Занимайся своим делом!

Для людей проще жить мечтами и теориями — так легче предсказать и оправдать неудачу. Для Яна Розмановского лишние мысли стали рутиной, и несмотря на занятость, фантазия донимала все свободное время. А чем может обернуться один неудачный вымысел? Друг Яна, Криштиан, долгое время держал под боком небольшой хозяйственный магазинчик. Изобилию товаров в одном небольшом помещении можно было позавидовать. Отсюда, услугами Криштиана пользовались варшавские жители, частенько отовариваясь в круглосуточном ларьке, где можно было найти все — от муки до лома и карты Чехословакии. За это в узких кругах Криштиан получил прозвище «Хозяйственный магнат» — копит все, что потом может сдать за полцены и выйти в конце месяца в неплохой плюс. Расширяться он не планировал, ему было достаточно небольшого помещения со складом, переделанного из старого гаража, в центре еле обитаемой окраины Варшавы. На ночную смену Криштиан любил выходить сам, говорил, как нравится ему слушать приглушенное радио, пока за окнами темень, а ты в единственном островке света посреди пустыря. И в один день Криштиан предложил Яну авантюру. — Посиди за меня в магазине, получишь половину выручки за смену? — предложил Криштиан, пока крутил шурупы в сабвуфере и слушал невнятные анекдоты Яна про зеленые облака, — В чем смысл этих анекдотов? — Зеленое облако никогда не станет серым, потому что зеленых облаков не существует. — Ян развел руками и снова засмеялся, — Какое посидишь в магазине? Всю ночь? — В тумбочке около прилавка электрошокер, фонарик и набор отверток, неужели с этим всем тебе до сих пор страшно? — усмехнулся Криштиан. — Нет, мне страшно, что за твоими отвертками, что на прилавке, придут какие-нибудь черти, которым твои электрошокеры, как медведю слова "пожалуйста, выйди", когда он в дом зашел. — ответил Ян, сообразив возле головы рожки. Но дар убеждения Криштиана невозможно было умолять. Он согласился отдать восемьдесят процентов, и, как бы Ян не пытался объяснить, сгибаясь в три погибели, что дело не в деньгах, пришлось пойти навстречу. Тем более, если будет время побыть в одиночестве. — Ключи, это главная дверь, это склад, это черный ход. На складе не работает свет, даже не пытайся включать. Надо на склад — фонарик в зубы и иди. И постарайся не уходить из-за прилавка. — вводил в курс дела Криштиан, пока Ян с хитрой физиономией уже хозяйничал около радио и крутил реостат, — Слышь, диджей, я кому объясняю? — А голос повышать не надо, если что, то всегда могу тебе позвонить, правда? — отвлекшись, от радио, подытожил Ян. Радеющего за свой магазин всем сердцем Криштиана пришлось выгонять метлой, без шуток. Ян, когда друг уже замучал его своими нравоучениями, схватил палку от швабры, стоящую в углу и, когда Криштиан уже вышел на улицу, вдобавок дал ему палкой по пояснице. Дверь захлопнулась и последнее, что он увидел — Яна в окне магазина с палкой и очень недовольным выражением лица. Криштиана это очень развеселило, и вскоре он уехал. Ян наконец-то остался один, чему был очень рад. Вокруг него уютный, освещенный магазин с желтыми стенами, цвета вроде айвы, полки заставлены самыми разными товарами, в больших мешках у стены стояла мука, другая рассыпчатая бакалея. Друзья и посетители часто подшучивали, что здесь можно найти все, кроме демократии, ее нет нигде. Каждый хочет быть главным и единственным правым. Но речь не об этом. В антураже альтернативной реальности, где из всех звуков только скрипящее радио и твое собственное дыхание, можно было с удовольствием помечтать. «Вот, выкуси, Марта, занимаюсь не своим делом! — смеясь, думал Ян, запрокидывая голову назад, — Прошлые варианты были известно скучны...» Лет в семь Ян мечтал стать режиссёром. Стать тем, кто воплощает чужие сны, тем, кто угадывает желания и мысли, чтобы однажды смешная выдумка нащупала землю под ногами и воздух вокруг. В воображении Ян все же смог сдать творческое испытание и поступить. Его мастер часто косился на парня и, не выдержав его бледного лица, отправил на практику. — На третьей камере готовы? — говорил в глухой рупор режиссер и тряс им, словно шейкером, Яна