Дорога домой

Отнестись спокойно к тренировкам Сяо было той ещё задачей под звёздочкой. Закусить губу, подавив внутренние протесты, кивнуть в знак одобрения. Сложность не в том, что Венти был против инициативы Сяо стать сильнее, вовсе нет, причина крылась в нестабильности демонической крови вкупе с Анемо. Прощупывая точку пульса на чужом запястье, Венти ощущал хаотичную энергию, не желающую вступать в баланс. Естественно, он беспокоился. Как оставаться равнодушным, как вообще примириться со знанием, что в любой момент две противоположные силы могут выйти из-под контроля и навредить своему носителю? С одной стороны, для этого Сяо и нужны были занятия под руководством Властелина камня, в ходе которых ситуация могла бы стабилизироваться, но в то же время возникал потенциальный риск усугубить положение. Произойти могло всё что угодно, и постепенно параноидальные мысли одолевали разум Венти с невозможным рвением, стремясь нарушить и без того шаткую стабильность их хрупкого мирка. Слишком много тревог в последнее время. Впрочем, когда это ему было легко? Дни неспешно потекли один за другим, наполненные мирной рутиной и почти домашним уютом, пусть последний факт Венти признавать боялся, словно стоит ему коснуться проблеска света в запутанном тёмном коридоре пути в никуда, как тот мгновенно исчезнет, распадётся осколками мечты под ноги, как происходило всякий раз до этого. Тем не менее, Венти привык к жизни в Заоблачном пределе, хотя ещё несколькими месяцами ранее сосуществование с Хранителем облаков и уж тем более пребывание на её территории показались бы ему сущим кошмаром наяву. Сейчас же между ними практически не возникало конфликтов, иногда адепт позволяла себе колкие высказывания в адрес Венти, но грань не переходила, поэтому настоящих столкновений им удавалось избегать. Вряд ли между ними когда-нибудь установятся тёплые отношения, преграда в виде смерти Гуй Чжун горела клеймом на груди, но всё-таки Хранитель облаков была куда добрее, чем желала показаться, потому и её злость на Венти понемногу отступала. Обвинять одного его в случившемся слишком жестоко, неправильно, Гуй Чжун погибла потому, что ситуация обострилась до предела, а поблизости не оказалось никого, кто мог бы оказать ей поддержку. Анемо Архонту не удалось уберечь её в одиночку. Но, честно говоря, Венти предпочёл бы, чтобы злость Хранителя облаков не стихала. Так будет правильнее. Что расстраивало, так это тот факт, что им почти не удавалось побыть с Сяо вдвоём. Тот вечно пропадал в компании Моракса, возвращались они оба под вечер максимально уставшими: один физически, второй морально. Венти будто вернулся в сумерские будни, когда ему подолгу не удавалось увидеться с Сяо. Сравнение неизбежно навеяло тоску. Пусть тогда их общение и было ограничено, но скрывался в том не шибко продолжительном времени особый шарм. Возвращаясь к настоящему, тоже нельзя сказать что Венти чувствовал себя плохо, наоборот, он наслаждался каждым спокойным днём, однако неизбежно скучал по Сяо, поделать с этим ничего не мог. Хорошо ещё, что ему компанию составляла Ху Тао, с ней в принципе не соскучишься, к ним также присоединялись Шэнь Хэ и Аякс. О Предвестнике комментарии и вовсе не требовались. В общем, он соврëт, сказав, что это были непростые дни, но, безусловно, ему не хватало общества Сяо. А ещё до скрежета челюстей хотелось с кем-то поговорить о том, что он видел там, во Временном разломе. Да и не только об этом, вообще существовало предостаточно вещей, что не обсудить ни с одним из внезапных сожителей. — И сколькими видами оружия ты можешь управлять? — с нескрываемым восторгом интересовался Аякс. Как человек, увлечённый боем до невозможности, он постоянно искал способы совершенствоваться на данном поприще, старался освоить как можно больше техник ведения сражения, покорить как можно больше типов оружия. Венти искренне недоумевал, как вообще разговор с обсуждения сегодняшнего сгоревшего завтрака, приготовленного его не приспособленными к домашней кухне руками, зашёл