One and Only

Дождь стал усиливаться. Капли громко били по крышам, спускаясь дальше по стёклам здания, очерчивая плавные линии. Обходя лужи, в сторону него направлялись два детектива. Форма тех к тому времени уже промокла до нитки. Оба шли молча, иногда переглядываясь. Зайдя внутрь, детективы решили начать с поиска улик. Благо, это не заняло много времени — уже на кухне их внимание привлекли стены, изуродованные надписями "Ra9". — Можно вопрос, что за бред здесь написан? — указывая пальцем в сторону надписей, усмехнулся Рид. — Помнишь, как на допросе андроид сказал, что Ra9 всех спасет. Может это для них некое ... божество? — проведя ладонью по стене, которая на ощупь была немного шершавой, детектив присела на корточки. — Больше интересно то, почему здесь так много перьев. Причем голубиных. — Неужели, подозреваемый у нас — хозяин птицефабрики? — Должно быть, — хмыкнув, Рейчел осмотрелась по сторонам, а после навострила ухо: на чердаке будто бы что-то перемещалось. Кивнув напарнику, чтобы тот вооружился, девушка направилась к источнику шума. Неожиданно из чердака вырвался андроид и скрылся в окне: — Ох блять, — произнес Гэвин, схватившись за грудную клетку. — Прием. Детектив Андерсон и Рид прибыли по делу WB200. Сбежал через окно, направляется в сторону палисадников. — А теперь вперёд, — Гэвин вылез через окно, протянув руку Андерсон. Та, опешив, все же перелезла следом. Поймать преступника оказалось нелегко: поначалу он постоянно пропадал из виду детективов, а после и вовсе скрылся в колосьях, беспокойно развевающихся на ветру. Временами Рейчел закидывала голову в небо: белоснежное и чистое, с облаками, больше похожими на пластилин, из которого вылепили чудаковатой формы предметы — где-то по небосводу плыла большая рыба, а вдалеке виднелась медленно тянущаяся облако-черепаха. Гэвин же смотрел только прямо, пытаясь взглядом поймать андроида, что пока не удавалось — тот ловко проходил испытания то спрыгивая с крыш, то перелезая через цветники: — Я зайду справа, ты — слева, поняла? — сквозь сильный ветер перешёл на крик напарник, на что девушка также звучно огласила: — Так точно, детектив. Кстати, я думала, что ты не способен на откровения, — с ноткой сарказма произнесла Андерсон. — Само вырвалось. Иногда веду себя... непредсказуемо, — даже не обернувшись, на выдохе ответил Рид.

А ведь он говорил осмысленно. Он хотел, чтобы она знала

В ту же секунду оба напарника разбежались: Рид — вправо, а Андерсон — влево. Преступник же уже направлялся в сторону забора, за которым виднелась автомагистраль. Едва зацепившись за железные прутья, его рука была перехвачена чьей-то мужской, а после и вовсе целая туша была повалена на землю с сильным грохотом. — Я поймал его, лейтенант, — в привычной манере произнес Коннор, одарив улыбкой рядом стоящего Андерсона. — Дядя, Коннор, — перечислив всех по именам, подбежала к тем Рейчел. — Что вы тут... — В глазах читалось удивление: какого хрена они тут делают, это даже не их задание! Может быть кто-то ей объяснит, наконец?! — Мы проходили мимо и увидели, что этот фрукт ведёт себя не совсем нормально. Думаешь, кто-то стал бы бежать как резаный, при этом ещё и через забор прыгать? — Если бы это был реальный человек в беде, вы бы тоже его скрутили? — произнес внезапно подоспевший Рид. — Хочу донести до тебя ясность, Гэвин, что мы обязаны опросить как жертву, так и нападавшего, вне зависимости от их положения. Если мы отпустим его, то упустим возможного преступника, — на спокойных тонах объяснил тому лейтенант, после велев Коннору вызвать полицию. — Детектив Андерсон, мое предложение ещё в силе? — одарив девушку восхитительной улыбкой, произнес тот после осуществления приказа. — В силе. Я готова отправиться куда угодно, с преступлениями на сегодня у меня покончено, — облегчённо выдохнув, ответила Рейчел, кладя руку на плечо андроида. — Если так, то ступай-те ка прямо сейчас, — произнес Хэнк, перекинув связку ключей племяннице. — И аккуратнее, ей почти столько же, сколько и мне. Но сначала довезешь до дома, все равно нам по пути. А ты чего стоишь? — обернувшись на Рида, произнес лейтенант, после слегка нахмурив брови. — Я? Да так, уже собираюсь. Рейчел, — девушка от неожиданности обернулась в ответ, — Спасибо за разговор. В машине. Мне стало легче, — на лице детектива появилась мимолетная ухмылка. После, тот, сунув руки в карманы, направился в сторону своего авто. Троица же, дождавшись полиции и передав им преступника, села в машину. — А она у тебя не промах. Ещё заводится, старушка, — произнесла Рейчел, после потерев ладошки в ожидании. — Да, ещё с восьмидесятых. Таких моделей теперь на пальцах пересчитать, большая часть покоится на свалке, — тяжело вздыхая, ответил Хэнк. Рид тем временем уже добрался до авто. Руки привычно упали на руль после того, как раздался привычный рык мотора. Детектив надавил на педаль газа и резко тронулся с места. В голове прочно засели серо-зеленые глаза, а внутри ощущался приятный трепет. Гэвин будто снова вернулся в свои школьные годы, когда он, ещё совсем юнцом, должно быть, постигал азы любви. Но для него тогда любовь была чем-то далёким: все время отнимали тренировки, одна награда за другой сменяли свой черед на его полке. Но ни одна из его медалей так и не смогла заменить настоящее счастье: когда тебя любят и ждут, когда рядом есть кто-то, кто будет с тобой до конца и кто станет смыслом твоей жизни. Для Гэвина смыслом его существования всегда было призвание со стороны: грамоты, кубки, соревнования — все это заставляло его сердце биться. Он слишком долго гнался за успехом, но забывал, что значит быть счастливым. И даже когда он полюбил — горячо, безумно, страстно — продолжал бороться, продолжал быть лучшим. Теперь награды он посвящал не себе, а ей. Посвящал той, ради которой жил, той, ради которой хотелось жить. Но только в самом конце понял, как сильно ошибался. Ведь нужен был ей только поэтому. Только потому что успешен. Только пока успешен. Травма руки поделила его жизнь на до и после. Он был уже не тот, что раньше. Он был уже не тот Гэвин Рид — трехкратный чемпион мира, победитель многочисленных олимпиад. Теперь он был просто Гэвином Ридом — просто никем. Ему пришлось начинать жить сначала, с чистого листа: заново строить себя было тяжело, особенно понимая, что строить придется по крупицам. Ничего не помогло ему пережить ту утрату: утрату самого себя, утрату того, кем он когда-то пытался казаться.