это очень смешило, — Что смеешься, Розмановский, тащи хлопушку, что там написано? — Не беспокойтесь, буквы знаю. — ответил Ян, вытаскивая хлопушку из-за спины и черным маркером выводя обозначения. — Слава тебе господи! Хоть здесь ты меня радуешь. — воспрянул режиссер, поднялся в кресле и, отняв рупор от лица, сильно закашлялся. Обеспокоенный Ян долго любоваться задыхающимся режиссером не мог, поэтому похлопал ему по спине, за что получил рупором по рукам. Режиссер горящими глазами оглядел напуганного юношу и слегка подостыл. — Стучат по спине когда человек поперхнулся или его хотят убить, а я вроде не поперхивался. Розмановский, у меня к тебе вопросы. — сквозь сильную отдышку говорил режиссер, — С женой вышли вечером на набережную, а ветер такой злющий, вот и занесло откуда не ждали. С завтрашнего дня ухожу. — На больничный? — спросил совсем искренне Ян, отвлекаясь от заполнения полей на хлопушке. Режиссер был мягко говоря удивлен, поэтому развел руками и громогласно заявил: — Нет, в мир иной! Ну что за вопросы? Вопросы Яна режиссера не пугали. Он забавлялся над своим помощником, а Ян всеми силами держался, чтобы после последнего возгласа начальника не буркнуть: «Жаль». Жаль в таком случае было бы уже Яна с переломанным позвоночником. Юноша героически решил смолчать. — Смена окончена, всем спасибо. — огласил режиссер, встал с кресла, махнув рукой в сторону съемочной площадки, и, уложив руку на плечо ассистента, повел его в свой кабинет, — Пойдем-ка. Не получивший объяснения сразу Ян немного взбушевался, даже попытался оказать сопротивление, но железная хватка режиссера затолкала его в помещение. Обезоруженный и создающий впечатление абсолютного флегматизма Ян сел за стол и закинул ногу на ногу. Перед ним режиссер разложил сценарий на завтрашнюю смену. — Она финальная, максимально легкая, тебе даже волноваться не придется, стоит только придерживаться определенного плана... — загадочно сказал режиссер и указал пальцем на один лист, — Все сцены снимай последовательно, а с главным героем не церемонься, ты меня понял? Ян состроил выражение исключительной задумчивости, подперев голову рукой и, выждав паузу, спросил: — А... что насчет работы с актерами, может, замечания какие-то? Режиссер с привычным Яну удивлением поглядел на ассистента и парировал: — Ну откуда же мне такое двухметровое счастье досталось, а? Оглянись, я на Дэвида Финчера не похож, а мы снимаем мелодра-а-аму! «Она любила, он любил, полюбит, разлюбит и снова окажется миллионером, а она уже не любит... скучный сценарий. Может, добавить жести?» — План! — напомнил здравый смысл вслух, отчего Ян даже испугался. Съемочная группа с утра пораньше глазела на молодого ассистента, и всем своим видом выдавала ощущение опустошенности, — Как в морге! — В морге сцену мы отсняли еще в июле. — отвечал главный оператор, поправляя белую кепку. — А, чтобы не замерзнуть? Умно. — шутил Ян с безразличием, открывая сценарий, — А где главный актер? Для Яна потерять исполнителя главной роли было бы хоть и восполнимой, но нежеланной потерей. Камень с души упал, когда Мирослав, с иссиня-черными волосами, явился на съемочную площадку и раскланялся со всеми, даже с вешалкой. Подойдя к нему, Ян остался по меньшей мере в недоумении, по большей — в ужасе. — А можно было перенести празднование окончания съемок на послезавтра? — упрекал Ян, тряся сценарием, Мирослав только лишь тяжело дышал и искал опору. Нащупав стену, актер прислонился спиной к ней и медленно спустился на пол. — Он в состоянии нестояния, товарищ режиссер. — посетовал световик со стороны и хрипло засмеялся. — Спасибо, я в курсе. — Ян попал в сложную ситуацию и четко это осознавал, оставалось переносить съемки, либо... — А среди вас есть брюнеты, как этот алкоголик? — А давайте его как марионетку за руки и ноги привяжем! — снова блеснул своей сообразительностью световик, и уже смеялся более полно. Ян закивал, поднял горящий взгляд на техников и отвечал: — К вам и привяжем, будете дергать за ниточки. Может, есть предложения получше? Предложений получше не нашлось. Сегодняшняя смена должна была завершить съемки сценами из