настолько далеко. Свидетелем их беседы стала Ху Тао, которая, казалось бы, не замечала привкуса гари на языке и спокойно ела. В доме они остались втроём, Хранитель облаков ушла к другим адептам, коим, кстати, не шибко нравилось присутствие смертных в Заоблачном пределе, Шэнь Хэ же частенько прогуливалась по окрестностям, вот и сейчас отправилась проветриться. Обычно она так приводила мысли в порядок, сегодня ей явно снились беспокойные сны, возможно, сказывалось влияние приближающегося праздника, что навевал, как правило, болезненные воспоминания. — Ну, всеми стандартными. — лаконично ответил Венти. Подразумевались типичные пять видов оружия, что каждый Архонт рано или поздно создавал: одноручный и двуручный меч, катализатор, копьё и лук. Аякс присвистнул, оценив весомость достижения. Хоть до него и доходила история, что Анемо Архонт оставил при себе всю линейку оружия, созданного его руками, но всё же. — А какие-нибудь нетипичные доводилось использовать? — не унимался Аякс. В этом детском любопытстве он был очарователен. — Арбалет считается за нетипичный вид? — усмехнулся Венти. Ему действительно доводилось использовать это оружие, из-за чего привычка несколько странно держать лук так и осталась с ним. — Ещё я использовал одноручные мечи, как парные, хотя на самом деле каждый из них был самостоятелен. — меч Сокола и Небесный меч. Их нельзя было назвать парными, потому что они были абсолютно разными, что также немного сокращало способы их совместного применения, но Венти наловчился в их использовании. Он редко искал простые пути. — Да ты прямо-таки ходячий талант. Жаль готовить не умеешь. — по-доброму поддела Ху Тао, подперев щёку кулаком. Обижаться на её высказывание желания не нашлось, совсем уж невинно она смотрела на Венти, очень уж мягко звучали её слова, точно не собираясь задевать за живое, ранить чувства. — Уже темнеет. Властелин камня с Сяо вообще планируют возвращаться? — проворчала она. — Такой же вопрос! — Аякс охотно поддержал её возмущение. Собрание единомышленников в чистом виде. — Чжун Ли, бесчувственный чурбан, сколько можно пропадать незнамо где?! — Ху Тао прыснула в кулак с нелепой гневной тирады, признаться, ей всё же жалко Аякса и его неразделённые чувства. Но кое к чему их жизнь не готовила. — Ты влюблён в него? — спокойный вопрос Венти выбил почву из-под ног. Повисло оторопелое молчание, в котором буквально можно было услышать скрежет шестерёнок в чужих головах - неподготовленное сознание пыталось переварить услышанное. Одно дело, когда все всё понимают, но молчат, и совсем иное, когда неприкрытая правда озвучивается вслух, оглушая всех своей беспощадной истиной. Аякс непроизвольно приподнял плечи, как бы защищаясь. Да, он свыкся со своей любовью, уже и Чжун Ли признался, если позволено назвать тот смазанный монолог столь громким словом, однако обсуждать с кем-то другим открыто бурлящие чувства чересчур странно для него. Может, Аякс кому-то казался простаком, но это настолько вопиющее заблуждение, что даже смеяться над ним неприлично. Пожалуй, вести такие разговоры без раздирающего отторжения он мог исключительно с Царицей, потому что она была близка Аяксу. Тут же складывалась другая ситуация. — А ты влюблён в Сяо? — вопросом на вопрос, вероятно, Аякс рассчитывал немного сбить уверенность Венти ответным нападением. Правда сбил он только чувство равновесия Ху Тао, которая чуть не свалилась со стула от неожиданности. Не то чтобы она была слепой и не видела мелькающих искр между её братом и Венти, но, опять же, видеть и говорить вслух — разные понятия. И пока шаманка пыталась оправиться от потрясения, последовал завершающий удар, нанесённый ровным голосом Венти: — Да. Звенящая тишина. — Да, я люблю его. — снова повторил Венти, словно сам не верил, что произнëс это перед всеми присутствующими в количестве двух человек. Необычно легко было сказать эти слова кому-то другому. Кому угодно, только не Сяо. Аякс упëрся локтями в стол, спрятав лицо в ладонях, тяжко вздохнул и выдал: — Та