В переулках разума

День перед аукционом я провела в переживаниях, как и последующее утро, совсем забив болт на учёбу. Спасибо Лене за то, что выполняла всю работу за меня. В ответ я ей пообещала рассказать все до мелочей (после аукциона, когда карты вскроются). Время пробило шесть часов вечера. Натянув приготовленное короткое платье, большие висячие серьги, каблуки, браслеты и накинув пиджак, я в последний раз посмотрела в зеркало. Почему никто так и не написал с меня картину? Такой красотки Готэм ещё не видел. Укладка в виде закрученных локонов у меня, к слову, сегодня тоже классная получилась, как и голливудский макияж с идеальными стрелками, пышными ресничками. Только без красных губ, так как это аукцион, как ни крути. Выбрала я более бежево-малиновый оттенок, но не броский. Я знала, что сегодня со мной снова будут мои мнимые шестерки. Меня передернуло: последний раз, когда я так думала, был тот вечер встречи с Кристофером. Лукас тогда ещё был жив и успокаивал меня. Надеюсь, он сейчас наблюдает за мной и поможет справиться с сегодняшней задачей. Плюс на аукцион я иду не одна, ведь также будет присутствовать и Освальд. Это меня хоть немного успокаивает. Как там этот лот называется? Чей-то браслет? Афины? Вроде так, да и похуй, главное, что браслет. Я что, по-иному не пойму? Захватив клатч и ещё раз посмотрев на своё красивое отражение, я покинула квартиру. В мыслях было только лишь бы живой и невредимой вернуться сюда вечером, с хорошим настроением. Хотя первого даже вполне достаточно. Во дворе меня поджидал чёрный лимузин люксового класса с сопровождающими людьми. До Центрального Мемориального здания, где будет проходить аукцион, я ехала без излишнего переживания. Да, нервничала, все по-стандарту. Да, внутри были «бабочки» волнения, а как иначе. Но, честно, я уже немножечко привыкла к такому состоянию и отношусь, как к работе. Сейчас я возможно встречусь с теми дамами, фотокарточки которых мне показывал Зсасз. Не очень хочется этого делать...Женщины, знаете ли, завистливые существа, а я не выгляжу, как маленькая, поэтому вполне они меня могут принять за равную. Хотя почему вполне? Они и примут. Не забываем тот факт, что, к слову, я все ещё пока Миранда Фальконе. Доехав до места назначения, я вышла на свежий воздух в сопровождении моих людей. Меня встретило необычайной красоты здание, светящееся бежевыми и оранжевыми огнями. Вокруг стояло много машин. Лимузинов тоже было в достатке. Где-то вдали стояли репортеры и брали интервью у очередного богатого представителя элитарной касты. Моя будущая работа, так сказать, наверно. Я ещё не определилась. Что же, очевидно, что многие уже в здании. Вернее, наверное, даже все, так как я уже опаздывала на десять минут. В своём репертуаре. Пунктуальность - моя второе имя. Однако, пусть ждут королеву этого вечера, хлопцы. Таким роскошным женщинам не то, что позволительно задерживаться, а даже нужно. А вообще аукцион начинается в пол-восьмого, тогда на кой хрен собирать всех к семи? Ах, ну да. Дать время на разговоры, на новые знакомства...Так ведь принято в этих кругах. Да, неудобняк: знакомиться там с опасными людьми (а иных быть не может) мне не очень-то хочется, а мысль стараться вести аккуратно диалог - не очень-то льстит. Хотя ладно, ведь есть Освальд. Ну и Марина, включи своё обаяние и ты обязательно найдёшь наживку. Я двигалась в помещение, манерно держа клатч перед собой. Перчатки я решила не надевать, поскольку мой новый красный и аккуратненький маникюр должны заценить все. Негоже такую красоту прятать. Лицезрейте, холопы! Зайдя в холл перед самим аукционным залом, я тут же почувствовала на себе десятки глаз. Рассматривать людей я не стала, чтобы не выглядеть глупо, и уверенно проходила между людьми. Да, я чувствовала эйфорию, повышенное внимание к своей блистающей персоне. Это было прекрасно. Краем глаза я замечала, как женщины кидали на меня оценивающие и завистливые взгляды, а мужчины некоторых дам даже смотрели с восторгом, позабыв о своих пассиях. Видимо, опаздывать очень даже хорошо, потому что больше внимания привлекаешь. Я не прогадала. Мой путь лежал к небольшому бару с целью заполучить бокал шампанского. Собственно, взяв бокал в руку, я слегка отпила. Фу. Ну и кислятина! Хотя да, наверное, оно очень дорогое, как и мой вид сейчас. Но как такое вообще можно пить? А если будут человеческие фекалии за миллионы продавать, их тоже будут есть, потому что «статусная» и «непозволительная роскошь» для других? Однако я все равно уверенно держала бокал в руке, мол, вся из себя такая авторитетная леди. Облокотившись на стойку, я стала высматривать примечательный хохолок среди макушек, но его не было. Где Мистер Кобблпот? Может, уже направился в зал? — Рад Вас видеть здесь, Миранда. Мои размышление прервал голос слева. — Мистер Уилсон, какая встреча! — каким-то едким тоном в наигранном восторге поздоровалась я. Упс, вышло случайно, каюсь: вошла в образ пафосной суки. Ну ладно, это же, по сути, моя сущность, так что если быть сукой, то до конца и не стесняться этого. Кристофер поёрзал губами, осматривая меня сверху вниз. Я же гордо вскинула подбородок. Да откуда у меня сегодня такая дерзость? — Не советовал бы Вам брать это шампанское. Хотя, у каждого разные вкусы, но я сомневаюсь, что оно Вам понравилось. Я перевела взгляд с Кристофера на свой бокал, покачала им, затем снова на Уилсона. — Неужели? — спросила я, подняв брови. — Как знаете. — пожав плечами, с какой-то едва сардонической улыбкой сказал он. Это меня жутко раздражало. Кристофер мне казался таким человеком, кто видит людей насквозь. Он, в каком-то роде, напоминал акулу, плавающую среди глупых, ни о чем не подозревающих рыб. Его небольшие, чёрные глаза, просматривающие словно наизнанку и подноготную души, легкая самодовольная ухмылка, которая никогда не сходила с губ, наводили не самое приятное впечатление. С такими людьми не то, что не хочется ничем делиться, но и разговаривать о погоде. — Я, впрочем, был не удивлён, что Вы явитесь. — Ну надо же...А как иначе? Помнится, в последний раз я так и не заполучила то, что хочу. — с легкой улыбкой в его манере, сказала я, слегка наклонив голову набок. Слова сегодня лились из меня плавным потоком. — Вы очень целеустремлённая девушка, Миранда. — В отца. — Ах, да. Кармайн Фальконе - великий человек. Огромная потеря для Готэма. — Вам ли не знать, что преступники в Готэме сменяют друг друга с бешеной скоростью, мистер Уилсон. — пожав плечами, сказала я. — Кстати, не изволите объяснить столь внезапный порыв организовать аукцион? — невинно задала вопрос. Кристофер усмехнулся, повертев стаканом в руке. — Деньги! — разведя руки в сторону, как-то обречённо выдохнул он. — Деньги, Миранда, ценный ресурс. Пока одни стараются завоевать новые крепости, другие - безостановочно укрепляют свою. Ах, опять эти красивые фразочки, только я вот что-то не поняла особо, к чему она была сказана. Он имел в виду, что не собирается разрушать «корабль» Пингвина, потому что у него у самого дырка в борту? Может, у него реально проблемы с финансами? Или неужели он так правдиво врет? Впервые моя чуйка сбилась. Я не могла понять ни его мотивов, ни распознать лжи, от этого моталась в различных догадках. — Что же, приятного Вам вечера, мэм. Извиняюсь, но сейчас я вынужден прервать нашу беседу— поцеловав мои костяшки пальцев, он удалился. Я постояла, и ещё раз обвела зал. Мой взгляд наткнулся на спину. Было ощущение, что я эту фигуру знаю. Напротив этой фигуры, на чьей я сейчас прожигала дыру в пиджаке, стоял Альфред Пенниорд. Ничего себе А рядом, третьей та, от которой меня чуть не вырвало прямо этим кислым шампанским. Я быстро окинула Селину взглядом с головы до ног: недорогое платьице, с чужого плеча. Что ж, жалкое зрелище. Сказала Марина, которая сама по сути не причастна к такому обществу. Ну ладно, сегодня из меня яд так и пер. Я думала: подойти или не подойти? И все-таки решила воспользоваться моментом покрасоваться. Я уверенным шагом нарвалась к фигуре Брюса Уэйна. Подойдя достаточно близко, я снова слегка надменным тоном своеобразно поздоровалась: — Надо же, какие люди! Сам Брюс Уэйн, собственной персоной, мой спаситель. — флиртующим и едким тоном сказала я. Сработало это эффектно. На меня тут же посмотрел Альфред удивленным взглядом, и его подружка, только, в перевес Пинниуорду, ненавистным. Брюс повернулся через плечо и улыбнулся самой что ни на есть наивной улыбкой. — А, Альфред, это... Было начал попытки познакомить нас Брюс, как я тут же настырно вклинилась: — Марина, очень приятно. — и протянула руку для рукопожатия. Миранда я говорить не стала, поскольку сказала своё настоящее имя Уэйну тогда, в участке. Мне даже польстило, что Брюс запомнил мое имя и хотел представить своему няню. С ними я себя чувствовала уверенной в своей неотразимости. Вернее, с Брюсом. Альфред мне показался человеком таким, что если я ему не понравлюсь - он определенно доложит о своих подозрениях Брюсу. Альфред тут же радушно ответил мне взаимностью, и пожал руку в ответ. — Какими судьбами? — первая завела диалог я, перенаправляя взгляд с Альфреда на Брюса. — Да так. Зачастил с выходами в свет. А ты, значит, тоже участвуешь? — поинтересовался Брюс. — Как видишь. — покрутив бокалом и наклонив голову набок, ответила я. — Ого. Не знал, что ты... — запнулся Уэйн, подбирая слово и бегая по моему лицу глазами. — Что я могу посещать такие места? — задала вопрос за него. Брюс ещё раз меня осмотрел, но, скорее, с каким-то восхищением и едва кивнул. В наш милый завязавшийся диалог вмешался Альфред. — Господин Брюс, не просветите меня о вашем знакомстве? Очевидно, доверия у Альфреда своими стервозными замашками я не вызвала, именно поэтому, возможно, для большего компромата на мою персону он решил узнать об обстоятельствах нашей встречи. Ну ничего, нянь, история нашей встречи как раз сыграет мне на руку, ведь я была беззащитной голубкой. — Ой, да, интересная история. Мы познакомились в полицейском участке... — снова первая начала я и перевела надменный взгляд на Селину, озарившись колкой идеей.— Может, ты расскажешь? — сардонически поинтересовалась я. Но то, что произошло дальше, я никак не ожидала. Хотя вру: было вполне предсказуемо. — Да пошла ты! — отчеканила мне Селина, толкнув меня в плечо так, что я аж сделала неловкий шаг назад, и удалилась, кинув неоднозначный взгляд на Брюса. Я сделала оценивающую гримасу, скрутила губы в трубочку и посмотрела в сторону пола, мол, «ну надо же, неловко вышло». — Была похожая ситуация. Брюс за меня заступился. — выдавив из себя самый доброжелательный взгляд, я посмотрела на Альфреда и легко улыбнулась. — Мы случайно столкнулись с...Селиной. — делая вид, что вспоминаю имя этой стервы, сказала я. — Да, случился небольшой скандал. — повернув голову на Пенниуорда, сказал Брюс. — Я что-то не так сделала? — подняв саркастически одну бровь, я недоуменно поинтересовалась у Брюса причиной такой бурной реакции его подружки. — О, нет-нет. Все в порядке. Не знаю, что на неё нашло. — Твоя подружка меня, очевидно, недолюбливает. — снова слегка улыбнувшись, каким-то едким тоном заметила я. — Я с ней поговорю, Марина. — доброжелательным и по-мужски уверенным в своих намерениях голосом заявил Брюс. — Брюс, правда, извини, если обидела подругу... — не очень-то и раскаивающимся тоном, скорее больше формальным, сказала я. Я переживала не о Селине вовсе, а о том, чтобы Брюс, ни дай бог, не встал против меня. — Успокойся, тебе не за чем переживать. Ахаха, ну конечно я спокойна-то! Ещё бы я парилась по этому поводу. Вернее, я не то, что спокойна, я пребываю в состоянии блаженства. Вот это сталь у Брюса! Мне понравилось. Он ведёт себя, как очень благородный, уверенный и слегка эгоцентричный мальчик. Эх, Брюс, Брюс. Такие, как ты у меня были. Ещё маленькие. Общение с Брюсом меня не смущало. Мне нравилось смотреть на его бегающие глаза, легкое замешательство...Одним словом: сплошное наслаждение и вылитая нажива на крючке для тренировки моих женских навыков. Он был для меня обычным юношей, с которым я даже наоборот хотела выглядеть уверенней и стервозней, однако этот гребаный Альфред...Который сто процентов сейчас стоит с мыслью: «был пацан - и нет пацана». Мы с ним стояли и неотрывно смотрели друг другу в глаза, бегая от зрачка у зрачку. Он смотрел, словно выискивая что-то драгоценное, а я просто делала это, потому что люблю смотреть в глаза (ну не вниз же на одно место смотреть, верно?) Глаза - зеркало души, самая ранимая и прозрачная часть тела, которая выдаст все потаенные страхи, секреты и фальш человека. Но в нас обоих, очевидно, не было умысла искать потаённое друг в друге, мы просто рассматривали так, словно это первая наша встреча и знакомство. — У тебя очень красивые глаза. — как-то честно выдал Брюс. Без смущающейся улыбки. Это было как-то...