Занимайся своим делом!

В отделение полиции Варшавы поступает звонок. Трубку поднимает сержант, долго, с серьезным выражением лица выслушивает голос, перемешанный с помехами ветра, кивает и, отведя трубку от уха, зовет старшего по званию. — Они достали! «Аспирант Розмановский то, сё», а я хочу просто выпить кофе! — взмолился Ян, вытаскивая украшенный паром стаканчик и поднося его к губам, как снова раздалась его фамилия, — Да что ж такое! — он бросил кофе в урну и быстрым шагом направился по зову. — Понимаю тебя. — внезапно послышалось сбоку, к Яну присоединился его напарник аспирант Шевель, — У тебя погоны отвалятся, дай зашить жене. Шевель ушел вперед, а Ян еще немного постоял в коридоре, в недоумении нахмурившись, и крикнул другу вслед: — Я холост! Войдя в наблюдательскую будку, вид из которой выходил на комнату допроса, он увидел озадаченного сержанта и уставившегося в окно Шевеля. Розмановский медленно прошел, закрыв дверь, и взял папку с делом в руки. — Ограбление ювелирки в третьем квартале. Очень сложное дело. — с ноткой сарказма доложил сержант. Ян, наклонясь, заглянул ему в глаза и уточнил: — Где подозреваемый-то? Что вы в это окошко пялитесь, как попугай на железную пластину? — Сбежал. — с поразительной легкостью посетовал сержант и тяжело вздохнул, уткнув руки в боки. Аспиранты опасливо переглянулись и, схватив со стола по фонарику, сорвались прочь из будки. Они дали в приемной клич начать розыск, проклиная сержанта всеми силами, а сами, вооружившись, сиганули на улицу. — У тебя есть план? — осторожно спросил Шевель, остановившись на крыльце и с надеждой поглядывая на Яна. — Ну, преступник же возвращается на место преступления. Отправимся в ювелирку, там разберемся. — сказал Ян и подошел к машине. Шевель, все неверящий в идею друга, отражающий своим лицом все сомнение, все же сел на пассажирское сиденье. Они вдвоем направились к ювелирному магазину. Вся Варшава посреди ночи поднята на уши, а доблестный аспирант Розмановский уже давно у всех на слуху. Не так давно ему удалось добиться справедливого суда над двумя вандалами, изуродовавшими старейший памятник архитектуры повета. А теперь стоит у дверей ограбленного магазина и пытается запомнить список пропавших драгоценностей, который озвучивает ему сержант по телефону. — Еще раз: шесть серебряных цепочек с бриллиантовыми вставками? Ты мне зачем их пробы называешь, ювелир недоделанный? Ты мне еще родословную перескажи! — ругался Ян, пока Шевель не выдернул у него трубку из рук и из магазина не вышла охрана. По виду сторожей они были встревожены, и видимо сами хотели обратиться в полицию. Ян, предъявляя на ходу удостоверение, ворвался в темное помещение ювелирного магазина и, ни на кого не оглядываясь, включил верхний свет. Драгоценности в стеклянных шкафах заблестели так, что легко могли и ослепить, поэтому Розмановский слегка пощурился и, оглянувшись, стал прошаривать каждую полочку. — Господин аспирант, ну список же есть. — напомнил один охранник, на что получил вполне лаконичный ответ: «Я знаю». — Преступник сбежал, теперь кража может увеличиться в размерах или... — говорил Ян, напряженно рассматривая полки и вдруг остановился на открытой полочке перед шкафчиком — на ней небольшой горкой лежали серебряные цепочки, поблескивающие бриллиантовыми вставками от света ламп. — Или?.. — уточнил недовольно Шевель, которого порядком достал этот несообразный балаган, и, не дождавшись ответа, подошел к напарнику, в результате чего сам оказался в замешательстве. — Вот это интересно. — заключил Ян и увидел, как к ювелирному магазину подъезжает еще одна машина полиции. Тогда Розмановский поручил Шевелю остаться здесь, а сам вышел на улицу, навстречу коллегам. Сержант сразу отдал честь старшему по званию, принял от него и вступился с места в карьер: — Инспектор Нарвский взялся за это дело, поручил все обследовать и занести в протокол. — Драгоценности в целости и сохранности на месте. — слегка ошарашенно доложил Ян, закатил от усталости