***
В первый раз придя к нему в лабораторию, втайне от коллег работавшему над загадочным «лекарством» Кел’Тузаду, бывшая разведчица обозначила цели. Его деятельностью сперва она заинтересовалась из профессиональных соображений. То, что делал Кел-Тузад, было омерзительно с точки зрения научной этики и человеческой морали, вдобавок незаконно. Ещё работая в Лордеронской Службе Безопасности (ЛСБ), Сильвана выяснила: Кел-Тузад проводил жестокие эксперименты над людьми, животными и эльфами, ища совершенное лекарство от всех душевных недугов — своего рода панацею. Экспедиция, совершённая им в Нордскол с целью изучения природных минералов на предмет особого химического состава, закончилась трагедией. Из всех живых остались Кел’Тузад и Мурадин Бронзобород. Ходили слухи, что наследник Теренаса, Артас Менетил, также участвовал в экспедиции, но, как и дворфы Бронзоборода, погиб. Когда Сильвана рассказала профессору, кто она, Кел’Тузад не испугался. Напротив, был заинтригован. — Ты пришла одна. Без верных бойцов. Заявляешь, что ты — разведчица. И наблюдаешь за моей деятельностью не первый год. Почему же я до сих пор не в кандалах и за решёткой? — Я слышала о недавнем успехе. Как одна эльфийка почти успешно дошла до окончания твоего эксперимента, Кел’Тузад, — молвила с лукавой насмешкой Сильвана. — Я приблизился к финалу, разведчица. Этот препарат избавит эльфов от душевных страданий. — Эльфов? — моргнула в недоумении Ветрокрылая. — Эльфийский организм оказался более податлив к сыворотке, — объяснил он, — На животных проводить испытания пустая трата времени. А на людях — слишком опасно. — Я хочу первой принять твоё… «лекарство», — молвила осторожно Сильвана. — Доброволец для эксперимента мне не помешает, однако, — насторожился профессор, — Мне важно знать: почему? Почему разведчица желает этого? Эльфийка нахмурилась, но призналась: — Моего сына забрали у меня насильно. Из-за нелепых страхов. Он умер… Я лично хоронила тельце… Желаю избавиться от боли, чтобы сосредоточиться на возмездии каждому, кто лишил меня дитя. Кел’Тузад тогда проникся глубиной её страданий. Изменился во взгляде, понимал, что Сильвана как никогда честна. Её слова звучали твёрдо, непримиримо, неудержимо. Он чувствовал, как в её груди кипела ярость, смешанная с неумолимой скорбью. Понял, что скорбь только мешает ей. Ни одна молитва Свету не могла утихомирить буйство эмоций, грандиозным водоворотом бушующих в Сильване. — Я помогу тебе, разведчица, — с пониманием, произнёс Кел’Тузад. — Не зови меня разведчицей. Я покинула ЛСБ. Моё имя Сильвана. — Хорошо, разв… Сильвана, — поправился профессор, — Приходи через два дня. Я усовершенствую сыворотку до ума. Приходи ко мне на квартиру. Улица отречённых, дом 13, квартира 7. Через два дня Сильвана пришла к нему домой. Впустив девушку, Кел’Тузад быстро подготовил диван, на который, легла Сильвана, распрямившись. — Я не операцию собираюсь проводить. Садись, сделаю укол, - Сильвана недоверчиво поглядела на Кел’Тузада, — Задери рукав. Колоть буду в левую руку. Сильвана повиновалась. Увидела в шприце бело-голубую жидкость, внутри которой скользил тонкими струйками иней. — Прекрасно, — молвил Кел’Тузад, достав проспиртованную ватку и натерев ею руку Ветрокрылой, — Напряги руку. Вот так. Игла болезненно вошла в венку. Жидкость из шприца медленно и мучительно разлилась по венам эльфийки. Сильвана сжала зубы до боли, выгнулась, задрав голову кверху. Ледяная мощь разносилась по телу вместе с кровью. Достигнув спустя секунду сердца, Сильвана забилась в конвульсиях. В голове явственно проступили тысячи воспоминаний из жизни. От самого рождения, самых счастливых мгновений с Лиратом, четырёхлетним братиком… вплоть до рождения собственного ребёнка… затем, за закрытыми веками, проносилась космическая тьма, в пелене которой мелькал её собственный голос, исполненный яростью… Её любимого сынишки, спустя месяц после рождения, больше не