по-мужски, словно он с воодушевлением констатировал факт. Мне часто говорили, что у меня красивые глаза, поэтому такой комплимент меня уже не смущал. Всю свою жизнь помню за извечными расспросами друзей, но и даже едва знакомых людей: «Это твои глаза?» «У тебя линзы?» «Какие красивые». Я уже привыкла. Однако именно сказанное это Брюсом внутри меня слегка засмущало. — Спасибо. — я легко и мило улыбнулась, продолжая с какой-то благодарностью смотреть в его глаза. Раздался как бы ненавязчивый, сконфуженный и слегка растерявшийся хмык со стороны Альфреда. — Господин Брюс, можно Вас на пару слов? — внезапно прервал наши гляделки Пенниуорд.. — Да-да, конечно, Альфред. — не отводя от меня заинтересованного взгляда, пошёл к своему дворецкому Брюс. Брюс на меня определенно смотрел симпатизирующим взглядом. Зуб даю. Ну что же, один мальчик в кармане. Но этот долбаный, мать его, Альфред! Они с Брюсом, как и ожидалось, отошли. Очевидно, дворецкий не особо-то проникся ко мне доверием и симпатией, и сейчас говорит о своих наблюдениях Брюсу. Надеюсь, что я ошибаюсь, хотя выглядит все именно так. Нужно потом, чисто ради интереса, спросить у Уэйна. Почему этот сосунок не может послать своего няня к чертям, хотя бы тогда, когда тот касается его личной жизни? Ну и что, что я ему не понравилась. Я и не обязана нравиться всем. Короче, будет обидно, если я просру такой миленький шанс в лице Брюса из-за Альфреда, ведь Уэйн мне немного симпатизировал, как молодой, благородный и сильный парень. Я была бы не против с ним встречаться, честно говорю. Ну ладно, надеюсь, ещё встретимся и я разуверю Альфреда, хотя...Роль суки так мне понравилась... Пока эти двое о чем-то щебетали, вернее, Альфред щебетал, я стала осматривать людей в холле. Внезапно я заметила недалеко от входа хохолок, лысую голову, парочку людей в чёрных одеяниях. Также были фотографы. Гадать не пришлось. Освальд тоже опоздал? Видно, по такой же тактике идёт: опоздать, чтобы выглядеть эффектно. Да, Пинвгин сейчас выглядел прямо «Бэнг бэнг бэнг - батя в здании». Виднелся мерцающий свет от вспышек фотокамер, оживлённые диалоги и шум, и все это вокруг персоны Освальда. Ну а как иначе. Мой босс - король. Я уверенным шагом направилась в его сторону, как бы чтобы мимолетно бросить «Ой, здравствуйте» и покрасоваться своим видом. Однако, делать мне этого не пришлось, поскольку за моей спиной снова резко возник Кристофер. — Миранда, извольте Вас познакомить кое с кем. — сказал он, вкладывая мою руку себе в огромную ладонь и ведя к женщине с пепельным каре. Лицо знакомое. Не о ней ли мне говорил Виктор? Но, как ее звали, я, увы, не помнила. У меня вообще хорошая память на лица, а не на имена. Даже по тесту в школе мое мышление больше образное, чем знаковое. Пока мы шли, я окинула ее взглядом с головы до ног. Она была одета в чёрный брючный костюм. Да, с таким лицом ей бы только и играть диких и жестоких стерв. Своим видом лично меня она отталкивала: надменность чувствовалась даже в принятой телом позе. Даже прическа с ровной челкой и кончиками добавляли ей холодности и жесткости. Но, к слову, такое каре мне не нравится. Ещё эта челка...Мне стало не по себе и я слегка заволновалась. Ну ладно, Марина, главное - не теряйся. Чем ты хуже ее? Да всем, по сути. Внезапно на горизонте рядом с ней всплыл Виктор и Освальд, который ,оживлённо кивая головой, что-то докладывал ей. Я ощутила небольшой укол ревности. Хотя я совсем с ума сошла? С чего я вообще взяла, что он ни с кем не общается? Однако мне стало спокойнее, что я не буду говорить с ней тет-а-тет, ведь рядом присутствует и Кристофер, и Кобблпот, который, если что, надеюсь, вступится за мою скромную персону. — Миранда Фальконе, знакомьтесь, это Барбара Кин. — представил меня (а почему не ее?) Кристофер девушке. — Очень приятно. — кивнув мне, натянуто улыбнулась меня и окинула оценивающим взглядом. Мне стало не по себе от ее высокомерного видочка. — Взаимно. — сухо ответила я, копируя ее фальшивую легкую улыбку и также бросив оценочный взгляд. Как тебе такое, сучка? Барбара усмехнулась. Мне почему-то стало не по себе. Я чувствовала своё биение сердце от стресса, и как все натянулось, словно струна. Было ощущение, что я - настоящий котёнок, а она не то, что грациозная кошка, а целая пантера, готовая сожрать меня в любой момент и старающаяся занизить мою планку. Все это время сбоку стоял Освальд, отчего мне стало немного стыдно, что я не веду себя, как стерва и стала думать, что бы едкого сказать. Мой Пингвин должен гордиться мной. — Освальд, добрый вечер. — кивнула сдержанно я своему мнимому «врагу». — И я рад Вас видеть на этом вечере, мисс Фальконе. — кивнув, улыбнулся он. — Вижу, Вы не бросаете попыток заполучить желаемое? — Ах, да, ну разумеется. Где наш Оскар за разыгрывание сцен, а? Между прочим, из нас очень хороший тандемчик получается. Мои размышления прервала Барбара: — Симпатично выглядишь. — бросила она больше презрительно. Мою гордость задели. По ее интонации было понятно, что она сказала мне это специально, да ещё таким тоном, мол, до красотки тебе далеко, а на "симпатично" сгодишься. Хотя я так не считала. Завистливая сука. Сама ты страшная. Я выгляжу тут чуть ли не лучше многих (ахаха, вот это я понимаю - самооценочка). — Ну, кто-то же должен. — приторно и сардонически улыбнувшись, мягко сказала я. Гучи флип флапс! Съела? «Что? Ты называешь меня сукой? А ну-ка, ну-ка, я не расслышала. Как? Ты называешь меня стервой? А ты не первый: спроси у бывшего» прямо. Для этой реплики я давно искала подходящего момента, поэтому думать едкий и токсичный ответ особо не пришлось. По завершению реплики я окинула ее снова взглядом с головы до ног, как бы говоря «А вот по тебе не особо скажешь такого, милая». Ох, как классно, что рядом ещё Освальд стоит. Я даже специально сказала такой ответ, лишь бы он услышал. Надеюсь, он оценил, что у него такая дерзкая и стервозная ученица. Виктор же тоже, надеюсь, услышал? Все слышали, да? Вот такая я стерва на самом деле. Мне стало даже как-то приятно, несмотря на то, что внутри бешено колотилось сердце и накатил адреналин. Я видела мимолётный промелькнувший гнев в ее холодных глазах и пуще прежнего высокомерный вид лица. Потом она усмехнулась на манер: «да, я согласна, дрянь. Ты не знаешь, с кем имеешь дело». Мне стало стремно. А что если она меня потом изобьет? Блять, мне не нравится она. Я решила не смотреть в ее глаза и, в следствии, первой отвела взгляд, сделав глоток кислого шампанского, лишь бы избежать лишних секунд зрительного контакта. Ну и кислятина, Боже. Это она тоже заметила, и, более чем уверена - порадовалась своей победе. Да пожалуйста, забирай. Сражаться с тобой - себе дороже. — Я, пожалуй, пройду в зал. — улыбнувшись, сказала Барбара и в последний (надеюсь) раз прожигая во мне дырку взглядом. Уверена, будь мы не в публичном и приличном месте, то она уже давно меня облила дерьмом сверху до низу. Или, может, так подействовала моя фамилия? Я же все-таки дочь Кармайна Фальконе. Слава богу, ушла. Я смогла спокойно выдохнуть и успокоить бешеный ритм сердца. Я и не заметила, как исчез со зрительных радаров и Кристофер. Он, видимо, пропал после того, как познакомил нас с мисс Кин. Да, сегодня из меня прямо прет токсичность. Люди, аккуратнее! Смотрите, чтобы я на вас не капнула своим ядом. Выгляжу как ангел, но поверьте на слово: нет у меня с ним ничего общего. — Ну и что это было? — вырвал меня из сверления удаляющегося силуэта Барбары Освальд, укоризненно подняв брови и поджав губы. — Импровизация. — пожав плечами, ответила я, ожидая похвалы от Освальда, но по его интонации чувствовала, что получу другое, тоже на «п», кстати, начинается. — О, конечно! Смотри, только не доимпровизируйся, чтобы потом мне не пришлось прикрывать твой зад от нажитых за один вечер врагов. — едко подметил Пинвгин. — А что, грубо было? — посмотрев на Освальда страдальческим взглядом с подтекстом «упс», поинтересовалась я. — Не знай я Барбару, то сказал бы, что нет. — дёргано закивал Освальд. — Я предупредил. — и взвёл кверху указательный палец. Я кивнула. — Вообще, это девчачьи разговоры. И, к слову, не я первая начала! — возмутилась я с самой что ни на есть обиженной девчачьей интонацией. — Мне плевать! Последствия схлопочешь ты, а не она. — шипя проскандировал Пингвин. — Я уже привыкла, мистер Кобблпот. — наигранно вздохнув, с полуулыбкой сказала я. Освальд прикрыл глаза на успокоительный манер и резко выдохнул, скорее всего, от отсутсвия ответа на мое по сути верное замечание. Прозвонил первый колокольчик, предупреждающий о скором начале аукциона. — Проходи в зал, мне ещё надо кое с кем поздороваться. — сказал Освальд, направляясь в иную сторону от меня. Я так и сделала. Стоять мне в холле больше было не за чем. Я направилась в аукционный зал, пройдя мимо бара и поставив этот несчастный бокал с кислятиной. — Марина! — легко коснулась моего плеча рука Брюса. Я обернулась. — Да? — Нам надо поговорить, ты не против? Мы стояли прямо в самом потоке заходящих в зал людей. Я осмотрелась. И вообще сейчас была взволнована далеко не этим. — Брюс, давай после, хорошо? — скорее, больше утвердительно сказала я. — Хорошо. — кивнул Брюс. Я заметила за спиной Брюса в метрах шести Альфреда. Меня это знатно вывело. Так, о чем со мной захотел поговорить Уэйн? Неужели Пенниуорд ему уши промыл и натравил против меня? Ну-ну, посмотрим, кто кого. — Ой, а не проводишь девушку до зала, м-м? — заигрывающим тоном поинтересовалась я. Брюс улыбнулся и, вскинув подбородок, подставил мне руку. Я обвела его под локтем и мы двинулись в сторону общего потока. Сожрал, Альфреденыш? "Угнала я твоего мальчика. Угнала, его угнала, он был мечтою твоей хрустальною. Угнала, его угнала, ну и что же тут криминального?". Вскоре мы смешались с людьми, оставив Альфреда одиноко стоять среди толпы. Хорошо, что Брюс не заметил кинутого няня. Меня это чуть не рассмешило. Но что касаемо разговора - на самом деле мне правда было не до этого. И думать, отрицательный ли он или хороший, да и вообще зачем - желания сейчас не было. Я начинала переживать по поводу того, удасться ли мне выкупить лот и все ли пройдёт удачно. — Ах, и да, Брюс. Я сегодня не совсем под своим именем. — не совсем, ага. Я вообще не под своей личностью даже. — Если что вдруг, зови меня Мирандой Фальконе. Брюс на время замешкался и кинул на меня встревоженный взгляд. — Фальконе? — Тебя только это заинтересовало? — наигранно разочарованным голосом спросила я. — Нет, просто...Я слышал, это очень громкая и значимая фамилия. Ты определено несёшь на плечах тяжелое бремя. — Не бери в голову. — в манере Брюса, ответила я ему. — Потом все поймёшь. — Хорошо. А с чего вдруг такая конспирация? — Сейчас не могу сказать, правда. — Тебе точно не нужна помощь? — Нет, Брюс, не нужна. Если вдруг понадобится - я обязательно обращусь к тебе. — лестно отозвалась я и посмотрела в его глаза, добавив. — Потом все объясню. Брюс кивнул. Он что, настолько любит помогать другим? Я почему-то была уверена, что Уэйн никому не проболтается по поводу моего имени. Да и , к слову, сегодня последний акт моей пьесы, поэтому особо скрываться уже не было смысла. Мы с Брюсом прошли в зал, где я его благополучно оставила и двинулась немного в левую сторону. Со вторым звонком зал уже окончательно заполнился. Слева от меня через двух человек стояла невзлюбившая меня, и, собственно, это было взаимно, Барбара Кин. Мне стало даже обидно: первая борьбу начала не я. Неужели так сложно приветливо реагировать на людей? Этот город окончательно и бесповоротно прогнил. Я отвела взгляд и осмотрела людей, столкнувшись с прикованным в мою сторону взглядом Брюса. Тот мне сдержанно улыбнулся краешками губ. Рядом с Уэйном уже стоял насупившийся, как индюк, Альфред. Меня затошнило от того, что второй вечно отшивается рядом с Брюсом. Даже поговорить наедине, тет-а-тет, с ним нельзя из-за этого надзирателя. Внезапно меня кто-то относительно сильно толкнул в плечо. Я обернулась и уже было собиралась сказать извечное «Аккуратнее», как, столкнувшись с отвратным мне мужиком, передумала. Выглядел он как самый настоящий быдло-преступник, отсидевший лет десять в очередной российской тюрьме. Меня передернуло и стало страшно. Он перевёл на меня взгляд со слегка сдвинутым в сторону подбородком. — Я Вас задел, дамочка? — нахальным тоном поинтересовался он, чтобы, видимо, на мой последующий ответ бурно среагировать. Я сглотнула и забегала взглядом по залу в поиске поддержки. Заметила прикованный к нам двоим и насторожившийся взгляд Брюса. Мне казалось, что он вот-вот собирался разобраться в ситуации, поскольку, видимо, этот