Дорога домой

Символы распускались на коже красными шëлковыми нитями. Маленькая бабочка на лопатках разрасталась произведением искусства на холсте художника. Ху Тао чуть сморщилась от странности ощущений, Сяо ободряюще кивнул ей, показывая, что всё нормально, нечего волноваться. Шаманка невольно сжала одежду на груди сильнее, сдерживая волнение вперемешку с восторгом, пока на её спине крошечный мотылëк поглощал всё большую площадь бледной кожи, он спустился до поясницы, перекинулся частично на плечи. Венти обещал ей изменить метку, и от своих слов не отступился. Идея для эскиза появилась сразу, времени на подготовку потребовалось гораздо меньше, чем в прошлый раз, так как опыт уже имелся. А сам факт того, что Ху Тао без промедления доверила столь важное дело ему, значил многое. Красный. Этот цвет не должен ассоциироваться только с плохим, Венти всегда старался уйти от этой мысли, стирая с одежды кровь после сражения. Красным пылала заря, спелые яблоки в Мондштадте, волосы Веннессы имели тот же благородный оттенок. И вот теперь Ху Тао стала обладательницей огненной бабочки на спине. Венти довольно изучал результат своей работы, он отодвинулся в сторону — разместились на полу, чтобы было достаточно места — за его спиной расположилось зеркало, с помощью которого Ху Тао смогла рассмотреть новую метку. Она вся просияла, тонкие изгибы, сложные линии, всё это соединялось в один невероятный рисунок. Изящно. Немного отличалось от принятых в шаманском роду меток, однако это ничуть не умаляло красоты шедевра. Подгоняемый любопытством, Сяо переместился ближе к Венти, чтобы посмотреть на метку напрямую, а не через зеркало. Чужой восторг стал лучшей наградой для Венти. — Одевайся давай, а то заболеешь. — вывел её из транса Венти. Всё это время Ху Тао просидела с оголëнной спиной, прикрывая частично тело, вернее, только перед, одеждой. — Да как такую красоту от мира прятать? — возмутилась Ху Тао, по-детски надув щёки. Венти счастлив поднять ей настроение. После встречи с Гань Юй весь Заоблачный предел как-то потускнел. Один Аякс, пожалуй, поддерживал бойкий настрой, но и он сделался заметно тише, проникнувшись атмосферой некой горечи. Он продолжал увиваться за Чжун Ли, иначе просто и быть не могло, но не переходил границ, сдерживал свою натуру, как мог. Ху Тао ещё целые сутки после случившегося провела в прострации, не реагируя ни на что. Сяо воспринял всё не то чтобы проще, вернее будет сказать, что он, вдохновившись манерой Чжун Ли держать лицо, поступал идентично. И он не желал волновать Венти, и без того встревоженного новым столкновением с Асмодей, о котором он немедленно сообщил Сяо. Тот, в свою очередь, поделился новостью, что он и сам недавно виделся с Первой тенью Фанета, умолчал разве что о так называемом Проклятии Ветра, которое слишком взбудоражило Сяо. — Если ты заболеешь прямо перед праздником, то что будешь делать? — резонно заметил Венти. Вечером они отправятся в Каменный лес Гуюнь, а вот затем… Грустно было оставлять Ли Юэ, это место полюбилось Венти ничуть не меньше Сумеру. Хотя там ему понравился не сам регион, а один конкретный человек, с которым приятно разделить ящик вина. Венти отправил Кавеху письмо с целью узнать, как у них с Аль-Хайтамом дела, и, что не менее важно, как там Нахида. Ответ пришёл быстро, Венти порадовался за успехи архитектора и в работе, и в личной жизни, но вот информации о Кусанали никакой не последовало. Лишь туманное «она изменилась и стала меньше появляться на людях». Кавеху не удалось добиться с ней встречи, что его тоже взволновало. Но пока оставалось только ждать. Неизвестно правда, чего конкретно. Сегодняшнее утро, кстати, прошло по неожиданному сценарию. Сяо проснулся от осторожных тормошений и чужих голосов. Открыв глаза, он увидел перед собой улыбающихся Венти и Ху Тао. Но если первый сверкал искренней радостью, то сестра немного беспокоилась за реакцию Сяо. Потому что пришли они с очень интересной целью. — С днём рождения! — огласили они в один голос, а затем бесцеремонно навалились на Сяо, выбив воздух из лёгких. По отдельности оба весили не очень много, но вот вместе умудрились неплохо так помять ему рëбра. Не успев отойти ото сна — он чересчур расслабился, раз позволял себе подобную роскошь — Сяо уставился в потолок, осоловело хлопая ресницами. Что они только что сказали? День рождения? Ах, точно, Фестиваль морских фонарей наступил, а значит сегодня тот самый день, когда погибла их с Ху Тао семья. Венти подбил шаманку на эту авантюру прямо посреди ночи. Поначалу Ху Тао не соглашалась, но не столько по причине скорби по родным, сколько боясь разозлить Сяо или, того хуже, причинить ему боль. Венти постарался убедить её хотя бы попробовать, он считал важным попытаться исправить ситуацию, вернуть ещё капельку счастья в жизнь. И вот поутру они бросились к спящему Сяо с поздравлениями, вероятно, своими звонкими от природы голосами разбудив всех обитателей дома. Впрочем, вряд ли Хранитель облаков спала в это время, а она здесь самый опасный противник. С ворчащим Аяксом, определяющим себя истинной «совой», что не открывает глаз раньше часу дня без веских причин, они как-нибудь уж справятся. Главное сейчас, чтобы реакция Сяо была спокойной. По этой причине Венти не стал пока никого звать, кроме Ху Тао, лучше они вдвоём выяснят обстановку. — Спасибо вам. — медленный