Сто оттенков одиночества

      — Выпьешь? — заметно веселый Тео подходит к ней, останавливаясь у небольшого бара. Наверное, он закинулся еще парой бокалов, пока Малфой его не контролирует.       — Нет, то есть… Да, давай. От одного глотка ничего не будет, — она с сомнением смотрит на переливающееся карамельным оттенком спиртное в бокале.       — Сможешь остановиться вовремя, Грейнджер?       Фраза, которую стоит запомнить и повторить себе, когда дело зайдет слишком далеко. Гермиона кивает, принимая виски из его рук.       — Я смогу, я ведь не пью алкоголь так, как вы.       — Ты хотела сказать, как я. Драко не пьет. Он вечно трансфигурирует алкоголь в сок или воду, думая, что я не замечаю.       — О, — она задумчиво играет кубиками льда, взбалтывая их в наполненном бокале. — Не знала, что он трезвенник. И как он смог удержаться рядом с тобой и Блейзом, который вроде как вечно ходил с бутылкой под мантией, просто загадка.       — Блейз ценитель, а не алкаш, Грейнджер.       — А ты?       — Маленькая зависимость, — он подмигивает ей каре-зелеными глазами.       — Что ж, — она еще раз опускает взгляд к огневиски и, выдохнув, подносит стекло к губам. Затем делает большой глоток, от которого тут же жжет горло.       Она немного теряет ход мыслей, прислонившись к колонне. В желудке растекается обволакивающее тепло. В голову ударяет, спустя буквально минуту, и она дарит Тео скованную мимолетную улыбку. Он допивает остатки в своем бокале и уничтожает его заклинанием. Тот исчезает в воздухе, словно его и не было.       — В бильярдной есть диванчик. Там пока никого. Предлагаю занять местечко, — говорит он, широко улыбнувшись ей.       Чертова ямочка на щеке.       Гермиона смахивает с себя легкое опьянение и кивает Тео, последовав за ним. Она лишь мельком замечает, как Малфой провожает их мерцающим взглядом, что-то обсуждая с ребятами за столиком в углу.

***

      Комната, в которую они входят, залита полумраком, освещенным лишь несколькими свечами, расставленными по углам. Пространство наполнено запахом кожи и старого дерева. Мурашки пробегают по ее спине от интимности обстановки, и Тео без промедления приобнимает ее за плечи, направляя в сторону дивана. Его теплые пальцы задевают кожу и исчезают так же, как и появились — внезапно.       Гермиона опускается на диван, ощущая головокружение и вязкость мыслей от выпитого, и еще пряный запах, исходящий от Нотта. Он присаживается совсем рядом с ней.       Инстинктивно она тянется носом, будто слепой котенок, чтобы прислушаться к аромату его парфюма, но он смело находит в полутьме ее губы своими, и прижимается к ним, забирая ее поцелуй, который она с легкостью дарит ему в этом пространстве, уединенном от остальных.       Мягкие губы уверенно сминают ее. Корица с апельсином, виски и чайный лист — сочетание чего-то зеленого, приторно-сладкого, но упоительного. Приоткрыв губы, она позволяет сделать большее и его язык тут же двигается глубже.       Тео зарывается ладонью в кудри и тянет ее голову на себя. Гермиона стонет от нарастающего возбуждения. Он опускает вторую руку на ее грудь, сжимая пальцами одно из упругих полушарий, и, нащупав торчащий сосок сквозь ткань свободного платья, сдавливает его двумя пальцами.       Клитор вспыхивает от стимуляции груди, никогда прежде не испытывая подобной ласки. Гермиона потирает бедрами друг о друга, вызывая столп мурашек. Внезапных как ожог.       Таких же, как сам Тео.       Он усиливает давление, охватывая грудь всей своей крупной ладонью. Гермиона не стесняясь высвобождает стон, еще сладостнее предыдущего, и парень подается вперед, подхватывая ее под бедра и усаживая на себя. С ее небольшой комплекцией она аккуратно помещается в его объятиях.       Годрик.       Пальцы медленно пробираются вверх по ее бедру, игнорируя возгласы и смех по ту сторону от входа. Можно только мысленно молиться что он набросил до этого хоть одно защитное заклинание.       — Хочешь остановиться? — совсем хрипло уточняет он своим приятным низким голосом.       Остановиться сложнее чем она думала ранее и Гермиона не совсем уверена в ответе. Ей наконец-то нравится ощущение вседозволенности, раскрепощенности, отстраненности от тяжести повседневности.       Ему стоит продолжать       Определенно стоит запустить эти пальцы под ее кружевное белье и окунуться во влагу, которой она уже истекает, от того, как к ней прикасается мужчина в первый раз.       Возбуждение хлещет через край. Оно опасное, с доброй долей обжигающего перца.       Она успевает пропустить сквозь свой одурманенный разум мысль о том, что они даже не любовники. Они просто нашли друг друга в этой комнате и не хотят упускать момент. Гермиона желает прожить его, испытать то же самое, что обсуждают девочки в спальнях перед сном.       Она хочет почувствовать.       Хоть что-то, помимо боли, разочарования и ноющей тоски.       Она хочет.       Отрицательно мотнув головой, Гермиона сама тянет его на себя, углубляя развратный поцелуй языком, попутно зарываясь руками в его волнистые волосы. Получив от нее желанное разрешение, Тео смело скользит ребром ладони выше под ее платье и раздвигает сжатые от возбуждения бедра. Его дыхание становится чаще, и то, как он слегка раскачивает ее на коленях, говорит и о его схожих чувствах.       Он лениво поглаживает ее промежность. Неспеша, чтобы не вспугнуть, но в то же время настойчиво, так, что давление подушечки пальца дает понять, что он хочет большего.       Улыбнувшись ей в поцелуй и запустив палец под тонкое кружево, он сразу же проникает в горячее лоно. Гермиона вновь сжимает бедра и трется о его ладонь, закатив глаза под собственный тихий стон.       — Я могу кончить прямо сейчас, — неразборчиво шепчет она ему на ухо, и Тео подбадривает ее кивком, приближаясь ко входу во влагалище.       Она испуганно приоткрывает глаза, и он задевает ее кончик носа своим.       — Ну же, девочка. Я буду аккуратным.       Он подхватывает ее нижнюю губу, облизывает ее и втягивает, а затем толкается языком, одновременно с пальцем под платьем. Гермиона сдавленно выдыхает. Еще немного и она потеряет связь с реальностью.       Тео начинает шептать слова похвалы в ответ на ее движения бедрами. До этого момента Гермиона и не подозревала, что это может так работать. Спустя секунды, она уже сама насаживается на его палец, с каждым разом всё быстрее и хаотичнее забирая наслаждение, которое он охотно дарит ей, доводя до оргазма.       Он будет очень мощным, она уверена.       Цикл ее мыслей замыкается на том, чтобы подпрыгивать на его коленях, раскачиваться, и ерзать в нетерпении трахая им себя. Всё это концентрируется в приближающейся волнообразной разрядке. Та — будто компенсация всему, что держит ее внутреннюю свободу на крючке.       Нужно просто соскочить. Нужно просто…       — Еще немного, еще, — она почти хнычет в его щеку, целуя место, где совсем недавно проступала очаровательная ямочка. И в момент, когда она представляет, как целует другую, точно такую же, но на лице Малфоя, забивается в дрожи, которая волной охватывает ее тело.       Эти мысли убьют ее. Когда-нибудь, но сейчас.       — Да, Грейнджер, — будто соглашается Тео на ее немую просьбу.       Она распахивает глаза и подхватывает его влажные губы напротив. Он победно ухмыляется ей в поцелуй и высвобождает руку из-под подола ее платья. Уверенно сдвигает ее ближе, прижимая к паху. Твердый член упирается ей прямо в промежность. Обхватив ее ягодицы, он требовательно сжимает их пальцами. Член под брюками дергается и давит на всё еще чувствительный клитор.       — Это было охуенно, — хвалит он и снова позволяет проехаться по его длине влажным бельем.       