На крыльях Ветра

Как только сын уснул возле костра недалеко от оборотня-плясуна, храпевшего словно медведь, Сильвана вновь отправилась на травянистый холм, где с Андуином просидела полночи, наблюдая за звёздами. Цикады продолжали петь, однако на опушке у лесной чащи и подножия холма Ветрокрылая засекла острым взором шевелящуюся тень, не принадлежавшую дереву. Молниеносно натянула тетиву искусно вырезанного лука, моментально прицелилась. Осталось пустить стрелу. — Выходи из тени! — грозно окликнула Сильвана. Вышедший ей навстречу тёмный тощий силуэт показался знакомым. Вглядевшись сквозь ночной сумрак в фигуру, Сильвана оторопела. Двинулась ему навстречу, натянув тетиву до предела. Брови опустились галкой, в глазах промелькнула злость. — Нам биться незачем, Сильвана Ветрокрылая, — молвил спокойно глухим полушёпотом мужчина, жестом прося Сильвану опустить оружие. — Что ты забыл в Кель'Таласе, мерзавец? — сквозь зубы протянула ожесточённо эльфийка. — Прежде убери оружие. Мне нужно поговорить с тобой, — молвил почти беззвучно мужчина. Сильвана убрала лук за спину, — Ты ведь помнишь меня? — Кел'Тузад, — выпалила с презрением Ветрокрылая. Они последовали неспешно на вершину холма. — Должен сказать, я рад долгожданному воссоединению. Мать и сын. Утраченная надежда обрела новое лицо, — вкрадчиво начал учёный. — Андуин говорил, тебя в тюрьму заточили. Как ты выбрался? — недоверчиво воззрела она на Кела. — Всему своё время. Сперва я поведаю о себе. Наверняка ты задавалась мыслью, как одним взмахом пальцев я заставил тебя корчиться от боли? И почему твой яростный крик убил моих слуг, но не меня? Сильвана поёжилась. Эти ощущения даже после смерти, казалось, преследовали её. — Мне всё равно, — попыталась выдать желаемое за действительное Сильвана. Кел'Тузад вмиг раскусил ложь, покачав головой. — Иначе ты бы приветствовала меня, как старого друга, а не заклятого врага, — подчеркнул он. — Как Артаса? — лукаво заявила она, — Твой неудачный эксперимент? Кел'Тузад хмыкнул, нахмурившись. — Умница, — расплылся в недоброй улыбке учёный. — Именно ты хотел обрести власть над королевством. Управлять им через принца. Кел'Тузад цокнул, поднеся палец к чёрной бородке. — Ошибочка. После гибели последнего Светлорождённого целью моих поисков была девушка, которой Судьбою было предначертано возродить утраченное эльфами. — Только не говори, что это я, — закатила глаза Сильвана с язвительной усмешкой. — Видишь ли, твоя первая жизнь действительно была страшна. Пережить столько смертей родных… Сильвана посчитала, что он смеётся над тем, что она сделала, за что поплатилась — и влепила жгучую пощёчину мужчине. Но тот словно и не почувствовал. Даже не моргнул. — Я продолжу? — в глазах играло коварство и отчуждение, — Я присматривал за тобой с момента твоего рождения. Самая добрая, милая, очаровательнейшая из сестёр, влюбилась в человека, который скатился в ничтожество. Сильвана стала крепче духом. Все эти мысли пытались одолеть её после возрождения, однако Ветрокрылая убедила себя, что всё это — прошлое, которого уже нет. — Будешь вспоминать мои прошлые «заслуги»? — намекнула на смерть возлюбленного. — Придётся. Ведь ты не знаешь самого интересного, — в предвкушении Кел'Тузад внимательно следил за реакцией Сильваны, — Натанос влюбился в тебя, однако мне пришлось сильно постараться испортить его. Столь прелестную душу трудно было заставить скатиться в пропасть, тем паче — отказаться от любимой. Брови Сильваны поднялись вверх, а в глазах мелькнула искра непонимания. — Это был единственный способ занять его место… — посмеивался, не разжимая губ, Кел, — в ЕГО обличии… Сильвана хотела спустить слова учёного в шутку, но Кел'Тузад сразу распознал веру в его слова по голубым глазам. — Неудивительно, что он не видел себя отцом твоего ребёнка… Отчаяние и паника нарастала до неизгладимого страха. — Что.? Кто ты… такой?.. — Тот, кого ты видишь перед собой — умер очень давно, — спокойно продолжил мужчина, — Я взял его обличие, чтобы не вызывать у смертных подозрений. — «См-мертных?» — устрашилась Сильвана по-настоящему, а