было с нею рядом. Аллерия отдала его приёмной семье людей, живших на Калимдоре. То, что Утер бы назвал послеродовым стрессом, вылилось в смерть Аллерии. Узнав об этом, Сильвана использовала профессиональное положение, выдала сестру, работавшую под прикрытием, террористам «Сумеречного Молота» из числа соплеменников. Слёзы текли без конца по ребёнку, но ни единой не упало на землю на похоронах Аллерии. Конечно, никто не узнал о связях Сильваны с одним из агентов Сумеречного Молота — разведчица ликвидировала и его, и всю их верхушку. Руководители ЛСБ были недовольны поступком Сильваны, желавшие раскрыть заказчика в организации протестов и беспорядков в Лордероне. Закончилась история выговором и принудительным годовым отпуском разведчицы Сильваны Ветрокрылой. А когда буквально через полгода после смерти сестры в Лордерон приехала та самая семья, усыновившая ребёнка, они передали Сильване завёрнутый в младенческое покрывальце обгорелый трупик. Среди эльфов имелась традиция хоронить близких в мягкой земле. Скалистая почва Калимдора для этого не годилась. Мрак воцарился в душе безутешной матери, бесконечно взывая к отчаянию и ненависти, ярости и жестокой мести… «Это сестра убила дитя…», «Это люди погубили моего сына!..», «… из-за страха перед волей королевской твари!..», «… из-за боязни стать угнетёнными!..», «Из-за этих ужасов все они убили моего сына!!! И теперь ОНИ — ВСЕ ДО ОДНОГО — обязательно поплатятся!» — кричала она сердечно, не разжимая губ. Взгляд изменился, нежный Свет её души навеки угас… Когда мысли стихли, Сильвана распахнула веки. Она лежала на диване, связанная по рукам и ногам. Возле неё сидел Кел’Тузад, явно не ждавший подобного развития событий. Он смотрел на неё с восхищением и… плохо скрываемым изумлением. Все его прежние «подопытные» заканчивали смертью, но смертью обыкновенных людей и эльфов. Сыворотка, казалось бы доведённая им до ума, тщательно проверенная по всем формулам несколько раз, инструкциям и собственным указаниям в записях, полностью изменила Сильвану. Роскошные золотистые волосы сделались полночно-чёрными с белыми прядями, некогда персиковые щёки, как и вся её прелестная кожа, стали жемчужно-серыми. Выразительные, яркие голубые глаза сменились жуткими огненно-красными огнями, редкими и таившими горечь и злобу. Под глазами проступали чёрные тончайшие следы, будто от катившихся слёз. Алые нежные губы почернели, пропитавшись скорбью материнской души. В остальном Сильвана не изменилась — была также стройна и прекрасна, но не как блеск утреннего солнца, купающегося в морских волнах, а скорее полночная тень, редко освещаемая жемчужным светом луны. Когда Сильвана пришла в себя, видя и осознавая всё вокруг, Кел-Тузад развязал её. — Кел… — впервые назвала учёного коротко Сильвана, голос её сделался двояким, но оставался гладким и мелодичным. Огненно-красные огни взирали на мужчину, который пребывал в изумлении. Он провёл большим пальцем по следам, оставленным от слёз на её щеке. Её кожа хранила прежнее тепло, как и раньше, а чёрные следы сделались тонкими шрамами. — Ты прелестна, «минн’да син’дорай», — вкрадчиво вполголоса произнёс учёный, помогая ей встать. Сильвана увидела за единственным не завешанным шторой окном ночное небо и яркую полную луну. — Мать, потерявшая родную кровь? — хмыкнула она, пребывая в непонимании. — Ты знаешь талласийский (эльфийский)? — Это неважно сейчас. Признаться, я не знал, что сыворотка скажется на тебе… иным образом, — звучало из его уст как оправдание. Он поспешил задвинуть шторы каждого окна. В комнате царствовала тьма. Лишь после того, как Кел’Тузад убедился, что все окна занавешены, включил свет. Он медленно, придерживая эльфийку за руку, подвёл её к большому зеркалу на двери гардероба. Сильвана увидела себя в зеркале. Ахнула, подняла жемчужно-серые брови в изумлении. Прикоснулась к следам от слёз… «Значит, я действительно плакала и видения не являлись