И в пекло и в ливень.

      Перед глазами бельмо дикого бешенства, застилающего здравомыслие до белого шума в ушах и зарождающего из недр груди почти что звериный рык — удар выходит скользким, отчаянным, но от всей души прямо в рожу Стива. Всё происходит быстро, как это обычно бывает. В смуте перестрелки и почти кромешной темноте. У Джесси срывает тормоза. Ровно точно так же, как и в прошлый раз. За шиворот заливается ледяная вода, свежие ссадины на костяшках саднят знакомым нытьём, будто призывая вмазать ещё.       Свет врубается резко, ослепляя, но не отрезвляя. МакКри и так ни черта не видит из-за заливающего глаза ливня и крови. На этот раз ему рассекли бровь. Не щадя совершенно и поднимая из глубин души ту самую приевшуюся горечь ненависти. Кто-то хватает под руки, с силой оттаскивая, разнимая. Кто-то что-то говорит. Но Джесси не слышит. Только исступлённо и остервенело дёргается в сторону.       Как же его заебало, знал бы кто. Всё это.       Плечо и грудь отвратительно немеют по накатанной, раскалывая кожу и рассудок болью. Воздуха не хватает. Попытка вырваться из удерживающих рук тонет в резком толчке в спину — кто-то, находящийся за пределами образовавшегося в сознании вакуума, болезненно вжимает Джесси виском в стену, сдирая кожу. Хватает только на очередной рык, изведённый в томящей ярости.       — Какого хрена ты вытворяешь? — над ухом гремит знакомый рычащий тон командира. Едва получается уловить суть вопроса, если честно. Слабое понимание, что эти тональности не сулят ничего хорошего, напарываются на затравленное безумие, перекрывющего остатки здравого смысла.       У Джесси нет возможности посмотреть на Рейеса. Ответить тоже. Тяжёлое дыхание обрывисто сбивается, мозг бьётся в панике из-за нехватки кислорода — лёгкие, кажется, начинают отказывать к чёртовой матери. Ублюдок знал куда целиться. Импульсный заряд попал куда-то над солнечным сплетением, где теперь неминуемо разгорается колючее пламя, выжигающее до самих внутренностей.       — Это не он.       МакКри еле разбирает за шумом ливня и набата колотящегося сердца в больной груди. Где-то далеко, извне. Восприятие мира скачет пьяным, закручивающимся водоворотом. За Джесси кто-то благородно вступается. Разборки, споры. Прямо здесь и сейчас. Развязка длинной в целую, блять, вечность, за которую Джесси не может ни вдохнуть, ни выдохнуть, тупо глядя перед собой и озлобленно смаргивая тёмные пятна перед глазами. Где-то за ними маячит разбитая рожа Стива, которого точно так же удерживают под руки его сослуживцы.       Рейес тащит МакКри в сторону за шкирку на манер безвольной куклы. Ноги спутываются, шатко скользят по ватной поверхности. Глотку сводит в тошнотной судороге. От таких манипуляций становится совсем плохо. Нет ни неба, ни земли. Нет понимания куда и зачем. Никак не получается надышаться или издать хоть какой-нибудь звук. Есть только страх, задушенный яростью, которая разгорается в новом ядовитом пожаре. Возможно, это затянувшаяся предсмертная агония, после которой Джесси просто упадёт в грязь и захлебнётся в собственных же слюнях. Если не задохнётся раньше.       А потом его резко отпускает. Так же резко, как мир делает, по ощущениям, последний круг, сотрясаясь в размазанном тихом мраке. Непроглядном. Джесси уже было думал, что это точно всё. Но вот лёгкие жадно расширяются. МакКри шумно глотает воздух, откашливаясь. Пальцы нашаривают твёрдую устойчивую поверхность, цепляясь за рыхлую реальность.       — Легче?       Звуки возвращаются в более стабильное состояние. Вопрос разрывает виски грохотом, заставляя протрезветь. Слабо кивнув, Джесси неосознанно кладёт ладонь себе на грудь, будто желая удостовериться, что сердце всё ещё бьётся. Слепые пятна в глазах рассыпаются мелкими цветастыми осколками, из которых выплывает лицо Рейеса. МакКри отчётливо видит тень беспокойства во взгляде напротив. Видимо, он действительно только что был в полушаге от могилы.       Онемение спадает за несколько секунд, возвращая, наконец, возможность нормально дышать и двигаться. Джесси ощущает странную притупленную боль под ухом, словно после укуса. Ему что-то вкололи. Точно. Рейес. Блять, он спас его от удушья.       Осознание самого себя в пространстве даётся с трудом. Остаточный шум в ушах не способствует. Его усадили на какой-то ящик под навесом. Сразу три пары глаз смотрят на Джесси так, будто он обязался им фокусы тут показывать. Будто в ожидании чего-то. Неуютно. Рейес, Шарп и ещё один парень из новеньких. Мигель, кажется. Приходит смутное осознание, что именно он вступился за него перед командиром. А МакКри даже в имени его не уверен. Хреново получается.       — Идти сможешь? — уточнят командир, отплывая от лица Джесси, но придерживая его рукой за плечо. Он всё это время его держал? Реально боялся за его шкуру? Нет уже ни ярости, ни страха — понять бы что вообще происходит.       — Так точно. — голос хрипит, отказываясь что либо говорить в целом. МакКри на самом деле не уверен в своём утверждении. Голову всё ещё кружит.       — Тогда за мной. Вы двое тоже.       Рейес без церемониалов разворачивается, грузно выступая из под навеса обратно под ливень. Выбора нет — сначала делать, потом спрашивать. По крайней мере, командир не готов прибить его на месте, насколько получается понять шальным сознанием, пребывающем в тотальной растерянности.       