глаза и оперся на крышу машины руками. Сержант хотел было начать расспросы, но его прервал звонок. «Да, господин инспектор, да, понял» — доносилось из приоткрытого от растерянности рта сержанта, в конце концов он закончил и обратился к Яну: — Подозреваемый явился сам в участок. Розмановский, отстав от машины, с удивленным выражением лица развел руками, изображая что-то вроде «у нас здесь полиция или отряд клоунов?», вернулся к ювелирному магазину, в котором уже обходом шарились полицейские, махнул Шевелю и сказал, что нужно срочно ехать в участок. — Это что за выступления? — возмущался Шевель, — Дескать, я передумал, вернул все до камешка на место. И как его теперь судить? Ян, стоя перед ним в наблюдательской будке, пока инспектор Нарвский проводил допрос с пристрастием, не знал, что и ответить, только качал плечами. Не вынеся мук скуки, он обернулся к окну и увидел, что инспектор оставил подозреваемого одного. Яну сразу показалось это подозрительным, от его мыслей парня отвлек Шевель. — Сейчас погон оторвется у тебя. — указав на плечо пиджака пальцем, сказал он. Розмановский прижал погон ладонью и, недовольно вздохнув, пошутил: — Может, мне твоя жена пришьет, по дружбе? Аспиранты рассмеялись, и пока их хорошее настроение охватило комнату, Ян перевел взгляд в комнату допроса и увидел там только пустой стул. Аспирант Розмановский, быстро набрав в легкие воздуха, бросился из помещения прочь. Вслед преступнику, Ян выскочил на улицу, холодный ветер ударил в лицо, разтормошил волосы, а скорость была развита до предела. Подозреваемый то и дело оглядывался за преследователем, а Ян был готов всеми силами его догнать. В реальности же Ян был практически пойман в чьи-то явно недоброжелательные сети. Они с Жаном прижаты спинами к высокой стене. Никуда не перейти. Сердце бьется все сильнее, ведь проклятые охотники надвигаются с каждой секундой, в бегу они были похожи на гепардов, и точно, как думал Ян, с той же дикой свирепостью они разорвут их в клочья. — А вдруг это массовая галлюцинация! — воскликнул Ян, с круглыми от страха глазами глядя на Жана, но тот лишь с обречённостью покачал головой и... тишина. Розмановский почувствовал, будто медный колокол врезался в его череп, перед глазами разом потемнело и он мигом свалился на бронзовую от света фонарей траву... *** Самоощущение было хуже некуда. Ян начал приходить в себя. «Не умер, уже хорошо» — с усмешкой думал он. В виски долбили два отбойных молотка, все тело ломило, а челюсть хотелось вправить рукой, но таковой возможности не оказалось — только спустя минуту попыток до Яна дошло, что его руки крепко стянули жесткие цепи за спинкой стула. Разноцветные блики перед глазами прошли, Розмановский оглянулся и понял, что он посреди темного зала с очень сильным эхом, связанный и брошенный. Присутствовало навязчивое ощущение, что темнота из углов вот-вот поглотит его, как черная дыра. Он дернулся раз, два, по левой руке прошла стрела противной боли — цепь оцарапала кожу, причем неслабо. Ян принял решение больше не совершать резких движений. — Кто здесь? — дрожащим голосом крикнул Ян, пугливо оглядываясь по всем доступным взгляду сторонам. Ответа не последовало, только звенящее эхо и следом тишина. С течением времени, что тянулось, как смола, непростительно долго, Ян стал привыкать к темноте, смог разглядеть пол, уложенный пестрой керамической плиткой, и высокую дверь в нескольких метрах от него. Антураж напоминал то ли фильм ужасов, то ли просто заброшенный замок без духов и мертвецов. В принципе, за сегодняшнюю ночь, Ян боялся о подобном задумываться. Еще секунда и дверь супротив Яна отворилась. Его ослепил яркий желто-зеленый свет. Сощурившись, Розмановский чувствовал, что от света его закрыла чья-то тень, через несколько секунд дверь закрылась, а небольшая лампа над головой парня загорелась. Открыв глаза, Ян увидел перед собой мужчину. Он был среднего роста в приталенном кожаном плаще — интригующее зрелище. На вид этому угрюмому незнакомцу было