Дорога домой

Аяка находила целый список причин себя ненавидеть. Они накапливались вместе с нескончаемыми комплексами, бессилием. Аяка презирала себя за слабость, за неспособность никого уберечь, за то, что всю жизнь она только и делала, что пряталась за спинами старших. Ребёнком она ощущала себя настоящей принцессой, в чьём распоряжении весь мир. Она искренне верила, что при желании у её ног окажется любая вещь, на которую упадёт взор. С возрастом эта иллюзия постепенно рушилась. Аяка начала понимать, что не всё так просто, как ей казалось, но для неё мирские заботы по-прежнему были слишком далеки, они её не касались, потому и представление оставалось искажённым. Лишь когда на её плечи свалился клан, она осознала собственную никчëмность. И возненавидела себя за слепоту. Аяку будто окунули в ледяную воду, бросили по центру бурной реки. Она никак не могла выплыть, тонула, хватала отчаянно воздух, а вместо него в лёгкие попадала вода. У неё в руках было слишком много вещей, что подобно песку утекали сквозь пальцы. Она ничего не могла удержать. Глядя на спящую Ëимию, в груди разливался могильный холод, как терпкий яд, запущенный в кровь. Аяка любила её всем сердцем. Она не просто дорога госпоже Камисато, Ëимия — часть семьи, потаённого фрагмента души, куда входили лишь самые близкие. Но грохотало внутри и что-то другое, мерзкое, тёмное. И это «что-то» провоцировало ужасные мысли, заставляло руки ложиться на тонкую шею, охваченную бинтами. И сдавливать. Аяка сжала кулаки, подавив в себе отвратительный порыв. Она сходила с ума. От всего: от вынужденного бездействия, вызванного неспособностью покинуть Ëимию, от их постоянной связи, от пустого взгляда, направленного в никуда. Хотелось прекратить воцарившееся безумия раз и навсегда, закончить страдания. Но она не смела. Потому что сама мысль об этом вызывала приступ желчной рвоты, скручивала внутренние органы. Аяка ненавидела себя по множеству причин. И одна из них — жажда оборвать цепь на своей шее, что другим концом уходила к Ëимии, сковав их прочными узами, приносящими только боль. Аяка омерзительна. Как только такие мысли смели рождаться в её разуме? Убить Ëимию? Ту, что была её лучиком света? Ту, что она мечтала спасти, вернуть? Её подругу, половинку её души? Раньше Аяку преследовал один и тот же сон каждую ночь. Удивительно, но это был не кошмар, однако оттого он не становился менее тяжёлым для восприятия. Аяке снилось невозможное. Она видела свою сокровенную мечту, настоящее блаженство в мире, где нет крови, где клинки скрещиваются только на тренировках, где их семья в порядке, где нет войны и постоянного страха. И там они были все вместе, и Томо жив, и Ëимия сияла ярче тысячи фейерверков, слепила глаза. Она громко хохотала, по-особенному, как умела только девушка, приручившая пламя. И они жили. Просто жили вместе, наслаждаясь каждым мгновением. Аяка ненавидела этот сон. От него не хотелось просыпаться. Нет, неверно подобранное слово. От него страшно просыпаться. Что интересно, она не видела этого сна уже не первые сутки. Хотя по большому счëту она практически не спала. Однако даже в те редкие часы, на которые ей удавалось сомкнуть веки, Аяка лицезрела исключительно кошмарные сновидения, в которых она теряла всех. Одного за другим. — Так ты проснулась? — она не сразу заметила направленный на себя апатичный взгляд. — Прости, сегодня я крайне нервная. — Ëимия приняла сидячие положение, не разрывая зрительного контакта. Вот только смотрела она неосознанно, в пустоту. — Я хочу увидеть Аято, но знаю, что мне это не удастся. Тома сразу поведёт его к кораблю, так будет безопаснее. — меч исчез с характерным треском по воле своей хозяйки, как только она закончила протирать лезвие. — Я попросила его не сообщать брату об этом, ведь тогда Аято мог заупрямиться. Хотя он сразу поймёт, что что-то не так, когда не увидит меня на борту. — Аяка аккуратно обхватила руками подругу, заключив её в бережные объятия. Недостаточно сильные, чтобы зацепить раны под повязками, но в то же время крепкие, выражающие всю полноту чувств, которые невозможно передать ни словами, ни мыслями. Их