Шарп подпирает потяжелевшую тушу МакКри плечом — свинцовое тело неконтролируемо кренится, стоит только подняться на ноги. Гадко. Мигель ободряюще хлопает по спине. Удивляет, если честно. Они не так долго друг друга знают, чтобы Джесси мог рассчитывать на какую-то поддержку от сослуживцев. А эти даже перед командиром встрять за него не побоялись. И правда подбадривает. Хотя какой либо однозначности в дальнейшем положении нет. Потому что Рейес ведёт их прямиком к себе в кабинет. Будет разговор, несложно догадаться. Может и просто выговор. А потом и тюрьма.       И звук закрывающейся двери словно последний выстрел в сердце. Уже как-то абсолютно плевать. Он измотан. Каждой, сука, клеточкой души. Беззащитностью, втоптанными в грязь амбициями и навязанным безволием. Последние два месяца службы будто выбили из него каждый стержень. День ото дня ломало и сковывало. Он весь извёлся в ожидании чего-то плохого. МакКри, съедаемый паранойей, думал что сегодня или завтра ему прилетит. Не от командования, так ещё от кого-нибудь. Из-за раскалённого до предела недоверия ко всему живому стало совсем тяжело жить. Неплохо было бы получить хоть какую-нибудь ясность. Избавиться от яда стресса и тревоги. Принять, сука, судьбу и больше не оглядываться по сторонам. Ему уже давно от самого себя противно.       — Что произошло на полигоне? — Рейес не садится в кресло в своей грузноватой манере, как в прошлый раз, когда вызвал их с Эш к себе на ковёр — встаёт прямо напротив МакКри и складывает руки на груди.       Командир спокоен, расчётлив, но любой из присутствующих отлично знает, что ему ничего не стоит закончить начатое Стивом и придушить его собственными руками за любое неосторожное слово. Впрочем, выёбываться и не резонно. А ярость как-то слишком быстро отпустила. Даже, скулящий в потёмках души, страх с лёгкостью затыкается. Вся эмоциональная палитра иссохла в безразличии, которая накрывает всё естество. Пожалуй, Джесси готов положить голову на отсечение. Его действительно всё это заебало.       — Вас я уже услышал. — резко одёргивает командир Шарпа, открывшего было рот. Джесси косится на друга, пребывая в догадках касательно происходивших без его ведома разборок. Стали бы они что-то приукрашивать? Рейес грубо толкает МакКри в плечо, возвращая к себе внимание, — Ты. Смотри на меня и говори.       Джесси нервно смаргивает стекающую с виска и брови кровь. Боли, почему-то, нет тоже. Может ему такие уколы каждый день ставить будут? Было бы неплохо.       Если командира не интересует версия Шарпа и Мигеля, то на кой чёрт он их вообще сюда вызвал?       — Наш отряд оборонял угол улицы, завязалась перестрелка. Мы зачистили зону. — Джесси делает непроизвольную паузу. Голос предательски сдаёт, снова срываясь на кашель. Приходится упрямо проглотить этот мерзкий ком в горле, — Вражеский отряд нарушил правила и вместо того, чтобы сыграть роль «трупов» открыл по нам огонь со спины, когда мы двинулись по периметру дальше, чтобы проверить следующий переулок.       — Ты уверен, что это был тот же отряд, который вы зачистили?       — Там больше никого не могло быть. Мы двигались со стороны союзного тыла. — Мигель зачем-то решает встрять. Смело.       Но Рейес не обращает на него внимание, буквально выжигая в Джесси дыру своим выжидающим взглядом.       — Уверен. — бесцветно отвечает МакКри, неотрывно глядя глаза в глаза. Потому что действительно уверен. Хоть, блять, что-то он знает наверняка. Всё как и сказал Мигель.       — Дальше.       А дальше всё, что говорится, как в тумане. Быстрый водоворот. Джесси не уверен, что способен выцепить из потасовки хронологию событий. Рейесу даже не обязательно рычать и угрожать, чтобы вить в руинах души МакКри корни, которые вырвут всю правду вместе с сердцем. Даже если он её не помнит.       — Когда мы попытались разобраться какого хрена происходит завязалась драка с кем-то из них. Потом вмешался ты.       Джесси откровенно кривит душой, не выдавая имён. Потому что сейчас ещё есть возможность как-то избежать последствий, остановившись только на этом. Именно Стив подстрелил его уже после того, как они положили их отряд. И именно, блять, долбанный Стив полез с кулаками, когда кто-то из отряда МакКри начал на того бычить, встревая в разборки.       — С кем-то? — уточняет Рейес знакомыми рычащими нотками. Он резко хватает Джесси за ухо, цепляя волосы, и насильно тянет, заставляя отклонить голову назад. Нависает сверху неумолимой разъярённой стеной, — Ты думаешь я не в курсе о первом мордобое? Выкладывай всё, иначе я с непритворным удовольствием воплощу свою недавнюю угрозу в жизнь.       Сразу же приходит воспоминание о первом походе на озеро и перспективе остаться без ушей. Тянет Рейес так, что кажется, будто ухо уже и правда не спасти.       Джесси болезненно щурится, прошибаясь холодом острого гнева. Так он знал. Он, сука, всё это время знал. И ничего не сделал. Ничего. Все эти попытки скрыть, все душевные терзания в страхе — за себя, за Эш — не оправданное. Почему? Какой-то, блять, несусветно важный урок для жизни? Очередное наказание за хрен пойми что?       