«Во имя Азерота, как же она была наивна!»
Затем посыпались новые воспоминания: любимые книги, которые девочки любили в детстве читать по ролям; весёлые кампании — Аллерия всегда была заводилой, придумывала различные игры, в которых мальчишки, будь то эльфы или люди, охотно участвовали. Не было никаких предрассудков и страхов между детьми. Лишь радость, азарт и желание показать, что хрупкие девчонки не из робкого десятка. Так, в снежную войнушку, случилось одно неприметное, на первый взгляд, событие. Уже в ту пору Сильвана обожала играть в снежки. Её поразительная точность сыграла с ней злую и судьбоносную шутку — метким выстрелом в глаз зарядила мальчишке Натаносу. Мальчик застыл, хватаясь за глаз. Но тот не заплакал, как маленький детёныш. Напротив, подождал, когда Сильвана приблизится и заговорит. В момент, как только младшая Ветрокрылая раскрыла рот, дабы извиниться, перепугавшись за причинённую Натаносу травму, мальчишка хитро улыбнулся и… зарядил снежком Сильване в ответ… прямо в рот. Девичьи глаза широко расширились, когда Натанос убрал от «пострадавшего» глаза ладонь. С глазом всё было в порядке. В тот момент стало ясно: Сильвана промахнулась. Столь забавная неожиданность нисколько не расстроила Сильвану… В тот снежный день они вместе смеялись, по колено извозившись в снегу, лежали на нём и улыбались, игриво стреляя друг в друга глазками. Прекрасные, приодетые в белые шубы леса, дарили красоту зимы с мягкими и добрыми лучами солнца. В тот день Натанос впервые вгляделся в черты лица эльфиечки, про себя отмечая: «Словно ангел среди эльфов». Уже тогда он взирал на неё с любовью и нежностью. Ветрокрылые считались старейшей семьёй, почитаемой и уважаемой среди эльфов. И уж среди эльфов никто и ни за что не посмел бы прикоснуться к столь миловидному личику Ветрокрылых. Однако Натанос не знал этого правила, а Сильвана нарочно об этом забыла. В девять лет её сердце навеки покорил этот смелый, добрый мальчишка-одногодка. И всякий раз в присутствии Натаноса её сердечко билось неистово, а личико розовело. Аллерия по-доброму подшучивала над Сильваной о том, что та влюбилась. «Тили-тили тесто, жених и невеста», — улыбалась она, разукрашенная маминой тушью, словно следопыт или ночная тень из детских сказок. Мама не раз пыталась поймать ловкую бесстыдницу, Аллерию, но та столь же ловко отговаривалась и делала милые глазки. Сильвану всегда это смешило…«Во имя Азерота, как же она была счастлива!»
Появление на свет нового члена семьи стало самым радостным событием в истории Ветрокрылых. Братик Лират, совсем крошка, всегда улыбался при виде Сильваны. Она прониклась всей душой к нему. Его голосок, удивительно яркие синие глаза, согревали сердце Сильваны в минуты холода в семье. Из трёх сестёр, именно младшая присматривала за Лиратом, умиляясь и с неимоверной нежностью и трепетной заботой говорила с ним, играла, успокаивала, когда у маленького эльфёнка болел животик, убаюкивала печальной, но безмерно выразительной эльфийской песней, в которую вкладывала всю себя Сильвана. Наградой стараниям младшей дочери мать и отец Ветрокрылых не возражали её дружбе с Натаносом, тем более, что мальчик был весьма воспитан, обходителен и учтив. Правда, не обошлось без наущений Сильваны относительно эльфийского этикета. Над некоторыми повериями и традициями эльфов, казавшимися в детстве глупыми, Сильвана и Натанос втайне от её родичей смеялись. Частенько гуляли в лесу, сменяющему чудесные шубы каждый сезон года. Иногда устраивали пикники. Сильвана, как и другие эльфы, всегда питалась исключительно овощами, от мяса отказывалась не задумываясь. Хоть это и было непривычно, даже слишком, любителю сочных ломтиков мяса Натаносу, первый пикник он устроил Сильване летом, в честь её тринадцатилетия. На первый взгляд всё просто: виноградный сок и пикник из одних овощей, салатов и вкусных