затем худшая мысль забилась в голове: «Неужели… — руки кошмарно затряслись, — Я… убила Натаноса ни за что!» — смотрела на свои ладони, и ей казалось, что они в крови. Сжала их в кулачки, сомкнула глаза и заплакала. — Натанос доставлял оружие для «Отрёкшихся» в Лордерон. К счастью, он был единственным контрабандистом, отважившимся на это. Что касается меня… — вздохнул Кел'Тузад, — Я — тот, кто видел падение эльфов, кто застал времена крестовых походов. Твои предки почитали меня как бога, коим я никогда не являлся. Ещё одно из сказаний древних легенд ожило на округлённых до предела глазах Сильваны. — Ты — «демиург»… — пошатнулась Сильвана, остановившись, отворив рот в страхе и изумлении. — Не только твои предки и современники желали возрождения родины эльфов. Древнее пророчество, высеченное на камнях Солнечного Колодца, было уничтожено людьми Менетилов, а источник — осквернён. Современные эльфы о нём ничего не могли знать, как и наследники Менетилов, — повествовал Кел'Тузад. — Какое пророчество? — «Как только лес озарится стеной адского огня, железные люди вторгнутся с войной и смертью, шестьсот лет пройдёт с тех пор и вернётся Рождённый Свет от женщины, летящей на крыльях ветра. В скорби Его извечной придёт исцеление земле, духам неупокоенных кель'дорай, что обретут от Света плоть и станут снова эльфами»… — словно сказитель, повествовал Кел'Тузад. Сильвана оторопела… Слова демиурга были очень убедительны. — Значит, всё удалось… — прошептала Сильвана, — Но ведь я, Аллерия или Вериса могли родить мальчика и без... тебя… — прищурилась она, смотря на Кел'Тузада. — Ты — единственная из сестёр, познала подлинную любовь будучи подростком, в то время как Аллерия и Вериса были далеки, чтобы о таком и помыслить. И лишь сила демиурга могла раскрыть в ребёнке потенциал, которым не обладал даже дренейский Пророк. Хоть мне и приятно демонстрировать правду, мне действительно жаль, что твоя судьба была испорчена. — Ты загубил всю мою жизнь, заставил поверить, что Натанос — монстр… — не хватало слов из-за переизбытка эмоций у Ветрокрылой. Голос её срывался в гневе. — Возможно, и не пришлось бы действовать столь радикально, не вмешайся мой неудачный эксперимент в моё дело, — процедил злобно Кел'Тузад. — Артас? — удивилась она. — Лишившись души, это чудовище обрело изощрённый и коварный ум. Артас узнал, что я — демиург, и нашёл способ меня подчинить. Из меня он вытянул немало информации обо мне, о тебе, и быстро понял, к чему я стремлюсь. Узнав, что последний Светлорождённый в городе, Артас Менетил начал действовать. Он заставил тебя убить всех своих родных, и делал это… — Чтобы пала духом не я, — смекнула Сильвана, — А мой сын! — Именно, — кивнул Кел'Тузад, — Лишённый веры, твой сын стал бы воплощением неизмеримой силы отчаяния. Его магия уничтожила бы тебя и весь мир. Я не мог этого допустить, — протянул неохотно, но честно демиург, — Не мог позволить, чтобы этот мерзавец Менетил причинил боль тебе… Сильвана в ответ на эти слова вынула лук и нацелила стрелу на тетиве в глаз существу. Несмотря на это, Кел'Тузад оставался мертвецки спокоен. — Как и ты, я прожил на Азероте достаточно, чтобы смириться с тем, кем я был… и с моими поступками… Сильвана опешила. Это были её собственные слова о ней… — Я скорее всажу тебе стрелу промеж глаз, чем стану слушать лживые любовные песни демиурга, — процедила с яростью Ветрокрылая, — Вы не умеете любить. Кел'Тузад опустил голову, повернувшись к оставшемуся позади прекрасному дивному миру. Вновь обратился к ней, взирая на тончайший шёлк, а не волосы, отблёскивающие лунным серебром при свете луны. — Изумительная, темпераментная, решительная…и любящая… — за это я и полюбил тебя, Сильвана Ветрокрылая, — подчёркивал каждое слово, выражал с предельной теплотой. — Не заговаривай мне зубы, — жёстко отрезала Сильвана, задев кончиком стрелы густую бровь мужчины. — Бесполезно, — молвил глухо демиург, растворившись на мгновение во мраке ночи. Сильвана не опускала оружия, понимая, что это обман. Демиург где-то здесь. Внезапно оружие из рук выхватили — молниеносно. Швырнули