квартиры, куда наведывается главный герой, а его возлюбленная уже в объятиях другого. По плану Яну не нужно было сильно напрягаться, чтобы отснять нежности на кухне и как главный герой входит в квартиру с цветами, правда, в случае с Мирославом, он мог в эту квартиру только заползти, и то с трудом, выдавая различные звуки разной тональности. — А давайте его грохнем... — со слегка сумасшедшим видом предложил Ян, но тут же в гробовой тишине осекся, — В смысле главного героя! Он заходит в квартиру и... бам! — Пуля в висок — прощай жизнь наискосок. — недовольно пробубнил помощник и показал на сценарий, — Кто его убил, зачем, за что, с готовым сюжетом как это можно трактовать? В режиссерских университетах перестали учить логике? Ян повернулся к своему помощнику с изображением на своем лице полной озадаченности, отобрал у него сценарий и ответил: — А Вас этике. Может, вы предложите что-то получше? Упасть для этого тела не будет никакой проблемы, получится очень даже правдоподобно. — Кто стрелять-то будет? — спросил помощник, наблюдая за Яном, мигом сорвавшимся к тележке с реквизитом. Вытащив из-под завала бутафории револьвер, Розмановский вернулся на прежнее место, в шутку прицеливаясь в стену. — Мир, встать можешь? — крикнул Ян строго и, когда главного актера удалось поднять и хлопками по щекам слегка привести в чувства, отошел к своему законному на сегодня месту, — Личность стрелка не раскроем, если сериал сорвет рейтинги — будет неплохой повод для второго сезона. Конструкция построения заключительной сцены была по-своему забавна. Ян скомандовал так: сначала снимать только достаточно припудренный синий профиль, а в самом конце, когда на монтаже должен раздаваться выстрел, ассистенты сцены должны были отпустить веревки, за которые поддерживалось тело Мирослава. — А Вы уверены, что зрители ничего не заподозрят? — уточнил помощник, с неудовольствием наблюдая, как ноги актера подвязывают страховочными тросами, — Можно было использовать каскадера. — Вот это тело на плане, где легко разглядеть лицо, мне нужно. — объяснял Ян, закинув ногу на ногу, — Камера, мотор! Объектив поймал первый план, все должно было произойти буквально в один дубль, поэтому внимание сразу перешло на переднюю камеру. По команде Яна ассистенты должны были бросить тросы, а Мирослав упасть. Ян направил револьвер и случайно задел пальцем спусковой крючок. Раздался неожиданный, самый настоящий выстрел. Картонную декорацию стремительно пробила пуля. Ян в ужасе отбросил револьвер на пол. От выстрела содрогнулись все, особенно Мирослав, который вопреки планам режиссера откинулся назад и схватился за сердце. Ассистенты еле удержались на ногах, а особо пугливые раскричались. — Это что было, товарищ режиссер?! — возмутился помощник, медленно повернувшись к забравшемуся с ногами на стул Яну. — Это производственная неурядица... — прошептал Ян и махнул дрожащей рукой "стоп". «А потом нам выдадут Оскар за лучшую и самую правдоподобную сцену убийства, неужели не счастье?» — мечтал Ян, пока радио продолжало жужжать хиты нулевых. В магазине было спокойно, даже слишком. Все эти подозрения заставили Яна вырваться из своих фантазий, и чуткий музыкальный слух уловил еле слышный шорох со стороны темного склада. Зловещая тишина заволокла бесконечный проход и давала очень плодородную почву для рождения самых разных мыслей. «Постарайся не уходить из-за прилавка» — вторил словам Криштиана внутренний голос Яна. Тем не менее, стоило быть настороже. «Надо отдать должное, все-таки могли выламывать болгаркой... мало ли какие фрезеровщики у нас в округе» — размышлял Ян, пытаясь успокоиться, и чтобы точно прийти в себя, постарался представить себя в новом сюжете. Треск станков, скрежет стальной стружки и приторный запах масла и копоти — все, то, чем не брезгует обычный завод по производству металлодетекторов. И это не тот исследовательский центр, где крепят и усиляют магниты, а инженеры сводят маячки, а обычные мастерские, где выпиливают детали на эти пресловутые металлоискатели. Быть учеником рабочего не просто — любой среднестатистический механик или оператор станка высокого