Заебало.       — И ты просто решил посмотреть что будет дальше? Провести ёбанный эксперимент? — МакКри наплевательски игнорирует приказ, измождённо оскаливаясь в ответ. Уже ничего не страшно. Вот ведь мудак. Джесси, вообще-то живой человек, а не кусок мяса, который можно пинать как угодно.       Его больно встряхивают за это самое ухо, реально не чураясь оторвать к чёртовой матери.       — С кем?       — Стив. Без понятия из какого он дивизиона. — ядовито выплёвывает Джесси, стоически проглатывая озлобленный на весь этот, проклятый адищем, мир рык. Как будто ещё есть смысл что-то скрывать. Пусть Рейес идёт на хуй. Вместе со Стивом.       — В прошлый раз тоже был он? — мудак задаёт очередной вопрос, не ослабляя хватки. Джесси едва пересиливает себя, чтобы не врезать ему от всей души. Поскольку остатками покорёженного разума понимает, что подобная выходка ни черта не изменит. Точно не к лучшему.       — Ещё Джереми. Кеннет и Грэг. — ненавистные имена МакКри выдаёт с ядом, чувствуя, что снова задыхается. Уже от ненависти. И к четвёрке, и к Рейесу.       Тот, наконец, отпускает его, грубо отталкивая.       — Завёл друзей, молодец.       Джесси даже не собирается предпринять попытку оправдаться, что не он эту херню начал. Какой, сука, смысл? Жалкие крупицы гордости, уже сотни раз исплёванной кровью и обваленной в грязи, заставляют его встать ровно и вперить в Рейеса самый холодный взгляд из всех возможных. Молча, но красноречиво.       Мигель и Шарп смотрят на него с долей удивления и какого-то особенно остро противного сейчас сочувствия. Они-то были не в курсе всех этих тупых дрязг и интриг. Джесси плевать, если честно. Пускай думают что хотят. Что с их присутствием, что без — погано.       — Подведу вывод, щенок: в следующий раз, если произойдёт что-то подобное, ты сразу идёшь ко мне и докладываешь. Всё. — продолжает рычать Рейес, отвечая ему не менее яростным взором. Играть в гляделки можно сколько угодно, но наверняка понятно, что такую битву о выносливости и упрямстве МакКри не выиграть, каким бы твердолобым от природы он не был. — Понял меня?       — Так точно. — тупо повторяет Джесси, ощутив волну раздражения во всём теле, мерзко расползающегося от груди ледяной судорогой.       «Следующий раз» — словно издёвка. И всё? Вот так просто?       — Пиздуй в санчасть. И чтобы на глаза мне сегодня больше не попадался.       Шарп и Мигель остаются в кабинете для дальнейших разбирательств. Джесси еле выдерживает истерический порыв хлопнуть дверью как следует. Чтобы содрать её с петель к чёртовой матери. Хочется разрушить что-нибудь. Разбить. Раскромсать. Или от души размозжить кому-нибудь лицо. Чтобы в кровавое месиво, до самых костей. Вот эта недавняя индифферентность, блять, кажется какой-то насмешкой. Где она? Разовая акция? Джесси хочет вернуться в то состояние. Хочет никогда не знать о вездесущем глазе Рейеса, который нихуя не предпринял в конфликте с Утырками, оставив ковыряться в дерьме. И совершенно ничего не прояснил. Мудак, блять, осведомлённый.       — Всё в порядке? — Вики, поджидающая его под дверью, тут совсем не кстати. Зудит разум своим обеспокоенным взглядом. Но хотя бы не вешается на него так сходу. И на том, блять, спасибо. Джесси вообще никого видеть не хочет. А тут сразу весь боевой, как говорится, состав из товарищей.       Да какой там «в порядке»? Разве по нему не видно?       Моника резко шарахается в сторону, когда он молча и со всей дури прописывает кулаком по ближайшей стене. Костяшки звенят болью. Опьяняющая горькая награда. Легче не становится. Это же надо было его так довести — подобное саморазрушительное поведение ему никогда не было свойственно.       Осторожно заглядывая в затуманенные убийственным бешенством глаза, Каледония наоборот бесстрашно подходит ближе, несмотря на то, что никогда не видела его в таком состоянии. Да что там? Для самого МакКри это тоже ново. Подобной многогранной палитры гнева он не испытывал никогда в своей долбанной жизни. Тело натурально трясёт от ненависти. Ну какое же, сука, блядство!       Он крепко цепляется за Эш, когда она уверенно обнимает. Спасительный круг, маяк. Нить трезвости. Так необходимо это было сейчас. Потому что всё ещё трясёт. Потому что он нихрена не понимает.       — Этот урод всё знал. — МакКри давится ядом, делясь своей болью: на последнем издыхании здравости ума, хотя на самом деле хочется по-звериному рычать и выть. В агонии, в злости.       — Потом. — мягко обрывает его Элизабет. Её пальцы зарываются в мокрые с дождя волосы, поглаживая и отводя морок. И избавляя от навязчивого желания убиться об эту же стену, выбивая все костяшки в деструктивном порыве.       МакКри только судорожно выдыхает, словно организм начал существовать отдельно от истерзанного сознания.       — Пойдём в санчасть.       Она его с этим не оставляет. Просто и согласно берёт его дальнейшую судьбу в свои руки. Помогает, как и всегда. Джесси молча кивает, бездумно последовав за Эш. Так лучше, чем чувствовать весь этот пиздец. Разум пребывает где-то не в реальности. Не в пространстве — в противной вязкой пустоте. Об отчаянии и обиде. Но, стараниями Элизабет, его немного отпускает.

