31 день и одно желание

— На колени, раб! Эррор закашлялся, подавившись кубиком шоколадки, откушенным как раз за секунду до напугавшего до подпрыгивания выкрика, постучал кулаком по груди под лохматым халатом, который по собственной лени всё ещё не переодел с самого утра, хоть по ощущениям уже и было далеко за полдень, отодвинул от себя чашку с ароматным кофе и взволнованно спросил: — Только не говори, что ты настолько на меня обиделся за вчерашнее, что мне придётся вымаливать прощение на коленях. Инк фыркнул: — Ой, да не сбивай настрой. Ты сам вчера говорил, что тему сегодняшнего дня выбираю я. Вот, я выбрал. На колени перед своим хозяином! Как смеешь не повиноваться моему прямому приказу?! — в вытянутое от лёгкого удивления антрацитовое лицо направили палец и выпнули величественно грудь колесом. Эррор вернул кружку в руку, дожевал шоколадку, запил её двумя глотками кофе, кашлянул, поднялся на ноги, поправляя пояс на халате и кидая снисходительный взгляд сверху вниз на всё так же тыкающего в него пальцем защитника, закатил зрачки: «Вот же глупое обещание слушаться. Ну знал же, что он не может выбрать ничего нормального». — Ох, прошу не злись на меня… хозяин, — и упал на колени, громко цокнув коленными чашечками об пол, скривившись тут же от прорезавшей кости боли. Чёрт. — Зови меня Мастер, а не хозяин, — надулся тут же важностью Инк, и Эррор чуть не прыснул смехом от того, как потешно надулись его щёки и расправились плечи. — Как пожелаешь, Мастер, — склонил голову будто в подчинении, на самом деле стараясь спрятать рвущуюся наружу улыбку. — Ох дыа-а, — промямлил словно пьяный Инк. — Да-да-да-да, ух, что бы такого загадать-то? Эррор весёлый настрой моментально растерял, округлил глазницы напуганно — обычно после таких вот предвкушающе-неуверенных реплик, Инк выдавал какую-то особенно дикую хрень и потом носился за ним по дому, добиваясь её воплощения несмотря на крики, визги, нити и глюки. А учитывая, что сегодня у разрушителя шанса отказаться вообще не было… надо было что-то делать пока не поздно. Что-то решать. Предлагать что-то воплотимое и не особо страшное. Срочно. Да хоть что-нибудь! — Массаж! — выкрикнул он и прокашлялся глухо захлебнувшись собственной громкостью. — О-о-о… эротический! — заулыбались согласно. — Прекрасная идея. А ты знаешь вкусы своего хозяина, — Инк похлопал Эррора ладонью по щеке и, направившись в спальню, толкнул того бедром. — Мгм-м, ну тогда иди за мной, мой послушный раб. Начнёшь пожалуй с ног и поднимешься выше. Ох, я весь готов отдаться в твои сильные руки, особенно моя нижняя половина. Эррор споткнулся на ровном месте и чуть не зарыл носом в землю поднимаясь с колен. Нет, ну надо же умудриться морозить такую вульгарную ерунду под руку! Да ещё с таким довольным выражения лица. Ек-х, стукнуть бы сейчас, ну, или хотя бы укусить, но он же обещал слушаться… опять грёбанное обещание — вздохнул глюк. Никто ж за язык не тянул, сам себе удружил — жаловаться не на кого. Пообещать себе больше не давать обещаний, что ли? — Я… должен предупредить, что массаж не одно из лучших моих умений, — Эррор улыбнулся криво от того, насколько сглажено и преуменьшено это прозвучало. Возможно, правильнее было бы выразиться по-другому? «Эти руки созданы для того, чтобы сворачивать шеи, а не их разминать», «Мне привычнее размазать тебя о стену, чем массажное масло по твоим костям», «Заказывая у меня массаж, ты самовольно покупаешь себе путевку в инвалидность»? Но наглое «Но ты же постараешься ради своего Мастера?» заставило захлопнуть свой рот и хмуро молча пошлёпать в спальню. Да бля… … Эррор сглотнул обильно выделяющуюся слюну и облизал непонятно как вообще пересохшие губы. Распластавшийся на животе Инк поиграл плечами, обтянутыми радужной плотью, сверкнул искоса томным взглядом и вывел из ступора наглыми не в меру словами: — Ну? И долго мне ещё тут голым лежать? Ты вообще делать хоть что-то собираешься? Или я тебя перехвалил и вместо того, чтобы наградить возможностью к себе касаться, тебя нужно наказать? — Не нужно… мастер, — Эррор протянул руки, предварительно смазанные массажным маслом к тонким щиколоткам и, нежно сжав их, пополз ладонями выше, примял бёдра, пощекотать под коленями, круговыми движениями растёр кожу. Инк порадовал тут же тихим стоном, и разрушитель удивился — он не думал, что на простые касания и поглаживания можно реагировать вот так. Радужная плоть тут же покрылась мелкими пупырками в местах, где, будь она настоящей, обязательно стояли бы дыбом мелкие волоски. Эр любопытно наклонил голову к плечу, взял баночку с маслом и, недолго думая, опрокинул её вверх дном, хлюпнувшей струйкой тягучего золотистого лубриканта рисуя по бедру и вверх, по окружности напрягшейся сияющей переливом ягодицы и в ложбинку, задержавшись там ненадолго и отправив вниз маленькую речушку скользкой жидкости. Конечно, постельное после таких игр придётся стереть нафиг, но зато томный всхлип и мелкое дрожание, что Эррор получил в ответ позволили улыбнуться. Как странно получалось, он ждал от этой игры явного негатива, стыда и неприятностей, а получил возможность