разряда имеет в душе частоты самолюбия, которые заглушить невозможно, собственно, как и порой фрезерный станок. — Так, не засматривайся, тебе рано еще. — пробубнил мастер, подталкивая любопытного ученика вперед. — Так два месяца уже рано, а когда будет в самый раз? — спросил Ян, поправляя фартук и разминая длинные руки. Мастер, натягивая перчатки, строго посмотрел на юношу и ответил: — Когда ты перестанешь локтем скорость прибавлять, тогда будет как раз. Стой и жди. — он сунул Яну два одинаковых лобзика, сам ушел дальше, а ученик остался около станка в недоумении. Вернулся мастер уже с большой заготовкой детали, размером примерно с огнетушитель, положил его на площадку и подогнал направляющую. Ян видел это не впервые, поэтому особо не придавал значения таким привычным вещам. Направляющее лезвие подвелось к основанию детали, и, когда мастер с учеником вооружились защитными очками, станок зажужжал созвучно со всеми остальными в цехе. — Ну, давай, что делать надо? — командует с долей провокации мастер, оглянувшись на застывшего ученика. Ян выходит из транса, осматривает лобзики в своих руках и тут же вспоминает — наклоняется вперед и подводит пилки к острым углам. Краем уха Ян слышит, как мастера зовет кто-то со стороны, тот отвлекается, оставляя работу на ученика, а Яна распирает любопытство. Он отводит глаза от детали и видит заместителя директора цеха, такого важного человека, что создавалось ощущение, что он президент какой-нибудь газовой компании, не меньше. Вдруг Ян чувствует явное жжение и слышит фальцетный скрежет под руками. Под лезвием во всю сыпались искры, попавшие на перчатки. Такого фонтана Ян никогда не видел. Шум стоит, в котором юноша своего же сердца не слышит. Он рефлекторно бросается назад, скидывает перчатки на пол. Искры рассыпаются все дальше, их больше, они крупные. Голыми руками прикрываться не вариант, поэтому Ян хватает первое, что попало под руку. «Болгарка? Мозг, а ты ничего получше придумать не мог?!» — возмутился Ян в своей голове, но сюжет все равно продолжался. Включенный в сеть нелегкий инструмент был не то что вариантом — просто случайностью. И по той же случайности длинный палец Яна попал на кнопку, тяжелую сторону понесло вперед и соблазнительно торчащий из панели рычаг оказался в секунду спилен... «Дальше сил придумывать нет, меня убьют. — рассуждает Ян, — Станок жалко, но мастер бы сказал, что жалко сейчас всем станет меня» Легкое настроение Яна снова сбито. Из безобразной темноты снова доносится шорох, совершенно необъяснимый. Розмановский вобрал воздух в легкие и, глядя в темноту, задержал дыхание. Сердце заколотилось, а сам он положил руку на дверцу ящика. Сейчас ночь, мало ли кому нужны услуги стоящего тут круглыми сутками магазина, поэтому Ян вытащил фонарик, свет которого пролился на кафельный пол коридора, и медленным шагом направился на склад. Чем дальше он двигался, тем тише и зловеще становился звук радио. Тишина в темном складе, больше напоминающем железные катакомбы, была действительно пугающая. Свет фонаря падал на незнакомые серо-голубые стены, и наконец привел Яна в большое помещение склада, уставленного коробками. Пахло здесь только старым электрощитком, что-то щелкало со стороны, как ток по проводам. Ян не видел ничего подозрительного, по углам чисто, следов грызунов, которые были единственным возможным источником шороха, не нашлось, поэтому самым логичным решением было перестать трепать себе нервы и вернуться к цивилизации. Проверив щеколду на черном ходе, Ян быстрым шагом направился обратно к прилавку. Идя с опущенной головой, Ян был полностью расслаблен, но, когда он поднял ее, перед прилавком уже стоял какой-то господин в плаще и престранной шляпе. От испуга Ян дернулся и на секунду оробел, старательно набрался смелости и шагнул к своему месту, поздоровавшись с посетителем. Вид его не вселял в душу ничего светлого, человек продолжал молчать, а Ян — смотреть на него с недоумевающим выражением. В конце концов шляпа господина дернулась и он подошел поближе, Ян инстинктивно подался назад. — Шило у вас имеется? — спросил монотонным басом незнакомец, глаза хитро