***

      Два дня проходят в острой тревоге. Джесси даже есть не может под гнётом всего этого дерьма, вскрывающегося из под замка секретности гнойными язвами. О провальной тренировке на полигоне со всеми вытекающими узнаёт, казалось, вся база сразу. От занятий его отстраняют до завершения разбора полётов и МакКри не находит лучшего решения, как откиснуть в комнате, обложившись книгами. В голову, правда, ничего не лезет, не переваривается.       Незапланированные выходные позволяют выдохнуть и разложить всё произошедшее по полочкам. Немного успокоиться. Слепой иступлённый гнев на обстоятельства сменяется хандрой. МакКри приходится осознать и принять тот факт, что виноват только он сам. По большей части. Но откуда бы ему было знать о том, что будет, приди он к командиру весь в крови и синяках со своей правдой ещё после первой драки с шайкой? Пускай, своё безоговорочное уважение Рейес заслужил во многих аспектах, но не расположение. Недоверие работало в обе стороны. И только здесь была истина.       Где-то на задворках бьётся желание взять все шишки о последствиях на себя одного. Потому что в процесс подведения итогов оказываются втянуты сразу все: и Эш, и Гэндзи, и даже новенькие, чуть ли не всем составом. С каждым проводят допрос. Но хотя бы без пристрастий.       Каледония почему-то не психанула, когда узнала, что командир был в курсе об их дрязгах со Стивом и его дружками. Даже более того — умудрилась посеять зерно надежды в светлое, как бы оно там на самом деле не было. Вывод у неё оказался до тупого логичен: будь МакКри просто «куском пушечного мяса», то на него не стали бы тратить так много времени и сил, готовя в оперативники. Их всех. Джесси об этом как-то никогда не задумывался, просто делая многие вещи потому, что так надо. По приказу. Да и не было возможности именно думать, зажатым в перманентное состояние усталости. Как физической, так и моральной. Его просто выбило из колеи нормальной жизни, какой бы она не была. «Нормальной». Больше полугода на службе — любая хрень начинает казаться нормальной.       И Рейес ничего не сделал тогда, потому, что Джесси действительно должен был получить долбанный урок жизни: он сам себе больше не главный. И никогда, блять, не будет. Помимо собственной ответственности за любые действия есть ещё и та, которую Рейес, как его прямой командир, несёт за своих подопечных.       И теперь со всем разбирается. Сам. По справедливости и без предвзятости. Встаёт на защиту Джесси и собирает детали с каждого, сука, причастного и непричастного, роя эту выгребную яму всё глубже и глубже.       По слухам, гуляющим среди сослуживцев, Рейес буквально прижал к стене командира дивизиона Стива, Кеннета, Джереми и Грэга. Потому что те, что неудивительно, всё отрицают. Как Джесси и говорил: стоило запахнуть жаренным — забегали в панике. Такой накал не мог не вызвать на измученной душе мстительного удовольствия. Но ему самому, скорее всего, ещё предстоит расплачиваться за ошибку.       Готовность есть — понимания, что будет после нет.       — Ничего тебе не будет. — фыркает Фария, развалившаяся на его кровати, пока сам Джесси тупо пялится в стену, сидя прямо на полу. Паршивая газировка из автомата едва перекрывает горечь грузных мыслей. — Слышал бы ты какие там страсти. Гейб рвёт и мечет.       Мысли что ли читает? Младшая Амари умная не по годам. Может даже умнее его самого. Распознать причину его молчаливого настроения ей несложно. Они уже достаточно близко сдружились.       Все два дня его развлекает именно Фария, когда другие товарищи оказываются занятыми, будучи втянутыми в разборки. Она довольно мило таскает ему всякие вкусные штуки, которые МакКри безоговорочно поглощает, несмотря на тревожную тошноту: то шоколад, то фрукты. Вместе с последними новостями с полей. Джесси никак не ожидал, что именно мелкая станет самым верным доносчиком — будучи дочуркой капитана Амари она знала, казалось, вообще всё, что происходит у верхушки.       — Успешно? — Джесси правда интересно. Потому что ясности так и нет. Никто распинаться перед ним не собирался изначально. Подбадривающе гладить по голове тоже.       — Да. Грозит повесить на Стива обвинение о попытке умышленного убийства. — задумчиво цокнув языком, Фария свешивается с кровати и трясёт Джесси за плечо, привлекая внимание. — Так ты правда чуть не умер?       — Было пару раз. — немного равнодушно отзывается МакКри, повернувшись к ней.       Младшая Амари абсолютно нагло и по-ребячески ворует у него шляпу, нахлобучивая себе на голову. Хитрая коварная мелочь. Джесси и не против.       — Пару раз?! Расскажи!       Ещё бы ему для полного счастья не хватало закошмарить ребёнка историями из бандитской жизни — там много чего было. Больше «пары раз». И страх оказаться раздавленным бетонным потолком, и риски откинуться от кровопотери. Малая доля. Ей об этом знать не обязательно. Сама ещё успеет вкусить раз уж растёт среди вояк — наверняка в будущем загорится идеей пойти по стопам матери и вступить в ряды того же «Хеликса».       — Это не самые приятные воспоминания. — мягко соскальзывает Джесси с темы.       Фария замолкает на целую минуту, нервно кусая нижнюю губу и рассматривая его как какую-то диковинку.       