выдох стал им ответом. Сяо обнял авантюристов, чувствуя, как помимо привычной горечи на языке расплывается что-то сладкое. — Жаль я не успела найти для тебя подарок. — жалобно протянула Ху Тао. — Если бы узнала пораньше, что в этот раз ты позволишь себя поздравить, то подготовилась бы! — как же он любил её, словами не описать. Этот непосредственный мотылёк готов был пойти на что угодно ради старшего брата. В свою очередь, Сяо стремился всячески отплатить ей тем же. После того, как он перестал воспринимать её глаза исключительно в качестве напоминания о пережитых муках и вине за то, что не уберёг сестру, отношения между ними укрепились. Ху Тао воодушевилась переменами, лишь конфликт с Гань Юй омрачал её настроение, то же касалось и Сяо. Они не могли не думать о ней. Это выше их возможностей. После Венти предложил закончить с меткой Ху Тао, и таким образом они временно отложили по-прежнему болезненную тему дня рождения. Распахнувшая массивные крылья бабочка скрылась под слоем одежд, но её тепло отчётливо ощущалось на коже, подобно ласковым касаниям ветра. Ху Тао переполняли эмоции. Она снова и снова благодарила Венти, а тот, улыбаясь так, что щемило сердце, чуть качал головой. Достаточно было простого «спасибо», ни к чему распыляться. Но Ху Тао была иного мнения. Для неё, как и для Сяо, это было важно, слишком важно, чтобы просить о подобном кого-то постороннего. А она доверила свою метку Венти без сомнений, сама не понимая, что же подтолкнуло её, что заставило проникнуться этим тёплым ветром. Ху Тао сидела напротив него, улыбаясь, но уголки губ её вдруг задрожали, обнажая слабость, открывая миру ранимую натуру. Раненную чередой потерь. Венти склонил голову набок в небольшом недоумении быстрой сменой настроения. Он осторожно спросил, всё ли в порядке, на что не получил прямого ответа, только честное пожимание плеч. Тогда он сказал: — Ну что же ты на грани слёз? Я хотел порадовать тебя, а не наоборот. — Ху Тао чувствовала досаду за то, что заставила его тревожиться, но эмоции были сильнее. Венти продолжил с ноткой дружеского поддразнивания. — Мотылёк на твоей спине стал настоящей бабочкой, вырос, а вот ты так и осталась маленьким огненным мотыльком. Стало до странного тихо. Венти, кажется, сказал что-то необычное, но он никак не мог взять в толк, что именно спровоцировало столь яркое удивление Сяо и Ху Тао. Их глаза округлились, вперились в Венти, словно тот секунду назад раскрыл какую-то тайну вселенной. Но потрясение быстро сошло на нет, приподнявшиеся плечи рухнули. Только застывшие в глазах Ху Тао слёзы продолжали немного пугать, и вихрь эмоций, понять который Венти не удавалось. Вдруг Ху Тао подалась вперёд, крепко обняла его, спрятала лицо в чужом плече, её спина ходила ходуном от сдерживаемых рыданий или дрожи, ладони Венти осторожно скользнули по ней, по лопаткам, где за одеждой спряталась метка, по пояснице. В тот момент Ху Тао стала донельзя хрупкой. Венти ощутил непередаваемую, неописуемую нежность к ней, что-то в нём дрожало и рыдало под волей цепляющихся за него девичьих пальцев. — Венти… — она позвала его по имени, но словно обращалась не к нему. Венти перевел взгляд на притихшего Сяо, который дёрнулся от слов Ху Тао. Он провёл ладонью по лицу, словно в попытке смахнуть боль, золотые глаза немного поблёскивали влагой, но слёзы не стекали по щекам. Венти задел что-то глубоко личное для них двоих, сам того не понимая. — Венти. — Ху Тао позвала снова, уже увереннее, она перестала дрожать, а из голоса ушла та далёкая меланхолия. Теперь она обращалась к нему, к тому, кто обнимал её, гладил по спине, дарил тепло и домашний уют. — Спасибо, что ты здесь. — она отстранилась, заулыбалась так широко, что Венти в этом не смог бы посоперничать с ней. Исчезла боль из красных глаз, Ху Тао опять расцвела, растворилась атмосфера скорби, каждый почувствовал облегчение на душе. Всё вернулось в привычное русло, словно ничего странного не произошло. Так быстро. Однако нельзя пренебрегать этим маленьким актом слабости. Произошло что-то важное, порывисто, понятное лишь двум шаманам с общим прошлым. — Братец, надеюсь ты не будешь ревновать Венти ко мне теперь? — подтрунивала Ху Тао, игриво пихнув Сяо плечом. Тот хмыкнул, показывая, что фантазия его сестры не знала границ. Ху Тао посчитала нужным обидеться на эту чрезвычайно спокойную реакцию. — Эй, ты что меня совсем за соперницу не считаешь? Как самонадеянно! — Когда ты научишься сначала думать, а потом говорить? — несмотря на суровый тон, по взгляду Сяо было видно, что он забавлялся. — Очень невежливо обсуждать кого-то прямо в его присутствии, знаете ли. — фыркнул Венти. И всё бы ничего, но… Они разговаривали на шаманском языке. Ху Тао молниеносно обернулась к Сяо, безмолвно спрашивая, не учил ли он Венти их языку, однако по вытянувшемуся в удивлении лицу всё было очевидно. Кажется, Венти не понял, почему они вдруг замолчали и пустились обмениваться непонятными взглядами. А потом до него вдруг дошло. Верно, они использовали незнакомый ему язык. Так как он умудрился понять, о чём шла речь? Необоснованная тревога, совсем как в тот раз, на корабле, когда его рука самостоятельно расчертила символы чужеродного языка — про себя он называл его языком теней, так как на нём изъяснялись Третья и Асмодей. Ему неизвестен этот язык, совершенно, но на бумаге показались