Оли больше нет. Я больше никогда её не увижу. Её попросту нет… Не существует. Я не хочу в это верить. Всё это случилось как-то спонтанно. Нет, это просто какой-то розыгрыш. Сестру удачно загримировали, чтобы она была похожа на мертвеца, а я просто в это всё поверил. Но разве та дыра в животе у Оли, откуда вываливались кишки была не взаправду? Получается это не розыгрыш?.. Слёзы опять вынырнули с новой волной по моему лицу, но я не чувствовал эмоций. Я закрыл глаза руками. Хотелось забыть про это и начать новую жизнь, где мы с Олей всегда дружим. Похоже я не мог больше не о чём думать, только о ней. Я хотел оторвать эти мысли и сфокусироваться на чем-то другим, но не получалось. Слёзы продолжали текти…***
Наверное, настал тот момент, где можно было на всё плюнуть и делать всё, что хочешь. Я перестал плакать и кричать. Я был зол на всё, что меня окружало. Изумрудные глаза хотели влезть ко мне в голову, но я отгонял их. Я думал, что сейчас надо успокоится и понять, где и почему я здесь нахожусь. Там далеко кто-то стоял. Какая-то женщина шла в мою сторону. Так это… Это же Катька! Как она тут оказалась? Что вообще тут происходит? Она уже подошла ко мне вплотную и посмотрела пустым взглядом в мои глаза. Мы так простояли ещё пару минут, но я намерился заговорить: — К… Кать? А как ты… и что вообще… — я не успел договорить, потому что Катя меня перебила. — Да вот, я ждала от тебя звонок, а ты не звонил, — на её зелёных глазах начали выступать слёзы. — И я… я подумала, что и ты от меня отвернулся, — она начала захлёбыватся и биться в отчаяние. — Кать, подожди, дай я тебе всё объясню. Всё не так… — меня вновь перебили. — Сволочь! — она продолжала задыхаться от слёз. — Разрушил мне… последние надежды на хорошую жизнь… так ещё… сестру не спас… хотя мог!! — её слёзы текли уже по всему телу, а тон становился всё громче и громче. Я стоял в ступоре, ведь не знал, что вообще отвечать. А откуда она знает про то, что случилось с Олей? Почему я здесь стою? Как она узнала, что я нахожусь именно здесь? От моих бесконечных вопросов отвели звуки вокруг нас. Много силуэтов ходили, и пытались окружить нас. Это звери! Мы с Катей уже прикасались к спинам друг друга, и не знали, что делать. Сзади этих тёмных силуэтов, похожих на зверей, вылетела та самая сова. Она быстро подошла к Кате и… Раздолбила ей глаза! Это было ужасно, хоть и не таких я ужасов видел но… За что? Изумрудные глаза Кати покатились по снегу. Но её тело стояло неподвижно. Вместо глаз, у неё были лишь непросветно-тёмные дыры. Из этих дыр быстро выползли две саламандры и пробежались по всей голове. Катькин рот открылся, а сова уже смотрела на меня… Неужели теперь моя очередь? Чудовище заговорило ко мне: — Видишь, что случается с людьми, если они не слушаются нас?! Если ты тоже не послушаешься, то… Я ВЫРВУ КИШКИ ТВОЕЙ МАТЕРИ И ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ИХ ПОЖИРАТЬ!!! Я не успел осведомить всё, что произошло, как рот Кати, который был открытый, начал засасывать меня. Совсем скоро, я очутился внутри. Голова очень болела, и было чувство, словно я проваливаюсь в глубокую пещеру. Перед глазами плыла темнота, будто я перемещался в машине времени. Я начинал терять рассудок… Адреналин зашкаливал настолько, что я чувствовал каждую каплю своей крови, которая двигалась по моим тромбам и венам. И только сейчас я по-настоящему открыл глаза…***
Я лежал в постели. Дом вроде наш… Стоп… Мне что, это всё приснилось? Не верится, хотя хотелось бы. За окном было утро, поэтому я собрался с мыслями и направился из комнаты. Я стоял в этом маленьком коридорчике, где было две двери. Зайти в комнату сестры? Я вспомнил, что совсем недавно я так же открывал дверь, а потом увидел то, что увидел… А вдруг там тело сестры ещё лежит? Что же делать? Ай… хрен с ним… пойду и… будь что будет. Дверь заскрипела. Я медленно её открывал, ведь не хотел увидеть коктейль «Кровавая Мэри». Перед тем, как заглянуть в комнату, я встревоженно стоял с сжатой ладонью у ручки двери. А, может, одуматься и не видеть то, что там находится? Блин, какой же я трус… Я, убедив себя, заглянул в эту проклятую комнату. Там… там было… Там было