недостаточно. — Мне страшно. Кто знает, как всё пройдёт. Вдруг им встретится на пути кто-то гораздо сильнее? Я отправила Сиюмацу-бан наблюдать за обстановкой, но они лишь собирают информацию. Они не созданы для сражений и вмешиваться не могут. — никакого ответа, молчание и шум дыхания. Аяка точно теряла рассудок. — Я боюсь за них. — она отстранилась, поднялась на ноги. Сидеть на месте невозможно, нервозность заставляла сердце в удвоенном темпе качать кровь, грохотать где-то в горле. Ëимия следила за перемещениями Аяки по комнате. Снова и снова, из угла в угол, шаг за шагом. Она ждала известий, как приговора. Этот первобытный страх распустился колючим кустарником прямо под рёбрами. Шипы пронзали плоть насквозь, спазмы отзывались болезненным импульсом. Если бы Аяка пригляделась в тот момент к Ëимии, то увидела бы нечто необычное — секундный проблеск осознанности в радужке глаз. Но она так и осталась в неведении. — Госпожа. — Аяка подпрыгнула на месте от внезапного голоса. Привыкнув к абсолютной пустоте в резиденции, она точно не ожидала такого. В дверном проёме стоял один из ниндзя, состоящих в Сиюмацу-бан. Ему было поручено наблюдать за обстановкой в округе. — Снаружи неспокойно. Солдаты комиссии Тэнрë столпились у ворот и, полагаю, не с лучшей целью. Вам нужно немедленно уходить. — Посмеют напасть? Может нас и лишили статуса комиссии, но это не даёт им право поступать, как заблагорассудится. — Аяка нахмурилась, прикусила губу в задумчивости. — Я поняла тебя. Можешь идти. — ниндзя уважительно поклонился и быстро ретировался с места. Странные эти работники Сиюмацу-бан. Всегда действуют в тени, напрямую не вмешиваясь. Только оповещают и тут же исчезают. — Надо узнать цель их визита. Ëимия, пойдём. Аяка подала руку, чтобы помочь подруге подняться. Та на жест не ответила, продолжив сверлить Аяку странным взглядом, в котором читались признаки понимания. Или же Аяка просто хотела в это верить. В итоге она взяла Ëимию за запястье, потянула на себя, и та подчинилась. Не ослабляя хватку, Аяка двинулась на улицу. Паника нарастала, самые ужасные подозрения мигом зародились в голове. Стоило только выйти во двор, как раздался громкий удар в главные ворота, что были предусмотрительно заперты. Аяка непроизвольно вздрогнула. Комиссия Ясиро окружена мощными стенами со всех сторон кроме одной — той, что выходила к морю. Там был лишь небольшой забор, призванный добавить воздуха обстановке имения, его наличие ничуть не преуменьшало защищённость поместья, потому как по ту сторону забора расположилось не только буйное море, но и неприступный склон с острыми скалами внизу. Всё это превращало резиденциию в своеобразную крепость. И впервые Аяка чувствовала себя незащищённой здесь. Она отпустила Ëимию, сама же приблизилась к воротам. Раздался очередной удар. Выломать решили? Аяка схватилась за ворот одежд, что вдруг принялись её душить. Дышать. Не забывать дышать. — Что вы себе позволяйте? — она не стала отпирать ворота, зная, что её и без того услышат. — Какое право вы имеете ломиться в мой дом? На каком основании? — На основании того, что клан Камисато признан виновным в сговоре с сопротивлением. — в ушах зазвенело, колени дрогнули. Нет, не может быть. Как это произошло? — Сегодня завершилось расследование, нам приказано схватить вас. В любом виде. — эта маленькая ремарка, сказанная с усмешкой, явно дала понять — приказ поступил от Кудзë Сары лично. Да и кто ещё обладал достаточной властью для такого? — Открывайте по-хорошему, иначе пострадайте. — новый удар, Аяка отлетела от двери, как ошпаренная. Её глаза беспокойно заметались по пространству, она схватилась за голову в приступе настоящей агонии. Почему? Неужели Хэйдзо её обманул? Нет, он не мог. Тогда получается, что Кудзë Сара переиграла их всех? Она обвела вокруг пальца даже великого детектива, позволив тому играть в свои игрушки, а на самом деле незаметно отстранив от основных дел. Сара подловила их на собственной наивности. Естественно, ничего не могло пройти по-нормальному. Они полагали, что одурачили всех, а в итоге сами попали в ловушку. В таком случае ожидало ли что-то