витиеватые фигуры невероятной сложности. И всё повторилось вновь, ведь и шаманскую речь Венти не изучал, но почему-то практически без проблем распознал значение каждого слова. Это не просто тревожило, это пугало. Сердце рвалось наружу, взбешëнное выпавшей на его долю несправедливостью. Венти прикусил щëку изнутри, металлический привкус отрезвил. Он непринуждëнно улыбнулся, будто бы ничего не случилось. Ни к чему сейчас волновать остальных. Но то ли Венти растерял профессиональный навык делать вид, что всё в порядке, то ли у Сяо выработался иммунитет к его притворствам, хотя в последнее время Венти был с ним довольно честен в плане эмоций. Что касалось Ху Тао, то она не сильно осведомлена о его привычках, но будто бы видела его насквозь. Как если бы они были давними приятелями, изучившими повадки и привычки друг друга. — Я в норме. — непонятно кого Венти планировал убедить — их или себя. — Не смотрите на меня так, пожалуйста. — глухой смешок. Ху Тао собиралась что-то сказать, но передумала. Ей не стоило в это влезать, да, очень хотелось, но нельзя. Оставалось надеяться, что Сяо найдёт способ устранить возникнувшие в душе Венти страхи. А Ху Тао просто будет рядом в случае чего, как и полагается хорошему другу. Было решено отложить обсуждение на неопределённый срок. Сяо отвык получать поздравления, он неловко принял объятия Хранителя облаков, искренние слова Шэнь Хэ, не забыл закатить глаза на остроумные высказывания Аякса — вот от кого ему точно не хотелось ничего слышать. Нет, он не ненавидел его. Сяо не нравилась навязчивость Аякса, его было слишком много. Ещё больше его не устраивало, что это повышенное внимание свалилось на светлый — а для него и вовсе священный — образ Властелина камня. Ну, Сяо даже немного сочувствовал ему, но из-за трепетной привязанности к Властелину камня всякие поползновения в его сторону воспринимались с долей отторжения. Венти пару раз пытался завести с ним эту тему, ввиду своей симпатии к Аяксу, и даже частично удалось добиться смирения Сяо. Тот и сам понимал, что поступал не лучшим образом, но что-то детское и ревнивое просыпалось внутри. Кстати о Властелине камня, тот тоже поздравил Сяо, разве могло сложиться иначе? Даже дважды: вместе со всеми, потом наедине, когда они ушли на ставшую обыденной частью ежедневной рутины тренировку. — Когда Венти сообщил мне, что ты изменил своё отношение к этому важному дню, я, безусловно, выдохнул с облегчением. — признался Чжун Ли, закончив с поздравлениями. — Я бы хотел подарить тебе что-то особенное по этому случаю. Возможно, у тебя есть какие-то мысли? — Мне ничего не нужно. — абсолютно честно выдал Сяо, мотая головой. — Достаточно того, что вы рядом. — Чжун Ли понимающе усмехнулся, не соглашаясь, но и не отрицая. Ему хорошо известна натура Сяо, если тот решил, что ему ничего не надо, значит так оно и будет. Чжун Ли всегда было нелегко с ним спорить. Вернее будет сказать, Сяо вступал в противостояние с ним редко, уважая мнение Моракса, но коли ему западала в голову мысль, что он хочет поступить именно так и никак иначе, то перебороть его даже Властелину камня не удавалось, либо же выходило с трудом и с огромными потерями. Врождённое упрямство, пустившее корни под плоть. Его переспорить способен лишь один точно такой же упëртый баран. Тренировка протекала спокойно, контроль Сяо заметно возрос, уже не происходили спонтанные активации Анемо и, самое главное, демонической крови, чего Чжун Ли опасался более всего. День медленно клонился к долгожданному вечеру, а значит пора было выдвигаться в путь. Но Сяо заканчивать не спешил, похоже, он силился сбежать от противоречивых ощущений в области груди. Он устал обращаться к образам прошлого всякий раз при столкновении с дискомфортной ситуации, однако же находил в этом побеге некое мстительное, по отношению к самому себе, удовольствие. Словно срывать корку с болячки, зная, что плоть под ней непременно примется кровоточить. Его день рождения в семье отмечался не то чтобы пышно, но до крайней степени душевно, впрочем, это же касалось и Гань Юй с Ху Тао. Это семейное застолье, подарки самых разных направленностей, а ещё не утихающие просьбы юного шамана, направленные отцу, дабы тот поскорее принялся обучать его тайному искусству печатей. Сяо и в обычные дни не умолкал по данному поводу, а в свой праздник и вовсе превращался в назойливого мальчишку. А ещё от Властелина камня он узнал, что его день рождения совпадал с традиционным Праздником морских фонарей в Ли Юэ, и разгорелось что-то новое в его восприятии, и сразу этот день стал ещё необычнее, радостнее, светлее. Тем, кто не видел Сяо ребёнком, тяжело представить, что когда-то он вовсе не был столь угрюмым, что необыкновенная улыбка легко появлялась на его устах. Не широкая, как в случае с Ху Тао, не робкая, как у Гань Юй. В его улыбке присутствовала несвойственная детям сдержанность, отчего ровесники воспринимали Сяо неоднозначно, опасались его на подсознательном уровне. Нет, Сяо не был изгоем общества, это невозможно, учитывая его извечное любопытство и тягу познавать что-то новое — что как раз-таки и характеризовало в нём ребёнка — приятную внешность и способность вести за собой остальных без особых усилий, более того, без конкретной цели. Он осознавал эту свою особенность и ничего не предпринимал. Вопреки всему, на своё день рождения