лет пятьдесят, проседь уже виднелась средь его густых волос на голове, где-то в недлинной бороде. При всех аспектах, Ян ничему не мог доверять, особенно такому подозрительному человеку с апатичным лицом. — Ян Розмановский? — с расстановкой процедил мужчина, пронизая парня взглядом. Осмотревшись по сторонам, Ян неуверенно кивнул. Все же, его неутомимое любопытство и недоумение одерживали верх в борьбе со здравым смыслом, поэтому он не поскупился прокашляться и начать: — Что здесь происходит? Ян мог бы задать еще сотню вопросов, половина из которых содержала бы обсценную лексику, но все же сдержался, да и мужчина не дал разгуляться. Он обрубил юношу на полуслове и отрезал: — Помолчите и послушайте меня. Для Вас, как для оригинала, это не будет тайной. Вся степень негодования отразилась на лице Яна, он издал возмущенный стон, дернувшись, но мужчина все с тем же флегматизмом продолжал: — Сидите и слушайте. — «Ага, у меня как будто выбор есть?» — мысленно отвечал ему Ян. — Меня зовут Эдвард. Эдвард Старвойски. Я магистр теоритического многоуровневого мира, сокращенно ТММ. — деловито начал мужчина, заложив руки за спину, — Уже много лет я и еще несколько сотен избранных людей посвящены в тайну, недоступную обычным людям. Это тайна их сознания. Многоуровневый мир — это о параллельных вселенных и их взаимодействии. Ян с видом полной отрешенности смотрел на Эдварда, как баран на новые ворота, мог бы, раскинул бы руками, выражая всю степень шока, но не мог. «Ну не может же человек нести бредятину с таким серьезным видом...» — подозрительно думал он. — Система миров основывается на подтвержденной теории, что помимо нашей вселенной существуют другие, которые повторяют друг друга с разными степенями погрешности. Для наглядности: не исключено, что есть мир, где солнце, например, синее, но это никак не мешает жителям этого мира жить спокойной жизнью. По вашему виду я понимаю, что вы думаете, нет, это не изотерика, не выдумка, это наука, основа для которой зародилась в семидесятых годах прошлого века, и в тайну систем посвящены ученые под покровом правительства. Но не думайте, теоритический мир назывался так, поскольку еще ни разу не удалось удачно провести эксперимент и связать вселенные воедино... до сегодняшнего дня. Пазл в голове Яна мигом сошелся. «Я стал подопытной крысой?! — взмолился Розмановский, выпучив глаза, — Но как?». — Каким образом вы воспользовались мной для ваших... экспериментов? — спросил Ян и перевел взгляд на Эдварда, на которого не очень хотел до этого смотреть. — У каждого человека есть генетический код и помимо него еще один — планетарный. Это тоже система распределения, исследованная и подтвержденная нами еще в 1998 году. Планетарный код состоит из пяти материальных объектов, они собираются воедино и под воздействием специальных действий срабатывают. Мы собрали Ваш код и вышли в связь. Но в вашей системе все не так просто. — здесь Эдвард выдержал паузу, в течение которой Ян был готов сойти с ума, — У среднестатистического человека один или два клона, одна-две открытых вселенных, а у Вас их максимальное количество — пять. Ян отвел взгляд в пол и закусил губу. Вопросы одолели его бедную молодую голову, даже звон в ушах и отбойные молотки в висках заглохли. Розмановский был озадачен не на шутку. «Как они узнали код? Почему клонов только пять?». Ян хотел начать расспрашивать замолчавшего Эдварда об этих сложных перипетиях, но не успел. Снова открылась дверь, за которой скрывался ослепительный свет. На пороге появилась женщина с блестящими черными локонами в таком же плаще и обратилась напрямую к Эдварду, будто здесь и нет кроме них никого: — Все готово. Быстрые одновременные кивки двух магистров ввели Яна в еще большее недоумение. Откуда-то сбоку появились два человека в масках, один крепко стинул запястья юноши, от чего тот пискнул, пытаясь стерпеть боль, а второй взялся за цепи. Эдвард скомандовал им вывести Яна в так называемый "холл". Розмановский, истощенный от постоянного