Меж двух миров: истоки жизни

Воспоминания — единственная вещь, способная убить одним лишь бликом, поэтому они считаются самыми сокровенными и личными чертогами некогда человеческого сознания. Хёнджин очутился в длинном коридоре. Оглядевшись в абсолютно белом пространстве, которое словно сияло от собственного света, парень встал и недолго думая направился вдоль стен, читая надписи на дверях. Вчитываясь, парень даже близко не понимал, что означает то или иное слово или словосочетание, но одно единственное он знал точно — это то самое место. Те самые чертоги. Если Джисон среди них, значит воспоминания лавиной хлынут на незащищённое сознание, после того как парень придёт в себя. Очередная дверь и, кажется, он бродит здесь уже вечность. Никаких намёков на присутствие хозяина. Белые стены постепенно начинали мигать, Феликс удерживает его здесь, если душа рвётся обратно, значит, Хан где-то рядом и явно не хочет быть найденным. Самое противное, что Хёнджин должен узнать тайну, о которой не догадывается даже сам парень. Как правило, обращённая душа стремится туда, где корень проблемы. Осталось только найти хотя бы маленькую зацепку, которая позволила бы увидеть душу парня среди этих бесконечных коридоров. В астрале всегда легче переселиться в другое тело, однако последствия жестоки для самой потерянной души. Они чувствуют себя повреждёнными. Задача Хёнджина отыскать парня и заставить его выйти из воспоминания, сыграв в его игру. Она немного пагубна и правила игры, увы, не для развлечения предназначены, но по-другому он не сможет передать осколок своей сути. Только равный контракт. И только тому, у кого чистая душа. Дух всё так же бродил по коридору, пока его не привлекла лёгкая ненавязчивая музыка. Он коснулся нужной двери, тут же появилась ручка, за которую парень потянул, открывая проход в достаточно уютную комнату. В ней сидел мальчик лет двенадцати, в нём он сразу узнал маленького Хан Джисона, парень увлечённо бренчал на гитаре, подпевая и топая ножкой в такт. Мелодия звучала так ритмично в юном исполнении. Вслушиваясь в неё, Сёдзё невольно начинал качать в такт головой. Хёнджин расплылся в улыбке, подходя и усаживаясь рядом. Нет, это была не танцевальная мелодия, скорее то, под что можно расслабиться. Те самые вечера в летних лагерях или семейных кругах, когда у костра собираются самые активные и поют нашумевшие мелодии. Осматривая выражения лица парня, Сёдзё на минутку даже забыл о своей миссии. Хан мило высунул кончик языка, усердно трудился, перебирая струны добиваясь идеального звучания. В комнату входит отец мальчика, и Хван переводит на него взгляд, ожидая услышать похвалу в сторону сына от его родителя, однако увидел кожаный ремень с железной бляхой, который в секунду поднялся над телом мальчика. — Сучёнок, я тебе сколько раз говорил, хватит твоего бессмысленного бренчания, — гневно произносил мужчина, нанося всё новые и новые удары. Хван пытался ухватить мужчину за руку, хоть как-то оградить мальчика, но ничего не выходило. Он бил ребёнка вновь и вновь, удары разливались по нежной детской коже в разных местах, пока Хан брыкался, пытаясь спастись хотя бы от одного удара железной бляшкой. Спустя всего минуту мужчина всё же остановился, хватая руками гитару и ломая об колено, следом бросая её прямо перед глазами парня. Мальчик всхлипывал и дрожал, лежа на полу. Спустя время он всё же поднялся, усаживаясь на кровать и беря с тумбы учебник за десятый класс. Хван уселся на корточки, осматривая побитое, дрожащее тело. Смуглая кожа вдоль и поперёк была усеяна ссадинами и синяками. — Джисон, — тихо позвал его Хенджин, и парень поднял глаза, всматриваясь в чужие. После с силой вытолкнул его из помещения, обратно в белый коридор. — Зачем же ты мне это показал, если не хочешь дать помочь себе, — крикнул Сёдзё, смотря куда-то в потолок, тут