же ситуация… Ху Тао правда не понимала, как они умудрялись столь искусно скакать с темы на тему. С тех пор, как гонения на благословлëнных значительно смягчились, нужда в Стражах отпала полностью. Очевидно, что на официальном уровне издать приказ об их уничтожении было чревато последствиями для Агареса, поэтому машины выводили из строя постепенно и без лишней огласки. И раз уж они никому не нужны, то почему бы не использовать их с пользой, например, для тренировок? Этим и решил заняться Чжун Ли. Ныне не было необходимости скрываться от записывающего устройства, располагающегося в единственном глазу Стража, потому что данные никуда больше не передавались. Связь с Сумеру обрубили за ненадобностью, в Цисин их тоже уже не хранили. Так что можно беззастенчиво использовать машины, как душе угодно. Свист ветра, копья, сплетённые из Анемо, вонзились в тело Стража, запустился аварийный режим. Но машина ничего не успела предпринять, Полуденный сон пробил механическую голову, раздался жалобный скрежет, и Страж застыл навсегда. Маска Яксы прилипла к лицу, так просто её не сорвать. Сяо выдохнул сквозь стиснутые зубы, грязная кровь мерзко хихикала в его ушах. Секунда, две, три, бесконечное множество, ставшее вечностью, а на деле не превышавшее и минуты. Сяо резко мотнул головой, и маска с шипением пропала, превратившись в зеленоватые осколки, но её мерзкое, отвратительное присутствие продолжало ощущаться на коже точно рабским клеймом. — На этот раз вышло быстрее. — Чжун Ли поднялся с места и приблизился к Сяо. Очевидно, что не сражение со Стражем являлось главным испытанием. Нет, эта машина едва ли представляла опасность для Сяо. Его основное препятствие — он сам, сила внутри него, две грани одной монеты. Это весьма жестокие тренировки, и едва ли Чжун Ли одобрял их. В первый раз Сяо буквально прирос к маске на добрых полчаса. Тридцать минут агонической боли без шанса на спасение. Без Венти, способного с помощью флейты усмирять чужую тьму, подобные занятия становились чрезвычайно опасными, но также Чжун Ли осознавал, почему Венти не должен присутствовать здесь. Ведь тогда суть тренировки пропадёт, коли он будет всякий раз спасать Сяо. Тому необходимо научиться самому справляться с жестокой демонической кровью, иначе в чëм тогда смысл тренировок? Да, это пугало, Чжун Ли не находил себе места, те бесконечные полчаса выжили из него все соки. Потому что страдал не только Сяо, испытывая все прелести дисбаланса энергий. Чжун Ли был вынужден наблюдать за ним без возможности как-либо помочь, что не менее безжалостно. — Как ты себя чувствуешь? — Терпимо. — Сяо утëр тыльной стороной ладони взмокший лоб. В уголках губ скопилась кровь. Он опробовал новый приём, который использовал при сражении с Данталионом, применив парочку советов от Властелина камня, что сделало его куда эффективнее. Но вот последствия по-прежнему были не из приятных. Моракс предложил Сяо использовать Истребление всего зла — интересное название для навыка, Чжун Ли оценил — только в крайнем случае. Лучше научиться сочетать Божественную энергию с демонической более мирным способом. И менее разрушительным для тела. Например, вкладывать частичку тьмы при использовании элемента. Так и сила атаки возрастёт, и Сяо будет в порядке. Собственно, оттачиванием этих приёмов они и занимались последние несколько дней, периодически возвращаясь и к Истреблению всего зла. — Почему вы никогда не говорили, что создали Нефритовый коршун? — внезапно спросил Сяо, когда его взгляд зацепился за тёмную рукоять Полуденного сна, сразу навеяв мысли об утраченном копье. — Венти рассказал? — Чжун Ли хмыкнул, и без того догадавшись, что так оно и есть. — В том не было особого смысла. Чтобы изменилось с этим знанием? — ровными счётом ничего, но всё равно хотелось бы быть в курсе чьим оружием Сяо пользовался много лет. С тех самых пор, как присоединился к Яксам. — Венти тогда уже создал меч Сокола и Небесных, но ему очень уж захотелось попробовать что-то новое, поэтому предложил мне создать