подобное и Хэйдзо там, на площади? Заготовила ли Сара и для него капкан? Нет, сейчас не время думать о нём. Надо что-то решать, ведь удары раздавались всё чаще, крики всё громче. В их доме имелось сразу несколько потайных ходов, в том числе и подземные, что вели сразу в гущу леса Тиндзю. Наверняка солдаты уже окружили их со всех сторон, так что лучшим вариантом будет воспользоваться именно таким путём отступления. Вот только куда ей бежать с Ëимией? Она слишком слаба, не выдержит физической нагрузки, к тому же её эмоциональное состояние точно пошатнëтся, что приведёт к срыву. Аяка выдирала волосы на голове от отчаяния. Что делать? Как поступить? Времени в обрез. Нужно попытаться увести Ëимию отсюда. Но далеко ли они убегут? Не исключено, что и в лесу их поджидали солдаты, задерживаться там нельзя, а Ëимия не могла бежать. Шум, хаос, удар за ударом. Аяка потерялась. Что ей предпринять, как уберечь их обеих от лап комиссии Тэнрë? Их вряд ли хотели взять живьём. Аяка бросила полный боли взгляд на небо, где проплывали облака, смешанные с цветами сакуры, что в этот день украшали собой всю Инадзуму. Горько. Как же противно в душе. Даже дом, её последнее пристанище, придётся оставить. Медлить нельзя, неважно как будет тяжело, она должна попытаться. Они обе погибнут, если останутся, а так есть шанс скрыться. Глубокий вдох, медленный выдох. Бежать. Хватать Ëимию и… — Ëимия? — Аяка не увидела подругу на том месте, где та стояла до этого. Рассеянный взгляд вскоре обнаружил пропажу. — Ëимия?! — ужас нарастал. Она бросилась вперёд к забору, через который уже перемахнула Ëимия. Она стояла на краю обрыва, могла сорваться в любую секунду. Аяка замерла в метре от неё в нерешительности, опасаясь, что она оступится. — Что ты делаешь? — старалась придерживаться спокойного тона, чтобы не напугать Ëимию, но выходило плохо. Голос предательски срывался на высокие тона. — Немедленно вернись. Ты упадëшь. — пустые глаза чётко сфокусировались на Аяке. Уже давно она не лицезрела подобной собранности. Ëимия пришла в себя? Определённо нет, но её разум уже не так далеко, как ранее. — Что на тебя нашло? Иди сюда. — осторожный шаг, протянутая рука. В отместку Ëимия наклонилась вперёд, держась лишь одной рукой за забор. — Нет! — Аяке пришлось остановиться, чтобы не провоцировать её дальше. Она вскинула руки вверх, показывая, что не будет прикасаться. — Пожалуйста, прекрати. — жалобно, на грани слëз. Нервы сдавали. — Ëимия, я не понимаю. — она отвернулась от Аяки, погрузившись в созерцание водной глади. — Зачем? — тишина, шёпот волн и ветра. — Что ты хочешь сделать? Для чего? Нам нужно бежать! Ëимия вновь посмотрела прямо на Аяку. И по её пустым глазам читалось: «Мы не сбежим.» Да, так оно и есть. Но Аяка отказывалась сдаваться. Они обязаны хотя бы попробовать. Она снова медленно потянулась к Ëимии, однако та ещё сильнее подалась вперёд, одна нога практически не касалась земли. И пришло осознание. Аяка поражённо вскинула брови, её парализовал страх. Нет, это не правда. Ëимия не могла. Почему она так смотрит на Аяку? Нет, погодите она же не… — Я обуза для тебя. — Ëимия впервые заговорила с того момента, как Аяка нашла её полуживую после лишения Глаза Бога. И её первыми словами стало это? Аяку ломало изнутри. — Беги, Аяка. Ради меня. Уходи. — голосовые связки с трудом подчинялись. Руки отпустили опору, тело наклонилось вперёд. Аяка не успела осознать произошедшее. Время будто растянулось до бесконечности и одновременно сжалось до миллисекунды. Она кинулась к забору, перевалилась через него корпусом, силясь поймать ускользающий смысл жизни, но опоздала, ухватила лишь воздух. Яркая искра пламени удалялась. Гасла. Мерцала тусклым светом до тех пор, пока не слилась с морем. И тогда скалы пробили живот, обагрились кровью. И море жадно поглощало алое. Тело неестественно выгнулось, конечности изогнулись, раздробились. Это что снова кошмар? Когда она очнётся? Аяка не верила в происходящее. Уголок губ криво приподнялся, раздался нервный смешок. Ложь. Это неправда. Она спит. Это не могло произойти в реальности. Она хваталась за этот треклятый забор, как за