Сяо приглашал лишь самых близких. Лишь тех, кто был для него семьёй. Сейчас частично Сяо возвращался к своей прежней личности: почти та же полуулыбка с ноткой недосказанности, любопытство в изучении печатей, даже вновь потянулся к ювелирному делу, хотя раньше думал, что не возьмётся за работу ни за что. Он всё припоминал радостное восклицание матери, когда он создал своё первое украшение и подарил ей. «Чудесная работа, малыш. У тебя талант!» Тогда Сяо понял, что ради её улыбки обязательно создаст ещё сотню подобных вещей, лишь бы мама была счастлива. Если бы только он мог вспомнить, как она выглядела… Из минусов восстановления его, можно сказать, человеческой ипостаси, выделялась непривычная расслабленность и чересчур крепкий сон, обещавший стать угрозой в непредвиденной ситуации. Ему нельзя забывать вес копья в руке и груз ответственности, возложенной на него. Сколько раз он слышал от Властелина камня: «Не взваливай на свои плечи слишком много.» Это началось с того самого момента, как он выбрался из плена демонического рода, как дал клятву в качестве Яксы. Он рвался в бой, игнорируя состояние своего здоровья, ему безумно хотелось искупить те грехи, что он совершил, но этого всегда было недостаточно. А Властелин камня всё твердил ему успокоиться, просил не изводить себя. Наверное, исключительно после вмешательства Гуй Чжун дело сдвинулось с мëртвой точки, и Сяо научился слушать других хотя бы изредка. Упрямству Сяо научился от отца. Как тот упирался и отказывался обучать сына до достижения шестнадцати лет, так и Сяо, в свою очередь, упорно стоял на своём. Они не устраивали скандалов, но столкновения интересов случались постоянно. И пока Ху Тао хихикала в сторонке, ожидая, пока мама закончит заплетать её волосы, два непреклонных упрямца стояли посреди комнаты, испепеляя друг друга взорами одинаково золотых глаз. На фоне взрослого мужчины хрупкая детская фигура Сяо смотрелась бы забавно, но мальчик умел держать себя, его спина оставалась до невозможности ровной, а сцепленные на груди руки добавляли некой серьёзности и совсем немного ребяческого упорства. — Вот вы где. — Венти умел появляться неожиданно, оправдывая звание властителя ветра. Сегодня Сяо не применял Истребление всего зла, чтобы случайно не свалиться без сил в разгар праздника, потому выглядел более чем презентабельно, разве что запыхался. — Нам пора отправляться. Уже солнце садится. — и вправду, что-то они подзадержались. — Как протекают занятия? Есть успехи? — Сам видишь. — Чжун Ли кивнул на Сяо. — Удалось вернуться к относительному балансу, во всяком случае неожиданных выбросов больше быть не должно. — он вдруг загадочно улыбнулся, тихо рассмеявшись каким-то своим мыслям. Встретив непонимание, Чжун Ли не стал скрывать причину своего приподнятого настроения. — Это напомнило мне, как я тренировал тебя в детстве. — Венти страдальчески застонал, на что Чжун Ли уже куда громче засмеялся. Сяо непонимающе стрелял глазами с одного на второго. — Архонты, не поминай при мне это! — Венти потëр шею, которую охватила фантомная боль. — Особенно я любил твои уроки осанки. С ума меня свëл! — Зато какой эффект. — не согласился с его недовольством Чжун Ли. — И не только от осанки. Можно подумать, я больше ничему тебя не научил. — притворная обида, явная провокация. — Учил, да мучил! Одна Гуй Чжун была моим спасением от твоих зверств. — Не ври, наглец, ты прекрасно отлынивал от моих занятий и без её помощи. — шутливая перепалка из воздуха совсем не в духе Божеств, да? Что ж, это ошибочное мнение, Чжун Ли и Венти прекрасно ощущали себя, перебрасываясь на первый взгляд незначительными фразами, но в том и была суть — главный показатель того, что между ними и впрямь восстановилось доверие, нет, оно стало куда внушительнее, чем когда-либо. — Думаешь, мне было легко тебя учить? Ты был таким маленьким, но таким наглым. А что это я, ты вырос, а всё равно остался таким же, я помню как встретил тебя после твоего кругосветного путешествия и подумал: «Его наглость переросла в уверенность.» — Чжун Ли под «наглостью» подразумевал всё то же упрямство. И вовсе не в негативном ключе. Неожиданно на его лице проступило нечто задумчивое, тон стал серьёзным. — Честно, я восхитился тем взглядом, что ты приобрëл. И, знаешь, мне бы очень хотелось увидеть его вновь. — Венти чуть вжал голову в плечи, вызвав неслышное хмыканье со стороны Чжун Ли. Вот о чём и речь, Венти уже не тот, что когда-то. Упрямство всё ещё при нём, но оно спряталось внутри и проявлялось в иной форме, нежели в года рассвета его в качестве Анемо Архонта. — Посмотри на меня так, как когда-то. — И зачем тебе это? — несмотря на растерянность, Венти чуть приподнял уголки губ. Он не планировал выполнять просьбу Чжун Ли, не только потому что не хотел, но и попросту не помнил, как это делается. Но почему-то его уверенность пошатнулась, и Венти сдался, пошёл у Чжун Ли на поводу. На секунду прикрыл глаза, медленно выдохнул, успокаиваясь. Затем вскинул подбородок, веки распахнулись, явив миру лёгкий прищур. Да, вот этот взгляд. Как в те времена, когда Венти был Архонтом, нет, вернее в определённый промежуток времени, когда ключ серьгой красовался в мочке уха. Небольшое высокомерие, и оно заслуженное, как птицы взирали на земных созданий с высоты своего полёта, так и Анемо Архонт смотрел на окружающих, расправив белоснежные