тип ему тоже не понравился. — Нет, все в порядке. Все хорошо. — едва дрожащим голосом сказала я. Конфликтов я не искала, однако мой оппонент, казалось, наоборот только этого и добивался. Может, он перебрал с алкоголем? Далее последовало то же самое, только он ещё нагло смотрел на меня. Я почувствовала очередной и уже специальный толчок по плечу. Его взгляд меня не на шутку напугал, в нем читалось «Ну че, а вот так точно все в порядке?». Я, определено, округлила глаза от испуга. Не успела я что-то предпринять, как почувствовала шлёпок по пятой точке. — А так нормально? — откровенно хамящим тоном произнёс мужчина. Я машинально убрала его руку с ягодницы и, как ошпаренная, отпрянула на шаг назад, не отводя от него взгляд. Мне стало страшно. Почему никто в этом зале этого не замечает, или делает вид, что не замечает? — Я не одна, пожалуйста, оставьте меня. — с опаской, держа руку перед собой затараторила я. — Я тебя и пальцем не трону, дамочка. Ты поедешь со мной. Что? Какого? — Зачем? — Как? Будем жить вместе. Все понятно. Это очередной готэмский псих средь общественного места. Всего-то. — Что? — уже дрожащим голосом и с, наверно, округлёнными и остолбеневшими глазами, спросила я. Почему именно я? Почему такие психи вечно на меня клюют? В зале много людей, так нет ведь, нужно было именно меня выбрать. Это удар по моему женскому достоинству, между прочим. Эх, надо было остаться стоять рядом с Брюсом, а не уходить. Ещё секунда, и я готова была заорать на весь зал «На помощь!», потому что этот мужик в кожанке буквально стоял передо мной непробиваемой и безжалостной скалой. Внезапно позади моего мучителя послышался голос Виктора: — В чем дело, бугаёк? — подняв выбритые брови, поинтересовался Виктор. Рядом с ним стоял только что подошедший Освальд. — Что здесь происходит? — слева, между мной и обидчиком нарисовался Брюс. По его позе уже было понятно, что он напрягся и, чуть что, был готов к атаке. Брюс медленно закрыл своим туловищем мою беспомощную тушку. Все взгляды в зале обратились на нас. Я это успела рассмотреть. А что же мне ещё было делать, притаившись за широкой и напряжённой спинкой Брюса? Ноги бы тебе чуть потолще, Брюс - цены б не было. Давай, вмажь ему по-уэйновски. Я уверена, ты так можешь. Хотя, на самом деле, внутренне я все равно очень тактичный человек, поэтому мне даже не хотелось ввязывать в это Брюса. Даже если Брюс уложит его в нокаут с одной левой, я все равно буду ощущать себя неловко и причиной того, что Уэйна могли избить. Да и не только перед Уэйном мне стало неловко. Однако я не стыдилась прикованного внимания к нам, а даже наоборот ощущала себя главной героиней. В такой ситуации, как правило, в комедийных сериалах включается смешная музыка для бойни или голос, как в Лунтике: "С что было дальше, мы с вами сейчас и узнаем". Этого хама с одной стороны окружал Виктор с рядом стоящим Освальдом, а с другой - Брюс. Попался, ублюдок, в ловушку из настоящих мужиков. — Какие-то проблемы? — сжав руки в кулаки, поинтересовался спокойным тоном Брюс. Я даже не знала, как у Брюса получалось так спокойно вести диалог с опасными людьми. Одно слово - бесстрашный герой! А ведь ещё эту картину Освальд видит...Ой, ляпота! Смотри, Пингвин, как бы меня у тебя не увели прямо под твоим носом. Такую, как я, трудно найти, легко потерять и невозможно забыть. Вот что-что, а эта фраза писалась явно с меня. — Никаких. — едко выплюнул мужик в гордо поднятое лицо Брюса. Он сначала подмигнул мне, отчего меня скрутило, медленно повернулся и направился к выходу. Внутри все сжалось. Какого хрена это происходит со мной? Что ему нужно было от меня? — Все в порядке? — повернулся ко мне Брюс и начал обеспокоено осматривать, будто на наличие повреждений. — Что-то мне это напоминает. — слегка улыбнувшись, сказала я. Брюс тоже улыбнулся в ответ. — Голубочки, потом поворкуете. — сказал Виктор и кинул красноречивый взгляд на Брюса. Брюс кивнул мне с какой-то понимающей улыбкой напоследок и удалился к обеспокоенному Альфреду. — Тебя определено нельзя оставлять одну, Марина. — наконец, прокомментировал ситуацию Освальд, поджав губы. — Ой, я сама удивляюсь повышенному вниманию к своей персоне. — не без доли самодовольства заявила я. — Тут нечему радоваться, дорогая. — Освальд было собирался отпить из бокала шампанского. — Не советую. Ужасное шампанское. — предупредила я, кивнув на бокал. Освальд посмотрел на меня взглядом аля «яйцо курицу учит?» и сделал резкий глоток. Внезапно его лицо сменилось. Он с трудом проглотил и поморщился. Я закусила нижнюю губу в попытке сдержать смешок. Однако все же улыбнулась. Мистер Кобблпот снова кинул на меня укоризненный взгляд. — Это я Вам говорю, как истинный ценитель шампанского. Все-таки, в таких делах больше девушки разбираются. — я захлопала невинно ресничками. По сути я ценителем не была: так, к слову пришлось. Пока Освальд смотрел на меня, Виктор вытащил из его ладони бокал и заглотил содержимое за один присест. Я перевела на него удивлённый взгляд, а Освальд посмотрел с неприкрытым «ты дебил или да?», сжав челюсти и играя желваками. Зсасз медленно подвигал ртом, смакуя вкус. — Странно, я ничего не почувствовал. Вода какая-то. Я снова едва сдержала смешок, однако меня опять выдала мигом просочившаяся улыбка. Освальд, как вы уже догадались, в очередной раз резко перевёл взгляд на меня. Я уверена, в нем читалось «Ну вот что мне с вами двумя делать?». Правильно говорят, два дебила - это сила. Осталось Освальду примкнуть в нашу компашку, и была бы мощь. Внезапно прозвенел последний звонок. Я развернулась и выпрямилась. Слева от меня встал Виктор, а слева от него - Освальд. — Виктор, а что если начнётся перестрелка? Люди Освальда здесь же, неподалёку? — резко поинтересовалась я, чтобы лишний раз себя успокоить. Виктор кивнул. Ну слава богу. Далее он медленно отодвинул пиджак, указав на рукоятку пистолета. — Да и я, как бы, рядом. Я улыбнулась. Начался аукцион. На торги выставляли разные вещи: и ножи, и вазы, и патефоны. Одним словом, много всякого барахла. Кому вообще надо этот хлам выкупать? Одни понты, не более. Однако не исключено, что за ними скрывались вовсе не безделушки, а криминальные права. Я бы, честно, не удивилась. Подошла очередь симпатичной древней заколки. Чтобы не вызвать подозрений, я подняла руку и тоже внесла свою лепту, повышая стоимость до ста тысячи долларов. Осталось только, чтобы на мне это не остановилось, иначе я бы конкретно попала. Я осторожно перевела взгляд на Освальда, уже будучи готовой объяснить свой разумный поступок, с чем он, возможно, поспорил бы, но вместо гневных голубых глаз я увидела его одобрительный кивок. Фух, ну слава Богу. Было бы крайне странно, если я участвовала только в торгах за одну вещь. Однако, что меня ужасно раздражало, так это Брюс. Ну никак не ожидала я такого поведения с его стороны. Оно было каким-то раздолбайским и неадекватным. Он казался дико и до ужаса избалованным мальчуганом, тратящим деньги впустую. Брюс, чтобы вы понимали, скупал практически все. Может, назвали бы тогда «Аукцион имени Брюса Уэйна»? Зачем ему все? Делать совсем нечего? От денег кукуха поехала? Меня это начало раздражать и нехило так напрягло: а что если он соберётся также выкупать браслет Афины, не зная, насколько он важен для меня? Может, его предупредить? Когда будет небольшой перерыв между лотами, надо подойти и узнать. Не знаю, в общем, одним своим видом Уэйн начал раздражать. Даже Альфред так не отталкивал. Когда торги за несчастную заколку превысили четыреста тысяч рублей, Брюс ее выкупил. Объявили перерыв. Я, не контролируя себя, как коршун под удивлённые взгляды некоторых людей налетела на Брюса с возгласом «Ты с ума сошёл?». Однако сказала я это пока максимально радушным и интересующимся тоном, едва сдерживая накипающую ярость. По началу Брюс изобразил недоумевающую мину и осматривал крайне удивленно. И правда: с чего это я на него набрасываюсь? Однако, пребыв в замешательстве ровно секунды три от силы, он мне подмигнул и громко произнёс: — Могу себе позволить, детка! И это подействовало. Не знаю, что на него нашло, но он явно был не в себе. Все обернулись на меня и Уэйна. Чего он творит? — Брюс, в чем дело? В общем, я тебя умоляю. Будет очередной лот - браслет. Дай мне возможность его выкупить, хорошо? — уже более тихим голосом начала говорить максимально мягко и умоляюще я, поглядывая по сторонам и не обращая внимания на стоящую рядом Селину. — Я могу тебе купить браслет, если ты так хочешь. — также негромко сказал мне Брюс, обеспокоено поглядывая и сведя густые брови к переносице. — Нет. Просто дай возможность выкупить мне его самой. Если что-то пойдёт не так - то просто поможешь. — спокойно сказала я ему. Рисковать положением вещей не следовало: Брюс и не подозревал, что на самом деле из себя представляет этот браслет. После выкупа, очевидно, покупателю скажут, что на самом деле под ним имеется в виду. А Брюс, имея контакты с полицией, тут же сообщит об этом ей. Так что нет. Выкупить должна я и точка. — Марина, я куплю тебе этот браслет, если он важен - только скажи. — каким-то странным голосом сказал Брюс. — Брюс, ещё раз говорю, не нужно. Я хочу выкупить сама. — Почему я не могу подарить выкупленный браслет девушке, которая мне нравится? — громко снова забасил он, раскрыв руки. Девушке, которая нравится? Что? Мы же с ним пересекались лишь раз...Но внезапно меня осенило. Дело тут далеко не в этом. Наигранное поведение Брюса его полностью выдало. Я поняла, что он тоже хочет выкупить браслет. Он ему нужен. Но откуда он знает про то, что под ним на самом деле подразумевается? — Какого черта? Ужасный из Вас актёр, мистер Уэйн. Тебе он тоже нужен, да? — ядовитым тоном спросила я у Брюса. Нервы сдавали и лицо Уэйна сейчас начинало потихоньку идут раздражать. Дичайше. Я хотела долбануть его бюстом Наполеона, стоявшим неподалёку, прямо по голове. Мы вообще не рассчитали, что Брюс будет так рьяно хотеть заполучить браслет. Я думала, что просто с ним поговорю и попрошу дать возможность выкупить самой. Он срывает наши планы! Что со мной сделает Освальд? Видимо, Брюс тоже по началу не догадывался, зачем и мне нужен браслет. — Тоже? — тихим, но начинавшим закипать голосом едко поинтересовался Брюс. — Марина, полиция должна прекратить эти беспорядки в городе. Полиция? Брюс пришёл сюда от полиции? — Значит, ты работаешь на них? — А ты на кого? — Почему ты мне сразу не сказал тогда? — От кого ты покупаешь, Марина? — уже железным и достаточно требовательным голосом спросил Брюс. — От своего имени, которое я тебя назвала. Брюс, я тебя умоляю. Пожалуйста, прошу, дай мне возможность выкупить его. Я буду у тебя в долгу. Иначе мне непоздоровится. — Просто назови мне того, кому с твоей стороны нужен браслет. — А это разве что-нибудь изменит? — Не мне судить, Марина, но, по-моему, ты выбрала скользкую и опасную дорожку. — А, по-моему, это не твоё дело, Брюс. — процедила лёгким и колким голосом я. Он это на Освальда моего быканул? Брюс помолчал, безотрывно глядя в мои глаза и будто размышляя. — Марина, ты не знаешь, чего выкупаешь и с чем имеешь дело. Это права на частичный контроль организаций преступников. Предоставь это полиции. — спасибо за ненужную заботу, благородный черт! — Я прекрасно знаю, с чем имею дело, Брюс. — повысив тон и кивнув, сказала я. — Просто. Дай. Мне. Выкупить. Браслет. — тихо, но твёрдо отчеканила под конец. Брюс снова задрал подбородок. Меня это разозлило ещё пуще прежнего. Петушило. В этой ситуации такой жест победителя меня дико раздражал, тем временем в повседневной жизни я бы подумала «ах, какой мужчина». Выглядело это со стороны, наверно, комично: я, вредная и шипящая гиена, пытающаяся зацепиться и цапнуть благородного и гордого тигра. Это без преувеличения. Меня раздражало сейчас в Брюсе все: взгляд, любое мелочное движение. Симпатию к Брюсу из-за кипевшей ярости как рукой сняло, хотелось скандала. Не хватало, чтобы из-за этого сосунка все мои труды сошли на нет. В таком случае по пизде пойдёт все: мои скрупулёзно выстраиваемые отношения с Освальдом, вбуханные усилия завершить начатое. Этот день должен был стать финальной точкой дела, а не кляксой в моей жизни. И все из-за какого-то паренька. Ну уж нет, так не годится. Будь ты хоть простолюдин, хоть хуй с горы - я не дам тебе испортить то, ради чего я все это начинала. «Я в ярости от тебя!». Прозвенел первый звоночек. — Марина, я не могу, извини. — уверенным, но с нотками сожалея сказал Брюс. — Ну слушай, Брюс. Хорошо, давай так: я сначала выкуплю браслет, передам своему человеку и потом делайте с ним, что хотите. — максимально смягчившись, принялась идти на крайние меры я. — Мне жаль. — кивнув головой, слегка холодно сказал стальным голосом