сном», — приложила пальцы к тонким линиям на лице. Тёмные губы дёрнулись в желании что-то сказать, но… сдержались под пристальным взглядом их владелицы. — Почему… так вышло? — спросила Сильвана, не понимая, ужасаться и гневаться на Кела, или же нет… — Извини, Ветрокрылая, у меня нет ответов. Ведь ты — первая пережила мой эксперимент. Никто прежде не менялся внешне, — пояснил со спокойствием учёного Кел’Тузад, приблизившись к ней, — Как ты себя чувствуешь? Есть ли какие-то физические боли? И… пять основных чувств? Пройдись немного. Сильвана медленно, словно делала первые шаги, ступала по мягкому паласу босиком. — Ты чувствуешь тепло, мягкие ворсинки ковра под ногами? — Да, — ответила она. Он провёл наблюдения связанные с пятью основными чувствами эльфа (как у человека — зрение, осязание, слух, обоняние и вкус). Всё оставалось прежним. — Теперь скажи, болит ли что-нибудь? Физически? — уточнил учёный. Сильвана покачала головой. — Нет. Чувствую себя прекрасно. — Хорошо, — сдерживая восторг, проговорил Кел, — Теперь необходимо выяснить самое сложное… Каковы твои мысли? О сыне? О родных, предавших тебя? Сильвана прикрыла веки. Она помнила всё, что пережила ранее. Скорбь и радость, любовь и расставание, счастье… и безутешность. Подумав о потере сына, лицо оставалось спокойным… Подумав о предательстве родных, Сильвана напряглась. Машинально сжались кулачки, брови проступили галкой. Сердце забилось быстро, и, казалось, выпрыгнет из груди. — Скорби нет. Ярость — со мной, — произнесла Сильвана. Кел-Тузад неслышно хмыкнул, а во взгляде мелькнуло разочарование. Не такого он ждал. Ему удалось избавить эльфийку от гнетущей её печали, но злость по-прежнему кипела в её душе. — Есть ещё какие-то мысли, которых не было раньше? — спросил он. Она кивнула, и внезапно схватила Кел’Тузада за воротник рубахи. Припечатала к зеркалу в гневе. Стекло с грохотом упало, рассыпалось и потрескалось. От внезапного громкого лязга битого зеркала, Сильвана очнулась и тут же отпустила учёного. — Прости… — молвила безропотно Сильвана. — Я… подумала о сыворотке. — Мысль о ней вызвала гнев? — Не гнев — жажду, — затрясло её, словно от нестерпимого голода. Кел’Тузад возмутился и поразился одновременно. — Зачем тебе ещё сыворотка? — Заглушить ненависть. Ты избавил меня от скорби. Вместе с ней ушло и то, что делало меня прежней. Я хочу ещё сыворотки, — повторила она, и в голосе ощущалась настойчивость, не терпящая возражений. Но Кел’Тузад возразил. Сильвана ударила его, оставив на лице учёного синяк с целое лицо. Она была ещё ослаблена после принятия инъекции, потому дело ограничилось синяком. Но сила удара явно превосходила понимание профессора и поражала эльфийку. Без колкости, с предельным спокойствием, превозмогая ноющую боль, учёный пообещал, что найдёт иное решение. Сильвана поначалу не верила ему, но мужчина вскоре оправдал обещание. Он привёл её в лабораторию, размерами гораздо скромнее в сравнение с тем, какой она стала. Мужчина принёс особое лезвие со сверкающими голубым руническими отметинами. На его краях сверкали полоски жидкости, напоминавшие ту, что Сильвана приняла не так давно. В последние дни её коробило, тело ломило и передвигаться удавалось лишь с трудом. Кел’Тузад, занёсший вскоре после недолгого прощания с Ветрокрылой все наблюдения по ней в записи в компьютер, вычислил недостающий и ключевой элемент собственного эксперимента. Нужна была рудная крошка из шахт Нордскола, куда отправлялся Мурадин с Артасом и экспедицией. Особые свойства магической руды вкупе с веществом и химическим раствором, наконец успешно завершённым, возможно дадут истинную панацею. Не будет ни страха, ни скорби, ни боли, ни ярости. Все чувства, вкупе называемые «душой», исчезнут. Люди, эльфы, дворфы и другие, малоизученные расы, перестанут стремиться к захватам, разрушениям и прочим мерзостям на Азероте. Настанет мир и гармония, истинное процветание королевства. Войны