крылья. Это не злобное высокомерие, оно снисходительное, даже немного игривое. Если брать взгляд Чжун Ли, то он был немного схож. В нём тоже читалось покровительство, но вот только Венти слегка склонял голову вбок, добавляя себе некой уникальности. Вельзевул, например, смотрела чётко, прямо, глаза в глаза, как настоящий воин. Кусанали — снизу вверх, причём неважно, в какой она была форме. Форкалорс — с видом уже другого высокомерия, возвышенного и презрительного. Мурата — тот же прямой взгляд, что и у Вельзевул, но её подбородок опущен ниже, брови нахмурены и отчётливая угроза на дне зрачков. Царица же — пусто, редко фокусируясь, чем пугала многих. Холодно, как ей и положено. У каждого была своя уникальная черта. Чжун Ли скучал по уверенному взгляду Венти, ему правда не хватало этого. Он искоса глянул на Сяо, чтобы проследить за его реакцией, и предсказуемо наткнулся на плохо скрываемый восторг. Безнадëжный случай. Все трое вернулись к дому, чтобы полноценно попрощаться. Надолго церемонии не затянулись, Хранитель облаков, стремясь скрыть охватившую её сентиментальность, буквально выпихнула всех, оставшись одна — Шэнь Хэ тоже решила принять участие в Празднике морских фонарей вместе с ними. Ху Тао не переставала жужжать всю дорогу, найдя благодарных слушателей в лице Аякса и Венти. Она уже знала, что Сян Лин по итогу приняла приглашение, потому её радость не ведала границ и граней. Таким бурным составом они отправились в путь. Каменный лес Гуюнь наполнился жизнью и шумом голосов. Бэй Доу, влив немного алкоголя внутрь, дабы приглушить некстати воскресающие воспоминания о Нин Гуан, встречала гостей, общалась с людьми, с экипажем, обменялась парой «любезностей» со Скарамуччей, и вдоволь наигралась с Кадзухой в парочку традиционных лиюэвских праздничных игр. В общем, выполнила свой долг на отлично, и пряча за улыбкой едкую горечь, что не утихла под воздействием спиртного, отправилась веселиться дальше. Кадзуха же большую часть времени проводил вместе со Скарамуччей, сознавая необходимость капитана побыть поодаль от него — с Кадзухой её прорывало на эмоции. — Ху Тао! Тëтушка! — первым новоприбывших заприметил Чун Юнь. Он бросился навстречу, сияя от радости. — Вы пришли! — тут скорее обращение к Шэнь Хэ, ведь та не дала конкретного ответа в прошлый раз. — Учитель настояла. — коротко отозвалась Шэнь Хэ. Откровенно говоря, Хранитель облаков в ругательствах на самый разный лад выставила её за дверь. — Пойдëмте! — он потянул Ху Тао и Шэнь Хэ за собой, увлекая к торговой лавке, откуда шёл приятный аромат еды. Там, неспешно переговариваясь между собой, обнаружились Син Цю и Сян Лин. Последняя резко побледнела при виде Ху Тао, отвернулась. Она неприкрыто нервничала, всё-таки они не часто говорили после всего случившегося. Шаманка глянула на Сяо и, получив его одобрительный кивок, всё же позволила увести себя прочь. Праздник начался. Поначалу неловкая атмосфера между троицей из Фэйюнь и Сян Лин, постепенно, улетучилась. Удивительно, но не без помощи Шэнь Хэ, выступившей связующим звеном, хотя до этого предпочитала не вмешиваться. Она расцветала в свете огромного количества фонарей, в смехе людей и запахе сладостей. Чун Юнь наперебой предлагал попробовать ей то одно блюдо, то второе, взбудораженный и полный энтузиазма он старался заразить своим настроением остальных, что у него отлично получалось. Сян Лин вела себя замкнуто и почему-то жалась ближе к Син Цю, вероятно, улавливая в нём необходимое ей спокойствие. — Я рада, что ты здесь. — произнесла Ху Тао, когда им выпала возможность остаться с Сян Лин наедине. Ей не требовалось говорить что-то лишнее, этого было достаточно, чтобы Сян Лин резко зажмурилась, сдерживая некстати подступившие слëзы. Ху Тао ободряюще хлопнула её по плечу. Понемногу мосты между ними восстанавливались. А Венти тем временем дивился переменами в Скарамучче, вернее, его неожиданным пробуждением, а за одно наблюдал и за Бэй Доу. Расспросив Кадзуху обо всех интересующих его моментах становления Апостолов, Венти успокоился и временно отложил всё это. Он также не мог проигнорировать внезапно потеплевшие отношения между Скарамуччей и Кадзухой. Нет, они и раньше друг от друга не отлипали, но теперь прибавилось что-то ещё, не распознаваемое посторонними. И Венти благородно позволил им оставить этот секрет при себе. Атмосфера праздника витала вокруг. Венти наслаждался теми эмоциями, что доносила ему эмпатия, намеренно усилив её, чтобы лучше ощущать витающее в воздухе счастья. Это как островок безопасности в безумно ревущем море, долгожданный отдых после тяжёлого периода. Вон Бэй Доу рассказывала собравшейся вокруг неё толпе благодарных слушателей о морских приключениях экипажа Алькора, вон Аякс проиграл очередной раунд Чжун Ли в какой-то головоломке, завязанной на тенях, а Сяо, которого непонятно каким образом заставили принять участие, самодовольно усмехнулся, вон Ху Тао тащит гору морских фонарей друзьям, чтобы написать на них свои желания, а вот и крайне интересная парочка владельцев Анемо, что укрылись от шума на борту Алькора, будучи увлечëнными компанией друг друга. Венти с улыбкой покосился на зажатую в его руке бутылку вина — жаль не одуванчиковое, видимо, его отныне нигде не достать. Людям нужны праздники. Нет, праздники нужны вообще всем живым существам, чтобы расслабиться и вспомнить, что