Брюс. Господи. Какой же говнюк. Я было собиралась снова что-то агрессивно процедить в раздражающее своим спокойствием лицо Брюса, как в наш диалог вмешался Освальд. — Юный Уэйн, мы так с Вами и не поздоровались. — со своей фирменной ухмылочкой, начал приветствие Пингвин. Освальд дёргано несколько раз пожал руку Брюсу. Видимо, первый прекрасно понял, с чего у нас тут завязался этот сыр-бор. — Видишь ли, мой юный друг, настоятельно тебе не советую выкупать последующие вещи. Сущие пустяки. Ты же здесь развлекаешься, верно? — подняв брови и кивая, спросил Освальд. — Разумеется, Мистер Кобблпот. — видимо, Брюс не просек, что я за одно с Освальдом. Сдерживаться я больше не могла. Все. Я огляделась по сторонам в поисках подозрительных лиц, и, никого не заметив, злостно выпалила: — Твоё напыщенное благородство не знает границ, Брюс. Потакаешь делам полиции Готэма? Ой, кстати, не на твоей ли совести убийство юного мальчика? В тот день ты наплевал на все свои морали и устои, так ведь? Я прекрасно знала, на что давить. Увы, в ссорах я могу начать задевать самые больные точки человека. В этом же мое преимущество и одновременно ужасная черта. Такова моя особенность. Владелица квартиры рассказывала нам с Леной эту историю, когда Брюс сидел и плакал в полицейском участке из-за того, что не спас мальчика. Брюс сглотнул. — Марина, ты не знаешь, о чем говоришь, этот нож... — было начал слегка растерянно Брюс. — Неважно. — перебила я. — Мне все равно. Смерть есть смерть. Ты от этого поступка никогда не отмоешься. — начала наезжать я, сама не осознавая, когда диалог с обычного браслета вылился в выплёскивание моей ненависти к Брюсу. Но мне просто важно было наехать на Брюса, а, учитывая, что большой базой данных о нем я не располагала, пришлось вспоминать истории, рассказанные моей хозяйкой квартиры. Я ему просто неосознанно мстила за отказ. — Мисс, попрошу следить за обвинениями в сторону мистера Уэйна. — вступился за своего подопечного Альфред с нотками неприкрытого наезда. — Этот браслет нужен мне больше, чем тебе. Просто уступи. Не усугубляй ситуацию, Брюс. Утихомирь своё через край выбивающееся благородство. Дай полиции все разрулить самой. — взяв себя в руки, спокойным тоном, переведя взгляд с Пенниуорда на Уэйна, сказала я. Да, Альфред меня слегка сконфузил и вселил какой-то страх, что я даже голоса не могла поднять выше положенного. — Марина, прости, но нет, я не могу. — на выдохе, переведя взгляд на мгновенье на пол, заявил он. — Ты ещё об этом пожалеешь, слышишь? — подняв брови, едко сказала я. Не знаю, с чего я вымолвила эту пафосную реплику, ведь жалеть бы ему по сути было не за что, так как за моей спиной не было целой орды, готовой выполнить что угодно по моему щелчку. Просто к слову пришлось. — Марина, оставь нас на пару добрых слов. — приказал мне Освальд милой улыбочкой и взглядом «если ты сейчас не перестанешь усугублять ситуацию - тебя ждут неприятности от меня лично» и кивнул, чтобы я отошла. Я подчинилась. Мое состояние можно было описать только таким образом: как же меня бомбит. Сука, почему хоть раз все не может пойти гладко? Какого хуя про это узнала полиция? Гордон сунул свой любопытный собачий нос? Как же меня бесит. Раздражает. Что теперь? Такое ощущение, словно эта доля нужна не Освальду, а уже и мне. Да она мне сука скоро сниться уже будет, странно, что ещё не начала. Через пару секунд прозвенел звоночек, собирающий в зал участников аукциона. К нам с Виктором подошёл, прихрамывая, Освальд. Я не хотела смотреть на его лицо, по которому будет отчетливо понятно, удалось ли уладить возникшую проблему в лице Уэйна или нет. Однако мне пришлось. И действительно: лицо у него было яростное, ноздри сужались и разжимались в порыве едва сдерживаемого гнева. — Как полиция узнала об этом? — задала отвлекающий вопрос я. — Это уже не важно. Джим Гордон решил сунуться туда, куда ему не следовало бы, и он за это поплатится. — напряжённо смотря в точку перед собой, дёргано говорил Освальд, играя желваками и судорожно шевеля ноздрями. Я стала обдумывать, что делать. Уверена, Освальд сейчас тоже прокручивал очередную дальнейшую стратегию. Может, сорвать аукцион? Но как? Что за бредовая идея? Хотя, все очевидно: в дебильную головушку лезут дебильные идеи. Так, Марина, думай, давай, думай. Господи, неужели все пошло ко дну? Противный сосунок. Мерзкая гадина. Не знаю, что на меня нашло, но я готова была спереть этот гребаный браслет у всех на глазах и сбежать. Настолько сильно мне хотелось, наконец, вернуть эту злосчастную долю. Уже серьезно надоело. Я просто не могла бросить это дело незаконченным. Если раньше мне по сути было все равно на оставшуюся часть и я делала это только ради взаимоотношений с Пингвином, то сейчас факт незавершённости моей пьесы просто дичайше выводил из себя. Она должна закончиться достойно. Я перфекционист. Я верну эту гребаную долю, ради которой итак вбухала много физических и психологических по большей части сил. Ну уж нет. Сегодня я точно уйду с этой долей, да чтобы она сдохла. Думай, Марина, что делать, думай. Не подведи Освальда и закончи это уже. — Следующий лот - «Браслет Афины Паллады», третий век до нашей эры. Греция. — объявил аукционер. — Стартовая цена - десять тысяч долларов. Я быстро взглядом окинула людей. Я также прекрасно знала, что времени на торги этого лота уйдёт больше всего, поскольку среди сливок общества здесь присутствуют и криминальные авторитеты, которые, собственно, именно и за браслетом сюда явились. Разницы была только в том, что в отличие от них мы с Освальдом знали, что Брюс все равно выкупит этот лот, имея на счетах миллиарды долларов. Так, сколько уйдёт? Минуты две? Что же, может, я успею чего-то придумать? Например, выйти, нажать на кнопки пожарной сигнализацией и ворваться снова в зал с криками «Пожар!»? Или «Там заминированная бомба»? Нет, в своих актёрских навыках я, разумеется, не сомневалась, но что если после этого поступка возникнут последствия? Например, меня посадят на сутки за ложную тревогу. Они ведь могут? Да и что я этим добьюсь? Ну перенесут аукцион на завтрашний день. Мне что, каждый день тогда бегать с криками «Горим! Пожар!»? Да, называйте меня глупой, но альтернативы я не видела. Либо смириться с поражением, либо прервать аукцион. Я точно решила: раз этот лот не достанется мне, тогда и никому. А именно - Брюсу. Самым верным я видела просто никому не отдать этот чертов браслет. Ну что же. План в край идиотский, и не факт, что со сто процентной вероятностью подействует, но попробовать стоит. Я в последний раз окинула людей. Освальд был крайне зол и напряжен, лицо Брюса выражало серьёзность и решительную намеренность (чтоб ты сдох, черт!), а вот лицо Кристофера выражало загадочность. Он стоял с полуулыбкой, как будто внимая тому, что сейчас может произойти. Внезапно он посмотрел на часы. Меня это напрягло. Зачем смотреть на часы? Просто узнать время? Внезапно мои размышления и намерение осуществить задуманный идиотский план с ложной тревогой прервали выстрелы и непонятный шум в холле. Мне не послышалось. Это были именно выстрелы. Из автоматов. Что за черт? Да, я предполагала, что планируется что-то подобное, но все равно не верила до конца и старалась надеяться на лучшее. Люди в аукционном зале запищали. Одним словом - началась движуха. Резко все засуетились, никому уже не было дела до аукциона. Ну и слава Богу, что все подвернулось именно таким образом. Хотя нет. Дура! Меня же убить могут! Внезапно свет погас, отчего это ещё сильнее навело панику на народ. Из аукционного зала была еде одна дверь, правда более узкая, для рабочего персонала, и находилась справа от аукционного стола. Скорее всего, она ведёт в помещение, из которого вывозили лоты. — Это ваши люди? — в надежде спросила я у тоже начавшего паниковать и озираться по сторонам Освальда. Виктор же стоял спокойно, достав пистолет. Ну надо же - хоть бы хны человеку! — Нет. — четко и каким-то дрожащим голосом ответил Освальд, не обращая на меня внимания и поджав губы. Ну понятно. Виктор защищал босса, а не меня, это и так было ясно. Спасибо, называется. Это раз. А во-вторых, я теперь больше никогда не буду верить словам взрослых, мол, «все пойдёт нормально». А именно словам преступников, что их люди всегда на подкреплении. Где же они, когда так сильно нужны? Я не стала больше задавать вопросов Освальду и доставать его своей паникой, потому что было не самое время и он тоже не пребывал в наилучшем расположении духа. Я заметила, как его фигура направилась к Барбаре. Следом пошёл Виктор, выставив руки от себя и приговаривая «Спокойнее, дамочки, спокойнее». Ну отлично. На меня забили самый настоящий и жирный хуй. И правда: на что я только надеялась? Однако обижаться и убиваться из-за того, что Пингвину было на меня по барабану я сочла не самым удачным моментом. Ещё успею, если выживу. Сейчас задача - выбраться живой и невредимой. Я постаралась взять себя в руки и не носиться туда сюда, как делали в этом заже многие. Краем глаза в воцарившейся темноте удалось заметить, как аукционер открыл едва заметно дверь для персонала и также тихо закрыл. За ним повторили действия ещё парочка рядом стоящих и заметивших это людей. Но никто не оповестил других. Проблема была в том, что эта дверь в закрытом состоянии вообще не бросалась в глаза: оно и неудивительно, почему никто в этом зале не заметил. Послышалось шипение со стороны закрытой двери из холла. Мне показалось, что начали распылять какой-то газ. Времени не было. Пока многие носились, или просто стояли вкопанными колами, или подходили к окнам и раскрывали их, оценивая шансы благополучно спуститься на землю с пятого этажа, я решила побежать к этому проходу. Я не стала дожидаться внимания Освальда, просить защиты у Виктора или у Брюса, на которого сегодня и так неожиданно наехала, и докучать своими вопросами, на которые сейчас тоже никто не в состоянии ответить. Я поняла, что в этом чертовом городе кроме меня самой мне никто не поможет. Не привлекая внимания, я добежала до двери и также тихо, как аукционер, зашла. Извините, но я трясусь только за свою шкуру. Спасать кого-либо и подставлять себя я не готова. Хотите благородного человека? Для этого есть Брюс. К нему все вопросы. Кто заметит эту дверь - милости просим, кто нет - тому не повезло, уж извините. И да, в этой ситуации мне было даже все равно на Освальда с Виктором. Они преступники и им не привыкать, как и многим также присутствующим. Так что перебьются. Выберутся. Когда я вошла в коридор, то отчётливо слышала нарастающий звук шипящего воздуха в зале. Неужели он туда дошёл? Неважно, бежать! Бежать! Сердце бешено билось о рёбра , а вздохи и выдохи были сбивчивыми, но страха я не чувствовала. Скорее, какую-то непонятную агонию. Я побежала по коридору для персонала и оказалась в маленькой комнате с экспонатами. Куда делся тот аукционер? Неважно, Марина! Беги! Я судорожно осмотрелась: из комнаты была ещё одна дверь. Я резво к ней подскочила и дёрнула на себя. Мне открылся вид на лестницу. Видимо, она на случаи чрезвычайных ситуаций. Я уже было собиралась бежать по ступеням вниз, но меня остановил холодный голос за спиной. — Куда-то спешите? Я вздрогнула от неожиданности и резко развернулась через плечо. Передал мной стоял, засунув руки в карманы, в вальяжной позе, Кристофер Уилсон. В комнате была тьма. Лунный свет из не зашторенных высоких окон падал на экспонаты в стеклянных ящиках. Мягкими бликами также лёг на силуэт Кристофера, давая возможность рассмотреть при свете ночи лишь половину его лица. Мне стало страшно. Да, я знала, что он подозрительный человек. Поэтому удивления не было. Скорее, внутреннее разочарование, что все так и оказалось. На руке у Кристофера висела противогазовая маска. — Ваших рук дело? — дрожащим голосом, но и без тени злобы спросила я, хотя и так прекрасно знала ответ. Кристофер едва качнул головой и, наклонив, поцокал. — Марина, Марина. А я ошибался на счёт тебя. — покачав головой, ставя акцент на моем настоящем имени проговорил расслабленным тоном Уилсон. — Убежать, не осведомя людей об возможном шансе на спасение...Их смерть может быть на твоей совести, Марина. Наверно, мое лицо в этот момент отображало искрений и неподдельный шок. Кристофер, заметив мою озадаченную мину, поторопился объяснить: — Лукас проболтался. — стал вытаскивать из кармана зажигалку и сигарету. — По началу он был крайне несговорчив, но пришлось развязать ему язык кардинальными способами. — каким-то наслаждающимся и одновременно простым тоном говорил Кристофер, закуривая, словно рассказывал о погоде. — Мой человек обладает изощрённым воображением. Меня прошибло холодком по телу. Я даже нервно вздрогнула. По началу я напрягалась, когда рука Кристофера полезла в карман. Было ощущение, что он специально делает движения какими-то нерасторопными, наслаждаясь муками загнанной жертвы. Я постаралась хоть немного переварить информацию о Лукасе, о том, что его человек...