закончатся и мир, измученный беспокойством смертных, наконец вздохнёт спокойно. Этим грезил всю жизнь Кел’Тузад. Эти же грёзы направили его руку в рукоять рунического кинжала, который он получил от своего благодетеля. Сильвана терялась в догадках последние шестнадцать лет: кто тот Наниматель, инвестирующий в столь благородное и прекрасное дело бывшего профессора ГНИЛ? Но тогда, впервые оказавшись в старинной резиденции, в лаборатории Кел’Тузада, Сильвана мечтала лишь о новой дозе сыворотки, и была слаба… Кел’Тузад, искренне одержимый целью избавить эльфийку от душевных страданий и странной зависимости его «панацеей», не лишая при этом самой жизни, решился на отчаянный шаг. Он попросил Сильвану приподнять блузку, оголяя нижнюю половину груди. Конечно, это вызвало бурю эмоций в Ветрокрылой, но Кел’Тузад объяснил, что придётся нанести порез руническим кинжалом. Под сердцем. Рудная крошка кинжала проникнет в организм и полностью нейтрализует остатки чувств. Это позволит Сильване поддерживать самоконтроль, и «возможно» она даже избавится от новоявленной зависимости от лекарства. Он нанёс порез, глубиной в три миллиметра, и медленно направил лезвие кинжала вдоль сердца к грудине. Сильвана ощутила острую боль, но затем в сердце словно проникла новая порция ледяного океана. Заструившись по венам, вещество заработало как надо. Вкупе с новой инъекцией Кел’Тузад ввёл гораздо меньшую дозу «панацеи». Не было физических страданий. Мышцы налились прежней слабостью, в глазах поплыло, но эмоции растворились во мгле. Впервые Сильвана Ветрокрылая ощутила полноценную свободу от терзаний некогда яркой души. Но к сожалению, зависимость от инъекции сохранилась. Повторила её спустя год. Потом через десять месяцев. Следующие перерывы делались короче и короче. Причиной тому служила вновь и вновь пробуждающаяся душа. Душа, которая боролась с фальшивым чувством избавления, тянулась к новому источнику Света. Тем временем разум и действия Сильваны стали тесно связаны с Нанимателем. Спустя два года Кел’Тузад рассказал, что Сильвана, как «самый ценный компаньон», должна воссоздать организацию из эльфов-противников королевской власти. Осознание, что все её страдания из-за людей, годами угнетавших эльфийский народ, наряду с ядом сыворотки помогло принять это предложение. На этих эльфах Кел’Тузад ставил эксперименты, и, применяя ту же методику, добился как полного извращения сознания этих добровольцев, так и внешности. Внешне эльфы, ныне «Отрёкшиеся», напоминали Сильвану, словно десятки отражений с такими же явственными огнями. Но душой изменились гораздо сильнее. На них «панацея» действовала намного эффективнее. Порез особым кинжалом был гарантией успеха эксперимента, но инъекция легко расплавляла души эльфийского народа и без него. Когда Кел’Тузад обратил достаточно эльфов в «Отрёкшихся», в особняк прибыл Наниматель. Маска полностью закрывала его лицо, но не могла скрыть тёмно-серебристых волос, спадавших на спину. Широкоплечий, облачённый в чёрные одежды, словно живая тень, он объявил Сильване и «Отрёкшимся», что время настало. Те, словно пешки в шахматной партии, двинулись будто по велению мысли Нанимателя легко и безропотно. Сильвана же сохраняла собственную волю. Как только «Отрёкшиеся» скрылись за пределами лаборатории, он жестом попросил Кел’Тузада удалиться. — Здравствуй, Сильвана Ветрокрылая. Я много наслышан от Кел’Тузада о тебе. Он ручается за твою «исключительность», — мягко, льстиво с долей фальшивой любезности начал Наниматель. — Кто ты такой? Почему скрываешься за маской? — без тени возмущения и почтения спросила Сильвана. — Я тот, кто финансирует проекты Кел’Тузада. В каком-то смысле, именно Я помог тебе избавиться от прежних страданий, — широко улыбнулся Наниматель, но Сильвана сразу распознала лживость в его мимике. Притом, успешно берегла собственные эмоции. — Полагаю, ты хочешь от меня чего-то взамен. Я тебя