оружие в сочетании двух стихий. Думаю, таким образом он пытался исправить возникшую между нами пропасть. Кто бы подумал, что выйдет что-то действительно выдающееся, пускай и крайне строптивое. — возможно, именно эта вольность души, подаренная с лёгкой руки Венти, и послужила причиной тому, что меч Сокола, будучи разрушенным, вернулся к своему владельцу. Так почему бы и Нефритовому коршуну не поступить так же? В Сумеру что-то произошло с его копьём, на краткий миг Сяо смутно ощутил изменения, впрочем, всё случилось очень быстро и вскоре бесследно исчезло. — Я виделся с Гань Юй. — расшатанное состояние Сяо после применения Истребления всего зла явно не улучшилось от упоминания старой подруги. — Она совсем стала походить на призрака. Исхудала, побледнела. Опять практически не ест. — Зачем вы мне об этом говорите? — несколько грубо прервал его Сяо. Он не настроен вспоминать сейчас о Гань Юй не при каких условиях. — Потому что тебе не всё равно. — Чжун Ли не задела чужая резкость, ему известен её первоисточник — боль, пустившая корни в плоть, обосновавшаяся между рëбер. Они бесконечно ходят по кругу одних и тех же рассуждений. И разговоры не приводят ни к чему, кроме укоренившегося внутри отвращения ко всему происходящему. — Ты давно простил её, верно? — не совсем так. У Сяо и вовсе не выходило злиться на Гань Юй, что бы она не сотворила, как бы не прошлась острым лезвием по связующим их нитям. — И Ху Тао тоже. Потому что вы одна семья. — Вы тоже, Властелин камня. — прямой взгляд точно в глаза. Лёгкая нерешительность, скрытая за напускной уверенностью. — Вы тоже часть нашей семьи. — сказать такое было немного сложнее, чем Сяо представлял. Пускай он всегда так считал, но высказать своё мнение Властелину камня лично потребовало от него невиданной смелости. Одним заявлением он сравнял их позиции, стерев границы между Божеством и его подданными. Но услышав от Венти об истории Моракса, уже невозможно было сохранять прежние отношения. Властелин камня стал будто бы ещё ближе, понятнее, человечнее. И, похоже, Чжун Ли смутно догадывался, что в их взаимодействиях появилась новая деталь с оглядкой на земное прошлое бывшего Гео Архонта. — Я счастлив услышать эти слова. — Чжун Ли улыбнулся, прикрыв веки. Он был опьянëн тем мгновением, когда наконец понял, что все его потуги уберечь тех, кто ему важен, не прошли даром. Уютно, тихо, рокот горных вершин в созвучии с вечерним бризом. Порой надо так мало для истинного счастья. Так и ощущался дом. Не сказать, что после пробуждения в качестве Апостола Бэй Доу как-либо основательно изменилась. Помимо стойкого запаха грозы, сопровождающего её отныне на постоянной основе, всё осталось как раньше. У Кадзухи начинало складываться небезосновательное подозрение, что статус Апостола в принципе носил хаотичный характер, что вполне в духе Небесного порядка. Похоже, становление Апостолом действительно стихийное явление без конкретных границ и привязок к определённой личности. Им мог стать кто угодно при условии достижения синхронизации с желанием Архонта того элемента, чей Глаз Бога имелся у человека. Вот что правда поражало, так это стойкое ощущение грядущего пробуждения Скарамуччи. Как описать свои предчувствия, Кадзуха не знал, он чувствовал это всем телом, слышал оживившийся в чужом теле Анемо. Интересно, какое же желание побудит Скарамуччу стать Апостолом? Что подтолкнёт его? Вспоминая слияние с Ирминсулем, можно было выстроить кое-какие предположения. Когда дело касалось Электро Глаза Бога, в сознании Кадзухи вопила мысль о том, что он хотел бы быть вместе со своей семьёй. Всегда. Порасспрашивав Бэй Доу, когда та пришла себя, он выяснил, что их мысли вполне сходились. Можно ли сказать, что Кадзуха и сам своего рода Апостол? Но его роль во всей этой странной пьесе иная. Ирминсуль назвал его «сосудом». В общем, возвращаясь к размышлениям, Кадзуха припомнил и свои мысли, что были у него при взаимодействии с Анемо Глазом Бога. Желание подарить улыбку — светлое и такое невинное, что Кадзуха