Джером? Что? Может, это ошибка? Однако задала волнующий меня вопрос надрывным голосом. — Вы меня собираетесь убить? Кристофер усмехнулся. — Ну что ты, Марина. В этом нет надобности. Ты мне ещё пригодишься, если продержишься живой, дорогая. Я найду тебе достойное применение в этой игре, обещаю. — слащавым и ужасно-спокойным холодным голосом говорил Уилсон. — Как же я смогу Вам пригодиться? — Расслабься и не беги впереди паровоза, милая. Ты все узнаешь, но не сейчас. Я сглотнула. Хорошо, что он не собирается сейчас пускать мне пулю в лоб. Но в чем я ему пригожусь? Ох, чувствует мой зад, что приключение и проблемы только начинаются. Раздался взрыв где-то рядом и громкие вопли. — Беги, Марина, беги. И ради своей безопасности: постарайся не проговориться о нашей встрече. Ещё увидимся Кристофер, надевая маску, сказал это таким предостерегающим и угрожающим тоном, что я и пустилась наутёк. Сердце продолжало гулко биться. Позади себя я послышала очередное шипение воздуха и топот ног. Оглядываться я не решилась, так как иначе потеряю драгоценное время. Я так быстро сбегала по ступеням, что мне казалось, еще чуть-чуть и я оступлюсь, кувырком полетя вниз. Будет самая нелепая смерть. Сбежав на первый этаж, я натолкнулась на решетку. Какого черта она тут стоит? Мне не оставалось ничего иного, как подняться на этаж выше и спуститься по нормальной лестнице. Но стоит ли так рисковать? Я максимально напрягла слух, чтобы постараться услышать хоть что-то, кроме оглушающей пульсации от биения сердца в ушах. Стояла тишина. Однако я только сейчас заметила, как мне щекочет нос неприятный резкий запах. Очевидно, все-таки мне удалось вдохнуть той отравы. Я умру? Это убивающий газ? Так, стоит тишина. Нам нужно на свежий воздух, Марина. Ну что, рискнуть или остаться стоять до конца здесь? А что если газ окончательно доберётся сюда или террористы? Бежать мне некуда: я в тупике. А что, если этот газ очень опасный и мне сейчас нужно лечение? Так, Марина, думай. А если тихо пройтись через второй этаж? Думай, решайся. В тот раз мы так и не рискнули выбраться из такси, и ты помнишь, чем это закончилось. На удачу надеяться глупо: тебе она не светит никогда. Я постаралась унять нарастающий панический страх и учащенной сердцебиение. Я скинула с себя пиджак. Холод резко пробил мои руки мурашками. Я поёжилась. Все-таки решилась. С Богом! Отче наш. Тихо. Очень тихо пойдём. А что с пиджаком? Да оставь его здесь, дура, совсем что ли. Сейчас не до этого. Я затряслась от мыслей о том, что сейчас с Освальдом, с Виктором, с людьми Кобблпота, с Брюсом? Внезапно послышались шаги наверху, этаже на 5. Так, Марина, бежать! И я, максимально тихо, стараясь не случать каблуками, быстро поднялась на второй ярус и вышла в зал. Было темно. Везде выключен свет. И очень тихо. Очень тихо. Меня затрясло. Я старалась лишний раз не дышать. Медленно, по стенке с колоннами, я стала направляться к предполагаемой открытой лестнице. Донёсся шум с верхних этажей. Он был протяжный, и я не могла различить, как бы не напрягался уши, что именно является источником. Внезапно я услышала шаги. Они становились все громче и громче: очевидно, этот человек спускался по экстренной лестнице вниз. Может, от проверял его на наличие людей. Я тихо ступила за колонну и замерла, закусив губу и сложив руки в замок у груди, и задержала дыхание, чтобы отчётливо слышать, что присходит. И тут меня осенило. Пиджак! Я оставила пиджак, как улику! Но с чего они подумают, что кто-то его оставил сейчас, верно? Так, не паникуй раньше времени. Я медленно сползла по колонне вниз, поскольку из-за дрожи и страха ноги меня напросто не держали. Из-за экономии дыхания вздохи получались резкими и рваными. Внутри живота все болезненно скрутилось. Я чувствовала, как дрожит не то, что все мое тело, но и органы. Если расслабить рот - то нижняя челюсть тоже начинала подрагивать, а зубы стучать друг об друга. Меня колотило всю. Яркости добавлял холоднющий пол, на котором я сидела. Знаете, я прекрасно знала, что могу себе что-либо застудить, но это меня не волновало. Я перевела взгляд на узкие мыски бежевых туфель и вспомнила, как собиралась сюда. Как была в уютной квартире. В моих мыслях пронеслись события последних дней. Шутки Виктора. Как они там? Что с ними случилось? Не могли же их всех перебить. Я отчётливо помню, что не слышала звуков стрельбы. Там было прилично народу, и если бы принялись открывать огонь по всем - то он бы точно послышался. Ну вот, хорошо, что ты продолжаешь думать логически, Марина. Ещё не все потеряно. Главное - успокойся. Я мысленно поблагодарила Бога за то, что решилась покинуть тот тупик. Так, успокойся. Вдохни и выдохни. Давай. Это Готэм. Привыкай. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Неожиданно мои молитвы прервали шаги по паркету. Этот человек здесь. Он на этом этаже! Я ещё сильнее напряглась и сгруппировалась, закрыв глаза. Да, так мне было спокойнее. Может, со стороны это и выглядело был смешно и я как страус, мол, если я ничего не вижу, значит - меня не видят. Но закрытые глаза помогали больше концентрироваться на слухе. Шаги человека были едва различимые. Мягкие, словно у кошки, но увесистые. Однако чувствовалось, что он не очень-то и старался не шуметь. Внезапно раздался звук какой-то тяжелой отброшенной вещи по паркету. Мне попалось, это это была мебель. Там же где-то стояло стулья. От страха у меня настолько скрутило в животе, что он начинал болеть. Я, поняв, что мое дыхание заканчивается, прикрыла лицо руками, и попыталась максимально тихо набрать много воздуха в лёгкие. Мне казалось, что мое дыхание стышно по всему зданию. И сердце тоже. Я слышала шум открывающихся дверей. Господи, Боже! Спаси и сохрани! Ангел мой, хранитель мой. Избавь меня от человека. Пусть идёт на другой этаж. Это единственное, о чем я молю. Я сделаю все, обещаю. Я изменюсь. Стану добрым человеком, только пожалуйста, пусть все обойдётся. Интересно, а вызвали ли полицию? Кстати, где моя сумка? Очевидно, я ее бросила прямо там, в аукционном зале. Черт, там же мой телефон. Хотя - вроде больше ничего. Господи. Очень страшно. Я вся сжалась. Шаги внезапно прекратились, но было ясно, что мой мучитель был здесь. — Раз, два, три, четыре, пять - я иду тебя искать! Меня прошибло холодом и усилившейся дрожью. Это не может быть он. Откуда он знает, что я здесь? Что? Почему? Господи, мамочки. — Кто-то любит поиграть в прятки? Так уж и быть, давай сыграем. Я прижала руки ко рту. — Куколка, выходи: я все равно тебя найду. — повторил наигранно мягкий голос с хрипотцой. А может правда выйти? Чего я теряю: меня все равно найдут, а если выйду сразу - то не будут так сильно злы, может, даже наоборот похвалят за покорность. Нет, вдруг обойдётся. Сиди. От страха я даже не могла пошевелить пальцем. — Я знаю, что ты здесь. Иди к папочке. — завывающий и хрипловатый голос приводил меня в дикий ужас. Сиди. — Обещаю, я тебя не трону. Может выйти? Он обещает. Иначе я могу усугубить ситуацию... Нет. Сиди. — Ты оставила пиджачок, глупышка. — продолжал наигранно мягкой интонацией приговаривать Джером, отчего меня трясло ещё сильнее. Все-таки нужно выйти! Мне очень страшно сидеть и дожидаться своей участи. Не вздумай и сиди! — Знаешь, у тебя те же духи, что и в прошлый раз. Как он запомнил? Выходи! Не усугубляй ситуацию, говорю же! Нет, я не могу. Посижу. Если это провокация? — Не поделишься, что это за запах? Я чувствую его здесь - от меня не скроешься. —театральным пугающим голосом говорил он. — А давай-ка я попробую угадать, ась? Будьте прокляты духи от Шанель. Нет. Сиди. Он, может, не до конца уверен, что ты здесь. А если все-таки знает? Нет, сиди. — Корица? Нет, не надо. — Клубника? Сиди. — О, знаю! Апельсинка? Не вылезай. — Знаешь, моя покойная мамочка просто обожала делать апельсиновый сок по утрам. От одного воспоминания мурашками покрываюсь. — говорил он бархатным тоном, под конец издав звук «бррр». Не ведись. Может, он специально говорит это и потом уйдёт? Или все-таки выйти? Я устала. Мне кажется, что в прямом смайл н сейчас умру от страха. Мне очень страшно. Я не могу терпеть. У меня стало темнеть в глазах из-за эмоций. Стой, подожди ещё каплю! — Я слышу, как ты трясёшься, птичка. Не бойся: выходи. Тебя не тронут. Даю слово джентельмена. — я отчётливо слышала эту напускную вальяжную интонацию. Я действительно постаралась застыть. Неужели он слышит? Что? Как? Или к слову пришлось? Вокруг все потемнело. Все, Марина, выходи. Я устала. Я больше не могу. Мне очень страшно. Сидеть просто так больше не хватает сил. Хватит. Ноги сами, не слушаясь, стали поднимать мое тело. Здоровый разум кричал: «не надо, дура!», но я его не слушала. Было в любом случае поздно. Перед собой я едва вообще что-либо различала: все стало темным и непроглядным. Очевидно, звук ударившегося каблука о паркет был вполне различим. — Кто тут у нас? — послышала я приближающийся голос рыжего парня. Я вышла из-за колонны, правда, очень слабыми шагами. Мои ноги показались мне ужасно свинцовыми. Все тело было настолько тяжелым вкупе с сильным биением сердца, что, казалось, я вешу под один центнер. Однако страх пропал. Пропал, потому что уже его было и так через край, и, организм, а, вернее, мозг перешёл явно в другую стадию защиты: полного безразличия и оцепенения. Я просто больше не могла бояться. Убейте меня сейчас. У меня нет сил. — Убей меня быстрее. — очень слабым голосом сказала я. Мне было сложно говорить. Очень. Слова еле-еле произнеслись. Я стою, обхватив плечи. Прохладно. Я как сидела в такой позе - так и встала. Все вокруг темно, только различаю его силуэт перед собой в метрах двух. Но не концентрируюсь, во что он одет, хотя и вижу классические черты. Но все плывет. Это мне кажется таким маломальским. Лишь бы быстрее убил. Пожалуйста, давай, не томи уже. Я как раз сейчас в готовом состоянии. Только быстро сделай это. Не хочу страдать сильной агонией от адской боли. — Все такая же пессимистка, куколка. — цокнул рыжий. Мне стало плохо. Тварь, хватит, убей меня уже, зачем тянуть? Зачем ты начал говорить эти вещи? Все, Марина, сознание окончательно поплыло вместе с ощущением себя в пространстве. Более менее в трезвом состоянии меня держал только холод в зале, пробирающий до оцепенения. — Сделай это быстрее, пожалуйста, чтобы я ничего не почувствовала. — словно в бреду тараторила молящимся голосом я, едва открывая рот. Мой взгляд устремился в лицо Джерома, но куда именно - я не могла различить. Я не знаю, что мною руководило дальше. Я просто плюхнулась на бедро, согнув колени и склонив голову перед Джеромом, облокачиваясь одной рукой на пол, которая и держала меня в сидящем состоянии. Может, это был неосознанный жест повиновения, или соглашение принести себя в жертву. Хотя, безусловно, больше это походило именно на мое смирение с участью раба. Я не знаю, зачем я это сделала. Это действие показалось мне максимально жалостливым и покорившимся. Очевидно, что я в этот момент ничем не думала. Может, я в прошлой жизни была рабом и это у меня вылилось в неосознанный инстинкт, не знаю. Ясно было только одно: я полностью смирилась и села перед ним, словно прося прощения. Просто ни за что. Чтобы не причинили вреда. Да, в страхе еще и не такие ситуации могут случиться. Я просто молча сидела и смотрела в пол. Голова едва не раскалывалась от давления, а в ушах беспрерывно гудело. Все вокруг настолько почернело, что мой взгляд напоминал эффект виньетки: я видела едва отчётливо только то, что было в центре. Со стороны картина наверняка выглядела, как начало фильма для взрослых. Я услышала звук шагов в мою сторону. Он остановился чуть ли не в нескольких дециметрах от меня, потому что я видела мыски его белой начищенной обуви. — Впечатляющая покорность, птичка. — хриплым, но холодным и ничего не выражающим голосом произнёс Джером. — Но тебе ещё выпадет шанс упасть к моим ногам, а сейчас нас ждут грандиозные планы. Подъем. — тем же тоном продолжал он. Его напускная бархатистость голоса куда-то делась. Уверена, если бы я сейчас посмотрела в его лицо - оно было бы безумное, но бездушное и жестокое, как у куклы. С чего это его эмоция так резко сменилась? Что я сделала не так? Казалось, что он недовольный и холодный командир, готовый выкинуть из строя солдата. Но я ничего не соображала и все также сидела, сверля точку на паркете взглядом. — Куколка, ты оглохла? — наигранно мягким, но злобным голосом с неприкрытой раздражённостью, поинтересовался Джером. Очевидно, у Валески были задуманные планы, которые не