в сторону. Ветрокрылая развернулась к существу, но увидела не сорокалетнего мужчину-учёного. Это был человек, с коротко стриженной каштановой бородкой и шевелюрой. Он взирал на неё с любовью и лаской. Сильвана остолбенела, выронив стрелу из рук. — Помнишь меня? — спросил он, сохраняя дистанцию. — Натанос?.. — сердце обливалось кровью при мысли о возлюбленном. Забилось бешено и дерзко. Как же хотелось просто забыться, перестать думать, кинуться ему в объятия, обнимать его лицо, слегка колючее от бакенбардов и усов, и целовать губы, целовать не останавливаясь, скрепляя поцелуи слезами радости и любви. — Да, — уголок его губ потянулся вверх. Глаза сияли чистейшей любовью, радостью долгожданной встречи. Сильвана нагнулась, словно завязывая шнурок на обуви, достала из травы камень и резко запустила им в любимого. Тот, получив булыжником по бал… голове, растворился в тени. — Мерзавец! ПОДЛЕЦ! Как ты смеешь играть на моих чувствах к Натаносу?! Изверг!!! — злилась девушка бесконечно. Как только Сильвана достигла пика ярости, он появился в обличии учёного Кел'Тузада, выхватил из её рук камень, насильно опустил. Перехватив другую руку, обхватил ею талию женщины, сжимая в своей ладони. Мгновенно потянулся к её губам, дабы успокоить её. Он впился в её губы, жадно и нежно, ласково и темпераментно целуя. Сильвана всячески вырывалась. Руки её высвобождались, она двинула несколько раз демиургу между ног — но тот, почти бог, не чувствовал боли, игнорировал её. Как спустя полминуты Сильвана ощутила первые мгновения удовольствия… Память предательски вызвала то трепетное, предназначенное лишь ей воспоминание о страстной ночи, проведённой с «Натаносом». Он также целовал её тогда на домашних простынях, награждал горячительными касаниями губ её хрупкое тело, от которых от пяточек до кончиков ушей пробегали приятные мурашки. Собственным любовным темпераментом подавлял её желание быть первой, заставляя сдаться юную Сильвану на милость его любви. Воспоминания отхлынули и женщина успокоилась. Вот, кого она на самом деле любила! Вот, кого на свете желала и кем была одержима в юности! Не Натаносом, а демиургом, скрывающимся за его обличием. «Выходит, я влюбилась не в человека… Я полюбила… демиурга?» — ужасалась и восторгалась она, наслаждаясь его поцелуями и сильным, поистине мужским объятием. Лишь ненадолго он прервал пламенную ласку её персиковой, нежнейшей кожи. Она неохотно отпрянула, смотрела на него томно, и больше не желала противиться. — Теперь ты вспомнила меня? — смотрел на неё Кел'Тузад, но слышала она Натаноса. Всё, на что хватило Ветрокрылую, слегка покачать головой в знак согласия. Пламя любви, казалось давным-давно утраченное, возгорелось с новой неудержимой силой. — Ответь всего на один вопрос: кого ты действительно любила — Натаноса или меня? Она провела пальчиками, словно пёрышком, по его лицу. Сильвана за пеленой пылающей страсти в его глазах разглядела то, чем сама страдала большую часть жизни… Одиночество. Именно одиночество заставило его пойти на преступления, тяжестью легшие на его душу не меньше, чем когда-то легли на её собственную. Именно одиночество толкнуло демиурга искать тот единственный, мимолётный огонёк истинной любви. Да, его поступки тяжелы, порочны, и возможно непростительны, но никто в целом мире, вдруг осознала Ветрокрылая, не делал столько, сколько делал он ради неё. Именно она заставляет его сердце биться… Так почему же Сильвана не чувствует взаимности? Почему, ощущая силу, глубину и страсть его нежных, но пылких поцелуев и прикосновений, не может забыться? — Никого… — шепнула она в ухо демиургу. Создание охладило пыл, в недоумении глядя ей в глаза. — Что? — её ответ шокировал мужчину. В ответ Сильвана горько усмехнулась. — Аллерия была права, — лукаво заговорила Ветрокрылая, — Я действительно любила только себя. Потому не почувствовала «другого Натаноса», меня соблазнившего. Потому не испытывала жалости, обрекая на смерть родных сестёр… Потому я не могу быть с тобой, демиург, — с долей вины сказала ему. Она ждала, насколько яростно среагирует несостоявшийся