По-другому

Запах палёной шерсти вперемешку со свежей кровью забивался в ноздри раздражая и вызывая рвотные позывы. Омега закрыл глаза руками, отказываясь убирать их, даже под строгим взглядом старшего альфы. — Ты должен смотреть, — строго сказал отец. На деревянном троне восседал зрелый альфа, его длинные волосы давно окрашены в серебро седины. Он внимательно следит за тем, как двое молодых альф, хрипя и шатаясь, отказываются уступать друг другу в силе. — Он убьёт его, прекрати это, — шепчет Джин, не смея оторвать ладони от заплаканного лица. Но отец лишь презренно фыркнул, плавно поведя плечами. Там, в толпе свистящих и наслаждающихся зрелищем оборотней, Джин, все же сложив руки на коленки, замечает золото чужих глаз. Тэхен. Альфа неотрывно следит за боем, боясь пропустить хоть малейшее движение. — Чонгук! Ты сможешь! Подбадривает он друга и тот хищно оскалившись, снова летит на противника, будто словесная поддержка может придать сил. Сокджин дарит нежную улыбку тому, кто не дерется сейчас в кругу падших. Тому, кто попросил друга принять бой с альфой из другой стаи. — Чонгук, он сам предложил, — сказал тогда Тэ Джину. Омега испытывал странную смесь чувств. Он был рад, что его любимый не пострадает, да и с рациональной точки зрения это правильно. Чонгук самый сильный среди молодых альф, ему нет равных, да и драки обожает. Почему бы не позволить ему отстоять омегу, сына вожака. Но где-то в глубине сердца, именно там, где рождаются эгоистичные желания, Сокджину было противно. Его возлюбленный не стал отстаивать своего омегу, а просто позволил сделать это другу. Сокджин дарит улыбку и влюбленный взгляд Тэхену и совершенно пропускает момент, когда отец подле него тяжело встаёт. — Достаточно! — словно рык разносится сильный голос, — Думаю исход боя всем ясен и не нужно продолжать проливать молодую кровь. Он разворачивается к вожаку соседней стаи и тот молча кивает, соглашаясь на поражение. — Мой сын скоро повзрослеет и тогда эти бесконечные драки за него прекратятся. Смешки посыпались со всех сторон: кто-то кричал, что красота Сокджина всегда будет доводить до крови; кто-то согласно мычал; а кто-то, смотрел сквозь слезы и кровь на омегу, не ощущая вкуса победы. Вокруг костра заиграли на барабанах обтянутых толстой кожей диких кабанов, переливы примирительной песни издавал омега, выдувая музыку из антары - глиняной флейты. Тёплое вино разливали по грубо сделанным чашам. Альфы, омеги, беты, танцевали там, где только что до крови раздирали друг друга бывшие соперники. Хотя, из них двоих, только Чонгук понимал, что никакого соперничества нет. Омега, за которого они так неистово боролись, подарил своё сердце другому. Чонгук кивнул альфе из соседней стаи, выражая перемирие и ловко растворился в ликующей толпе. Сокджин, среди этого безумия потерял из виду Тэхена. Он беспомощно мотал головой в разные стороны, пытаясь отыскать волнующее его лицо. Вскочив со своего места, игнорируя недовольный взгляд отца, Джин также скрылся в толпе. — Ты не видел Тэхена? — перекрикивая песни, спросил омега. — Чонгук пошёл к озеру, думаю твой альфа с ним, — поделился Чимин. — Он не мой альфа. — Конечно, — хихикнул друг, — поэтому, ты скачешь в толпе с видом брошенного щенка. Бледную кожу обжёг румянец стыда. Джин прикусил нижнюю губу и отвёл смущённый взгляд. Он кивнул омеге и побежал в сторону леса, где за могучими деревьями, спряталось озеро. — Это была хорошая драка, — восхищается Хосок, похлопывая Чонгука по спине. — Никто не сомневался в твоей победе. Чонгук дёргает плечами, уходя от прикосновений. — Да, — тихо отвечает он. — Что с тобой? Ты не рад? — заметил настроение брата Хоби, — Омега нашей стаи не уйдет к соседям, разве ты не должен радоваться? Тем более это Сокджин, самый красивый омега из всех кого я знаю. — Я рад, — невнятно мычит Чон. — Конечно, Сокджин не должен достаться кому-то неспособному его защитить. Хосок одарил брата снисходительным взглядом. — Но он достанется Тэхену... — Хватит, — прерывает его Чонгук. — Альфе, который не стал за него драться, а попросил друга. — Брат! — повышает голос Чонгук. — Тэхен сильный альфа, но мы решили перестраховаться. Эта тема закрыта, да и Сокджин его любит. — А ты? Воцарилась тишина. Лёгкие волны от несильного ветра прокатывались над темной гладью озера. Редкие ночные птицы пели свои песни, за тенью деревьев самый красивый омега стаи боялся пошевелиться и выдать своё присутствие. Он думал, что найдет здесь Тэхена, но стал невольным слушателем чужих тайн. Сокджину следовало уйти, как только глаза не нашли любимого. Но любопытство оказалось сильнее. Шорохи за спиной не заставили его обернуться, слишком интересным было то, о чем говорят братья. Тэхен ловко подкрался к омеге и заключил в объятия, окутывая своим запахом. — Что ты здесь делаешь? — шепнул он на ухо. — Подслушивать не хорошо. — Я, не... — Сокджин растерялся. Братья тоже повернулись на возню сзади и направились к ним. — Я искал тебя, и убери руки! Нам нельзя. Альфы подошли ближе. Чонгук не хотел быть очевидным, он мимолётно пробежался глазами по лицу омеги и скользнул ниже, где руки Тэ лежали на талии Джина. Это не должно было задеть его или удивить, но раздражение внутри не спрашивало разрешение. Оно просто зародилось, делая атмосферу в их кругу напряжённой. — Что вы здесь делаете? — начал Хосок. — Разве сын вожака не должен присутствовать на празднике в свою честь? — Я хотел поблагодарить Чонгука! — Сокджин неловко выбрался из объятий Тэхена, делая шаг вперёд. Отчего-то ему стало стыдно, что альфы видели как его обнимают. — Спасибо, что не проиграл меня. Его слова повисли в воздухе, проливая неловкость между ними. Чонгук посмотрел ему прямо в глаза, пытаясь отыскать там то, что ему не предназначалось. — Не за что, — на грани слышимости произнес он. — В конце концов, разве я мог проиграть, когда мой друг так упрашивал меня? Улыбка расцвела на его губах, он посмотрел на Тэхена и тот кивнул ему в ответ. Они друзья, росли вместе, учились драться вместе и влюбились тоже вместе... Тэ не виноват, что приглянулся Сокджину больше чем Чонгук. И альфа не собирался злиться на него за это. Он примет нелюбовь омеги как должное и не откажется от друга из-за глупых чувств.