всё как всегда. Сестра лежала в кровати, а солнце уже начало просыпаться. Это был просто сон, где собрались в одну кучу много таких же снов. Как же хорошо… Я быстро подошёл к кровати, где очень мило спала Оля. Я, даже не понимая, что делаю, подошёл к ней и положил руку на её голову, чтобы убедится, что она жива. Оля сонно открыла глаза и заговорила ко мне: — Антон?.. Что… что ты тут делаешь? — будто вернув свой истинный характер, возмущённо сказала она. «Это был сон и никого не убивали» Я просто молчал, не зная, что делать дальше. — Ну? — она тяжело выдохнула. — Я просто… просто… сос… кучился, — еле выдавил я эту неправду, чувствуя, как стыд наполняет тело. Оля перестала смотреть на меня строгим обвиняющим взглядом. С лежачего положения она переместилась на сидячее. Вспомнив эти три сна, я не сдержался. Я крепко обнял её, уже не чувствуя неловкости. А за окном всё кружился бесконечный снег в небе, такой же белый, как и у Оли. Сестра не сразу поняла, что происходит. Она не обнимала меня взаимно, ведь моё действие было спонтанным и неожиданным. — Ч-что-то с-случилось? — она была в недоразумении от всего. — Всё хорошо… Боюсь, что нас разведут по разным семьям, вот и всё… — сказал я, нем смея говорить про сон, из-за которого я и зашёл к ней в комнату. Оля грустно вздохнула и слегка улыбнулась. Наконец-то она обняла меня в ответ. Словно мы находились на дне океана, где царит тишина и таинственность, спокойствие и неповторность. Я не засекал сколько времени мы обнимались. Может, это длилось всего минуту, а может и целый час… Уже неважно. Главное, что всё хорошо… относительно хорошо. Когда отделились, она заговорила: — Не говори про… Про слово на букву «р». Накаркать же можешь… Я хотел забыть про это и начать день с нормального: — Короче… забыли про это. Раз ты тоже проснулась, то пошли завтракать, — я попытался улыбнутся, но не знаю, ли вышло у меня это сделать нормально, ведь в глазах, словно призраки, летали образы кровавых тел и их остатков. Сестра кивнула и мы, как обычно, пошли завтракать. Очередной дневной цикл, который уже начинал надоедать. Опять манка… Опять злая мама… Опять плохое настроения. Папа сказал, что нашёл работу на мясо-комбинатном заводе, который был неподалёку от сюда. Также он сказал, что устроил там нашу маму. Теперь они будут работать вместе на одной работе. Не знаю почему, но от этого стало легче. — Мы ушли! — крикнул отец и вместе с матерью они ушли из дома. Прямиком через лес… Мне было как-то всё равно, где они будут. Я просто устал от всего… Хотелось пропустить этот день на ускоренной перемотке. Словно фильм был скучным и не интересным — его хотелось пролистать до самого конца. А скучная манка уже провалилась в мой желудок… — Я пошла продолжать читать «Гарри Потера»! Не скучай, — проговорила Оля с улыбкой, и скрылась на втором этаже. Будто повторяется вчерашний день: Оля идёт читать книгу, а я остаюсь один на один со своими мыслями… Со своими УЖАСНЫМИ мыслями, которых даже самые ненормальные люди испугаются. «Снова пойти в лес? Нет, на этот раз лучше не надо… Пойду, что ли… порисую. Точно! Это занятие меня сто процентов отвлечёт от всего плохого.»***
Я сидел за рабочим столом и что-то вырисовывал. Я не обращал внимания, что же моя рука там рисует, ведь задумался совсем о другом. А вдруг этот сон был вещим? Вдруг всё, что я там увидел воплотится в реальность? И чьи это были следы, которые вели в лес? Так много вопросов и так мало ответов, хотя их и вовсе нет. Ещё эта странная записка, которая была вымазана кровью… Как там было написано? «Зайчик кушать принеси!», так ведь? Какой к чёрту зайчик, и почему он должен кушать нести? Почему это письмо было именно под нашими дверьми? Как же надоело задавать самому себе вопросы, на которые не способен ответить… За это время я успел что-то нарисовать. Это глаза? Да, это были зелёные глаза, которые смотрели прямо к тебе в душу, а за ними была тонкая цепь из крови. Я вспомнил, что такое я уже видел во сне. Сова выдирает глаза Кати, а те в свою очередь катятся по снегу… С другой стороны рисунок был страшным, но таким красивым, что тут даже я удивился. С каждым днём у меня получается