же хватаясь за голову. Его родители тоже не давали парню достичь личных желаний и целей. — Соберись, — прошептал Хван, подрываясь с места и убегая прямо по коридору в попытке поймать ещё хоть один звук, но была тишина, он устал бегать по пустым коридорам и тогда вошёл в первую попавшуюся дверь. Силы покидали духа, давая понять, что его время на исходе и скоро Феликс вытащит его из чертогов Хана. Это было здание университета, мать Хана провожает Джисона прямо до ворот, хмуро напоминая, что тому нужно учиться усерднее. Парень кивает и, поправляя очки, направляется прямо в здание. До занятий чуть больше двадцати минут, поэтому парень забежал в туалет, там мимолётом он наткнулся на парня, быстро извинившись и даже не взглянув на него, побежал дальше. Однако шедший за ним Хван, увидел лицо прохожего и впал в ступор. Это был Минхо. — В тот день я пришёл закрыть практику в местной лаборатории у знакомого профессора. Только недавно до меня дошло, откуда я его помню, — знакомый голос тут же вывел Хвана из мыслей и насильно заставил смотреть на себя. Минхо, явно побитый перемещением в астрале, стоял перед ним. — Ты в отключке уже пять часов, парни переживают. Феликс сбросил форму Юки, Чан боится, что тот вновь впадёт в спячку, барьер высасывает из него силы с каждым годом всё сильнее, — Хван кивнул. Вспоминая день, когда Феликс упал посреди улицы, впадая в спячку на семь месяцев, а за ним и все его ветви. — Что бы я ни делал, я не могу найти нужное воспоминание, только одно, и то он выкинул меня оттуда, тут же отпрыгивая в другое место, — пожаловался Хван. — Пошли дальше. Они следовали за Ханом, парень хоть и выглядел уверенным в себе, однако душа содрогалась от каждой неисполненной цели. — Хан, — тихо проговорил Минхо, и парень развернулся улыбаясь. Картинка начала меняться: их закинуло на несколько лет позже. Парень, тихо поскуливая, обрабатывал раны на руках и теле. Они жутко кровоточили и выглядели так, будто кожу рассекли розгами. В коридоре послышались топот и грохот, в дверь начали ломиться, и Джисон быстро вскочил, пряча какие-то документы под плитку кафеля ванной. — Ты скоро там? — раздался грубый голос родителя. — Да! Уже выхожу, — парень постарался сделать максимально спокойный голос. — Ещё раз узнаю, что ты решил сам выбрать факультет, убью, — тут же было озвучено в лицо парню при выходе из ванной комнаты, — ты должен быть лучшим только в том, что принесёт мне прибыль. Отец явно глумился над своим ребёнком. Парень кивнул, уходя к себе в комнату, он уселся на край кровати и вновь зарыдал, подминая под себя ноги. Минхо, у которого сердце то и дело совершало кульбиты, подошёл, обнимая парня и прижимаясь лбом к чужому плечу. Парень поднял свой рыдающий взгляд и пронзительно посмотрел на Минхо, что аккуратно обхватив его щёку вытирал пальцем слезу. — Его в университете все считали странным, потому что он носил только закрытую одежду, дело чуть ли не доходило до перчаток, однако его уважали, не каждый в семнадцать лет поступит в уник на факульт химбио. Минхо провёл рукой по волосам парня, и тот улыбнулся тут же, подрываясь и выпрыгивая из чужих объятий. Он подбежал к белой двери, ведущей в коридор, и открыл её, выбегая. Духи ринулись за ним. Бежавший мальчик припрыгивал с ноги на ногу, пока он не привёл к двери и не указал на неё пальчиком. Хёнджин отворил дверь, тут же получая тонну негативной энергии. Комната была вся пропитана синей жижей, она сочилась, из всех щелей сгущаясь в одном месте. На самом Хан Джисоне. Она словно провода струилась к нему, обволакивая тело, оставляя только глазницы, смотрящие в пустоту, а перед ним всё те же документы. Хёнджин подошёл, поднимая их и вчитываясь в листы. — Здесь всё пропитано одиночеством, — как факт сказал Хо. «Прошу уведомить по достижению совершеннолетия сына семья Хан, Джисона, о скорой