На самом деле, когда приходится идти по жизни бок о бок с постоянной опасностью, то смерть начинает ощущаться как что-то простое. Лишь естественный и неизбежный финальный аккорд яркого мига. Постоянный и неразлучный спутник. Обратная сторона монеты удачи. Может по этой причине МакКри в какой-то момент начал мнить себя неуязвимым. Но Рейес выбил из него подобную чушь. Для этого ему даже не пришлось лишать Джесси бронежилета.       — Я бы не хотела, чтобы ты умер.       Джесси весело и беззаботно усмехается. Это тоже мило.       — Пока не собираюсь. Мне ещё нужно успеть научить тебя стрелять по банкам, обыграть в «Монополию» и познакомить с самым отвратительным пивом на свете, когда вырастешь. А ещё надрать задницу твоему первому парню, если он тебя обидит. — шутливо перечисляет Джесси свои планы на будущее. Впрочем, это недалеко от правды. У него никогда не было младших братьев или сестёр, но Фария довольно легко умудряется достигнуть этой планки, заняв своё место в кругу близких людей. И он действительно готов надрать задницу любому, кто её обидит.       — Дурак! — мелкая оставляет на его носу лёгкий щелбан, раскрасневшись в смущении, видимо, с последнего высказывания МакКри.       — Либо настолько тебя достану, что ты сама меня придушишь.       — Да хоть сейчас! — Фария обхватывает его за шею со спины, в притворной попытке «придушить». Но в итоге просто обнимает, начиная дурашливую возню.       Джесси, кажется, впервые за эти два дня беззаботно смеётся, отпустив все переживания на короткое мгновение. Этого сильно не хватало последние месяцы.       — Пора мне. Вечером опять учёба. — легко спрыгнув с кровати, Фария поправляет взлохмаченные волосы и кладёт шляпу на грудь МакКри, развалившемуся спиной на полу.       — Это вместо замогильных цветочков?       — Если тебе нужны цветочки, то шляпу я заберу. — надменно фыркает мелкая. Джесси знает, что ей нравится его ковбойский стиль.       — Забирай, у меня ещё одна есть.       — Серьёзно?!       Завидев в глазах Фарии радостный блеск, МакКри усмехается. Ну как тут отказать? Поднявшись на ноги, Джесси возвращает шляпу на голову младшей Амари и шутливо опускает поля той на глаза.       — Серьёзно. Пойдём, провожу тебя. А то в коридоры по вечерам всякая нечисть выползает.       Фария наигранно недовольно пихает его в бок, а затем благодарно обнимает.       — Ты что ли? Нечисть.       — В том числе.       Смысла волноваться, что мелкую застанут в его компании нет. Потому что последние два дня в отсеке было пустовато. Все на уши встали. И только Джесси, чью судьбу решали другие люди, шатался по блоку, как неприкаянный призрак. Не хватает только периодически звенеть цепями и жалобно выть для полной картинности. Цепей у него, к счастью, нет, а жалобно выть остатки гордости не позволяют.       Тоска. Если бы не Фария, то МакКри бы точно загнулся в унынии, сжираемый тревогой. Скорее бы всё это кончилось. И даже уже почти не важно чем именно. Хотя крупицами надежды, засеянной на очерствевшее поле души благодаря Эш, Джесси старается верить в лучший исход. В последнее время удача повернулась, как говорится, жопой. Затянувшаяся чёрная полоса уже осточертела. Искренне хочется чего-то хорошего для разнообразия. Пускай хоть на короткий миг.       Уже на обратном пути в комнату Джесси неожиданно встречает Моррисона, пышущего рыцарством и отвагой. Словно только что из постера вылез. И МакКри понимает, что конкретно эта нечисть не с проста затерялась в этих коридорах. Главнокомандующий легко блокирует ему дорогу, заставляя Джесси остановиться.       Из огня да в полымя, как уж водится.       — Вот ты где. — спокойно говорит Моррисон и застывает напротив, сверкая аурой невозмутимости. Джесси уже успел отметить про себя эту гигантскую разницу между ним и Рейесом. Ровная выправка главнокомандующего из раза в раз вызывает стойкое ощущение будто Моррисону когда-то давно в задницу вставили железный стержень и забыли вытащить. Эта сдержанность отторгала. А вот Рейес со своей сутулостью, грузностью и вечно рычащим, ворчливым настроением казался более человечным что ли. Приземлённым.       Возможно, у Джесси просто развивается стокгольмский синдром.       — Всё в порядке? — уточняет Моррисон, не дождавшись от Джесси никакой реакции.       — Так точно. — отвечает МакКри осторожно. Несмотря на колоссальную разницу между командиром и главнокомандующим, их кое-что объединяет — хрен разберёт чего ждать от них обоих.       Моррсион молчит, разглядывая его внимательным взглядом. Джесси даже в какой-то момент думает, что его здесь же и сожрут. Точно нечисть. Неуютно. И какого чёрта ему от него надо?       — Спрошу прямо: командир Рейес позволяет себе лишнего? Неуставные наказания? Запугивания?       Ах вот какого чёрта ему надо. Посплетничать за спиной Рейеса и сделать выводы? Такой чести он ему не окажет. Ещё не хватает прослыть долбанным стукачом. Командир ему жизни не даст.       