спасительную соломинку. И всё тщетно. Образ не пропадал. Аяка моргнула пару раз. Картина не поменялась. Хотелось закричать, а из горла вырвался глухой хрип. Нет. Нет, нет, нет. Это реальность. Не иллюзия. Ëимия прыгнула. Ëимия умерла. — Надо уходить, госпожа! — кто-то потянул её в сторону. Аяке было плевать, её взор навсегда останется прикован к изуродованному телу в объятиях моря и скал. — Госпожа! — Саю — одна из Сиюмацу-бан. Ребёнок, которому ещё рано участвовать в жестокой стороне их жизни, однако никто не смотрел на её возраст, лишь на способности. Аяка отправила её следить за передвижениями брата, поэтому раз она здесь, значит есть какая-то информация. Однако госпожа Камисато не думала об этом тогда. Она вообще была неспособна к здравому мышлению. Её утянули в тайный ход, как если бы она была тряпичной куклой, вывели за пределы. В силу возраста Саю действовала иначе, она не хотела просто стоять в стороне и смотреть, как госпожа Камисато добровольно сдаётся в руки врага или ещё хуже — моря. Она вмешалась, потому что ей всё ещё знакомо сочувствие. Аяка словно в бреду. Лес Тиндзю сиял холодом. Таким же, что распустился в её душе. Она бросила полубезумный взгляд на стены дома. И не выдержала, закрыла рот руками, чтобы заглушить протяжный вой. Имение Камисато горело. Пламя пожирало её родные стены, что было заметно даже с такого расстояния. Огонь ярко выделялся на фоне тёмной чащи. Саю тащила её вперёд, но та брыкалась, вырывалась. У неё отобрали всё. Подругу, дом, смысл дышать. Поместье Камисато, место, в котором она выросла, провела всё своё детство, место, куда она мечтала вернуть своих родных, место, что в её снах всегда озарялось мягким закатным солнцем, повсюду раздавались знакомые голоса, и все были счастливы. Оно горело. Пылало в костре сожжённых надежд. И там же покоилась Ëимия. Всё потеряло цвет. Аяка безжизненно плелась вслед за Саю, уже не сопротивляясь. Ей стало всё равно. Словно сердце вырвали, опустошили, выжгли светлые чувства, оставив лишь скорбь. Её трясло, как в лихорадке, бил озноб. Мертва. Ëимия бросилась в море, чтобы защитить её. Обуза… Как она могла такое сказать? И хуже всего то, что Аяка позволяла себе подобные мысли в отношении подруги. Вот чем всё обернулось. Ты довольна? Это ты убила её, Аяка. Ты во всём виновата. Ты отвратительна. — Господин Камисато и господин Тома покинули стены резиденции Сёгуна Райден, движутся по обговорëнному ранее маршруту. — начала доклад Саю, надеясь хоть как-то привести Аяку в чувства. — Господин Каэдэхара остался с остальными внутри. Что-то щёлкнуло в мозгу. Аяка резко остановилась, вырвалась из цепких рук Саю, закрыла лицо ладонями. Какая же она дура. Истерический смех давил на горло, Аяка просто хохотала, как в акте истинного безумия. И вдруг замолчала. Невообразимый холод осел на дне светлых глаз, где царила тьма. Всё пропало, сгорело в багровом пламени. Аяка обогнула Саю, отправилась в неизвестном направлении. Ниндзя нерешительно глядела ей в спину. — Куда вы? — робко спросила она. — К брату. — бросила, не оборачиваясь. Аяка устала от этого постоянного кошмара. И сейчас она просто хотела увидеть Аято, убедиться, что хотя бы он в порядке. Её последний стержень. Эи не переваривала людей, несмотря на то, что всю жизнь потратила на их защиту. Наверное, в этом и была её главная проблема. Пребывая постоянно на поле боя, она научилась только тому, как убивать, не познав мирные стороны жизни, которыми заведовала Макото. А она людей любила. Дарила им улыбки, заботу за них двоих, потому что она их понимала. Макото оставалась близ рутинных дней, течения жизни. Вельзевул умела лишь обрывать её. Люди на площади взирали на неё с почтением, стоящая по правую руку Сара — с уважением и трепетом. Эи подавила усталый вздох. Сакура заполнила окружение, она была повсюду: в воздухе, под ногами, на ветвях. Макото бы оценила это зрелище, но её не было рядом. И уже не будет. И сколько не умоляй Селестию, она останется безмолвной. Статуя всевидящего Божества являлась траурным тому напоминанием. Они все для Высших несущественные игрушки. Не более. Макото оставила этот мир, так