требовали отлагательств и заминок, и возиться с девкой вроде меня у него не было ни времени, ни желания. Но я не могла ничего поделать. Я, как Освальд, ушла в какую-то нирвану. Вот дура! А я ведь ещё смеялась за это с него. От накатившего ранее страха и перенапряжения я не могла встать и просто сидела, стараясь даже не шевелить пальцем. Казалось, если я сейчас двинусь - то умру. Внезапно его нога не сильно, но вполне достаточно толкнула меня по бедру в отрезвляющем жесте. В этот момент лишь на секунду в моей голове пролетела обида. Я, вроде как, девушка. Но даже на эти раздумья не было сил. Я слегка качнула головой, чтобы от меня пошло хотя бы какое-то действие, но встать по прежнему не могла. Говорить - тоже. Единственное, рука, на которую я опиралась, начала дрожать. — Я сказал «подъем», дорогуша. — уже откровенно раздраженно рыкнув, Джером резко схватил меня за плечо и рывком поднял, поставив на ноги. Было больно от его жёсткой хватки. Мне едва хватило сил прикусить губу. Не удивлюсь, если останется отпечаток ладони. Он же пообещал меня не трогать! Если бы сейчас Джером не продолжал меня удерживать, я бы упала обратно на пол. Моя голова все также смотрела в пол. Его свободная рука взяла меня за подбородок и подняла голову. Я увидела, как играли желваки на сияющем злостью и безумством лице. Нижняя челюсть напряжённо выезжала вперёд. А Освальд бы так вряд ли сделал. Всегда, когда я впадала в психологический ступор, он либо терпеливо ждал, либо пытался вернуть меня в чувства своими искренними словами. Мне от этого стало более досадно: и это я ещё все время могла так беспардонно обвинять Кобблпота в черствости? Какая же я дура! Он и рядом с этим чудовищем не стоял. Но мне не было страшно. Просто хотелось стоять. И стоять. И лежать. И провалиться в другую реальность. Только не говорить, не двигаться. Взгляд Валески сначала сверкнул яростным огоньком, а затем внимательно забегал по моему лицу, только уже заинтересованно и прищурено. Я удивилась, что мое тело находилось под контролем и держалось лишь за счёт одной руки Джерома. Какая же все-таки я слабая. Его глаза вгляделись в мои и сузились. Он цокнул, качнув головой. — Что-то видок у тебя неважный. Рановато ты собралась коньки отбрасывать. Однако я внезапно увидела единственный выход для себя: упасть в импровизированный обморок. Разумеется, все мое состояние напрямую говорило о том, что это вполне реально, однако сознание все никак не терялось. Почему бы не сымитировать? Уверена, мне это не составит труда, потому что я к этому очень близка. Поддавшись непонятному порыву, я оттолкнулась двумя руками от его груди и сделала покачивающийся шаг назад. Джером тут же, как леопард, напрягся и взглянул на меня хищным взглядом исподлобья. Далее я, постояв секунду и посмотрев на него, наверняка, равнодушным и ничего не выражающим взглядом, начала падать. Я отчётливо почувствовала, как больно шлёпнулась бедром, локтем, предплечьем и плечом. Даже виском приложилась. Одним словом - всеми выпирающими костями. Боль была реально нехилая. Вот была бы я ужасной жирнухой, то, уверена, приземление было бы вполне даже мягким. От такого падения набок меня по инерции отбросило на спину. Локоть дичайше саднил. Бедро выло. Я там себе случайно ничего не сломала и не вывернула? Лишь бы не это. Однако, я еле сдержалась, чтобы не подать виду и продолжала валяться овощем. Очевидно, что во время падения я ожидала, что Джером меня подхватит, ведь падала я по правую сторону от него. Ему поймать меня - как рукой протянуться. Но этого не произошло. Каково было мое удивление, когда вместо рук Валески я соприкоснулась с полом. Это меня резко отрезвило. Теперь я лежала, сдерживая порыв застонать от боли и надеясь, что Джером не заметит моего обмана. Однако, сказать честно: глаза разлеплять мне не хотелось. Снова тело налилось свинцом, так что играть не придётся. Надеяться на благородные азы воспитания Джерома было опрометчивым поступком. Я услышала, как фигура Валески медленно подошла ко мне. Прошло секунд пять, и я даже уже подумала, что он меня раскрыл или вообще собирается либо оставить здесь (а это было бы очень хорошо), либо допинать окончательно ногами. То ли я действительно сильно шлёпнулась, как настоящий теряющий сознание человек, но внезапно почувствовала руки Джерома, сгребающие меня в охапку. Вот он сначала пролез по шею и переместился под спину, потом вторая рука проникла под колени. Он, не особо заботясь о нежности своих движений, поднял меня на руки, как крендель. Моя голова покоилась на его плече, у самой шеи. Я отчётливо почувствовала аромат древесного одеколона. Удивиться, что им пользуется Джером, тоже не забыла. Я ощущала исходившее тепло от тела Валески: было настолько необычно, что от маньяка тоже может исходить тепло. Я сдержала порыв уткнуться носом в тёплую шею, все-таки мы, Марина, без сознания как бы. Но я определённо теряю рассудок от мужского одеколона. Также я ощущала крепкое тело этого парня. Вот очень. Чувствовала напрягшийся пресс, сильные руки. Он что, танк бронированный, что ли? Настоящий крепыш. Хорошо в Аркхэме Растишкой кормили? Или, может, он у других ее отнимал и съедал исключительно сам? Или он на стероидах сидит? Бодибилдер хренов. Видимо, шансов ускользнуть от него у меня совершенно точно нет. Ну и, разумеется, я думала о том, а не тяжело ли ему меня нести. Но, заметив, что он спокойно и легко шагает, насвистывая какую-ту мелодию, мои переживания развеялись. Он нёс меня, словно я ничего не весила. Слава богу! Марина, не накручивай себя. Правду дедушка сказал - ты воздушная тростинка, ахаха. Мы шли, шли. Ну как это - «мы». Шёл он, а я королевной разлеглась в его объятиях. Мой слух ласкали звуки его размеренных шагов. Однако опаска, что он сейчас резко меня скинет на пол, не покидала: все-таки, Джером слегка неадекватный. Слегка? Ага. Эта ситуация мне напомнила случаи из детства: я всегда любила засыпать ну руках у родных и шла на различные импровизированные махинации, лишь бы меня подольше подержали на ручках. Потом я расслышала какие-то голоса вокруг себя и звуки захлопывающихся дверей. — Джером, пленники у нас. — А что же Брюсик? — След его простыл едва, Но в игру вступать пора: Он примчится со всех ног, Как узнаёт, что грядёт. — Отлично, Джарвис. Заводи эту посудину! Однако внезапно мое сознание действительно начало мутнеть, а глаза уже полностью слиплись. Голову закрутило. Я слышала их диалог, но не вникала. Мне было хорошо. Наконец-то я в царстве грёз, где меня никто и никогда не достанет. Я снова провалилась в черноту, только в этот раз осознанно хотела этого. Проснулась я от резкой встряски. Продолжая держать глаза закрытыми, я концентрировалась на ощущениях. Знаю, Освальд говорил мне, что притворяться я не умею, но я тогда и не притворялась, верно? Сейчас мне не хотелось пробуждаться. Я вообще этого не планировала ещё как минимум неделю. Лучше бы меня убили во сне. Отчётливо ощутив, что моя голова лежит у кого-то на коленях, я слегка напрягалась. Чья-то рука легко, почти бережно перебирала пальцами волосы, заинтересованно и иногда увлечённо заплетая прядки в незамысловатую слабую косичку. Не почувствовав мягкости подушечек пальцев, я поняла, что это перчатка. Сомнений не осталось: моя голова покоится на коленях у Джерома Валески. Мой нос пробил запах железа и едва различимой гари. Тело взвыло болью в тех местах, которыми я так сильно шлёпнулась при падении и покачнулось от очередной тряски. Я определённо в транспорте, но, судя по тому, что туловище расположилось на жёсткой скамейке - в грузовике. Изредка мое тело покачивало вместе с машиной, и тогда вторая рука Валески ложилась в удерживающем жесте в районе груди, чтобы не допустить падения. Пускай мелочь - но приятно. Очень приятно. Я постаралась напрячь слух и расслышать диалог между людьми. — И что же мы предпримем? Брюс Уэйн со своим прислугой оказался проворнее, чем мы ожидали, оттого я, в диковинку, полон печали. — О, пустяки...Какое шоу! Видели бы вы, ребятушки, тех бедолаг! Все только начинается! — Полиция уже на месте и наверняка пытается выйти на наш след, Джером. — А след там и впрямь поразительный... Мой слух прорезал его истерический припадок смеха. Я едва сдержалась, чтобы не скорчиться от неожиданности. О чем шла суть диалога я так и не понимала, хоть старалась уловить. — А как же твой брат? — О, дружочек, всем найдётся место в феерическом спектакле, а для него оно особенно приготовлено. Меня снова нехило тряхнуло: грузовик подскочил на очередной кочке. Мое тело уже было снова начало заваливаться, как рука Джерома, видимо, по привычке, откатила меня обратно, как сосиску. Куда мы едем? Зачем меня туда везут? Я больно ударилась ещё ноющим бедром об железную скамью. Голову беспощадно сдавливало в тиски: она безостановочно гудела. То место, каким я успела приложиться во время импровизированного обморока, сильно болело. Снова тело стало обмякать и наливаться свинцом. Голову закружило. Я опять потеряла сознание и была этому рада. Очередное пробуждение было отнюдь не внезапным, а постепенным. Когда я пришла в себя, не смогла не удивиться тому, что мы всё ещё в грузовике. Было ощущение, что я пропадала в небытие месяц минимум, и совсем не ожидала того, что обстановка так и не сменилась. Этот факт меня очень раздосадовал. Значит, плохое все ещё впереди. Однако на этот раз грузовик уже стоял на месте и слышались непонятные звуки передвигаемых вещей. — На выход, товарищи, на выход. — услышала я командующий тон Валески над своим лицом. Абсолютно внезапно я почувствовала сильный удар об железо. Чьи-то руки, и, судя по ситуации - именно Валески, грубо и небрежно скинули меня на пол. Мое тело завалилось тяжелой тушей и загудело. Мне захотелось застонать от неожиданной боли на тех самых местах, которые до сих пор ныли. Сто процентов на выпирающей кости тазобедренного сустава будет гематома. Одновременно мне стало очень обидно, что меня, симпатичную девушку, скидывают, как последний мусорный мешок. Напоследок Джером погладил меня ладонью по бедру, словно успокаивающе и извиняясь за причинённые неудобства. Однако мои размышления прервало ощущение того, что хоть и завалилась я на ребристый железный пол, голова умудрилась найти относительно мягкую подстилку. В непонятной суматохе, окружающей мое тело, я сдержала порыв не заорать во всю глотку. Моя голова упала на чью-то часть тела? Господи! Боже мой! Я упала на труп? Хотя вроде эта часть тела не холодная... Хотя откуда мне знать? Я не падала ни разу ни на тела бессознательного состояния, ни на мёртвые. Мамочки! Стой, сдержись, подожди! Я была в нескольких секундах от того, чтобы вскочить, как резаная и отпрянуть от столь противной «подушки». Знаете, уж лучше лежать на коленях рыжего безумного маньяка, чем на трупе. Зуб даю! Заверяю на основе своего личного печального опыта, а он у меня, поверьте, впечатляющий. Послышался шум раскрывающихся дверей. Мучители определено вышли. Все это время я слышала странные звуки, словно здесь, где лежу я - очень много тел, и их для какой-то цели вытаскивают. Также различала диалог между Джеромом и неизвестными людьми, но мысли были заняты совсем другим, не позволяющим вникать в суть разговоров. Так я и лежала, боясь открыть глаза и даже уже смирившись с тем, что подо мной, возможно, лежит труп. Вернее, я старалась на этом не концентрироваться, иначе мне с каждой секундой становилось все противнее, желудок скручивало и появлялись рвотные позывы. Я понимала, что выгоднее для меня самой же будет так и лежать «без сознания», иначе я привлеку к себе ненужное внимание. А Освальд ещё говорил, что я не умею притворяться! Ха! Страха пока не было, потому что я не совсем осознавала, что происходит. Лишь насторожённость. Я услышала переговоры за грузовиком. Теперь, не чувствуя себя под прицелом чужих взглядов, я медленно приоткрыла один глаз. Вроде никого в машине не было. За ним открылся второй. Я осмотрела пространство, которое открывалось моему взору. Да, оставлять открытым грузовик очень опрометчиво. Стоило мне допустить такую мысль, как с громким хлопком закрылась дверь. Опять это Джером, конспирационный говнюк? Очень надо было. Я прямо так и собиралась сбегать. На самом деле да, я действительно уже обдумывала варианты побега, но факт того, что мне не доверяют - меня покоробил и оскорбил. Да как вы могли подумать про меня такое?! Я, максимально тихо, слегка приподнялась на одной руке и оглянулась назад. Какого хуя? Вокруг меня тоже лежали тела. Я и моя «подушка» находились дальше всех от входа. Видимо, эти тела люди Джерома вытаскивают, но для чего? Они живы? Передо мной лежало тело женщины лет сорока, по внешнему виду - очевидно участница аукциона; мужчина лет пятидесяти; одна девушка лет двадцати пяти; ещё мужчина, лица которого я не видела, и тельце маленького мальчика. Все они были одеты классически и празднично: сто процентов они тоже посещали аукцион. Меня передернуло. Они живы? Я внимательно стала вглядываться в грудную клетку женщины. Поднимается или нет? Но на ней была накидка, которая напрочь перекрывала движения, если они и были. Тогда я быстро приложила тыльную сторону ладони ей под нос. Спасибо урокам ОБЖ! Сейчас ещё не хватает проверить ее зрачки и начать делать непрямой массаж сердца...