Ухо Джесси, которое совсем недавно ощутило на себе гнев командира, отзывается вялым нытьём. Свежо в памяти. Неуставные наказания были. Запугивания тоже. Но были ли они перебором в границах их взаимоотношений? Отнюдь. Как бы МакКри, порой, Рейеса не ненавидел, с каким бы мстительным наслаждением не представлял как ударит ему по роже — все эти исходные не имели веса. Не имели значимости. Потому что получал Джесси всегда за дело. Не более.       — Никак нет.       — Тогда почему ты скрыл от него конфликт с кадетами «Овервотч»?       Взгляд у главнокомандующего требовательный, строгий. Пытается припереть и выдавить из него всю правду. Не сразу выходит придумать что ответить. Что-то на задворках ума подсказывает, что и не стоит вообще перед ним отчитываться. И совершенно не по очевидной догадке о последствиях. Сам МакКри решает для себя, что конкретно эти подробности не Моррисона ума дела.       — Я не...       — Джек.       Джесси вздрагивает от неожиданности. Обычно грузные шаги Рейеса было слышно за версту. И по их тяжести можно было даже определить отметку его настроения. МакКри и не знал, что он умеет так бесшумно подкрадываться.       Командир вырастает прямо рядом тучной тенью и кладёт на плечо Джесси ладонь, надавливая и отводя его назад. Буквально прячет его к себе за спину.       — Это мой оперативник. Если у тебя есть к нему какие-то вопросы и претензии — озвучь их мне.       — Мне с твоими даже разговаривать теперь нельзя? — интересуется Моррисон, сразу же сменяя тон голоса на какой-то досадливый и складывая руки на груди.       — Не стоит. А то ещё пропитаются вдохновляющими речами о благородстве и самоотверженности. Мне и от тебя этой херни хватает. — вопреки особенности грызться с Моррисоном по причине и без, сейчас Рейес не звучит раздражённо, не провоцирует. Просто весело отшучивается. Что-то новенькое.       Главнокомандующий как-то резко теряет нимб над головой и статность, устало проводя ладонью по лицу и вяло усмехаясь. Становится похож на обычного, заёбанного кучей дел, человека, а не на картинку с постера. Видимо, все эти разборки последних дней и его доконали.       — Почтишь нас сегодня своим присутствием на собрании? — резко сменяя тему, Моррисон уже, кажется, забывает про существование Джесси совсем неподалёку.       — Собирался.       Тот только кивает, возвращая этот незримый для глаз железный стержень на законное место, и возвышенно вышагивает прочь, не обращая на МакКри больше никакого внимания.       — Поразительная особенность вляпываться в дерьмо, не успев вылезти из предыдущего. — когда Моррисон скрывается за поворотом коридора, Рейес кидает на Джесси насмешливый взгляд, — Что он вынюхивал?       А вот и последствия. Пускай, подробности взаимной неприязни между этими двумя МакКри неизвестны, догадаться, что Рейес будет не в восторге от произошедшей пару минут назад «светской» беседы несложно.       — Искал подводные камни.       — И нашёл?       Джесси молча качает головой.       — Если кто-то, кто не я, начинает задавать вопросы или пытается тебя отчитать — смело шли на хуй. Ясно?       Теперь Джесси кивает. Всё ещё молча. А это полезный совет. Правильные он всё таки сделал выводы. И вот та самая ответственность. Осязаемая, заметная. Рейес снова встаёт на защиту, перегородив путь Моррисону, попытавшемуся припереть Джесси к стенке и собрать все секреты «Блэквотч» за его счёт. Но как бы не так.       — Выдохни. Отпуск закончен. Завтра возвращаешься к расписанию. — командир зачем-то хлопает Джесси по спине. По ощущениям словно удар тарана. Чёрт возьми. Хорошо, что у них ни разу не было с ним спаррингов, — А теперь иди куда шёл.       Похоже, у Рейеса сегодня особо прекрасное расположение духа. На то, видимо, есть причины. МакКри даже не верит ушам. И вот всё закончилось. Хотя о подробностях ему едва ли расскажут. Два дня тревоги канут в небытие, Джесси чувствует, как дышать и правда становится легче. Командир добился своего, докопавшись до каждого с особой тщательностью. Выгребная яма заполняется светом. Ему не угрожают, не пинают, как вшивую псину. Как главного виновника всех проблем. Решают каждую по очерёдности и просто говорят, что всё — «выдохни», блять. И забудь.       Он остаётся стоять на месте, тупо глядя на командира. В какой момент судьба стала так благосклонна к его преступной шкуре? С какой радости сам Рейес стал таким благосклонным? Когда Джесси успел заслужить это? Чем?       МакКри явно стоило пересмотреть приоритеты. Благо, уже пройденный этап. У него было целых два дня, чтобы обмозговать ситуацию и сделать выводы.       — Ну чего тебе ещё? — беззлобно спрашивает командир, всё так же насмешливо смотря на Джесси.       — Спасибо. — неожиданно даже для самого себя произносит МакКри. Пожалуй, этого он никогда Рейесу не говорил. И не думал, что когда-нибудь скажет. Но сейчас есть за что, — Что вступился за меня.       За второй шанс, за возможности. За избавление от омерзительного чувства беззащитности и беспомощности. Командир вообще много чего для них сделал за всё это время.       — Больше не хочется меня убить?       Всё то он знает.       — Чуть меньше обычного.       Рейес усмехается.       — Не за что. Вали уже.       И Джесси послушно сваливает, воодушевлённый слабой волной забытого спокойствия на душе. Внезапно появляется какое-то ощущение равности, как её не назови. Но до абсолютного доверия им ещё далеко.