и не увидев многих его красот. Её сестра, лепесток сакуры, светлый образ во мраке. Она растворилась во тьме Бездны. Раз и навсегда. — Я благодарна вам за то, что всё ещё чтите память моей дорогой сестры. — Вельзевул тяжело давались речи, но она правда старалась. — Ваше присутствие много значит для нас обеих. — она увидела мелькнувшие на лицах людей улыбки. В душе Электро Архонта они так ничего и не зацепили. — Баал была центром Инадзумы, его ядром. — называть Макото Божественным именем ей не нравилось, однако народ знал её только такой. — Когда я сформировала сëгунат, то сестра стала моей правой рукой. Сейчас этот пост торжественно занимает глава клана Кудзë. — Эи указала на Сару, раздались аплодисменты. Госпожа Кудзë уважительно поблагодарила Вельзевул, слегка поклонилась. — Именно Баал пришëл в голову принцип трикомиссии, дабы власть никогда не концентрировалась в одних руках. Сестра многое сделала для Инадзумы, её традиций и обычаев. Она была гораздо лучше в таких выступлениях, чем я. — кривая усмешка. Эи помотала головой, дабы привести мысли в порядок. Вышло не очень. — Сегодня по всей стране объявлен выходной. В день памяти Баал люди проводят время со своими близкими. Я надеюсь, что вы с пользой потратите отведённое вам время. Берегите тех, кто вам дорог. Не забывайте о них. — на этом речь подошла к концу. Эи сглотнула вставший посреди горла ком, прежде чем проложить. — Тогда я оставляю вас. Ещё раз благодарю каждого, кто пришёл сегодня сюда. Но она не успела удалиться. — Великий Сёгун, позвольте к вам обратиться! — Хэйдзо выступил вперёд, шокировав своим поступком абсолютно всех, даже Санго, которая мысленно готовилась к чему-то подобному. — У меня есть важная информация, которую вам необходимо знать. — Не слушайте его. — вмешалась Сара. Вокруг Хэйдзо внезапно появились несколько солдат. И когда успели? Точно готовились. — Госпожа, этот человек — преступник. Он подозревается в сговоре с целью уничтожения целостности нашего государства. — вот это загнула. Хэйдзо прямо-таки воспылал желанием похлопать ей за такое рвение. — Я не хотела проводить процесс задержания у вас на глазах в такой важный день, поэтому ждала удобного случая. Кто же знал, что он решит столь нагло поступить! — Сиканоин Хэйдзо, так? — Вельзевул обратилась напрямую к детективу. Удивительно, она знала о нём? Хэйдзо кивнул, подтверждая свою личность. — Сара, он же работает на твою комиссию. — Эи нахмурилась, сложила руки на груди. Хэйдзо не спешил радоваться тому, что Сёгун Райден не приказала в ту же секунду снести ему голову, потому что доверие Электро Архонта к госпоже Кудзë безгранично, и всё могло измениться в мгновение ока. Она верила любому её слову. — Этот человек — настоящая змея. Я дала ему всё, что могла: и ресурсы моего клана, и власть, но ему этого оказалось мало. — Сара была настоящей актрисой. Хэйдзо чуть сам не поверил ей. — Тебе лучше заткнуться, Хэйдзо, или ты совсем не думаешь о последствиях? — намёк на Бантан Санго? Как жаль её разочаровывать. Похоже, Сара была готова к чему-то такому, наверняка она и в агенство направила своих людей. К счастью, там сейчас постоянно дежурили солдаты комиссии Кандзë под прикрытием. Им даже не нужно сражаться, достаточно лишь обозначить свою принадлежность к клану Хийраги, и тогда солдаты Тэнрë будут вынуждены отступить. Конфликт между комиссиями — нешуточное дело. — Простите, что омрачили этот день этим событием, госпожа. — Сара горестно вздохнула, затем громко приказала. — Схватить предателя! Грубо ударили рукоятью копья по лопаткам, Хэйдзо упал на колени, сдержав болезненный стон. Со спины бить, вот это доблесть. Впрочем, чем драматичнее, тем лучше. Смотрите, госпожа Электро Архонт. Внимательно изучайте. Сегодня детектив откроет вам глаза, хотите вы того или нет. Он заставит вас увидеть правду, какой бы отвратительной она не была. — Прекратите! — Санго выскочила к солдатам, заслонив собой Хэйдзо. — Он невиновен! — её мелко трясло. Детективу не хотелось доводить её до такого состояния, однако вариантов не было. — Госпожа, пожалуйста, выслушайте его! — отчаянное обращение к Электро