трогать, наслаждаться видом голого тела и пробовать. Чудесный день, прекрасная инициатива. Глюк поспешил скользнуть пальцами по пружинистой плоти, поднимаясь по бедру, размазывая собравшуюся лужицами жидкость, а потом и в впадинке между ягодиц растёр, не приминая придушить и скользнуть рукой чуть ниже и глубже, чем требовалось… хотя, а кто сказал, что от него требовалось не трогать клитор? — А-ах, Руру-у-у… — простонал выгнувшийся на кровати защитник, и Эррор фыркнул: «Не слишком ли большая честь, обращаться к рабу по имени?». — М-м-н-м-м… — проскулили следом, стоило разрушителю немного потереть дырочку повыше, наклониться и прикусить нежно зубами аккуратную попу. Нет, сегодняшний день с его неоднозначностью явно будет считаться любимым в череде продолжающейся игры. — Мне продолжить растирать или… — М-мда-а-а, продолжить, — мурлыкнул Инк, и разрушитель с пакостной улыбкой убрал руки с промежности, возвращаясь обратно к икрам. Никто не запрещал ему немного повредничать и поиграть недалёкого непонятливого к желанию хозяина раба. Растирать же можно всякое. — Ро-о-ор… — немного обиженно проныли снизу. Глюк улыбнулся. Кажется, кто-то совершенно забыл, какую роль ему надо было играть, как интересно… — Да, хозяин. Я стараюсь со всех своих сил угодить Вам, растираю со всей усердностью, как Вы и просили, — Эррор скользнул руками по напряжённым икрам к ямкам под коленями и прижал прозрачную совсем в том месте плоть, поигрывая пальцами и продавливая вплоть до того момента, как под жёлтыми фалангами не кольнула твёрдость кости. Выслушал всхлип и последующий стон и повёл руками дальше. Да что ж его так кроет? Разминание бёдер так и вообще вызвало целую череду тихих ахов и вздохов, а стоило Эррору сжать в ладонях задницу и пропустить, обделив вниманием явно готовую уже к дальнейшему щёлку, как художник практически заскулил. — Неужели больно? — выдавил из себя со всей возможной наивностью вопрос Глючный. — Ох, тогда я не буду больше так давить. Осталась поясница, мастер, Вы просили только ниже пояса. И пальцы на ногах… — в памяти взвилась флажком картинка из недавних воспоминаний, где ноги уже его самого так стараельно облизывали и выцеловывали радужные губы. И стало совсем тесно и дурно. — Нг-гх, не-е-ет… — сквозь нытьё возразил Инк. И Эррор закусил губу: — Ну нет так нет, значит пальчики на ногах трогать не буду. Обойдёмся самой поясницей, — он сам не знал, где в нём вдруг взялось столько двойственности и желания помучить изгибающегося под ним защитника, просто… просто Инк, утративший над собой контроль от элементарного «помять спинку» был настолько… доступен и податлив… Что делается вообще у него в голове? Разве он не был против этой всей пошлятины с самого начала? Разве не сопротивлялся изо всех сил? Разве не терпел? Когда подобные вещи начали приносить ему удовольствие? Или оно всегда было? Стоило бы подумать над этим вопросом детальнее на досуге, когда под руками не извивается стонущей гусеницей обтянутый радужной плотью его любовник. — Лежи смирно, мастер, я ещё не закончил разминать вот тут, — руки ложатся на две ямочки возле самого позвоночника, пишут спирали и ползут вверх, отсчитывают позвонок за позвонком, разминают, трут и пощипывают. Эррор уже не помнит, что обещал остановиться, дойдя до пояса, просто наслаждается касаниями, ощущениями тёплой плоти под пальцами, звуками тихих непрекращающихся всхлипов и покалываниями горящей надкостницы на собственных пальцах. Он наклоняется, ведёт снизу вверх по ямке, в которой под псевдокожей прячется позвоночник, и сам теряет стон, прижимает тазом к кровати, скребёт ладонями и прихватывает за плотную магию на шейном лордозе зубами. Словно кошка несмышлённого котёнка… Нет, нет, словно волк своего партнёра вместо прелюдии — за холку, почти до боли, толкаясь в мягкость плоти, покрывающей копчик, порыкивая и дрожа челюстью, боясь по-настоящему прикусить и услышать вскрик вместо стона. — Нха-а-ах… — Эррор чувствует, как вздрагивает под ним тело, слышит, как вибрирует грудная клетка, придавленная его весом к кровати, ощущает, как дёргается чужой таз. Он кончил — вдруг врезается понимание произошедшего прямо в пустую чёрную черепушку. Кончил от одних только поглаживаний, ощущения масла на его теле, пальцев даже не внутри и наличия зубов на его шее. Разрушитель и сам дрожит, не в состоянии перестать тяжело дышать в пахнущую удовольствием и потом шею. Разрушитель понимает, что и сам… — Мне… нужно отойти и переодеться, Инк. Я… мы продолжим играть, или… уже завтра? Тебе достаточно? Инк разворачивается, плывущим контуром розовых зрачков заставляя душу сжиматься от любви и мягкости: — Мне никогда не будет достаточно тебя, разрушитель, если ты про это. Но… если ты позволишь, сегодня, я бы просто хотел тебя, а не игры. — Но… — Это приказ, — Инк поднял руки вверх, старательно выгибаясь и лукаво прищуриваясь, глядя с вызовом и обожанием в разномастные глаза и отыскивая скользкие от масла пальцы своими, сжимая их в ладонях и притягивая к себе плотнее. — Хочу тебя. Эррор наклонился к приоткрытым губам ближе: — Как прикажете, Мастер.