ты, вообще-то, живёшь, а не существуешь. По такому принципу в Мондштадте всегда организовывались фестивали. Потому что Венти обожал дышать чужим счастьем. Нефритовое равновесие, Воля Небес. Ныне она просто Кэ Цин, и тяжёлая ноша в виде бело-золотой накидки покоилась дома. Кэ Цин, по старой привычке контролировать всё, дабы убедиться в чётком выполнении поставленных задач, проходила по улицам порта, изучая обстановку, вопреки тому, что уже не была на рабочем месте и могла расслабиться. Это ей не под силу, стоит отвлечься от занятия, вынуждающего её просчитывать, думать, рассуждать, и она утонет в неблагоприятных думах, наполненных одиночеством. По большому счëту, она осталась одна. Не было ни восхитительной Нин Гуан — образца для подражания, ни наставницы Е Лань. Её бывшая подопечная в лице Сян Лин также не разделит с ней празднование. Никого. Одиночество в шумной толпе — то, к чему она привыкла. Её любили люди. В большинстве своём. Но от этой любви Кэ Цин получала лишь стойкое ощущение того, что она не достойна роли главы Цисин. Она чётко осознавала, что чем дольше занимает пост Воли Небес, тем сильнее народ привыкает к этому, вскоре она станет неотделима от нового звания. Но и уйти Кэ Цин не имела права, ещё не нашлось никого достойного занять её место, а бросить Ли Юэ в руках дилетанта она не посмеет. Спасали от отчаяния беседы с мадам Пин, её наставнические советы. Но Кэ Цин всё-таки одна. И она свыклась. Наблюдая за пробегающими мимо детьми, она понимала, что всё это не зря. И пусть потребуется положить свою жизнь за благо народа, она безропотно подчинится. Потому что долг — всё что у неё осталось. Долг, память и обязанности. И ни одного человеческого чувства. Но ей не страшно. И не грустно. Ведь у Воли Небес нет таких привилегий, как сомнения. Венти заметил вдруг переменившуюся атмосферу, подошёл к Чжун Ли, чтобы узнать, что произошло, учитывая, что негативом веяло от их компании, причём не только от Аякса, но и от Сяо, а значит дело не в банальном проигрыше. Проигнорировав красноречиво выгнутую бровь Чжун Ли в честь того, что он засëк в руках Венти вино, он кивнул, мол, что успело случиться. — Нас хотят бросить. — беспардонно припечатал Аякс, обиженно надулся. Сяо не вёл себя столь театрально, но и ему не нравилось текущее положение дел, о чём свидетельствовали недовольно поджатые губы. — Как я могу оставить Аждаху одного? — риторический вопрос, призванный вразумить. — Ему и так пришлось преодолеть много всего, он подавлен до крайности. — очевидно, это не спонтанное решение. Чжун Ли изначально планировал провести несколько часов с ними и потом уйти к Агаресу, чтобы составить ему компанию и скрасить глухое одиночество Гео Архонта. — Я всё понимаю. — в итоге изрёк Сяо, показывая, что не держит обид. Властелин камня и без того чувствовал себя не лучшим образом, будучи вынужденным буквально разрываться на части между одинаково важными составляющими его жизни. — Спасибо тебе. — привычно встрепав волосы Сяо на макушке, Чжун Ли взглянул на хмурого Аякса. С ним всё непросто, даже простые вещи. — Я должен идти, понимаешь? — понимал. Но его огорчало, что сколько бы времени не прошло, для Чжун Ли он остаётся никем. Всё крутится рядом, издевается над собой же, но безуспешно. Горько? Конечно, противно до скрежета зубов. Однако той стороной, что не была охвачена любовной лихорадкой и обидой, Аякс понимал, что Чжун Ли не может поступить иначе. Там его давний друг. Как он посмел бы предать его? Оставляя их в бурной атмосфере праздника, он полагал, что тут его уход не сыграет особой роли. Но, по крайней мере в случае с Аяксом, он ошибался. Потому что Предвестник с самого начала шёл сюда исключительно ради Чжун Ли. Однако расстраивать его не хотелось. Поэтому Аякс лишь неопределëнно повëл плечами. И Чжун Ли оставил их. Венти смутно знаком с традициями Ли Юэ. Он знал, что запускаемые в небо фонари как-то связаны с желаниями людей, но не вдавался в подробности. И вот теперь ему наконец выпал шанс подробно изучить этот вопрос. Сияющий таинственным светом неизвестной энергии — какой-то особенный лиюэвский минерал, верно? — фонарь в его руках отбрасывал причудливые тени на лице. Сяо протянул ему небольшую деревянную табличку вместе с кистью. — На табличке пишется желание, затем она прикрепляется к фонарю. — пустился в объяснения Сяо, получил в ответ понятливый кивок. — Скоро уже будем запускать фонари, поэтому не тяни с приготовлениями. — ещё одна партия быстрых кивков. Такие традиции пришлись Венти по вкусу, он задумался, чтобы ему хотелось написать. Тем временем стоящий рядом с ними Аякс безэмоционально выводил на своей табличке несколько слов. — Нельзя смотреть чужое желание. — Венти тут же отвернулся, будто его поймали на чём-то незаконном. Аякс хмыкнул, но никак не прокомментировал. Его настроение стремительно катилось по наклонной, с самого ухода Чжун Ли он мотался по округе, как в воду опущенный. — Я что-то делаю не так, да? — всё же не выдержал Аякс, снова сорвался на печальные нотки, внутренне злясь на себя за то, что портил праздник. Можно ли его винить? Он старался занять в сердце Чжун Ли важное место, но раз за разом натыкался на стену, будто суровая рука отодвигала его в сторону, прямым упором в центр лба, как будто он надоедливое дитя. — Я понимаю, что я обычный человек, а он Бог. Я понимаю, что