едва ли верил, что Скарамучча правда задумается над чем-то подобным. Не потому что он жесток, скорее, чëрств под влиянием многих факторов из настоящего и прошлого. В любом случае был ли смысл гадать сейчас? Он всё равно не способен повлиять на развитие событий. Поэтому Кадзуха предпочёл погрузиться в неспешную рутину подготовки к празднику в компании капитана и Хидэко. Те ладили с натяжкой, но в откровенное противостояние не переходили. Так сложилось, что они оба весьма прямолинейны. Одна по простоте душевной, другой по язвительности натуры. Они смело выкладывали всё, что думали друг о друге, редко когда принимая решение держать язык за зубами. Кадзуха перестал пытаться препятствовать их ссорам — хотя это слишком громкое слово для их столкновений, так, размолвки на пустом месте, цель которых оставалась размытой. То ли доказать кому-то что-то, то ли всего-навсего вывести оппонента из себя, а за одно и Кадзуху. В остальном это было отличное время. Вскоре пришли новости о том, что с Сяо и Венти всё в порядке, и они задержатся в Заоблачном пределе. Лишний повод для тревог отпал сам собой, только препирания двух упрямцев под боком продолжали испытывать нервы Кадзухи на прочность. Иногда он оставлял их наедине, коли головная боль становилась чересчур сильной, и надеялся, что по возвращении найдёт обоих живыми и в относительной целостности. Про сохранность уже и речи не шло. На самом-то деле у Бэй Доу и Скарамуччи много общего. Даже в плане характеров, наверное, именно поэтому сойтись им столь непросто. Они могли нормально взаимодействовать, общаться, но стоило их интересам столкнуться — а, как правило, это всегда касалось Кадзухи и его благополучия — то всё, разворачивалась целая бойня с непонятным исходом и глупым мотивом. — Однажды он оставит тебя. — рубила с плеча Бэй Доу, когда они со Скарамуччей, к несчастью, остались наедине. Она даже не представляла, как сильно ударяли её слова, ей неизвестно о прошлом Скарамуччи ничего. — Если ты не прекратишь относиться к его чувствам легкомысленно. — Где вы уловили легкомысленность? — огрызался, чуть ли не шипя. Его порядком достали такие разговоры, что очень часто складывались между ними. Тем более, что в них крылось зерно истины. — В твоём поведении. Я не вижу в тебе той же искренности, что испытывает Кадзуха. — то, что Скарамучча не смотрит на него с тем же блеском, ещё вовсе не значит, что он ничего не чувствует или пренебрегает чужой привязанностью. Да, ему всё это в новинку, он многого не знал: как правильно вести себя в той или иной ситуации, как переступить через воздвигнутую между ним и внешним миром стену, которую он установил давным-давно, дабы защититься хоть как-то. — Рано или поздно он не выдержит. Я не говорю, что он тебя разлюбит, но ему будет невыносимо находиться рядом с тем, кто не отвечает ему взаимностью. — Вы ничего не знаете, чтобы судить. — возразил Скарамучча, теряя терпение. Да кто она такая? Ей неведомо, что связывало их с Кадзухой, сколько они прошли. И как Скарамучча слаб перед ним. — Не знаю. — не стала препираться Бэй Доу. — Я всего лишь боюсь за него. Вот и всё. Потому что по итогу Кадзухе будет очень больно. — она ничего не знала. Ничего. Скарамучча не должен был и на мгновение задумываться над её словами. — Я полагаю, что ты сам не до конца понимаешь, что происходит между вами. Открой глаза и пойми, где ты оказался, куда влез. — Кадзуха хорошо знает о его чувствах, нет причин для беспокойства. — Этому мальчишке нужно куда больше, чем ты способен ему дать. Неприятный укол в груди. Легкомысленное отношение? Что ж, в каком-то смысле, да. Он не уверен, что именно это словосочетание лучше всего подойдёт для описания, уж больно оно неприятное, но, возможно, что-то синонимичное, близкое. Скарамучча стал воспринимать любовь Кадзухи, как что-то естественное, но… Правильно ли это? И его некая халатность к их взаимоотношениям, то, что он перестал задумываться о них, наверняка не лучшая затея, верно? Кто для него Кадзуха? Кленовый лист на