Пока я старалась уловить признаки жизни моей «сокамерницы», также внимательно прислушивалась и была наготове снова притвориться беспамятной по случаю внезапного захода людей Валески. С невероятным счастьем я различила едва ощутимый поток воздуха, вырывающийся из ноздрей. Мама Мия! Аллилуйя! Слава богу! Моих навыков аналитического мышления вполне хватило, чтобы прикинуть следующее: возможно, тот звук воздуха, который заполнял аукционный зал - был снотворный газ. А что, вполне в стиле шайки психов Джерома. Кто там был у него? Какой-то страшный чувак типа Пугала, который химичил различные газы? Впрочем, неважно. Нужно искать способ выбраться. Я услышала шаги и тут же откинулась на прежнее место. Дальше различала, как взяли чьё-то тело, ближнее к выходу, и потащили. Один солдат покинул нас! Блять, а со мной так же будет? Куда их тащат? Зачем им нужны и так бессознательные тела? — Поторапливаемся, ребятки, поторапливаемся! Нам ещё столько же доходяг таскать. И не забудьте их привязать покрепче! — послышался мне командующий голос Валески. Привязать? Так, все, понятно! Мама! Определённо слово «привязать» не несёт в себе благополучного контекста. Связать, чтобы убить? Черт! Вполне! Что делаем? Так, Марина, соберись. До тебя пока очередь не дошла. У меня сильно забилось сердце, руки задрожали, а живот скрутило. Я здесь, посреди этих бессознательных тел. Господи! Как же так? Разве Валеска не собирался использовать меня по-особенному? Когда шаги вокруг стихли, и в салоне грузовика снова воцарилась тишина, я расслышала шорох, но решила продолжать лежать, не подовая признаков сознательного состояния. — Эй! — раздался очень тихий, дрожащий и жалобный голосок. Нет, Марина, лежи. Притворись, как все. Пусть этот человек сам поймёт, в чем дело и заткнется. Ну или его убьют первым, поскольку он очнулся. — Эй! — тот же голосок, только погромче. Нет, молчи. Продолжай лежать. Какое твоё дело? Кто-то очнулся - его проблемы. — Мам? — также приглушённо послышался дрожащий писк. Меня пробило. Это тот мальчик? Однако нет, Марина. Да, это ребёнок. И что? Ты что - мать Тереза? Однако я решила слегка и едва заметно приоткрыть глаза. Как всегда блять, по канону, должен откуда не возьмись вылезти пиздюк, из-за которого всем хана. Нет уж. Не в мою смену. Пошёл нахуй и заткнулся. Фигурка мальчика легонько трясла плечо рядом лежавшей женщины. Тут я поняла, что ему действительно лучше заткнуться. Походу он собирается звать маму, пока его не заметят. Типичный пример малолетнего дибила. Я слегка подняла голову и шепотом прикрикнула: — Живо притворись бессознательным! Мальчик перевёл на меня мокрые и блестящие глаза, и недоуменно моргнул. Ясно, малолетний тугодум. — Сделай вид, что спишь! — более понятным языком также тихо прошипела я. Теперь, вот верите, я прекрасно поняла Освальда и провела аналогию: мальчик - это я, а я - Кобблпот. Какая же я тупая со стороны! Оно и не удивительно, что Освальд на меня рычит также, как я сейчас рычу на этого пацана. Мне даже стало жаль Пингвина: откуда в нем столько терпения, чтобы не закопать меня живьём? Послышались очередные шаги. Я тут же закрыла глаза и положила голову. Что делал он, я не знала, но надеялась, что ему хватило ума выполнить мой совет. Снова звук вытаскиваемого тела, а потом - хлопок двери. Я приоткрыла глаза и посмотрела на мальчика. Тот, видимо, выполнил мою просьбу. Ну что, что не совсем малолетний тугодум. Может, могёт! — Где мама? Куда ее взяли? — едва различимо, прошептал он. И правда. Как объяснить? Вот ненавижу я эти разговорчики. — Послушай. Это проверка. Если ты притворишься, что спишь, и не будешь пока открывать глаза - то тебе ее вернут обратно. — максимально дурную херабору сказала я, лишь бы этот пацан заткнулся. — Что? А где мы? Кто те люди? Черт! Слишком много вопросов. Слишком. Мальчик их так наивно задавал. Я не собираюсь ему истолковывать правду жизни, так как сама трясусь за свою шкуру. — Как тебя? — Роби. — Послушай, Роби. Не задавай вопросов, ладно? Просто притворись спящим и все. Как мама. — резко шикнула я, закрывая глаза. Тут внезапно меня осенило: а где мы, собственно, находимся? Я медленно привстала на локоть. За мной повторил Роби. — Ляг! — приказала шепотом я. Он повиновался, лёг и стал за мной наблюдать. Мне было некомфортно, что этот пацан мог натворить дел. Лучше я сама уж разберусь. Ага, ну да, Марина: а то у тебя-то дела идут прямо хорошо! Я также тихо, прислушиваясь ко звукам извне, встала на колени. Может, позвонить в полицию? Но как я скажу, где я? И откуда у меня телефон? В тот раз полиция же отследила мой номер? Или ее вызвал кто-то до меня? Так, ладно, в любом случае нужно сообщить. Спасала темнота в салоне. Я медленно стала ползать на четвереньках. — Роби, у тебя нет телефона? — в надежде спросила я. — Нет, но мама сказала, что купит мне на мое десятилетие. Я сухо кивнула, чтобы он больше не говорил ни слова. Если доживешь, братан. Медленно подползла к телу мужчины и стала ощупывать его карманы. Внезапно рука нащупала то, что я искала. Господи! Боже мой! Господи! Господи! Так, стой, рано радоваться! Нужно ещё позвонить. Послышались шаги. Я снова приняла бессознательное положение и подложила телефон под бок. Главное, чтобы сейчас телефон также внезапно не зазвонил, как в такси. Уверена, Джером непременно скажет: «Это уже не оригинально. Ты повторяешься». Опять вытащили очередное тело и закрыли дверь. Я тут же тихо привстала и прикинула, что перерыв между извлечениями тел из грузовика равен приблизительно минутам трём. За это время многое можно успеть. Жаль только, что они закрывают дверь с той стороны. Я отчётливо слышала втаскиваемую палку. Как же меня бесит эта перестраховка! Я огляделась: пропало тело девушки. Так, Марина, торопись. И, трясущимися руками, в полной темноте стала набирать GCPD. — Алло, это полиция? — Здравствуйте. Что случилось, мэм? — Я, мы, тут тела, мы в каком-то грузовике. Нас похитили с аукциона. Джером Валеска. — Секунду, вы с людьми в грузовике? — Да. Но я не знаю, где мы. Нас закрыли. И постоянно вытаскивают по телу. — Хорошо. Окна рядом с Вами? Вы можете посмотреть? — Д-да, думаю, да. — запинаясь от снова нахлынувшего страха того, что я могу не успеть и меня засекут, сказала я. Я быстро и максимально тихо подползла к решетке, разделяющей пространство грузовика и два передних кресла. Всмотрелась. — Я вижу деревья. Сосна или ель - не пойму. И свет. Он желтый. Как от лампочки. Скорее всего, это здание, но его не видно. — я постаралась выкладывать все максимально четко, чтобы этим помочь полиции, однако глубоко внутри прекрасно понимала, что это мало чем поможет. — Хорошо, я поняла. Точно больше ничего не можете разглядеть? — Сейчас... — я постаралась максимально изогнуться, чтобы посмотреть на вид из стекла. — Только доски. Я послышала переговоры по ту сторону трубки. — Мэм, это детектив Джеймс Гордон. Сохраняйте спокойствие и не выключайте телефон. Вы говорите, тела вытаскивают, верно? Каждый раз, когда они заходят, не кладите трубку. — его голос был солнцем в дождливый день. Он прогремел так уверенно, но в то же время обеспокоено, что я даже почувствовала себя в частичной безопасности, несмотря на то, что меня с детективом разделяли километры. Тут я снова послышала шаги. — Они здесь! — шепотом, не зная зачем, предупредила я Гордона. И, повторив прошлую манипуляцию, притворилась бессознательной. После закрывания двери я с ужасом поняла, что грузовик лишился тела очередного мужчины, а следующий - Роби, а за ним я. Это ещё сильнее побудило меня к действию. Спасибо Гордону за смекалку и молчание на проводе. — Детектив, они забрали ещё одно тело. Люди Джерома. — Хорошо, я понял. Скажи, вы точно закрыты в грузовике? — Да. — А есть доступ к водительскому креслу? — Нет, здесь решетка. — Как тебя зовут? — Марина. — Марина, а сейчас успокойся. Мы ждём, когда Валеска выйдет на связь и поставит условия, поэтому пока вас не тронут. Слышишь? — Да. — Ты поняла? С вами ничего не сделают. — Да, я поняла, поняла. — от паники в голосе детектива мне самой хотелось ещё сильнее паниковать, поэтому даже скорее я стала успокаивать Гордона. — Марина, твоя задача как можно дольше сохранять телефон на связи, хорошо? Чтобы я все слышал. Успокойся, полиция уже вышла на след. Да успокоилась я. Это Вы здесь панику наводите. Но было чертовски приятно. Будь у меня возможность - я бы расцеловала детектива. — Да, детектив, все хорошо. Я Вам верю. И я действительно верила, ведь, по рассказам, детектив Гордон - самый классный, смекалистый и благородный коп в Готэме. Внезапно расслышав приближающиеся шаги, я, кинув в трубку «идут», притворилась в очередной раз бессознательной. Двери раскрылись, взяли тело. Воцарилась тишина. Я уже была готова продолжить говорить с Гордоном, так как его голос меня почему-то успокаивал и рассеивал страх, но услышала жалобный писк. — А зачем и куда вы меня ведёте? — Скоро увидишь, мой юный друг. — послышала я неизвестный мне голос. — А где моя мама? — Она уже ждёт тебя. — Она не спит? А девушка сказала, что мне тоже нужно притвориться, что я сплю. Господи! Он идиот? Да, я знала, что Роби говорит это без заднего умысла и на полном серьезе верит, что его под белые рученьки поведут к маме и их семья воссоединится. Безмозглый малолетний оптимист. Даже в мультиках так не бывает! Обязательно есть злодей, разъединяющий любящих друг друга людей. Но твою мать! Чтобы ты умер, дибильное создание! Меня застрясло. Сердце начало бешено и гулко биться, отзываясь пульсацией в ушах. Живот скрутился в тугой узел, а вдыхать постепенно получалось с большим и большим трудом. — Кто это тебе сказал, дружочек? — послышался хрипловатый тон Валески. Господи. Что делать? Господи. Господи. — Вон там...девушка... — Интересно-интересно...— протянул бархатным голосом Джером. Я услышала шаги. Дальше все было как-то необдуманно, смазано. Я не знала, чем руководствовалась и как решилась делать именно это. Сбросив каблуки, я вскочила, держа телефон в руке, сгруппировалась и приготовилась к последующим хаотичным действиям. Как говорится, глаза боятся - ноги делают. Раз. Железную палку из щелки вытащили. Два. Скрип размычки между дверьми. Три. Двери начали открываться. Я, как ошпаренная, не давая отчета тому, что творю, не думая о последствиях, кинулась на человека в шляпе, который раскрыл двери. Он этого тоже не ожидал. Именно на неожиданность и резкость я и рассчитывала. Чуть не сбив его с ног, я вылетела из грузовика. Глазам предстала чернота. Я не осознавала, куда бегу. Главное в мыслях было одно: «Бежать! Бежать! Бежать!». Неважно куда. Просто бежать. Но стоило моим босым ступням ступить на холодную землю и пробежать три метра от силы, как меня сзади за корпус обхватили чьи-то руки, обрывающие попытку побега. — Ну и куда это мы собрались, м-м-м? — услышала я голос Джерома над своим ухом. Я по инерции ещё несколько секунд вырывалась из окольцевавших мою талию лап маньяка и брыкалась локтями. Однако в тот момент я понимала, что это делать бессмысленно: раз - он банально сильнее меня, два - такими действиями я ещё сильнее могу вывести его из себя, а обзавестись сильной отрезвляющей пощечиной мне не хотелось. Руководствуясь этими мыслями, я обмякла. Кстати, про ощущения. Когда вас прижимает тот, кому вы симпатизируете, что вы испытываете? Правильно, бабочки в животе и томное «ах!». То же было и со мной. Я хоть и постепенно отходила от страха, но вполне могла концентрироваться на таких ощущениях. Мне стало так приятно, что даже хотелось подольше побыть в руках психопата. Я ощущала себя вылитым лакомым кусочком. Однако нарисовался вопрос. Все? Неужели я умру? Вот так все и закончится? Меня накажут за побег? Стой, Марина, стой. Изобрази покорность. Попытка побега не удалась, да, но теперь главное вернуть доверие похитителей и не выводить их из себя. Будь пай-девочкой. Тем более Гордон обещал, что он пока никого не тронет, а ему я верила. Все-таки он опытный, сообразительный и надежный коп, который знает, что говорит. — А вот это дай-ка сюда! — рывком выхватив из моей ладони телефон, рыкнул Валеска. Взяв телефон в одну руку и поднеся к уху, а второй, все также крепко удерживая меня прижатой к его