***

      После всего пережитого дерьма не о какой стрессоустойчивости точно не может идти речи. Эмоциональная подоплёка оказалась расшатана. Джесси находит свой предел. Безмятежности нет, чувства победы тоже. Уходит ещё несколько дней на то, чтобы окончательно прийти в себя — периодически накатывает, трясёт и всё так же бьёт тревогой по измученной стрессом башке. Всё доходит до того, что в мед-отсеке ему прописывают какие-то колёса по рекомендации командира. И Джесси бездумно их глотает, пребывая в повальном раздрае. Успокоительные, седативные — неважно какая херня. Уже ни черта не важно, потому что в итоге, каким-то невообразимым образом, он выходит из воды сухим, безнаказанным. Возможно, Рейес решает, что МакКри и так натерпелся.       Как оказалось, подобные происшествия случались не часто. И вот именно Джесси повезло стать главным героем самых обсуждаемых за последнюю неделю событий. А обсудить было что: судя по слухам, гуляющим среди сослуживцев, Стива и его товарищей сослали в штрафное воинское подразделение где-то под Аргентиной. Данные подробности МакКри не о чём особо не говорят, разве что беглая фраза от Моники позволяет понять серьёзность проблем, нажитых уродами. «Батальоны, умытые кровью». Как бы мрачно не звучало, Джесси плюёт. Ему бы только радоваться, что главные раздражители его психической нестабильности теперь находятся за километры от него.       База начинает напоминать какой-то вонючий серпентарий.       Но теперь по нему можно ходить, не оглядываясь по сторонам: Рейес вселил ужас во всех разом, перепахав поле раздора и, сука, показав, кто тут на самом деле главный. Лучшими друзьями они, конечно, не становятся, но сам факт того, что МакКри оставили в покое позволяет дышать ровнее. И немного расслабиться, чтобы не сойти с ума окончательно. Слава, блять, этим безымянным колёсам.       Они вообще, что не удивительно, всё чинят, насильно запихивая в душу умиротворение. Всего-то стоило перетерпеть. Пару блядских месяцев. И неделя, последующая за ними, становится самым настоящим райским наслаждением, как в той идиотской рекламе. С горем пополам получается отпустить эту хандру. К концу недели Джесси и вовсе ловит какое-то подобие дзэна, наплевав и на косые в свою сторону взгляды, и на те самые слушки.       Он ужасно соскучился по ощущению тишины в голове и гармонии на душе. Так и к чёрту всех остальных. Кроме Эш, разумеется. Она всегда на самом важном и необходимом месте. Рядом. И именно она не отходит от него все дни неустойчивого состояния; сверкая глазами, отгоняет от Джесси всех желающих посплетничать и узнать о подробностях ситуации из первых уст.       Как же он был ей благодарен. Слов таких нет. Не придумали ещё.       Устав от всеобщего, беспрерывного внимания они выбираются на озеро в долгожданный выходной. Только вдвоём — острой необходимости в защите Боба больше не было, потому что за спиной Джесси теперь висит тень пострашнее. Для него самого в частности. А бедному омнику тоже нужно отдыхать. Эмоционально, по крайней мере. Элизабет сама настаивает на этом, потому что им, как внезапно выясняется, нужно «поговорить наедине». Что бы это не значило. Какие у неё вообще могут быть секреты от Боба и о чём будет разговор МакКри неизвестно. Но поговорить он и не против: последние дни диалог особо не вязался из-за всё той же злоебучей тревоги.       — Как ты себя чувствуешь? — сразу в лоб спрашивает Эш, стоит им только оказаться у подножия воды. Хотя всю дорогу молчала, то и дело внимательно на него посматривая. Да, пожалуй, он слишком долго заставлял её волноваться.       На эту тему становится всё кристально ясно ещё пару дней назад — безграничный покой. Приятное чувство. Джесси поднимает с берега камень и пытается запустить «блинчик» по озеру. Безуспешно. И не искупаться даже без риска заработать воспаление лёгких. Сегодня хотя бы солнечно. Уже зима и несмотря на желание остудиться и забыться окончательно, МакКри всё ещё располагает здравым смыслом. Свою жуткую, отчаянную гидрофобию он всё же переборол, благодаря Йохану. Хоть какое-то достижение принесло вкус победы.       — Всё нормально, честно. Даже лучше. Не верил, что эти пилюли помогут, но они какие-то волшебные, не иначе. Каждый день бы ими питался, если бы не вероятность превратиться в овощ.       — Ты и так овощ. — Каледония шутливо толкает МакКри плечом в плечо, — Хотя скорее сорняк. Прёшь там где нельзя, несмотря ни на что. И никак от тебя не избавиться.       Джесси искренне смеётся с такого сравнения. Похоже на правду. Вроде и похвалила, а вроде и нахамила. Как всегда. Даже возразить нечего.       — О чём ты хотела поговорить?       Элизабет переводит взгляд себе под ноги, выискивая в камнях что-то незримое для МакКри. Её «блинчик» по воде выходит идеальным. Кто бы сомневался.       — О Вики.       Попытка распознать смену тональностей в голосе Эш оказывается провальной. Умение заковывать себя в хладнокровную маску в нужный момент у неё по праву рождения, должно быть. Но Джесси это никак не мешает. Наоборот восхищает каждый раз.       — А что с ней?       