Архонту, что до сих пор сохраняла отстранённость. Впрочем, Хэйдзо не до конца ей верил. — А вот и сообщница объявилась. — Сара держалась прекрасно. С выражением вселенской усталости, она пояснила. — Не обращайте внимания, госпожа, это его подруга. Она также замешана в попытках переворота и захвата власти. — отдала жестом какой-то приказ, солдаты пришли в движение. Санго отскочила в сторону, когда её попытались схватить. — Санго? Руководительница Бантан Санго, верно? — Сара плотно сжала губы. Нехорошо. Госпожа начала проявлять внимание к ситуации. — Их семья всегда отличалась преданностью Инадзуме. Это, безусловно, не показатель, но ты уверена в своих выводах? — Госпожа, вы не представляйте какой беспредел творится в стране! — Санго не собиралась сдаваться. Она перетянула внимание на себя, позволив Хэйдзо действовать. Его руки скрутили за спиной, однако теперь хватка на них ослабла, что дало пальцам большую манëвренность. Печать расцветала, медленно и осторожно, по памяти, ведь он не видел её, а чертил, фактически, вслепую. — Люди боятся выходить на улицу из-за произвола комиссии Тэнрë, война истощает Инадзуму, её народ! — Санго всё-таки скрутили, придавили к полу, заломили руки. Она не сдавалась. — Сёгун Райден, молю вас, прекратите безропотно доверять человеку, который… Её оборвал резкий хруст и последовавшая за тем боль. Санго не закричала только чудом, прикусила язык до крови. Ей, кажется, сломали руку. Похоже, по приказу Сары, либо же солдаты совсем потеряли стыд. Хэйдзо прерывисто выдохнул. Не отвлекаться. Даже если хочется всех переубивать, он обязан закончить печать. Времени недостаточно. Ну же, неужели люди до сих пор собираются стоять в стороне? Сколько ещё они будут делать вид, что ничего не происходит? — О какой войне идёт речь? — Эи покосилась на Сару. Та невозмутимо отозвалась: — Не слушайте бредни предателей, госпожа. — какое же влияние она оказывала на Электро Архонта. Магия доверия. Хэйдзо прикрыл веки. Ещё немного. Он почти завершил печать, по крайней мере, надеялся, что всё сделал правильно, пока чертил её. Вельзевул обладала особым зрением, но не заметила его манёвра, вероятно, будучи слишком сосредоточенной на происходящем, на внутренних нестыковках. — Они хотят ввести вас в заблуждение. Я накажу их по всей строгости в соответствии с… Внезапно Сару прервали. — Мой сын получил Глаз Бога, его схватили солдаты и убили. — тихий старческий голос раздался в толпе. Народ расступился, вперёд вышел мужчина преклонного возраста. — Я понимаю, что он нарушитель Небесного порядка, но разве это не слишком жестоко? — Хэйдзо почувствовал вкус ухмылки на губах. Ну наконец-то. Ожили. — Разве он должен был умереть? Начиналось стихийное бедствие. — Моя дочь работала на комиссию Тэнрë, а потом внезапно пропала. — послышалось новое обращение от женщины средних лет. — Расследование ни к чему не привело. — Моего сына насильно включили в ряды армии… — Меня избили солдаты… — У моего дедушки отобрали все деньги люди из армии сëгуната… — Моему ребёнку угрожали из-за игры с воздушным змеем. Говорили, что он нарушает традиции родной страны… Жалобы продолжали течь неконтролируемым потоком. Хрупкое равновесие нарушено, чаша весов отклонилась под давлением мельчайшей крупицы — импульса, что подтолкнул людей к действиям. Вскрывалось всё больше подробностей, среди которых были поистине леденящие душу. Солдаты замешкались, даже сама Сара растерялась. Впервые она сталкивалась с таким количеством недовольных. Никто до этого не смел и рта открывать. Она почувствовала, как гнев охватил каждую клеточку её тела. — Заткнитесь! — шагнула вперёд, волнения неохотно затихли. Страх слишком сильно врос в кости людей, чтобы так просто проигнорировать госпожу Кудзë. — Не верьте им, госпожа. — прорычала она с ненавистью. — Все эти смутьяны только и делают, что корчат из себя жертв. Вы же знаете меня, мою преданность вам и Инадзуме. — Эи не отвечала. Она не понимала, что происходит. Столько людей сразу пыталось ей врать? Это же невозможно. Неужели Сара способна на такие ужасы? Неужели она допустила это? Она ведь не такая. Сара добрая и