ветру, веяние закатной меланхолии тёплого вечера с запахом дождя, сырости и тепла одновременно. Самая трепетная привязанность в его жизни, с которой могла соперничать разве что Нахида… Кстати о ней, Скарамучча не выдержал и всё-таки написал ей письмо с целью узнать, как она и что с ней. Ответа пока не пришло. Скарамучча глянул вперёд, где среди мерцающих украшений в толпе людей — членов экипажа — виднелась светлая макушка с заплетëнной его руками косой и элегантной заколкой. Кадзуха читал стихи, слушатели у него были достойные, внимательные и благодарные. Их взгляды пересеклись, Кадзуха нежно улыбнулся, подозвав Скарамуччу к себе махом руки, мол, нечего стоять там в одиночку и грустить, вон, капитан уже присоединилась к их литературному вечеру. И Скарамучча никак не мог ему сопротивляться. Ведь что бы там кто не утверждал, он дышал этим человеком. Сяо повёл плечом, проверяя его мобильность. Вроде бы вывиха не было. Истребление всего зла проявляло себя с разных сторон, преимущественно негативных. С непривычки болело всё тело, ещё только предстояло научиться правильно группироваться, про разрушительную способность двух энергий и говорить нечего. Вздохнув, Сяо принялся оттирать с лица разводы крови, не хотелось бы напугать остальных своим видом. Холодная вода в озере поглотила всю атмосферу горной местности, пальцы сводило до судорог от невозможного холода. Властелин камня уже вернулся в дом, Сяо намеренно попросил оставить его одного. Кажется, уже довольно поздно, наверняка все собирались спать. Разве что Венти по природной впечатлительности, скорее всего, до сих пор ждал его возвращения. Вроде бы не хотелось заставлять его беспокоиться, а вроде как и приятно осознавать свою важность. Это согревало изнутри, даже закоченевшие пальцы ломило не столь сильно. Сяо устроился у воды, вытянув уставшие ноги. Он разглядывал копьё в своих руках и всё думал, как же ему достучаться до души Нефритового коршуна. Существовала ли она до сих пор или разрушилась вместе с копьём? Что произошло в тот раз в Сумеру? Из-за творящегося кругом хаоса, у Сяо не нашлось времени, чтобы как следует рассмотреть тот феномен. Последние несколько дней он только и делал, что садился вот так после изнурительной тренировки, изучал Полуденный сон, пытаясь отыскать в нём частичку чужой души. Порой казалось, что в том был толк, что-то менялось. Возможно, это правда была душа Нефритового коршуна, но она не могла задержаться в этом мире, её сразу отбрасывало прочь, как чужеродный объект. Сяо любопытен по своей натуре. Вернее, был когда-то. И эта некогда свойственная ему черта всё чаще проявляла себя, подталкивала, не позволяла остановиться на полпути. Не одна лишь любовь к Нефритовому коршуну побуждала его раз за разом биться головой в глухую каменную стену. Он расчерчивал в воздухе печати, силясь хотя бы отдалённо представить, как можно было бы удержать душу оружия. Для более детального изучения ему необходимо перенести чертежи на бумагу, однако и это не факт, что поможет, так как сердцевины обладали слишком замысловатой структурой, которую физически невозможно без потерь изобразить на плоскости. — Добрый вечер. — Сяо узнал этот голос без труда. Девичий, детский, нарочито невинный. Он вскочил на ноги, сжимая копьё замëрзшими пальцами. Атмосфера спокойного вечера разбилась вдребезги за считанные мгновения. — Ну же, зачем столько враждебности? — от широкой улыбки Асмодей сквозило неотделимым безумием. Сяо не ожидал, что их новая встреча произойдёт так скоро. И он отнюдь не рад этому. — Пока что у меня нет цели навредить тебе. — она стремительно приближалась, обманчиво размеренная походка сбивала с толку. — Зачем ты пришла? — почему же Асмодей внушала столь дикий страх? Сяо встречал множество сильных врагов, да, не такого уровня, чтобы те могли манипулировать душами, но достаточно опасных, пугающих. Асмодей вызывала глубокое отторжение, рождаемое в самом сердце, что липкими руками оплетало всё тело, заставляя замирать на месте в нерешительности. В