я однажды умру, а с моим стилем жизни это произойдёт отнюдь не по причине старости, я понимаю, что я уйду, а он останется. Но что мне делать? Я просто… Не могу с этим бороться. — Аякс уже не опасался откровенничать в присутствии Сяо, зная, что тот не станет его оскорблять, когда тема столь щепетильная. У него есть чувство такта. — Ничего не могу сказать. — неожиданно вместо Венти ответил Сяо, параллельно закрепляя табличку на фонаре. Рука Венти с кистью дрогнула. — По поводу ваших отношений — разбирайтесь сами. Единственное, что попробуй принять: да, ты человек, да, ты умрёшь однажды. Но все мы смертны, хоть и в разной степени. Суть не в том. — Сяо объяснял со всей доступной ему серьёзностью. Венти точно не думал, что тот вдруг возьмётся вести беседы по душам с Аяксом. Что уж говорить о Предвестнике, у него чуть табличка из рук не выпала. — Просто живи и всё. Подари ему свой век, если действительно любишь. — не дав остальным как-либо отреагировать, Сяо поспешно переключился на более срочный вопрос. — Давайте скорее, уже все готовятся к запуску фонарей. — так и было, люди собирались вместе, держа яркие огоньки, как величайшее сокровище. Ху Тао махала им рукой, призывая поторопиться. Поняв, что сквозь шум толпы ей не докричаться, она подбежала к ребятам. — Чего уснули? Быстрее! — подпрыгивая от перевозбуждения протараторила она. Аякс пару раз моргнул, и вдруг ощутил какое-то облегчение. А ведь правда. Чего он надумал? Совсем не в его духе, он не любил всё усложнять. Зачем думать о том, что он не сможет разделить с Чжун Ли вечность? По крайней мере, он способен отдать ему всю свою жизнь без сожалений. От этой мысли сделалось как-то умиротворëнно. — Не тормози, Венти! — вернул голосу обычный задор, подхватил фонарь с привязанной к нему табличкой. Тут уже и Венти очнулся, поспешно дописал желание, и на ходу, почти бегом, прикрепил его к фонарю. Сотни, тысячи, сотни тысяч фонарей. Они поднялись со стороны порта, оповещая, что время пришло. Венти невесомо коснулся губами светлого маяка, прежде чем разжать руки и подтолкнуть его к небесам. Людей в Каменном лесу Гуюнь, предсказуемо, куда меньше, чем в порту, где фонари укрыли собой всё небо, но и такого количества было достаточно, чтобы сердце пропустило удар. Венти сжимал одежду на груди, рëбра изнывали от острой боли. Светлые вестники счастья, мечт и желаний. Они осветили звëздную ночь тëплым блеском людской натуры, затмив собой холодное мерцание звëзд. Маяки вселенной. Последняя надежда. — Цефеиды. — и произнесено это на шаманском, то самое слово, которым его извечно нарекал Сяо. Тот мелко вздрогнул от вновь сорвавшегося с уст Венти языке павшего народа. Яркое сияние небес можно было увидеть с любой точки Ли Юэ. В Заоблачном пределе Хранитель облаков отпустила в небо одинокий фонарь, провожая его светлой печалью. В порту Кэ Цин наблюдала за раскинувшимся над её головой чудом, оставаясь до неприличия спокойной. Она отвернулась и двинулась вдоль по улице, лавируя между взбудораженными людьми. А там, в Нефритовом дворце, два Божества разделили бутылку вина из османтуса. Они не переговаривались, только смотрели вдаль, думая каждый о своём и в то же время о чём-то общем. А рядом лежала Глазурная лилия. Каждый видел в фонарях надежду. Слабую, робкую, но её достаточно, чтобы осветить безграничный мрак. Какая бы судьба не была им уготована, они всё способны изменить. До тех пор, пока каждый год в Ли Юэ к звëздам поднимались тысячи огней, вера в лучшее будет жить. Таков завет Властелина камня. Таковы убеждения Гуй Чжун. Браслет на запястье Син Цю блистал отражением воды, в котором мелькали блики фонарей. Сестра… Обрела ли она покой? Ей пришлось ждать так долго, прежде чем они со всем разберутся. Оторвавшись от созерцания браслета, Син Цю обнаружил, что не он один был заворожëн блеском. Шэнь Хэ положила руку ему на плечо, однако дальнейших слов не последовало. Оно и не требовалось. А Бэй Доу интересовал далёкий горизонт, сливающийся по цвету с тёмным морем. Тот же глубокий синий. Её родное море… Она скучала по ней. Венти и Сяо забрались на стоящую немного в отдалении скалу. Не столь высокую, чтобы полностью отстраниться от людей, но достаточно, чтобы отдышаться. Две чаши с вином, из которых ещё ни один из них не сделал глотка, рассеявшиеся со временем фонари, снова обнажившие тёмное небо. Покой. Безграничный, наполненный светом и ожиданием. Чего? Неизвестно. Но это ожидание заставляло дышать. — В следующем году я обязательно снова приму участие в Празднике морских фонарей. — пообещал Венти. И эти слова означали для них обоих куда больше, чем казалось на первый взгляд. Ведь получалось, что Венти строил планы на будущее, то будущее, когда угрозы уже не будет. И в этом будущем они будут вместе. — Как будто стало легче дышать. — он прикрыл глаза, перенëс вес на отставленные назад руки, закинул голову назад. — Поэтому я и люблю людей. Люблю жизнь в принципе. — Сяо прочертил взглядом дорожку от доверчиво обнажëнной шеи, до подбородка, чуть приоткрытых губ и вдруг наткнулся на блестящие голубые глаза. И когда он успел открыть их? — С днём рождения, Сяо. — шёпот одними губами, пришлось придвинуться чуть ближе, чтобы расслышать его. — У тебя точно нет мыслей насчёт подарка? — Есть. — неожиданно выпалил Сяо. Ладонь упëрлась в землю рядом с рукой Венти, он склонился ещё