искренняя, лояльная и честная. Она бы никогда не соврала ей. Так ведь? Последние символы заняли свои места в сердцевине. Хорошо, что Венти — Хэйдзо до сих пор в шоке, что тот оказался бывшим Анемо Архонтом, о чём он узнал совсем недавно — придумал, как упростить конструкцию печати, иначе Хэйдзо точно не справился бы с задачей начертить её за спиной, не имея возможности видеть происходящее. Символы ожили, заструились по кругу, вспыхнули, сразу привлекая внимание. И тогда Вельзевул услышала хорошо знакомый ей голос: — Я вижу ты забыл, кто здесь власть. — Хэйдзо решил прежде всего показать воспоминания с заседания сëгуната, где он намеренно вывел Сару из себя с помощью подставного лица. — Мне напомнить тебе? Я диктую правила, я исполняю волю Вельзевул! — Эи поражённо ахнула от увиденного. Что это? Иллюзия? Взглянув на структуру печати, она не обнаружила там ничего подобного. Тогда неужели это воспоминания? Нет, быть того не может. — Если я приказала уничтожить клан Камисато, значит таково желание нашего Архонта! Ты смеешь идти против меня? Против своего Бога? — клан Камисато? Если подумать, то они всегда присутствовали на площади во время речи в День цветения сакуры. Сегодня же она никого не наблюдала. Сара что-то сделала с ними? Почему она прикрывалась её, Вельзевул, именем, если та ничего об этом не знала? Спокойно, Сара часто действовала в обход Эи, потому что та сама ей это позволила, не желая снова вникать в дела смертных. Однако такая ситуация, как обвинение одной из трёх великих комиссий, особенный случай. Как Сара могла умолчать о подобном? — Если я захочу, то сотру и тебя, и всю твою семью в пыль! — не похоже на неё. Вельзевул знала Сару совсем другой. Воспоминание сменилось, Хэйдзо решил показать тот самый давний день, когда госпожа Кудзë нацепила на его шею петлю. Угрозы в адрес Санго и её агентства, полные яда речи. Детектив показал всем присутствующим всё в мельчайших подробностях. А Сара застыла на месте, как вкопанная. Она не ожидала такого исхода, её руки дрожали, сжимались в кулаки в приступе неконтролируемого гнева. Солдаты, что держали их с Санго, практически забыли о них, заворожëнно разглядывая печать. — Ты же не копаешь под меня, да, Хэйдзо? — гораздо более свежее воспоминание, в котором клинок прижимался к горлу Хэйдзо. — Не забывайся. Санго по-прежнему жива только потому, что я не отдала приказ от неё избавиться. — услышав это, Санго раздосадованно прикрыла глаза. Она догадывалась, особенно её подозрения укрепились после настойчивой просьбы Хэйдзо, чтобы Бантан Санго вошло в состав комиссии Кандзë, но теперь она убедилась окончательно, услышав историю от начала и до конца. — Ты же помнишь, что я в любой момент могу передумать? Будь послушным мальчиком. Не кусай руку, которая тебя кормит. — Немедленно прекратите это! — вот и сдали нервы госпожи Кудзë. Солдаты повиновались приказу, ведь о грехах своей госпожи они и так знали, хоть и не всё. Их зацепил сам факт разоблачения на глазах у всех, однако они всё ещё оставались людьми Кудзë Сары, её подчинёнными. Хэйдзо попытались ударить по голове, но тот оказался быстрее, воспользовавшись заминкой солдат, он извернулся, отскочил в сторону. Оу, нет, госпожа Кудзë, он только начал представление. — Великий Сёгун, это наглая ложь! — Эи ничего на это не ответила, её взгляд был нечитаемым. Сара раздражëнно цокнула, снова обратилась к солдатам. — Чего вы медлите? Схватите его! — Хэйдзо бегло оценил ситуацию. Плохо дело, слишком много народу, плюс Санго сломали руку и всё ещё держали. Он приготовился к бою, однако тому было не суждено произойти. — Отставить. — слова, будто раскаты грома. Солдатам пришлось замереть. Может, Кудзë Сара и их госпожа, но Сёгун Райден стояла выше. Эи более ничего не сказала, лишь продолжила изучать воспоминания Хэйдзо, силилась обнаружить в сердцевине намёк на обман. Безуспешно. — Госпожа! — Сара было шагнула к ней, но Эи не удостоила её даже взглядом. А Хэйдзо продолжил шоу. Он показал всё: разговоры, слухи, события, документы, подтверждающие нелегальную деятельность Сары. Позже он непременно с превеликим удовольствием предоставит