соусов. Овощи и салаты помогали нарезать родители мальчишки, а соус Натанос специально приготовил Сильване сам (под чётким руководством матери). Как маленькую кормил её салатом, политым соусом, из ложечки подросток… — Соус получился очень вкусным. Хотела бы я попробовать его с каким-нибудь мясным блюдом. Эти слова удивили мальчика. Но Сильвана говорила искренне: ведь Натанос уважал её быт и культуру общения, как и главную особенность эльфийской кухни (никакого мяса). Ценил её любовь к родным и, главное, свободу решать самой. Уже в 13 лет Сильвана проявляла характер по отношению к сёстрам, во время частых ссор отказываясь их даже выслушивать. Мириться с ней составляло Аллерии множества хлопот. Молчунья Вериса всегда держалась в стороне от конфликтов между сёстрами. В трудную минуту, Натанос поддерживал Сильвану, выслушивая до конца, не перебивая. И в отличие от других мальчишек, сородичей-эльфов и людей, смотрел на девушку по-особенному. Взамен Сильвана хотела показать Натаносу, что не является ханжой и высокомерной властолюбкой. Быть друзьями — значит уметь идти на компромиссы, используя волю и желание, чтобы стать практически родными душами. В тот замечательный день родство душ Сильваны и Натаноса под шум ветров и проникающих золотых летних лучей, слилось в неожиданный, но приятный и чуткий поцелуй. Она краснела, как помидор. Ушки опустились вниз, и собственные пальцы потянулись к его лицу. Оно было обжигающим (Натанос не меньше Сильваны краснел), но безумно мягким, как шёлк. Распахнув голубые глаза, миловидная эльфийка более не чувствовала себя подругой Натаносу. Сердце напевало песни о любви…«Во имя Азерота, как же она была легковерна!»
А потом… всё последовало под откос… Любовь в семье Ветрокрылых была роскошью, часто непозволительной, пресекаемой старшими поколениями. Аллерия и Вериса, следуя традициям семьи и эльфийского народа, не без колкостей, но с глубоким пониманием и смирением относились к праву родителей решать за них, кто станет их половинками. Сильвана, подслушав однажды за закрытой дверью, что и ей уже грозит столь незавидная участь а скором будущем (в 18 лет) выйти замуж «по фикции», истерично вломилась в комнату, где беседовали матери двух семей (её и будущего жениха). Обругала обеих, словно дворовая пацанка. Будущая «свекровь» с высоко задранным носом высказалась по поводу её бесстыдного поведения, но Сильвана не дала себя в обиду. Склоки закончились скорым уходом несостоявшейся родственницы. Перед тем как входная дверь родовой усадьбы Ветрокрылых захлопнулась, Сильвана швырнула в женщину фарфоровую вазу с цветами. Ваза разбилась с треском, как и жестокие планы матери… Но вместе с ними треснули и счастливые надежды… Отец и мать запретили младшей дочери видеться с её другом Натаносом. Не только потому, что он человек. Сильвана, вспыльчивая и самоуверенная, не дала родителям озвучить главную причину: «мальчишка медленно катится по кривой дорожке. Появилась какая-то блатота в душе, резкость, озлобленность и лукавство, не присущее прежнему, воспитанному и доброму Натаносу». В итоге, Сильвана так сильно поссорились с родителями, что в тот же вечер сбежала из дома. Часы настукивали 22:00, но девушка так и не вернулась. Вместе с Аллерией и Верисой родители обзванивали её одноклассниц, пытались связаться с Натаносом, искали Сильвану в лесах, прочёсывали эльфийский квартал в городе. На третий день бессмысленных поисков отправились в полицию, подали заявление о пропаже. Искали три дня, и пока шли поиски, четырёхлетний Лират оставался дома один. В один из таких дней шла жуткая метель, стояли колючие морозы, однако Лират, который очень любил сестрёнку Сильвану, поняв из разговоров родных, что она пропала, отправился искать её в одиночку. Нечто повело его к озеру, покрытому льдом, усеянным снегами, холодными и липкими тонкими сугробами. Озеро