любовник, но тот и глазом не моргнул, — Мне жаль. Кел'Тузад отпрянул от неё, взглянул на неё с горечью в последний раз и растаял во мраке ночи. Тоном властным, почти громовым басом, гласил: «Ты очень умна, Сильвана Ветрокрылая. Вся твоя любовь перешла к сыну. Родительская любовь сильнее всего на свете. Именно поэтому я испытывал тебя всю твою прежнюю жизнь, как и сейчас. А посему я со спокойным сердцем передаю тебе, моей возлюбленной, свой драгоценный дар. С твоей новой силой, ты, честная, справедливая Сильвана Ветрокрылая, сможешь защищать драгоценную родину и любимого сына. Благодаря такой как ты, люди боле не посмеют нарушать пределы эльфов и осквернять их жестокостью и злодеяниями. В последний раз демиург причинил ей страшную боль, заставив пасть на колени, бившись в конвульсии. Сильвана кричала жутким неестественным раздвоенным голосом, но чары, наложенные на весь Кель'Талас Кел'Тузадом, не позволили спящим эльфам, оборотню и сыну пробудиться. Через мгновение она пала на шелковистую траву, расслабившись и уснув. — Прощай, Сильвана Ветрокрылая, — гулким эхом прокатился его бас и вскоре растворился навсегда. Проснувшись с первыми лучами солнца, Сильвана более не чувствовала себя прежней. Её дух словно расширился, распространившись на весь Кель'Талас. Куда ни бросала взгляд, видела отчётливо всё вокруг даже сквозь преграды. Магическая энергия, древняя как сам Азерот, переполняла каждую клеточку её тела. Могла быть собой, могла превратиться в духа, как это делал Кел'Тузад. Чувствовала каждый уголок лесной страны… и это было прекрасно. Но первое применение силы, порой, всегда используется ради более простеньких целей. Вот так и случилось, что Лирэя повела Андуина с первыми лучами солнца после приведения себя в порядок на чудесную полянку. Кормила ягодами и фруктами юношу, который безоговорочно влюбился в неё. Он ел прямо с её рук. Конечно, это не могло не подстегнуть Ветрокрылую к применению новых возможностей. — Лирэя! — окликнула её звонко, с напускным недовольством командир следопытов, — Где ты сейчас должна быть? И Андуин, и Лирэя осматривались и не понимали, откуда исходит голос Ветрокрылой. Как вдруг Сильвана предстала прямо перед носом у юной эльфиечки. Девушка оторопела, Андуин выглядел менее удивлённым: — Думаю, тебе пора на занятия. — Простите! Я… я не знала, что Вы… Вы… — в страхе и почтении поклонилась Лирэя Сильване. — Ни слова. Иди, — жёстко проговорила она, — А когда закончишь с тренировкой, — заставила застыть на месте будущую невестку. Улыбнулась и хитро сверкнула глазками, — Можешь прогуляться с моим сыном, — затем шире улыбнулась, и Лирэя немного расслабилась, — «Первым делом, первым делом лук и стрелы…» — «… ну а мальчики — а мальчики потом», — кивнула эльфиечка. Страх сменился радостью и поспешила как можно скорее исполнить приказы командира следопытов. Юноша стоял в оцепенении, не зная как реагировать. Злиться, что его первое свидание сорвалось, или радоваться, что мама действительно одобрила его чувства к Лирэе. Однако на первый план выдвинулось другое: — Мама! — в глубоком изумлении начал Андуин, — Когда ты стала демиургом??? — Откуда ты знаешь? — хмыкнула Сильвана. — У меня в доме хранится эльфийский бестиарий. Демиурги — Хранители Кель'Таласа, почитаемые эльфами. Последнего Хранителя эльфийской страны звали «Медивом». Существует мнение, что именно он сжёг Кель'Талас, напустил страшный катаклизм на страну, дабы её не разорили люди… Также говорилось, что последний демиург канул в небытие шестьсот лет назад… — ошарашено цитировал бестиарий Андуин. Сильвана лукаво улыбнулась сыну. — Выходит, ты была знакома с демиургом? — поразился Ветрокрылый. — Обсудим это после очередного дня тренировок, — предложила мама, на что охотно согласился юноша. — Пойду на занятия к старейшине в деревню. Я готов учиться целительству, — улыбался едва ли не до ушей Андуин. На прощание до вечера сын чмокнул Хранительницу в щёчку и поспешил, — Увидимся, мама! Она помахала ему ручкой и вслед вполголоса сказала самым нежным тоном на свете: — До свидания, львёнок.

--- КОНЕЦ!!! ---