писать всё красивее и красивее. Я даже хотел повесить его на стену, но вовремя одумался. Я глянул на старые часы, которые весели на стене. Большая стрелка показывала на 1 час. Я не разбирался в таких часах, но, наверное, сейчас час дня. Получается, я просидел за рисованием целых 2 часа! Про это мне напомнил мой желудок, который завёлся, словно старый драндулет. В это время Оля зашла ко мне и заговорила: — Тош, а мама говорила что-то про еду? — будто бы знала, что я захотел есть. Я перебрал в голове всё, что помнил, но так и не нашёл ответа. Это и не удивительно, ведь мне тогда было всё равно, что говорили родители. — Вроде нет… — Вот блин! Они даже забыли про то, что мы есть должны… Ну ладно, не беда. Я же не зря у мамы училась готовить. — Ты умеешь готовить? — я приоткрыл рот и удивился, ведь слышу про такое впервые. Хотя чему тут удивляться… Я же про Олины интересы и увлечения даже не хотел тогда узнавать. — Ну да! Не бойся, я это умею делать. Ну, по крайней мере мне так мама говорила… — она сложила свои руки за спиной. — Тебе как-то помочь? — я спросил, потому что было как-то некомфортно знать о факте, что сейчас мы не умрём от голода только с помощью сестры. Я почувствовал себя не нужным, лишним. — Ой, не надо. Ты только мешать будешь… — смущённо проговорила она. Наверное, не хотела говорить, что я могу ей мешаться. — Ну тогда… — не успел я договорить… — Тогда я пошла, а когда всё будет готово, то я позову, — быстро проговорила сестра и ушла вниз. Я не знал, что делать, поэтому зашёл в комнату Оли, ведь там был тот старый телевизор. Аромат тут был свежим и умиротворительным. Я заметил, что на подоконнике лежало что-то чёрное и прямоугольное. Я подошёл поближе и заметил, что это была кассета. Мне бабушка рассказывала, что такие были очень популярные в своё время, ведь тогда не было интернета и фильмы можно было смотреть только через кассеты. Бабушка также говорила, что их надо было вставлять не в телевизор, а в видеомагнитофон. Я посмотрел на наш старый телик, и увидел, что сверху над ним был такой же кассетный проигрыватель. «Ну хоть как-то скоротаю время» — подумал я и решился разобраться, как всё это работает. На кассете было написано «Обязательно к просмотру». Интересно, что же там такое мне покажут? Я всунул кассету в большой проём на видеомагнитофоне. «И что дальше делать?» Я судорожно искал хоть какую-то кнопку, которая могла подсказать, как начать просмотр. Нигде ничего похожего не было. «Может, этот пульт активирует всё?» На нём была кнопка, где было написано «Play». Наверное, это то, что мне надо. Я нажал на неё. Телевизор завыл белой пеленой, которая была перед экраном. Шум всё продолжался и продолжался, словно хотел меня усыпить. Но внезапно на телевизоре появилась картинка. Это было какое-то маленькое помещение похожее на подвал или гараж. Там всё было каким-то невыносимо грязным. Камера показывала на листок, где было написано:«Это хорошее место, чтобы хранить всякие вещи… Или же самих людей»
Мне не показалось? Там было написано «людей»?! После моих коротких раздумий, кто-то по ту сторону экрана загадочно и осторожно засмеялся, как маньяк. Камера показывала металлическую стену, а потом показала листок, где было написано:«Я записал это, чтобы вы увидели, как я обращаюсь с людьми, если они не слушают моих приказов»
Я застыл на месте. Что он сейчас будет делать?! И почему там было написано «Вы сейчас увидите»? Кто такие "Вы"? Он записывал это для большого количества лиц? В это время камера медленно поворачивалась в другую сторону. Несколько секунд и камера остановилась на привязанной девочке. Она была в железных кандалах, которые были прицепленные ей на руки и ноги. Рот был закрыт тряпкой, которая была вымазана чем-то коричнево-тёмным. Её глаза смотрели прямо в камеру. Это был взгляд, который просил помощи. Но я не мог ни чем помочь. Девчонке было с виду шесть лет. Кто-то протянул к ней руку и снял тряпку, которая была во рту. Девочка пыталась что-то кричать, но было видно, что у неё даже на это не было сил. Её мучали, пытали? Потом в камере показался очередной листок с текстом:«Её зовут Ксения Талалаева»