покрылось льдом два дня назад, а эльфы были легки как пушинки. Поначалу ничто не предвещало беды, пока внимание любопытного ребёнка не привлекла прорубь, оставленная одним из рыбаков-людей. Периодически мужики из числа людей собирались в телогрейках и плотных шубах зимами на озере, проделывая прорубь, дабы порыбачить. Однако никого из людей не было — только одна единственная прорубь. Зимой люди частенько приезжали на замёрзшее озеро и ловили в нём рыбу, прежде делая проруби во льду. Мальчишка побежал к ней, но детская обувка заскользила на льду, и Лират, упав на спину, устремился прямиком в ледяную воду. В тот шокирующий день никто не слышал жалобных криков о помощи маленького четырёхлетнего эльфёнка. Плавать он не умел, отчаянно барахтался в проруби, пытаясь схватиться за её ледяную корку, но обожгя пальцы Лират отпустил единственный шанс прожить чуть дольше, чем желала Смерть… Родители вернулись домой вместе с Ллейном Ринном — отцом Вариана, работавшим сержантом в полицейском участке Лордерона. Обнаружив пропажу и единственного сына, матери и отцу поплохело моментально. Обоих незамедлительно скосил инфаркт, через десять минут полностью парализовав. Аллерия вызвала скорую, но врачи приехали только через пятнадцать минут из-за множества неотложных вызовов. Ещё через пятнадцать, медики погружали на каталках в кузов накрытые белой простынёй старшее поколение Ветрокрылых. Аллерия и Вериса рыдали безудержно, не находя утешения. Тем временем, Ллейн Ринн ещё до первых признаков темноты напал на мелкие следы детской обуви младшего Ветрокрылого в снегу. Обе сестры сквозь слёзы, замерзающие и превращающиеся в сосульки на влажных лицах, бежали за Ллейном. Добравшись до озера Ллейн заметил, как след оборвался возле проруби. Увидев это и осознав итог, Аллерия и Вериса согнулись пополам от переполнившего их кошмара… Обхватив друг друга, истошно рыдали и кричали от невыносимой скорби. Глубину отчаяния сестёр внезапно ощутила Сильвана, словно её сердце некто пронзал тысячами ножей. Из глаз покатились первые слёзы скорби и невосполнимой утраты. Скрываясь у Натаноса от родителей, тайком живя в небогатом деревянном простеньком домишке с печными трубами, зашагала, переодевшись в зимние одежды, дрожа от внутренней раздираемой неизвестной боли к родовой усадьбе. К тому моменту полицейский и сёстры вернулись к ним домой… Ллейн, оставшийся с девушками, дабы те не совершили ничего суицидного, заметил в окне гостиной приближающийся силуэт Сильваны Ветрокрылой. Он спешно выбежал из дома, встречая Сильвану. Та изумилась незнакомцу в её доме, однако полицейский сразу представился и… поведал о тройной трагедии в один день: «умер её брат, Лират - утонул в озере, пока родители и сёстры ездили в город в полицию»… «Увидев пропажу Лирата, сердца родителей... не выдержали... умерли и они...» Аллерия и Вериса приходили незадолго до трагедии к дому Натаноса и шпионили за ним, но лучший друг и парень умело укрывал их сестру. Никто уже не скажет, смогли бы Аллерия и Вериса предотвратить трагедию, если бы поспешили домой?.. Голубые глаза раскрылись до пределов, губы задрожали как в худший мороз, закоробило тело, а сердце едва не остановилось… Сильвана рухнула на колени, панически обхватив оледеневшими перчатками жаркое от ужаса лицо. Дыхания не хватало, и Ринн уже подумал, что нужно вызывать новую неотложку. Сильвана действительно напоминала в эту минуту астматика, отчаянно не хватавшему воздуха. Слёзы обильно смочили её накидку и плотные брюки. Ллейн заботливо накинул служебное пальто на девушку, немного её потряс, чтобы девичьи глаза встретились с его. — Поднимайся. Ты замёрзнешь, Сильвана! — Лучше будет… если я также умру… — хныкала Ветрокрылая, широко распахнув рот, из которого никак не выходил крик безумного отчаяния… — Не говори ерунды! — как гром среди ясного неба прозвучал голос