кончине его родителей Хан Пак Су и Хан Со Хи в результате лабораторных исследований «Ген-2025». На время защиты прав ребёнка государством, поместить в приёмную семью, для дальнейших указаний по принятию в программу «Ген-2040» Пазлы в голове встали на место. Он тоже объект программы 2040 и это не год как они думали, а номер ветвей. То есть тех, за кем следуют остальные души обращённых. Минхо взял бумаги, в руки быстро пробегая глазами по тексту и цепляясь за одну единственную действительно важную деталь: «Во время беременности Хан Со Хи была выполнена инъекция в околоплодные воды. По прогнозам Пак Джин Ёна ребёнок сможет иметь человеческие черты после инъекции 2040, что позволит полностью контролировать объект» Обращённые не успели опомниться, как вся тёмно-синяя жидкость в момент испарилась, и в комнате резко потемнело. Минхо перевёл взгляд на кровать, тут же привлекая внимание Сёдзё. Ничего не подозревающий Джисон, мирно спящий в своей постели, вот-вот будет чем-то уколот. Его приёмная мать аккуратно подошла к Хану, прислоняя шприц с препаратором к шее, прокалывая её и вводя жидкость. Как только женщина закончила она забрала документы и скрылась из комнаты. — Это сыворотка что подавляет память, походу они частенько его таким накачивали, потому что у него очень много воспоминаний, связанных с их «счастливой» семьёй. — Предположил Хван. — Минхо, зачем ты пришёл? — парни дёрнулись, устремляя взгляд на Хана, что совершенно безэмоционально смотрел на Бакэ-неко. — Ты можешь умереть, сыграй с Хёнджином, — скорее приказал Ли, нежели уведомил. — Ты такой смешной и красивый, — встал с кровати Хан, и вся синяя жидкость тут же вновь начала сочиться из стен, обхватывая тела поздно заметивших парней. Джисон усмехнулся, не обращая никакого внимания на Хвана, и пошёл прямо к кокону, который обволок Минхо. — Я уже мёртв, меня уже давно нет, меня с детства подавляли и кололи какой-то дрянью. От меня есть одно только название. У меня нет личности, всего лишь лабораторная крыса, — парень поднял свою мертвенно бледную руку, проводя ею по щеке парня, очерчивая каждый изгиб его идеального лица. — Ты ведь мне понравился сразу, — Хан засмеялся, немного отстраняясь и проводя большим пальцем по губам. — Такие красивые, какие они на вкус? А Минхо? Просто завис, его взгляд был прикован к абсолютно пустой оболочке, в которой не осталось ничего светлого, ничего того, что он увидел в первый день знакомства с Ханом. Глаза были совершенно дикие, а не детские и невинные. Кажется, будто парня полностью поглотило его сознание, прокручивая перед ним все те моменты, которые его заставили забыть. Хан коснулся своими губами чужих, медленно сминая их, и проводя языком по верхнему ряду зубов. После отстраняясь немного и смакуя вкус. Минхо тут же отклонил голову, нанося точный удар по чужому лбу. Им давно известно, что компания ломала души молодых людей, дабы потом легче было создать новое поколение более устойчивых и совершенных сущностей. Они же со временем и отправляли более мелкие пешки на убой, чтобы добыть ценные ресурсы помогающим обычным людям жить дольше и искоренить некоторые болезни. Однако Бакэ-неко в первый раз видит душу, сломанную не один раз. Парня ломали вновь и вновь, а потом и вовсе стирали память, чтобы вновь повторить этот процесс с самого начала. — Это не Хан. Это сущность, укрепившая его душу, сыворотка, — крикнул Хван, всё-таки дотягиваясь до кинжала и разрывая тёмно-синие нити, выпрыгивая из кокона. И пока Тенгу был в замешательстве, проделал то же самое и с коконом Минхо, помогая ему выбраться, тут же разворачиваясь и ударяя облик ногой. Однако был перехвачен, теперь сущность показала истинное лицо. Озлобленный дух тяжело дышал. Больше не было даже намёка на крупицы человеческой сущности. Тело было совмещено с крыльями, огромные глаза, расположенные