слушаю, — перешла сразу к делу Сильвана. — Пройдёмся? Наниматель распахнул дверь лаборатории, приглашая Сильвану прогуляться по коридорам дворца. Красная ковровая дорожка расстилалась во весь коридор. На стенах вдоль неё виселы картины древности, собранные Менетилами давным-давно. — Видишь ли, наш многоуважаемый король, — ехидно подчеркнул Наниматель, — истинный Менетил. Его предшественник пытался поддерживать баланс между людьми и эльфами, давая последним равные права. Но при нынешнем правителе ситуация в Лордероне только усугубляется. Скажу честно, эльфов ждёт незавидная судьба… Сильвана вспомнила о Верисе, с чувством явно не дружеским. Но людской произвол её раздражал больше, а Вериса могла из-за этого серьёзно пострадать. — Вас загонят в угол мерзавцы, возомнившие себя хозяевами королевства. Лордерон принадлежит всем расам, а не только людям. — А кто ты сам? Человек или эльф? Откуда я знаю, что это не интрига, затеянная ради власти? — точно заметила Сильвана, вглядываясь в непроницаемую маску собеседника, будто шлем. — Справедливо, — кивнул с уважением Наниматель, — Признаюсь, Кел’Тузад рассказал мне твою историю, — с сочувствием заговорил он, — Вряд ли можно остаться равнодушным, когда из-за страха перед людьми, мать против воли разлучают с сыном. Старая боль отдалась внезапным импульсом в сердце. Сильвана дрогнула, но старалась не подавать вида. — Ты желаешь справедливости для эльфов? Или стремишься помочь именно мне? — прищурилась Сильвана, на мгновение тронутая его словами. — Именно. Я хочу тебе помочь. А взамен ты поможешь мне. Прежде скажи, ради чего ты пошла на такую жизнь? — спросил он, взглядом пронизывая эльфийку. — Отомстить убийцам моего ребёнка, — с трудом проговорила Сильвана. — А может, дело… не только в мести? Ты думаешь об одном человеке… Сильвана едва видно подняла бровь, в огнях вспыхнуло удивление. Уголок губ Нанимателя потянулся вверх. — Не сомневайся, я знаю, о ком ты думаешь. И обещаю, что смогу помочь тебе его найти. Лишь сейчас она наконец поняла, почему пошла на эксперименты Кел-Тузада. Вот, корень всех зол. Вот, из-за чего её сердце продолжает терзать душа, и почему ей так необходимо «лекарство»! Они остановились у входной двери. — Я не потребую от тебя службы, которая опорочит твою честь. Собственно, я дам тебе ключ к решению всех твоих проблем. Пока «Отрёкшиеся» будут действовать по моему приказу, ты должна будешь устранить этих людей. С твоим самоконтролем, благодаря «лекарству», ты даже не почувствуешь угрызений совести. Он вручил ей список на сложенном листе. Сильвана развернула его и пробежала глазами. Наниматель наблюдал за её реакцией и, когда эльфийка прочитала, никакая эмоция не блеснула в её глазах, а лицо сохранило невозмутимость. — Я могу действовать по своему усмотрению? — Убить каждого из них нужно в определённое время в определённом месте, — пояснил Наниматель, — Способ убийства только один, — по суровым серым глазам Сильвана поняла, о чём идёт речь. — Через Кел’Тузада я буду поддерживать с тобой связь. В качестве жеста доброй воли, я дам тебе адрес твоего человека. — А что с моим народом? Вопрос несколько обескуражил Нанимателя. — Народ заботит твой ум, Сильвана? — в ответ Сильвана, обдумав кротко, покачала головой, — Давай договоримся, после устранения последнего из списка, я организую тебе и твоему человеку безопасный выезд за пределы Лордерона. Отплывёте с ним в Калимдор. — Согласна, — кивнула Ветрокрылая. Наниматель и Сильвана пожали руки.***
Эти воспоминания вызвали жгучую боль — в сердце, но не только. Что-то пробуждалось, чего Сильвана боялась больше собственной смерти. — Скольких людей тебе осталось истребить? — полюбопытствовал Кел’Тузад. Эльфийка уверенно приподнялась. Головокружение прошло, слабость исчезла. Воззрев на учёного друга, бросила с чувством: — Одного, — словно тень, скользнула к двери Ветрокрылая, и удалилась наверх по коридорам во временные покои.