мужчины, — А как же совесть? Хочешь лишить сестёр последнего близкого? — потряс её грубо, пытаясь привести в сознание, — Ты подумала о том, каково сейчас им?! — Потому и говорю… — плакала Сильвана, а слёзы застилали взор, — Я не хочу жить… Это из-за меня, — хныкнула, — Из-за меня умерли родители… утонул братишка… — хныкнула вновь, срывающимся тоном, — ЭТО Я ВИНОВАТА!!! Я!!!!! Хотелось опуститься на снег целиком и заледенеть… Возможно, собрать последние силы и доковылять до проруби, присоединиться к любимому братишке Лирату… Вериса первой услышала крик самобичевания младшей сестры. Позвала Аллерию. Вериса выскочила во двор первой, не накидывая зимнего верха на себя. Скользнула через входную и увидела сестру, скорбящую и рыдающую в снегу, устыжённую собственной глупостью и гордыней, из-за коих погибли близкие. Не раздумывая, Вериса кинулась к промёрзшей сестре и, аккуратно встряв между полицейским и сестрой, обняла Сильвану. Слёзы понеслись реками душевной агонии по щекам обеих сестёр. — Как же хорошо, что ты цела, — рыдала Вериса, обнимая Сильвану как можно плотнее, — сестрёнка!.. — шмыгнула носом, прошептала с нежностью и чувством, которое Сильвана запомнила, как и трагедию, на всю жизнь… Затем помогла Сильване подняться. Сильвана смотрела на сестру и искренне поражалась… Вериса не злилась на неё… Но как же так? Ведь из-за её характера, необдуманных поступков, родители, коих уважала, хоть и перечила им… и братик… любимый малютка-братик, обожавший её не меньше, чем она его, навеки покинули этот грешный Азерот… Скрытная, молчаливая девчонка разделяла с сестрой великое горе, и простила её, не задумываясь… «Главное, что Сильвана жива… Главное, что сестрёнка в порядке…» Обе сжали глаза и накидки друг дружки цепкими пальцами. Через минуту к ним вышла Аллерия с губами, вытянувшимися в полукруг закатного солнца. Щёки её покраснели — но не от колючего мороза. Глаза сделались голубыми огнями… и в них не было места сочувствию. Аллерия двинулась к младшей сестре, отшвырнула яростно Верису в сторону, и, рыча от бессилия и злости, с широкого размаху влепила звонкую пощёчину Сильване. От удара младшая упала в снег, но на этом Аллерия не остановилась. Она склонилась над поверженной сестрой и нанесла следующую пощёчину, вкладывая всю женскую силу, отчаяние, ненависть и гнев. Слёзы перестали литься из глаз Сильваны… только ноющая обжигающая боль накрывала её лицо. Тогда Сильвана впервые увидела, какой в сердце была старшая сестра Аллерия. Благо, Ллейн и Вериса оттащили её от Сильваны к крыльцу усадьбы, ругаясь на неё. После того, как Аллерия, выслушав Ллейна, успокоилась, она приблизилась к Сильване. Проговорила тоном, всемерно поглощённым злостью и вечной обидой на младшую сестру. — Запомни: придёт день; придёт час — я сделаю твою жизнь невыносимой! В то мгновение, когда ты почувствуешь радости жизни, клянусь: я вырву из твоих рук саму эту жизнь! И ни за что — слышишь! — ни за что на свете не прощу тебя за родителей и Лирата! — отрезала с величайшим ожесточением Аллерия, одним взглядом голубых огней убивая Сильвану множество раз. Слёзы дорожками протянулись вновь по лицу младшей Ветрокрылой. — Я любила их! Я любила их! Я-ЛЮБИЛА-ИХ!!! — отчаянный крик достиг апогея, вырванный из утробы души Сильваны. Казалось, сила её мелодичного голоса, окунувшегося в нескончаемую истерику, разорвёт небеса. Аллерия, навсегда переменившаяся, лишь процедила сквозь оскаленные зубы, будто хищница. — Нет, — покачала головой, — Ты любишь только себя.***