выглядывали из-под полей и горели. Ян, положив фонарик на стол, нахмурился и неуверенно показал на себя пальцем, всей душой вопрошая. Взгляд посетителя не менялся, он лишь указал движением головы на секцию с инструментами. Ян опомнился, быстро извинился и полез в стеклянный ящик прилавка. — Отвертка стандартная есть? — снова спросил посетитель. Ян безропотно, не задавая лишних вопросов, выложил заказанное покупателем на прилавок, и, получив от него добро, стал считать на калькуляторе стоимость. Краем глаза Розмановский продолжал следить за поведением загадочного гражданина и приметил при нем небольшую сумку, из которой ненароком торчала связка ключей. — Какой интересный набор в час ночи... — нервно усмехнулся Ян, по инерции поднял глаза на посетителя и тут же заметил на его лице быструю, слово вспышка, улыбку. — Я юрист. — быстро сказал господин и вытащил на прилавок деньги, получил свои товары и вот-вот бы ушел, но повернулся. Глаза снова метнули огонь, а Ян задержал дыхание. Посетитель с поведением умалишенного, таинственно сказал: — Будьте осторожны, молодой человек, порой многие тайны закрыты от нас. За спиной покупателя хлопнула дверь. Ян остался в одиночестве и замешательстве. Странный визит не менее странного гостя в столь поздний час заставлял действительно быть осторожным. Но даже до этого чрезмерный боевой и веселый настрой был неумолим. Ян засунул деньги в кассу и засмеялся. — Ага, с каких это пор юристы шатаются по ночам с ключами, шилом и отверткой? Новая судебная система? — возмущенно шутил Ян, опускаясь на стул, — Был бы я юристом — сидел бы смирно... в суде. Адвокат во время своих адвокатских похождений всегда вынужден принимать те облики, до которых он мог никогда прежде не доходить. Одни защищают убийц, мошенников, а другие... — Угнал фургон с водкой! — процедила женщина, она же потерпевшая сторона, зло тыча пальцем в стол. — Ха! — разразился Ян на весь зал заседаний, запахивая край пиджака и широко улыбаясь, и закинул ногу на ногу, — Я бы сделал то же самое! Недовольный и уставший от тяжелой правоохранительной жизни судья ударил молотком и осадил юношу: — Ведите себя прилично, господин адвокат. — Извиняюсь, уважаемый суд. — осекся в миг ставший серьезным Ян, спустил обе ноги на пол и прижал руку к груди. Подсудимый в яркой кепке, парень лет двадцати пяти, с неуверенностью посматривал на своего адвоката и, кажется, сомневался в его кандидатуре, но на заключительном заседании о чем-либо сожалеть было уже поздно. — Подсудимый, Глеб Савицкий, встаньте. — скомандовал судья. Он вытянулся во весь свой небогатый рост метр семьдесят, поглядывая на напряженного адвоката, — Расскажите суду Вашу версию случившегося. «У меня бы было условие — ни на шаг не отходить от придуманного плана, чтобы я точно знал от чего и чем защищать» — размышлял Ян. Хотелось верить, что у подсудимого хорошая память. — Я шел по улице, искал свой фургон... я работаю на грузоперевозках. — рассказывал Глеб, ожидая после каждой фразы одобрительного кивка адвоката. — А Вас не смутило, что номер другой, даже марка фургона? — спросил судья, — У секретаря есть представленные вашим адвокатом доказательства в виде наряда от вашей компании, и там прописан номер и марка. — Так темно было, а по очертаниям-то... — мямлил Глеб, пока Ян тревожно обдумывал каждый следующий шаг. Адвокаты своего рода шахматисты, но в определенные моменты очень хочется скинуть все фигуры с доски и послать все куда подальше. У Яна сейчас наступила именно эта стадия. Женщина напротив, почти прервав подсудимого, вскочила и закричала: — По очертаниям фургон был открыт и можно было прекрасно проверить что там. Или по счастливому стечению обстоятельств вы перевозили в своей карете то же самое?! — Потерпевшая, успокойтесь, иначе Вас выведут из зала. — пробухтел сонный судья и ударил молотком, — Я назначаю дебаты. Все в рамках протокола, без оскорблений и ругани, не придете к согласию — дальше будем решать. Ян удивленно покосился сначала на судью, потом на прокурора, и озадаченно опустил голову. «— Господин адвокат, а что теперь делать?» — послышалось над ухом Яна. А ему самому