сопротивления и беготни, просто повиновался. Желто-зеленый свет открыл перед Яном большой зал. Стены облицованы бежевым мрамором. Глянцевые колонны поддерживали расписанный самыми разнообразными узорами потолок, но парень совсем не мог понять откуда идет это освещение. Это стало совсем неважным, когда Ян опустил голову и увидел напротив таких же, как он связанных четырех парней. Каждый из них вел себя по-разному. Один постоянно дергался, пытаясь отбиться от рук охраны, второй только изредка старался оказать сопротивление, но явно был оборван строгими охранниками, третий смирно стоял и испуганно смотрел в пол, а вот безэмоциональность и спокойствие четвертого вызвали у Розмановского удивление. То, что он знал наверняка — он со всеми этими ребятами в одной лодке. Эдвард, обменявшись с другим магистром парой слов, встал между Яном и его клонами и посмотрел четко на Розмановского. Его беспечный вид слегка напрягал обстановку. — Пришло время узнать ваши имена. — объявил Эдвард и сделал шаг вперед, продолжая смотреть и истезать своим взглядом бедного Яна, но тут внезапно растворилась дверь. Два охотника силком вводили в зал пятого клона. Его буйство осадило даже первого, самого активного, даже он на секунду замер и решил сбавить обороты. Последнего, пятого, держали за руки, у него был завязан рот, и его растрепанный вид в полной мере отражал каким образом его ловили. Он оглядел всех свирепым взглядом, от которого душа Яна разом ушла в пятки. — Сохраняйте спокойствие, мужчины. — сказала строго магистр Маргарет и подала Эдварду небольшой деревянный сундучок. Тот снова склонил перед ней голову и вытащил из сундука какую-то связку. Ян пытался высмотреть из-за спины Эдварда что же в этой связке, но магистр сам повернулся и направился к Яну. Эдвард внимательно осмотрел его лицо, руки, взял Романовского за запястье и всунул его в тонкий кожаный браслет, на котором болталась золотая подвеска. На фоне усеянной свежими синяками и царапинами коже она смотрелась слишком чистой. Дальше Эдвард прошел мимо каждого клона и надел каждому по браслету. С них сняли цепи и толкнули в центр комнаты, хотя все поголовно предпочли бы соблюдать дистанцию. Ян даже выставил руки, чтобы его никто не касался и он никого не коснулся. — Среди вас есть один, отличающийся определенной способностью, он и носит знак оригинала. — провозгласил Эдвард, глядя на Яна. Розмановский не очень понимал зачем это все затеяно. Он неуверенно осмотрелся. Клоны шумели, были возмущены, кто-то более явно, кто-то более скромно, как например один, стоящий практически плечом к плечу с Яном. Его вид, по крайней мере, не так сильно вызывал в сердце Яна трепет подозрения. Глянув на его браслет, он увидел цифру 1. Посмотрев на свой, он увидел выжженный паяльником ноль. — Смелее, мужчины. — торопила Маргарет, посматривая на стоящего рядом Эдварда. Откуда-то сзади, за спиной у Яна послышалось детским голосом: «Да какие мужчины? Мне двенадцать!» — здесь он понял, что это Янек. На его браслете выжжена цифра 2. Значения этим цифрам он почему-то предал, но не до конца понимал их смысл. Ян озадачен, потому что понимал, что магистры ждут чего-то от него. Почему бы просто не объявить, что он — оригинал? К чему эта показуха? Тем не менее, вариант у Яна был только один. Опустив глаза в пол, он, набрав в легкие воздуха, тихо запел, причем непривычно для себя фальцетом, что чуть позже, когда все затихли и устремились внимание к певцу, перешло в его привычный тембр. Пел он что-то даже для себя невнятное, мешая какие-то строчки из знакомых песен, а музыкальным сопровождением для него был отдаленный звон падающих с потолка капель, их ритм очень сильно напоминал метроном. В тишине его было достаточно хорошо слышно. — Совсем скоро эксперимент закончится, а пока я бы настоятельно не рекомендовала покидать здание Академии для того, чтобы не привлекать лишнего внимания. — объявила Маргарет, кивнула магистру Старвойски и сошла с трибуны, — А пока вы все будете расположены