Если честно, МакКри и правда не знает что с ней с последней тренировки на «улице». Возможно, он напугал её тогда, когда вышел с разговора с Рейесом будучи совсем невменяемым в дикой ярости — больше она к нему не лезла. Даже после того, как земля остыла и пыль улеглась. Невелика потеря. Джесси она сильно бесила своей навязчивостью. И, что более достойно внимания, Эш она бесила тоже. Нетерпимость к Вики у неё была открытая и явная для всех окружающих.       — Какого чёрта она приходит ко мне уточнять о твоём статусе личной жизни? Вики сказала, что ты сам отослал её с этим по мою душу. Зачем? — теперь Элизабет смотрит только на него. Внимательно и выжидающе.       А может Вики больше не лезла к нему, потому что Эш ей что-то сказала. МакКри вообще-то не планировал избавляться от своего положения в лице объекта воздыхания за чужой счёт.       — Хотел кое-что проверить.       — К чёрту эту загадочность, Джесси. Она тебе не идёт. Говори прямо.       Одна из многих вещей, которая ему нравится во взаимоотношениях с Эш: возможность говорить друг с другом однозначно и честно. Без иносказаний и намёков. Ни ему, ни ей не импонировали идиотские недомолвки и интриги. Но одна, всё же, произошла.       — Ты ревнуешь. — МакКри и говорит прямо. Вывод он этот сделал ещё недели три назад, сопоставив раздражённое поведение Эш с навязчивым интересом Вики по отношению к Джесси. Неблагоприятные посылы Элизабет, буквально сочащейся ядом и метающей молнии, звучали в сторону Вики с каждым тем разом, когда они шутили, болтали или просто стояли рядом.       И как бы Эш, зачастую, нелестно отзывалась об интеллектуальных способностях Джесси — он не настолько идиот, чтобы не суметь сложить два и два.       Но это тонкий лёд. Очень, чёрт возьми, тонкий. Потому что возмущение на лице Элизабет граничит с желанием прибить его прямо здесь же.       — Это для тебя какая-то игра, блять, что ли?       — Не игра. Возможность подтвердить догадку.       — Да пошёл ты, манипулятор несчастный. — озлобленно рычит Эш, сжимая кулаки и, наверное, уже готовясь ему врезать, — Как же ты меня бесишь.       МакКри едва сдерживается, чтобы не закатить глаза сейчас. Человек парадокс, способный растерять всё самообладание в доли секунды и завестись до состояния крушить-ломать. Справедливости ради, Джесси сам же её и довёл. В этом он, как уж водится, эксперт. За подобную хитрость, как ни странно, не стыдно абсолютно. Эш тоже иногда вертела им как хотела.       — Это взаимно. — контрастно спокойно отзывается он и подходит ближе, в ожидании реакции. Но кулаком по лицу ему не прилетает. Пускай и есть за что. Элизабет никогда не отличалась терпением. И либо Джесси действительно просто везучий по жизни, либо не настолько-то и сильно сумел вывести её из себя.       До этого они уже целовались несколько раз. Абсолютно пьяные, зажав друг друга в кабинке туалета какого-то занюханного бара на отшибе мира. На глазах у всей банды возле костра после нескольких бутылок выдохшегося, спаленного солнцем пива. В пылкости эйфории после очередной удачной перестрелки, делясь друг с другом вкусом свинца и гари, осевших на губах. Но так, чтобы осмысленно, на трезвую голову и без адреналина, бурлящего в крови — никогда. Возможно, именно по этой причине сейчас поцелуй выходит какой-то лёгкий и осторожный. Будто впервые.       У Джесси сбивается нахрен дыхание в буре эмоций, когда Эш отвечает куда увереннее и настойчивее. Она обхватывает его лицо ладонями, а затем, к досаде МакКри, первая отстраняется и горячо выдыхает.       Все мысли путаются в несусветную кучу и прячутся куда-то вглубь сознания, оставляя голову совершенно пустой. Сердце от чего-то бьётся в бешенном ритме, по всему телу расползается согревающее тепло, которое покрывает кожу мурашками. Незабываемый эффект. Осознанный и правильный.       Они смотрят друг на друга с несколько секунд в зыбком молчании и Джесси, если честно, не знает что ему теперь говорить и говорить ли вообще. Он ни разу не уверен, что ему в итоге не прилетит прямо сейчас за такую наглость. Но это будет того стоить.       — Я за тобой бегать не собираюсь. — голос у Эш осиплый, но строгие нотки разбавляют эту кашу мыслей в голове. Он и не сомневался, что она первая найдёт что сказать, сразу же выдвигая свои условия. Это было справедливо.       За ним уже бегала одна, настойчиво навязывая своё внимание. Но на кой чёрт она ему сдалась? МакКри и не нужно было, чтобы за ним «бегали». Это дурость. Пускай, в ситуации с Вики он вывернул всё так, что в итоге он и Каледония оказались здесь. У Джесси не было какого-то корыстного желания подцепить Элизабет на крючок и обличить в чувствах. Просто все эти странности в их взаимоотношениях ему осточертели. Пожалуй, ясность он не особо ценил раньше — его устраивало то, как есть. По течению. Зато теперь, после всей этой истории, пережевавшей его душу стрессом, с полной отдачей. В жизни и без того почти не осталось никакого контроля. Хоть что-то он может сделать сам: проявить, наконец, правильную инициативу, заткнув неуверенность куда подальше.       — Зато я готов побегать за нас обоих.       К удивлению, Каледония беззлобно усмехается и убирает руки, аккуратно шкрябая ногтями по бороде МакКри напоследок.       — Не угонишься. Только если я сама тебя подожду.       — А ты подождёшь? — с какой-то наивной надеждой, проскальзывающей в голосе спрашивает Джесси, оставшись стоять на месте и не в силах унять бурю в груди.       — Я подумаю.       Вот это уже можно считать за победу. Определённо.