— Нет… — добралась непомняще в слезах до резиденции Сильвана. Двери здания распахнулись и Кел'Тузад, спокойно возвращавшийся в лабораторию, увидел эльфийку, разрывавшуюся от внезапно нахлынувших воспоминаний. Хваталась за голову рукой, едва стояла на ногах. — Нет! Убери руки! — кричала она, невидящими глазами погружённая в страшные кошмары. — Тише, Сильвана, тише, — мягким баритоном проговорил мужчина, с некоторой нежностью беря эльфийку за плечи и ведя в свою лабораторию. — НЕТ! Не уходи! Натанос!.. Натанос! Прошу… — кричала она, захлёбываясь слезами с бесконечным ужасом. Видение терзало её. Любимый покинул навсегда порог её дома, узнав о ребёнке. После трепетной ночи, Натанос как сквозь землю провалился. Восемь месяцев он где-то пропадал. Сильвана, беременная, не находила себе места. Из-за стресса и волнений нередко ложилась в стационар в Лордероне на сохранение. Печаль и страх остаться одной, без поддержки любимого, ощущение брошенности и одиночества, всё вместе оставляло неизгладимый отпечаток на её душе. Роды прошли в девятнадцать. Сильване помогала с родами Вериса до приезда врачей. Когда всё завершилось успешно, мальчика отдали в руки молодой матери-одиночке. Несмотря на брошенность и отрёкшимися от неё всеми, кроме Верисы и сына полицейского Ллейна, Вариана, Сильвана ощутила первый лучик надежды и любви к маленькому… ребёночку. Казалось, на мгновение зародилась трепетная надежда. Появился тот, ради кого Сильвана хотела жить дальше, с большей уверенностью смотреть в будущее. Как в последующий момент новая волна кошмара вырвала из груди непосильный крик души, тонущей во мгле мрачных воспоминаний. — НЕТ! ВЕРНИ МОЕГО СЫНА! АЛЛЕРИЯ!!!.. ПОЧЕМУ ТЫ ТАК ЖЕСТОКА?! — кипела ярость в груди Сильваны, смешанная с жестокостью старшей сестры. Аллерия… без жалости и сожаления, отдала бездетной семье людей её сынишку, её первенца, её единственное сокровище и лучик Света… Рыдания в кромешности плавающих в сознании глухим рокотом картин, не умолкали, как и бесконечно льющиеся материнские слёзы… — Ты продолжаешь отнимать жизни! Ты снова и снова приносишь страдания! Себе, близким! — оглушительно перекрикивал её собственный голос эльфийским девичьим звоном. — ХВАТИТ!!! — затем завизжала яростно, отчего стёкла окон и различных колб с растворами посыпались с грохотом. Кел'Тузад побелел от ужаса… Это была не ярость эльфийской души… нечто вырванное из бездны… и гораздо страшнее… Зажав уши, учёный почувствовал, как кровь понеслась из них, а барабанные перепонки чуть не лопнули. Поняв моментально, что мучительные видения вызваны не памятью, а ранее невыявленном побочным эффектом его лекарства, Кел'Тузад поспешил использовать то, над чем втайне от Нанимателя и Сильваны трудился последние восемь лет — противоядие. Он не предназначался самому Кел'Тузаду, уж тем более не Нанимателю… Нет. Испытывая «панацею» и антидот на животных, привозимых по заказу на его старую квартиру, ему удалось создать некую субстанцию, позволяющую сдерживать не только ярость, но и то, что способно пробудить её. Кел'Тузад ввёл антидот внутривенно в руку девушке, погрузившейся в горестные бдения настолько глубоко, что та больше не брыкалась. Затем ввёл ещё одну сыворотку. Охлаждающая страдания жидкость разлилась по венам. Сперва девушка затихла — продолжала дышать и смотреть невидяще куда-то за пределы каменных стен. Однако через секунду обессиленно провалилась во мрак сновидений. Кел'Тузад тотчас призвал слуг, чтобы те немедленно убрали всё в его лаборатории, а сам, отнюдь не слабый физически, понёс женщину в её покои. На его руках Сильвана Ветрокрылая казалась такой невинной, нежной и хрупкой, невзирая на отпугивающую внешность. Кел'Тузад очнулся от неведомых наваждений и аккуратно уложил её на кровать. Освещаемая через окно лунными бликами эльфийка сделалась до трепета очаровательнейшей женщиной. — Я буду с тобой, Сильвана, — Кел молвил тихо и ласково, водя по её лицу большим пальцем, — Буду стеречь тебя от твоих кошмаров. Клянусь: сегодня ты будешь спать спокойно. Глядя на мирно спящую и обаятельную эльфийку, молчаливые уста мужчины удержали его от искушения сказать вслух: «Я сделаю всё, чтобы уберечь тебя… Сильвана Ветрокрылая…»