телу, он показательно прочистил горло. — Ало-ало? — начал театральничать Джером. — Это полиция? Джимбо, какие люди! Слов Гордона я не слышала, хотя пыталась напрячь слух изо всех сил. Тут меня осенило: где я? Я судорожно начала осматриваться, пока Джером поясничал перед детективом. Вокруг был лес, а взору раскинулось заброшенное здание, слабо подсвечиваемого лампочками, и ещё парочка пристроек. На заброшенность указывали потрескавшиеся бетонные стены и деревянные балки. Мое внимание привлекло несколько стоящих гримерочных столиков и округлая форма постройки. Все это напомнило мне небольшой сельский театр. Точно! Внезапно, снова забыв о возможных последствиях, я прервала диалог Джерома с детективом и во всю глотку завопила: — Гордо-о-он! Это лес, заброшенный небольшой театр! Здесь маленькие дома! Джером, цокнув, разочарованно выдохнул. — Секундочку! У нас тут пленники бушуют. — с этими словами, адресованными Гордону, он переместил руку в перчатке на мой рот. Я тут же смолкла. Все-все, молчу. Начну мычать и вырываться - могу огрести по самое не балуй. Оно надо? Да и, к слову, мне же нравилось, как Валеска прижимал меня к себе. Нет, это не стокгольмский синдром! Но зуб не даю, иначе совсем без зубов останусь... — Да-да? — возвратился к диалогу Джером. — Как тебе посланьице? Ох, мой ты смышленыш, расшифровал-таки! А теперь мотай себе на ус, Джимбо: часики тикают. Приведи Брюса на указанное место, иначе худо будет. У нас здесь... — Джером перевёл взгляд на Шляпника и спросил, сколько всего пленников. Тот ему ответил. — у нас здесь десять бедолаг, ожидающих своей участи и надеющихся на Уэйна. — продолжал говорить Валеска. — Ты же надеешься на Уэйна? — не отводя уха от трубки, но громко, чтобы Гордон его слышал, поинтересовался Джером у меня. Я замычала. Вернее, я хотела сказать «не знаю», но лапа Валески, зажимающая мой рот, не давала мне этого сделать. Я вцепилась в неё своими когтями. — Ась? Чего-чего? — наигранно переспросил Валеска. — Пленник что-то мычит, но думаю, что говорит «да». — вернулся к трубке Джером. — Тик-так, Джимбо, тик-так...Даю ровно час, иначе разорванные на кусочки тела взлетят в воздухе под аплодисменты моих почитателей. Не люблю их разочаровывать, знаешь ли...и обожаю аплодисменты. Воцарилась тишина, видимо, Гордон что-то ещё говорил Джерому. В это время меня парализовало: что там про кусочки было? Нас будут подрывать? Но как же я? Я же часть его плана? Марина, нужно срочно его заинтересовать. Может, того раза не хватило, или он забыл, что ты ему понравилась? — Ало-ало! Плохая связь! Вы пропадаете!...Какие-то помехи, ничего не слышно! — наигранным удивленным и озабоченным голосом стал выкрикивать Джером и, издав звук шипения, сбросил трубку. Гаденыш. После окончания диалога с детективом он устало вздохнул. Я услышала звук приземлившегося где-то телефона. Что же за манера такая: гаджеты кидать? Его рука медленно съехала с моего рта. Я расслабленно выдохнула. Однако, не успев повернуться к нему, в мою шею тут же по новой впилась клешня Валески. Я оторопела и не ожидала настолько, что даже не успела сначала что-либо понять или испугаться. Он, как щенка, рывком развернул меня к себе. Я вцепилась своими пальцами в его руку и постаралась максимально вытянуть шею, чтобы облегчить дыхание. Джером сжимал меня вполне сильно, но давая шанс делать вдохи и выдохи, как бы намекая, что перекрыть кислород ему тем более не составит труда. В его глазах блестел неприкрытый гнев. Он разочарованно цокнул и покачал головой. — Ай-яй-яй, я же в тот раз предупреждал тебя, куколка. Какой нож в спину... Я поняла, что он имел в виду. Про мой звонок в полицию. Тогда, в такси, он буквально приказал этого не делать. Однако он, значит, про это помнит? А помнит ли про то, что я вроде как вхожу в его грандиозные планы, а не являюсь собакой на убойню? — А ещё ты...— глубоко и рвано вздохнув, жалостно протянула я, — обещал, что не трон...тронешь меня. Вот это я понимаю: нож в спину! Мои слова сопровождались бесполезными царапками по его руке в надежде ослабить хватку. — Я тут подумал...Обещания - такая скука... — его хватка усилилась. Я успела сделать резкий вдох и старалась максимально медленно выдыхать. Я отчётливо чувствовала, как пляшет пульс в гортани под ладонью Джерома. Горло болело. — Мистер Крейн, Мистер Тэтч, вы согласитесь со мной? — нарочито заинтересованно, жестикулируя одной рукой, он повернулся в сторону Шляпника и Пугало. — Конечно, Валеска, конечно. — закивал в ненормальной улыбке Шляпник. Джером широко оскалился и перевёл взгляд на меня с видом: «вот, видишь, что они говорят?». — Ну и что мне с тобой делать? — Отпус...отпу... — стараясь набрать в легкие воздуха, было начала хрипеть я. — Что? Отпу...Задушить? Нет? Я не слышу, говори внятнее, иначе остановлюсь на этом варианте. Его рука сильнее сжала мое горло и я едва собиралась снова что-то сказать, но было очень тяжело. — Не будем томить. — бросил Джером. Но не успел он сделать что-либо дальше (а что именно он собирался - я и думать не хотела, скорее всего, свернуть мне шею), как я, найдя в себе силы и игнорируя боль в горле, едва различимо запищала: — Стой! Стой! Джером отвернул голову от меня и устало вздохнув, рукой подтянул меня к себе, слегка нагнувшись в ожидании. Его хватка немного ослабла, предоставляя возможность сказать. На этом спасибо. — Я...я больше так не буду... — сдавленно, жалостным шепотом просипела я, так как на полноценный звук сил не было. — Обещаю...обещаю...Прости, я просто испугалась... — Неа, — отмахнувшись одной рукой, сказал он. — скучно... Я поняла, что все кончено. Другие варианты, кроме судорожного извинения в голову не лезли. Просто я не могла ничего придумать из-за испуга и стресса. Я была готова ползать за ним на коленях. Его хватка снова усилилась. Выхода нет. Если помирать - то с песней, как говорится. А ещё лучше - быстро и безболезненно. — Тогда сделай это быс...быстро, — просипела на издыхании я, — по...пожалуйста. Его взгляд метнулся ко мне. Дикий и безумный. Ядовитый и игривый оскал озарил лицо. Что же, сейчас меня убьют забавы ради. Его взгляд меня не пугал, хоть и сиял нездоровым блеском. Я привыкла видеть его безумство. Даже наоборот: мысль умереть от улыбающегося человека с огоньками забавы в глазах не претила мне. Был бы это обычный человек - то выглядело бы да, страшно. А это Валеска, который стал для меня в корни предсказуемым свой непредсказуемостью. А если присмотреться - то дикие глаза Валески даже наоборот успокаивали. Гораздо страшнее было бы видеть его серьёзным. Именно таким он меня пугал до дикой дрожи и больше всего. Горло сильно болело, но не мучительно. Гортань конкретно передавило его клешней. Я поняла, что в принципе боль от удушья - не такая уж и болезненная. Лучше так, чем меня подорвут на части. Страха не было. Вернее был страх того, что мне будет больно. Но смерти я не боялась. Я вообще из тех людей, которая больше боится боли, которая и приведёт к летальному исходу. У меня очень низкий болевой порог, поэтому единственное, о чем я молила, так это о том, чтобы он задушил меня за раз, а, судя по его огромной ладони и сильной хватке - трудностей бы с этим точно не возникло. А он же обещал, что не тронет меня. Хотя на что я надеялась? На добропорядочное слово Валески? Ну я и правда глупая. Хорошо, что вся моя семья цела. Это главное. С ней все нормально. За себя я не беспокоюсь так, как за них. Странно, что многим я кажусь крайне эгоистичной натурой. Мне на себя все равно. Лишь бы с ними все было хорошо. Лишь бы с ними все было хорошо...Так что нет, я не переживаю. Конечно, небольшой страх перед смертью есть...он всегда есть...До последнего думала, что сегодня со мной такого не произойдёт: все так думают ведь. И на минуту я действительно боролась за жизнь: кинулась из этого злосчастного грузовика. Ничего. Зато тебя не режут, Марина. Не бьют. Не пытают. Просто ты задохнёшься. Даже скажи спасибо, что Валеска, со своей наверняка впечатляющей изощрённой фантазией, решил убить тебя именно таким образом. Это не больно. Это страшно, но не больно. Страх удушья - один из самых сильных страхов у человека. И ты будешь просто неосознанно бояться, но больно не будет. Но я молю: господи, пожалуйста, дай мне умереть быстро. Мама, папа, брат - я вас люблю. Только не надо провожать меня на тот свет слезами. Мам, не плачь, пожалуйста...Хочется, чтобы мой гроб несли темнокожие, пританцовывая, а не ваши оплакивающие лица. Не люблю, когда меня жалеют. Поди будут вспоминать: «А она такой юной и хорошей девочкой была». Не надо так делать: все-таки, я умерла от рук Валески, а не...там...покончила жизнь самоубийством, например, и увидела за этот отрезок времени больше, чем почти все население за свою жизнь. Пронеслись мысли о всех моих последних днях в Готэме. Помню, как боялась, когда впервые ехала на встречу с Кристофером...Потом, как заплакала. Потом рядом сел Освальд. Потом опять смена обстановки и то атласное шелковое платье...Как же я не ценила те моменты! Упрекала в мыслях Освальда за холодность, да разве это проблема была? Сейчас я умру от руки Валески, а не от его. Вот это проблема. Помню, как ко мне в квартиру завалились Лукас с другим серьёзным дядей. Было так внезапно и весело. Сейчас я бы заулыбалась. Оба дурачка на пороге...А мои сборы за минуту? Как же это было классно! Как я бегала, как резанная, по квартире, с мокрыми волосами...Тот ещё челлендж был...А потом такая пошла на встречу к Освальду в пиджаке Лукаса. И была рада, что мое приключение ещё не закончилось. А потом стыбзила пиджак Лукаса...Далее помню Виктора и его шутки. Его подход к жизни и отношение к вещам. А, может, он просто скрывает свои эмоции и не показывает? Кажется дурачком, а внутри бушует целая гамма эмоций и чувств, кто знает... «Симпапулька». Такое уже родное имя. Я так к нему привыкла. «Твоя медсестра пришла», «в психушку?», «я чихнуть хочу», «да, мне он тоже не нравится», «я ее вроде не ронял, когда нес»...В памяти всплывали все его реплики. Они были единственными, которые заставляли испытывать радость и смеяться искренне в Готэме. Почему я так и не сказала ему за это спасибо? Знаю, он вряд ли бы из этого что-то понял и не сообразил, за что я его, собственно, благодарю, но все равно. Просто обнять и сказать ему, каким лучиком в Готэме он для меня является...Да, убивает. Да, жестокий и хладнокровный наемник, и что? А Освальд? Его бушующий нрав и доброе сердце? Ты же знала, Марина, что он хороший человек, но всегда хотела большего и большего, делала из него монстра. Разве нет? Жаль, будь у меня шанс остаться живой, я бы непременно все переосмыслила и со слезами на глазах просила прощения у Виктора, у Освальда. За то, что ничего не ценила. Осыпала благодарностями за то, что один был причиной моей улыбки, а второй - понимающим человеком. Холодным, но, возможно, любящим и все чувствующим, чутким, внимательным. Спасибо им за приключение...Это путешествие и правда было удачным. Я и подумать не могла, что моя заурядная жизнь, под рассказ которой зевал Лукас, превратится в настоящий фильм с элементами драмы, боевика, комедии, детектива, и ещё со мной в одной из основных ролей. Да, может, я и не была главным героем, а всего лишь пешкой, на зато уже на шахматной доске. Не о том ли я мечтала всю жизнь? Вообще, вся моя жизнь была своеобразным путешествием: с момента рождения вплоть до этого момента. Помните, я говорила, что фаталист? Вот и принимаю смерть, как должное. Так мне было предначертано. Единственное, что радует, так это то, что уйду достойно: от руки симпатичного маньяка, в симпатичной одежде, с симпатичным личиком. Симпатичная смерть, одними словами. Ну...давай. Вот чувствую, как горло закаменело. Я, вроде, ещё жива на последнем задержанном дыхании. Остались считанные секунды, ведь на следующий вздох меня не хватит: хватка просто не позволяет. Вот и проверим, насколько я могу долго держать дыхание. Что-то тут не то. Почему мои глаза закрываются, голова слегка начинает кружиться, но нет сдавливающего ощущения?Что не так? Почему я не дрожу в страхе от удушья? Горло больше не сдавлено. Может, я как-то неправильно умираю? Где та самая всепоглощающая разум темнота? Я даже стою все ещё на ногах. Что со мной не так? Я Или умирать от удушья, получается, вообще не больно? Все было так легко, а я переживала...В чем дело? Почему я ничего не чувствую? Может, я уже умерла и не заметила, пока размышляла, вдобавок ко всему и стоя? Но даже если так, где тот самый первобытный страх, который должен вводить мое тело в предсмертную агонию? Его не было. Я бы точно заметила и запомнила. Или может я - восьмое чудо смерти, и умерла без него? Все эти мысли сумбурно пробежались в моей голове за секунд пять максимум.