вдоль верхнего ряда перьев, горели красным огнём. Не теряя времени Минхо схватил Хвана и переместил их к двери, выбегая из комнаты и запирая её. — Как ты понял? — спросил Ли, косясь на Хвана, выискивая глазами новую дверь. — Перед тем как достать кинжал я провёл им, по нитям они задымились. У Джисона душа чище, поэтому просто сложил пазл. Я же уже подливал ему в чай вино. Минхо на него укоризненно покосился, пока младший пожимал плечами. Сзади раздался громкий хлопок, и парни тут же сорвались с места, устремляясь дальше по коридору. Вдали показалась дверь молочного цвета, и недолго думая парни добежали, открывая её. Минхо захлопнул за ними дверь, удерживая всеми возможными способами. Наконец бакэ-неко бросил взгляд на помещение. Это была комната, выполненная в белых и серых тонах. На кровати лежал Хан и что-то делал в телефоне. Хван пошёл в его сторону, но кровать будто становилась всё дальше и дальше. Сёдзё посмотрел на Минхо, и тот, кивнув, отпустил дверь, подбегая к Хвану и хватая его за плечо, попробовал переместиться, бесполезно. — Думай-думай, — напряжение нарастало время не только на исходе, но и озверевшая часть духа тоже наступает по пятам. Хван, переводя дыхание, что-то осматривал в комнате, а затем взял вазу и кинул её прямо в Хана. Тот шелохнулся, оглядываясь, но ничего не увидел и вернулся к прежнему занятию, — Чёрт! Выругался Хёнджин, а Минхо будто бы осенило. Взяв какую-то чашку парень приподнял её с помощью сил и, подбросив вверх, кивнул Хвану, чтобы ударил по ней ногой, и она пролетела в сантиметре от головы лежащего парня. Тот подскочил, осматривая осколки рядом с собой. Он встал с кровати, обходя комнату и замечая ту самую стену создающую иллюзию. Коснувшись её руками, он почувствовал сопротивление. Тогда Ли вновь попытался подойти ближе, но всё так же отдалялся. — Ханни, давай, сломай её, — приговаривал Бакэ-неко, понимая, что от них ничего не зависит, все, что они могут — это кидаться вещами, парень сам поставил блок на своё сознание. Минхо начал осматривать комнату на предмет того, что он может кинуть ещё. Желательно ручку и листок, чтобы отправить инструкцию, как избавиться от барьера. — Смотри, — его внимание привлёк Хван. Джисон колотил невидимую стену, на ней постепенно начали появляться трещины. Однако вместе с успехом пришла и отрицательная часть их пребывания здесь. Тенгу ворвался в комнату, тут же цепляясь своими крыльями за тело Минхо, обволакивая всё теми же синими нитями. Хёнджин побежал прямо навстречу Хану, стараясь добраться до парня, и в один момент барьер разбивается на части, и Сёдзё останавливается в сантиметре от лица парня, тут же хватая его рукой за запястье. — Ты согласен провести поединок? — Хан испуганно смотрит то на него, то на Минхо, то на непонятное существо. — Джисон, быстро, ответ, — скомандовал Минхо, до последнего сражающийся с крылатым демоном. Хан кивает, и комната меняется на белую. Теперь Сёдзё играет главную роль, Минхо падает на пол, тяжело дыша и приподнимая глаза, осматривая парней. Они сидели в позе лотоса около маленького деревянного столика, на котором стояло две чаши и бутыль с белым вином. Хван полностью обращается. Некогда карие глаза становятся золотистыми. Волосы приобретают серый оттенок, а кожа скрывается под слоем тканевых мощей. Улыбнувшись, он приподнимает бутыль, откупорив её, наливает Хану, а затем и себе. — Пьём вместе, — твёрдо сказал Хёнджин, Хан, спокойно кивнув, поднял чашу и коснулся губами сладковатого напитка в момент, когда это сделал Хван. Проходит минута, две, а Хван все молчит, смакуя вкус, и завороженно смотрит на Хана, после протягивая ему руку. Немного помешкав, Хан так же протянул руку, пожимая её. Замечая, как загорелись алым цветом глаза напротив. — Сделка совершена, — словно в экстазе говорит Хван, и все в комнате тут же теряют сознание.