бы знать. — Ваши претензии? — скрестив руки на груди, спросил Ян и с подозрением уставился на потерпевшую, — В чем вы обвиняете моего подзащитного? — Обвиняет суд. — поправил прокурор томным голосом, но слишком самоуверенный вид Яна сбил его с толку. Розмановский только повернулся к нему и с серьезным видом ответил: — У нас дебаты, без участия суда, он здесь лишь как наблюдатель, я правильно понял? — увидев, что судья осторожно кивнул, Ян снова взглянул на женщину. — Ваш подзащитный угнал мой фургон! — восклицала она, всплескивая руками, — Я требую наказания и возмещения ущерба. — Какого ущерба? — негромко возмутился Глеб, повернувшись к адвокату, — Я даже не украл ничего, не испортил. Но Ян только попросил его замолчать. Он встал, засунул руки в карманы брюк и продолжил: — Что именно вы хотите в виде возмещения? В смысле, что восстанавливать-то надо? — Ну как что? Это моральный. — уверенно, но уже менее экспрессивно сказала женщина, — Вы только попробуйте посчитать! Нервный до жути Ян был зол, что почти трясся, поэтому прошипел: — Да я на счеты похож?! По пунктам и сколько? Насколько мне известно, по статьям, предъявленным моему клиенту, штраф невелик. — Да, еще моральный прибавьте! — дополнила женщина, чем вызвала еще большее негодование, — Человек пострадал из-за Вашего горе-водителя. Тут Ян встрепенулся, осмотрел зал, судью, Глеба, также ничего не понимающего, почему нашел нужным спросить, стараясь выдавить интонацию, максимально не похожую на издевательство: — Какого человека? И здесь всем видом потерпевшая заставляет Яна заметить стоящего рядом парня с забинтованной рукой. Адвокат ошалело поглядел на подсудимого, потом на судей и, указывая на травмированного господина рукой, медленно произнес: — Оно... было в фургоне? Вы тут все совсем о... — Ла-а-адно! — воскликнул Ян, — У меня фантазии не осталось, я хочу спать. — и как только юноша замолчал, со стороны склада вновь послышался шум, но уже более явный. Ему не хотелось смотреть в темноту, но что-то будто тянуло его туда. Ян набрался смелости, быстро схватил фонарик, ключи и ринулся на склад. Это все больше напоминало дешевый триллер, однако, задерживаться в крестообразном проходе коридора не очень хотелось. Ян зашагнул на склад и почувствовал, как прохладный ветер заиграл с его волосами. Оглянувшись, он направил фонарик на дверь черного хода и с ужасом для себя обнаружил, что она открыта. — Вот вам и юрист, мать твою! — громко сказал Ян, что аж эхом отдало в узком коридоре. Парень, позабыв о страхе, стал светить фонариком во все углы и проходы, но его встревоженный разум волновало еще и то как так ловко и бесшумно удалось вору взломать железный замок? Весь словно истыканный иголками, нервный Ян вернулся к прилавку. Он трясся как расхлябанная рельса, уперся руками в стол, бросив фонарик, провел рукой по волосам и подергал за них же, ругая себя самыми изощренными словами. Взгляд его упал на кассу, сердце почему-то внезапно застучало сильнее прежнего. Ян, глубоко вдохнув, медленно открыл кассу и увидел, что она была пуста. — Да как?! — выкрикнул Ян и снова осмотрелся вокруг, как вдруг все разом погрузилось в кромешную темноту. Только оранжевый свет фонарей падал на лицо юноши, полное разочарования. Радио, прокряхтев, словно старый трактор, заглохло, а лампы облегченно вздохнули. Положение было максимально волнующим — в ограбленном посреди ночи магазине на окраине Варшавы, где вскрыта дверь и нет электричества. Тревога схватила Розмановского за шею и сдавливала все сильнее. Тогда он нащупал в кармане телефон и снова получил оплеуху — экран на последнем издыхании выдал предупреждающее уведомление и отключился. Страху и безумию Яна в эту секунду не было предела. «И что делать теперь?» — промелькнуло в голове у Яна. Именно тогда он впервые почувствовал, как открывается второе дыхание. «Безвыходных ситуаций не бывает», говорил кто-то когда-то, а значит выход есть всегда, по крайней мере, выход из магазина заварить не успели. Ян, собрав силы в кулак, прибрал к себе свои вещи, вооружился ключами и покинул магазин, чтобы поискать хоть шанс дозвониться до полиции...