Листок исчез из поля зрения. Камера снова смотрела на бедную Сеню. Казалось, что её глаза исчерпали все слёзы. Только сейчас я заметил, что глаза были изумрудно-зелёным цветом. На лице темноволосой девочки не было даже эмоций, лишь одна пустота, словно глаза бездушного робота. Тот, кто снимал это всё, протянул свою руку, которая держала вилку. Было видно лишь его руку и ничего большего. Потом резким движением, эта вилка вонзилась в плечо девочки. Звук хруста процедился по динамикам телевизора. На этот раз я мог двигаться, а не стоять, как вкопанный. «Как выключить это? Долбанный старый телик? Чё-о-о-орт!!» Пульс снова вскочил. Я опять пытался найти кнопку на видеомагнитофоне, которая могла остановить это. Но всё было напрасно. А на экране увиделся уже большой серп в руке незнакомца. Он медленно поводил им в воздухе. Девочка в ответ пыталась что-то вопить и безнадёжно выбраться. Её изумрудный взгляд стал отчаянным и замученным. Мне стало жалко эту девочку. Я не хотел видеть продолжения, но серп опередил моё желание. Он воткнулся в нос… А потом… Оторвал его верхнюю часть… «Где же эта сраная кнопка?! А если сейчас зайдёт сестра в комнату?! Где эта кнопка! Где-э-э!!!» Я тыкал по всем кнопкам и в отчаяние бил телевизор. Я готов был уничтожить всё, только бы не видеть этот ужас. Я вспомнил про пульт. Там была кнопка «Stop». Я нажал на неё, когда в руках у незнакомца была уже большая бензопила. Шум утих, и всё это закончилось. Экран стал чёрным. Вот только мозг не мог так быстро всё забыть. Надо было срочно спрятать куда-то эту кассету. «Но куда? Снова в портфель? Ну а других вариантов у меня нету. Не хочу, чтобы кто-то нашёл это в доме. Пусть будет в моём портфеле, куда навряд ли кто-то заглянет» Я положил кассету куда и хотел. В этот незаметный карман. Рядом с рукавичкой… В комнату заходит Оля. Слава богу, что я всё успел сделать до её прихода! — Я уже всё приготовила. Хорошо, что у нас была гречка, смогла её сварить. Там ещё было яйцо, которое я пожарила. — Антон, всё хорошо? Походу, моё лицо всем своим видом показывало, что я сейчас увидел очередной ужастик. Вот только все ужасы были во сне, а сейчас это была реальная запись сумасшедшего. Надо было что-то сказать, но я, как всегда, молчал. — Тоша-а-а! Очнись! Эу-у-у… — Оля помахала рукой перед моими глазами. Я встрепенулся и ответил как обычно: — Всё нормально, идём. Сестра лишь глубоко вздохнула и спустилась вниз. Я заметил, как на обеденном столе лежала еда в тарелках. Оля не соврала — там всё лежало, как она и сказал. Всё было бережно и аккуратно разложено. Я молча подошёл и собрался есть. Наверное, со стороны я казался ходячим мертвецом. Никак не мог отойти от увиденного. Я не видел, как маленькая Ксения умерла, но всё же… Последнее, что я видел в руках у безумца — это бензопила… Я не хотел представлять, что дальше он сделал с девчонкой, но мозг сам рисовал образы. Отрубленная голова, расчленённые руки, язык, который валялся неподалёку, бесформенное тело и изумрудный взгляд, который просил о помощи… Такой же взгляд просил меня о помощи во сне, и это был даже не один взгляд, а два — Катькин и Олин… А теперь и той девочки… Еда Оли попадала в живот. Я не замечал этого. Мысли были о плохом… — Что, настолько не вкусно было? — спросила она, улыбнувшись. — Да нет, всё нормально. Просто задумался, — ответил я, боявшись, что Оля узнает всё, узнает про рукавичку, узнает про мои сны, узнает про кассету… — Ты, получается, не только на бумаге рисуешь, а и в голове? — полу смеясь проговорила она. — О, слуша-а-ай, а давай выйдем на улицу и снеговика слепим? Помню, как я хотел когда-то с ней слепить снеговика, но понимая, что она откажет, не намеревался никогда спрашивать. Но мне явно надо было отойти от всего этого. Может, получится забыть про всю ту кровь и отчаянные крики… — Давай, — сказал я, поправив свои очки. Оля кинула нашу посуду в умывальник и поспешно начала одеваться потеплее. Я сделал тоже самое. Мы уже открывали входную дверь. «А может не стоит? Ведь сова может заметить нас и тогда мы не сможем уберечься от опасности» — на секунду задумался я. Но уже было поздно, ведь Оля выбежала во двор и наслаждалась свежим воздухом…