ужасе. — От скуки. — небрежно пожала плечами, в жесте том было предостаточно истинно детских черт, но в купе с жутким выражением лица… Асмодей порождала когнитивный диссонанс своим видом, мозг совершенно не соображал, чего ему ожидать. — Я редко интересуюсь жалкими червями, но ты совсем другой случай. — её пренебрежение к людям граничило с глубоким омерзением, просачивающимся сквозь безумие улыбки. — Кто ты такая? — вопрос, который бесчисленное количество раз поступал в адрес Асмодей. Но сегодня у неё было весьма спокойное настроение, почему бы не поговорить с запутавшимся маленьким человеком? — Я ведь уже говорила. — склонила набок голову. И чем-то это действие напомнило Венти, но если тот в такие моменты походил на птичку, то Асмодей пыталась пародировать ребёнка. А может, и не пыталась, может, это её обычное поведение, призванное напугать окружающих несопоставимыми деталями её внешности и сущности. — Первая тень Фанета во втором поколении. — Кто такие тени Фанета? — не унимался Сяо. Он понимал, что вряд ли Асмодей станет ему отвечать, но молчать выше его сил. Он также припоминал слова Венти, вернее, новую открывшуюся ему часть монолога Третьей, которая советовала никогда не пытаться понять, кто такие тени Фанета. Но уже поздно, процесс запущен, останавливаться на полпути ни он, ни Венти не планировали. — А в чëм интерес мне открывать тебе эту тайну? — предсказуемая реакция, немного угрожающий прищур неестественно ярких глаз. — Гораздо веселее, если вы сами отыщите ответ. Могу лишь дать совет отправиться в Столицу душ. — заметив непонимание Сяо, она усмехнулась. — Полагаю, Венти должен знать о чём я говорю. — пристальный взгляд Асмодей направлен точно в душу. И это не красивая фраза, а правда, Сяо ощущал, как всё внутри переворачивалось под её влиянием, как покалывали лопатки. — Ты интересный человек. Таких мало. — она принялась обходить Сяо со всех сторон, изучая, рассматривая. Сяо не спускал с неё глаз, не позволяя даже на мгновение оказаться вне поля его зрения. — И ты не понимаешь в чëм твоя уникальность. Это забавно и грустно одновременно. — Асмодей вновь остановилась напротив него, задумалась, затем ударила кулаком по раскрытой ладони, когда ей на ум пришла идея. — Раз ты мне нравишься, то я дам тебе одно обещание. Если Венти умрёт, а ты так и не узнаешь, что именно я увидела в тебе, то я сама поведаю эту правду тебе. — Что ты несëшь?! — тут же вскипел Сяо. Злость в нём возросла до крайности, Асмодей бегло сообразила, что конкретно вывело его из себя. — Ох, глупый человек, ты так расстроен моими словами о смерти Венти? — она почти умилëнно улыбнулась, приложив одну ладонь к щеке, но вот в зрачках по-прежнему сверкала жестокость. — Вот что я скажу тебе, Сяо. — она чуть подалась вперёд, заставив Сяо непроизвольно отпрянуть. Следующая фраза нанесла удар каждым звуком, каждым слогом, разрубая грудную клетку. — Ветра долго не живут. — оглушительный шёпот, громче любого крика. Сердце оборвалось, упало в бездну тьмы и там же заглохло. А Асмодей наслаждалась его ужасом. — Не один предыдущий Архонт Ветра не прожил долго, наоборот, каждый последующий всё быстрее встречал свою гибель. Барбатос уже живёт дольше, чем его предшественник, чего ранее не случалось. Не исключено, что по этой причине его и постигают постоянные несчастья, смерть следует за ним по пятам. Кто знает, может поэтому все вокруг него и умирают? Мне неизвестно. — вдоволь насытившись чужим страхом, Асмодей развернулась, помахала рукой на прощание. — Тебе лучше быть готовым, Сяо. У него осталось крайне мало времени. Смерть придёт за ним независимо от ваших потугов её избежать. Кажется, Астарот называла это проклятием Архонта Ветра? — она вдруг заливисто рассмеялась, чуть ли не сгибаясь пополам. — «Проклятие»? Очень удобное слово, чтобы скрыть истину. Запомни, Сяо, нет никакого проклятия. Это лишь последствия чужих ошибок. И Венти падёт точно такой же жертвой, как и те, что были перед ним. Ибо смерть выжжена на их костях с незапамятных времён.