в жилом секторе второго этажа. Под охраной, всю их одноликую делегацию повели по витиеватым коридорам Академии. Ян видел, что здесь нет ни картин, ни окон, только серые или бежевые стены. На них не было даже знаков отличия, это очень сильно походило на муравейник, по крайней мере, как его можно себе вразумительно представить. Ян думал о другом: что теперь будет? Ведь после таких экспериментов жизнь никогда не будет прежней, а ощущение постоянного надзора сделает свое дело в будущем. Яна после слов Маргарет стало преследовать четкое ощущение, что это "скоро" может растянуться на неизвестный срок. Охрана завела шестерых юношей в большое помещение. Как таковых стен в нем не было, только перегородки по две стороны со шторами, окон, соответственно, тоже не было. Ян осмотрелся и наконец понял к чему употребимо жаргонное слово «шконка». Ян, не найдя себе больше занятия, сел на одну из кроватей и стал думать. При нем ничего нет: ни телефона, ни сменной одежды, он буквально потерян среди этого каменного ада с совершенно незнакомыми людьми, похожими на него, как две капли воды. На противоположную кровать сел один из клонов. Расстояние между юношами оказалось совсем небольшое, поэтому клон привлек внимание Яна, показал ему браслет с цифрой 1 и еще раз представился: — Я Жан. Не снимая напряжение, Ян улыбнулся ему и протянул руку. Парни скрепили свои ладони в рукопожатии и стали смотреть друг на друга. — Странная ситуация... но другого варианта я почему-то и не рассматривал. — рассуждал Жан, тормоша волосы из стороны в сторону, и усмехнулся, — Волосы такие непривычно короткие. Ян выглянул за перегородку и увидел, как один из клонов ходит от одной кровати к другой, ничего не говорит и только цокает. Такое поведение ему показалось странным, Жан с ним в этом согласился, но предложил перевести внимание на другой экспонат. — Тебя как зовут-то, четвертый? — спросил один из клонов. Четвертый, радостно и одновременно с этим нагло улыбаясь, самодовольно ответил: — Янн. С двумя н, заметьте, я для всех сказал. Ян весело дернул бровями, подумав: «Какая презабавная штука, нас будут путать!.. Стоп, почему мне от этого так весело?» — А ты не хочешь нам свое имя рассказать, а, третий? Ты выглядишь подозрительно. — посетовал Янн, обратившись к клону, который задавал ему вопрос, — Или ты такой таинственный, потому что есть что скрывать? Третий был слегка обезоружен такой наглостью Янна, что напрягся, расправил плечи и постарался сдержать спокойствие. Ян видел, что у третьего слегка косит челюсть, а еще он в той же одежде, в какой был тот парень за прилавком в магазине. Тогда Розмановскому захотелось испариться так, как никогда не хотелось. — Значит мы так и будем тебя называть Третий, или уже на сроке кличку дали? — продолжал напирать Янн. Переглянувшись, Жан с Яном сошлись на том, что этот клон — тот самый парень, ругавшийся у парка на всю улицу и доведший девушку до слез. Здесь Ян почувствовал к Янну явное отвращение. — Называй как хочешь, главное, чтоб потом по котелку не прилетело. — с грозным видом предупредил Третий и резко задвинул свою шторку. Янн разом переключился на особо нервного клона. Тот уже прекратил хождения от койки до койки, сел на одну и смотрел в пол слегка обреченно. Ян разорвал его дзен и спросил: — А тебя как зовут? Не поднимая глаз, тот быстро ответил: — Джон. — и продолжил прерванное молчание. Его фигура привлекала Яна. Он обратил к нему взгляд, полный здравого любопытства, смотрел долго, и Джон естественно почувствовал это. Он в свою очередь посмотрел на Яна буквально несколько секунд, вдруг вздрогнул, будто опомнился, и снова опустил глаза. Тогда что-то щелкнуло у Яна. Розмановский тут же ясно стал чувствовать, как его мозги поедает пронзительная и давящая боль. Жан увидел перемену в состоянии Яна. Он поднялся со своей койки, присел рядом с Розмановским, который согнулся, положив руки на голову, окинул взглядом фигуру таинственного Джона и задернул шторку, закрыв Яна от его глаз.