Электро Архонту их на руки, пока что она лицезрела лишь воспоминания. Впрочем, и того было достаточно как минимум на приличный срок заключения в тюрьме. Хэйдзо обличал каждый промах госпожи Кудзë, донёс информацию о гражданской войне, о произволе армии. Печать погасла, воцарилась тишина, нарушаемая робкими шепотками среди народа, что тоже стал свидетелем падения Кудзë Сары. Сама же глава комиссии Тэнрë прожигала Хэйдзо ненавистным взором. Она вновь кинулась оправдывать себя, однако казалось, что Вельзевул её и вовсе не слушала. Эи в который раз внутренне погибла, сгнила заживо. Она доверилась ей. Отдала всё, что у неё было, полагая, что Сара достойный человек, который приведёт Инадзуму к процветанию. Она верила ей больше, чем кому бы то ни было, она прогоняла Яэ Мико, когда та намеревалась завести разговор о делах в стране, она никогда не обсуждала обстановку Инадзумы с Дендро Архонтами, с которыми поддерживала связь, она игнорировала едкие реплики Куникудзуси, что содержали одну единственную мысль: «Ты бросила свой народ.» Ей следовало поднять тревогу уже тогда, когда Сара попросила Эи закрыть границы грозовыми штормами. Она полагала, что передала власть в надëжные руки, что их с сестрой детище под защитой верного воина. Лишь Сару Сёгун Райден позволяла себе обнимать, слушать, плакать у неё на плече. Лишь ей открывала ту тоску, что скопилась у неё на душе. Теперь же морок спал, она очнулась от забытия, увидела, что происходило на самом деле. Война и кровь, смерть и боль. И ложь. Люди загибались под давлением скорби. Она сама во всём виновата. Ведь именно Эи допустила всё это. Её доверие в который раз растоптали. Дверь. Что в ней необычного? Пожалуй, изобилие защитных механизмов. Венти согласен с предположением Скарамуччи — если где и хранить ключ, так только здесь. Под боком, под охраной. — Ты явно против моего присутствия. — тихо заключил Кадзуха. Скарамучча скептически хмыкнул. — Дай угадаю, когда они заберут ключ, ты попытаешься заставить меня уйти вместе с ними, а сам будешь ждать прихода Сёгуна Райден, так? — как скоро его раскусили. Впрочем, он не собиралась скрываться. — Говорю сразу, я тебя не оставлю. — Куда ты с Глазом Бога-то? Увидев тебя, Вельзевул точно придётся тебя уничтожить, таков Небесный порядок. — ну, как минимум напасть. К Скарамучче это не относилось, ведь он мог скрыть силу элемента. А, как известно, если Архонт не знает, что перед ним благословлëнный, и не нападает, то Небесный порядок не засчитывает это за нарушение. Всё же глупые правила диктовали Высшие, сидя в своей Селестии. — Поговорим об этом позже. — в итоге отбрыкнулся Скарамучча, подошёл к двери, коснувшись резной ручки. Перо засияло, механизмы зашевелились, поддаваясь его особому статусу. — Господа, пройдёмте. — Скарамучча приглашающе распахнул дверь пошире, жестом пропустил остальных вперёд. Они бы могли рассмотреть необычную обстановку комнаты, её нежные цвета, интерьер, обширное пространство, великолепный зал. Но им это не удалось, ведь стоило ногам ступить к центру помещения, как по воздуху прошёлся заряд молнии. Гулкий удар сердца прямо в ушах. Глаза Венти шокировано расширились. Скарамучча ошеломлëнно моргнул. Каким образом это произошло? Почему активировался оповещающий механизм? Перо потеряло свою силу. Стоя посреди площади, ощущая на себе весь груз вины и ответственности, Эи вдруг схватилась за голову. Оглушающий звон прошёлся подобно пощëчине. Невозможно. Кто посмел войти туда?! Она резко развернулась, двинулась обратно ко дворцу. Никто не знал, что и думать, Сёгун Райден сбежала, так и не сказав свой вердикт относительно произошедшего. А кукла тем временем перешла в автономный режим, сознание Эи покинуло послушную марионетку. Потому что настоящая Вельзевул оказалась в другом месте. Пространство разорвалось, повсюду сверкали вспышки зарницы. Электро Архонт ступила на грешную землю, одарив незваных гостей полным злобы взором. И тогда весь мир остановился. Она увидела небо в чужих глазах. И пропитанный ненавистью крик сорвался с уст: — Как посмел убийца моей сестры явиться сюда?! — копьё появилось в руках. — Барбатос!