ближе, непроизвольно вновь осмотрев бледную шею. — Поцелуй меня. — пульс подскочил, Венти облизал пересохшие губы. — Сам. — Сяо отстранился столь же неожиданно, сколь и приблизился. Он ждал. А Венти медлил. А ведь правда, всегда инициатором их поцелуев выступал Сяо, даже если Венти первый двигался навстречу, то именно губы Сяо начинали поцелуй. Венти выпрямился, незаметно выдохнул, успокаиваясь, поддался вперёд, найдя опору в плечах Сяо, дыхания слились воедино. В светлой радужке Сяо мелькали фонари, в очах Венти — звëзды. Робкое прикосновение к уголку рта, шумный выдох через нос, затем Венти набрался смелости и позволил своим губам накрыть губы Сяо. Целомудренный поцелуй вскоре перерос в нечто иное, глубокое, чувственное. Сяо отдал все бразды правления, единственное, что он себе позволил — придержать Венти за талию, противясь желанию усадить его себе на колени, чтобы ощутить ещё ближе, ещё горячее. Венти целовал его осторожно, неуверенно, но столько чувств было в нём, что Сяо упивался ими, как самым хмельным напитком. Да, ему не нужен был алкоголь, чтобы опьянеть. Потому что у него был Венти. Он отпустил Сяо резко, будто опомнившись, уселся обратно на своё место, забавно краснея, как если бы они до этого не целовались. Губы слегка припухли, став ещё соблазнительнее, но Сяо обещался держать себя в руках сегодня, как бы сильно ему не хотелось утонуть в новом поцелуе, приникнуть к тонкой шее, к алому ушку, где отлично смотрелась бы его самодельная серьга. Точно, серьга! Он ведь закончил её. Так почему до сих пор не вручил? Ох, ответ был очевиден. Её значение внезапно поменялось. Сяо не успел вдоволь поразмышлять на данную тему, Венти смотрел куда-то ему за спину, лицо его выдавало абсолютный шок. Сяо тут же проследил за его взглядом и обомлел. — Что она тут делает? — пробормотал он с опаской, но и неприкрытой надеждой. Гань Юй очутилась в толпе, привлекая к себе внимание всех, кому не лень. Ху Тао уже спешила к ней через всю праздничную площадку. И можно было бы предположить, что ничего хорошего из этого опять не выйдет, но Гань Юй выглядела… Очень печальной. — Иди скорее к ним. — Венти легонько подтолкнул его в спину, Сяо не возражал. Он быстро оказался внизу, сорвался на бег, и уже через мгновение вместе с Ху Тао стоял напротив неожиданной гостьи. Миллионы вопросов, восклицаний, не произнесённых вслух, но тишину нарушила сама Гань Юй. На её щеках блестели дорожки от слëз. — Простите меня. — всхлипнула, зажала рот ладонью, став похожей на ту робкую девочку, которую они помнили. — Пожалуйста, простите. — она думала обо всём. Неоднократно. День за днём. И в итоге сорвалась. — Я очень виновата. Иногда так мало требуется, чтобы возродить из пепла сгоревшие связи. Незначительный толчок, маленький шаг навстречу. То, что пожирало их долгое время, изнемождало, рухнуло в один миг. И вот она снова та Гань Юй, настоящая, в слезах умоляет о прощении, не надеясь его получить. Но напрасно. Объятия подарили небывалое облегчение, ноги ослабли. — Всё хорошо. — прошептал Сяо, поглаживая Гань Юй по голове. Совсем как в детстве. — Главное, что ты снова с нами. Он прижимал к себе двух дорогих ему сестёр, неважно, что по крови он связан лишь с одной. И осознал вдруг, что безумно рад, что готов простить, что угодно. Потому что они одна семья. И так будет всегда. Венти открыто улыбнулся, пригубил вино. Жаль, что Моракс не застал их воссоединение, ну, ничего, у них ещё будет возможность наверстать упущенное. Он вновь устремил взор к звёздам. Счастье — мимолётное мгновение, но какое же оно невероятное, захватывающее. Ради таких мгновений и стоило жить. Из таких мгновений и складывалась вечность. Из мельчайших кусочков, сотканных из прочных связей. — Что бы ты сказала, если бы была здесь, Рита? — дышать счастьем — вот чего ему не хватало. Никогда он не чувствовал себя таким полноценным, как в тот миг. — Если бы ты была со мной, всё бы сложилось иначе? — он думал об Астарот ежедневно, потому что никто на всём пути не влезал ему столь глубоко под кожу. — Ты бы сидела рядом со мной сейчас, рассуждая о мгновении и вечности, о понятии счастья, о свете фонарей. Ты бы по-доброму посмеялась над моей любовью и в форме шутки выразила бы свою тревогу. Ты бы сказала, как мне поступить, направила. Рита, я видел твои воспоминания, но так ничего и не понял. Почему ты столько скрывала от меня? Чтобы защитить? Но от чего? Моя родная, ты самая главная загадка вселенной. Но чтобы там ни было, ты останешься для меня подругой. — Венти вгляделся в равнодушные звёзды. — Я наконец-то научился различать созвездия, Рита. Да, теперь я вижу их. Вижу переплетения наших судеб. — он вскинул чашу с вином к небу. — Давай выпьем за тебя, Астарот. За то, что ты стала моим первым другом. За то, что ты была со мной. Тёмный зал, нет, библиотека. За окном практически кромешная тьма, кишащая древними монстрами. Энканомия давным-давно утратила свой свет. И в этом мраке, волоча бесформенные одежды, шествовала девушка на вид едва ли старше пятнадцати. Цепкий взгляд наткнулся на частично завешанный рисунок на стене. Рисунок Богини времени. А тем временем во тьму Энканомии ступила нога чужака. Сжимая меч в руках, Люмин отправилась навстречу неизвестности. Токоë, Кайрос, Астарот. На покойных землях таинственного Божества вот-вот что-то произойдёт. Ибо она знала истину.