Гермиона снова чувствует как нарастает повторное желание и, ухватившись за спинку дивана, начинает сама двигаться на его бедрах. Тео почти сразу шипит, хватает ее за талию и прижимает к себе.       — Тшш-ш, полегче, девочка. Я могу не сдержаться и трахнуть тебя на глазах у всех вошедших любопытных наблюдателей.       — Ох, черт! — это отрезвляет Грейнджер и она немедленно сползает с его коленей.       Пелена алкоголя рассеивается. Гермиона быстро поправляет платье, стараясь выглядеть непринужденно. Несколько взмахов палочкой, и ее прическа тоже возвращается в прежний вид.       — Мы были почти на публике, — протягивает он, поправляя рубашку и брюки. — Ты даже забыла об этом в процессе.       — Я просто… Мерлин! Нас и правда могли застукать. — Гермиона косится на дверной проем, скрытый в полумраке и приоткрывающий вид на происходящее снаружи.       — Тебе просто было очень хорошо на моих коленях, — он придвигается, чтобы еще раз мягко коснуться ее губ, и Гермиона отвечает на поцелуй, проведя ладонью по его рубашке.       — Я пойду, там Даф наверняка меня потеряла. Мы хотели провести вечер вместе, а я…       — Ты кончала на моих пальцах, а это лучше трепки с Гринграсс. — Тео хмыкает и, вынув палочку, точно так же приводит себя в порядок. Рубашка вновь ровно сидит по фигуре, а мокрое местечко на брюках бесследно устранено.       Не дожидаясь его, Гермиона протискивается в проем, не сказав больше ни слова. Они не договариваются ни о повторении, ни о продолжении того, что уже произошло. Попутно просыпается стыд, смешанный со страхом. Сердце колотится так сильно, будто готово выпрыгнуть из груди и исчезнуть в неизвестном направлении.       — Вот дьявол! — Гермиона налетает на стойку и в падении ее подхватывает прохладная рука Малфоя. Он сжимает ее запястье, не дав приземлиться на пол.       Ушибленное колено неистово пульсирует. Будет забавно, если шрам-полумесяц исказит еще и синяк.       — Спешишь к Дафне? — он меряет ее твердым взглядом, не размыкая запястье. Гермиона сжимается, ощущая тембр его голоса в своей груди.       Она не смеет поднять на него глаза, считая, что там всё еще несоразмерно плещется похоть от близости с Тео. Но, дракон ее раздери, почему она так реагирует на него?       — Она упорхнула за Уоррингтоном, — отвечает он, не дожидаясь объяснений. — А где была ты, Грейнджер?       — Тео… Он показывал мне бильярдную, — трясущейся от волнения ладонью Гермиона поправляет сбившиеся волосы и заправляет кудри за ухо. Внутри колеблется чувство того, что он всё знает.       Что он всё видел сквозь стены.       Наступает момент, когда они встречаются взглядами, и Драко притягивает ее за сжатую руку к своей груди. Запястье жжет от властного прикосновения. Она бросает взгляд на других студентов, но их не замечают. Вокруг все заняты только собой: спорят, пьют, смеются, танцуют, целуются…       — Полагаю, экскурсия была достаточно увлекательной? — его дыхание так близко, что обжигает ухо, и ее ноги становятся не столь устойчивыми на каблуках.       — Приемлемо, — выдавливает она и задерживает дыхание от того, как он задевает раковину ее уха кончиком носа. От этого движения между ног нарастает уже знакомая вибрация. — Но могло быть и лучше, — добавляет Гермиона, выдергивая запястье из его ослабевшей хватки.       Малфой недоверчиво хмыкает так, будто распознает ее ложь и имеет власть над ее неприкрытыми мыслями.       Она поднимает лицо вверх, и замечает, как он так же внимательно, как делал и во внутреннем дворе, рассматривает ее.       Изучает.       Исследует.       Малфой выпрямляет плечи, вновь становясь высоким, неприступным и отчужденным. Ее рука немеет в фантомной хватке. Гермиона отступает и устремляется сквозь толпу к выходу из гостиной, расталкивая всех на ходу.       Выстроенная змейка защиты из домино ее мыслей терпит крушение. Первая кость задевает вторую, вызывая цепную реакцию.       Всё рушится и летит вниз.