На крыльях Ветра

Столб золотого света привёл Андуина и Седогрива вместе с командой моряков к берегам доселе безжизненной страны. Высокие, вечнозелёные деревья выстраивались в просторные, освещённые благодатью солнца. Ручьи бежали, впадая в реки, а те — в бурный океан. Звери и птицы, заслышав прибытие бравых мужей, не попрятались в норы и гнёзда, но и не выказывали особого интереса к чужакам. Андуин спрыгнув с палубы корабля, осмотрелся. Несмотря на красоту чащоб, лугов, низеньких цветущих холмиков, просторных, где природа зацвела в чудесной красе, он по-прежнему грезил встретить источник светового явления, еле различимого среди ясного неба и тёплых лучей летнего солнца. — Что здесь случилось? — с интересом рассматривали здешнюю флору моряки, ошеломлённые. — Я думал, земля не оправилась от ужасов позорного крестового похода… — презрительно бросил Седогрив, знавший, как и все жители Лордерона, горькую премерзкую правду, — Если такую невинную природу уничтожали наши предки, клянусь Волком, я проклинаю их. Хорошо, что король Теренас за решёткой. Люди охотно закивали, соглашаясь с Генном. Хотя, как установило следствие, разум короля Теренаса находился под чужим влиянием (и только Седогрив с Андуином знали, кому именно), на плечи старого короля возложили ответственность за геноцид эльфов. Проклятый закон, ущемляющий права эльфов, новое правительство отменило. Теренаса арестовали. Старый король ожидал суда, жёсткого и справедливого. Хотя Андуин и Генн понимали, что Теренас, попав под тёмное влияние немёртвого сына, не отдавал себе отчёт в том, что делал, ибо король действительно в начале своего правления относился к людям и эльфам равно и был противником ущемления одних и других. Однако разъярённый, испуганный народ требовал правосудия над изменником, по фактам деятельности последних лет полиция настояла на осуждении и аресте короля. Власть перешла на время до выборов генерального управителя Лордерона (ГУЛ) вновь собранному правительству из некоррумпированных лиц. К тому же, специалисты-эксперты, получив от Седогрива первоисточник «Ледяной Скорби» обнаружили взаимосвязь этого наркотика с ядом «Слёз банши». За два дня, без продыху, учёные ГНИЛ синтезировали противоядие от «Слёз банши» и на протяжении недели вводили каждому жителю Лордерона. Действовало оно подобно обычной прививке. В результате, удалось спасти множество жизней, а Генна Седогрива, как и всех членов спецназа, бывшего с лейтенантом, и учёных ГНИЛа наградили орденами Света (высшая награда королевства Лордерон). — Жаль Артаса не взяли… — молвили бойцы, однако Генн осёк их: — Артас сам стал жертвой Кел-Тузада. Благо и эта тварь за решёткой, — пришло об этом известие спустя три дня после плавания обратно с Калимдора. Заметив, что слова невольно задели душевную рану Андуина, Генн сдался: — Прости, дружище. — Ничего. Разобьём лагерь на берегу. Выдвинемся вглубь земель на следующий день, — повелел Ветрокрылый. — Вы слышали! Живо за работу! — вторил ему Генн, одним лишь наущением заставив людей зашевелиться. Постепенно Андуин и Генн проходили сквозь просторные чащобы. В лесу дышалось легко, свободно. Если бы не скорбь, ещё не отпустившая сердце, парень насладился бы дивным ароматом цветов, журчанием ручьёв, чей шум словно проецировал мелодию. Ступая по лугам и лесам, затем низеньким и крутым холмам, исполненным жизнью растений, кустарников, животных, насекомых, дуэт следовал дальше и дальше на восток, пока не наткнулся через несколько дней (по пути перекусывали фруктами и ягодами) на руины древнего города. Камни стен давно покрылись мхами и плющами, распустившими редкой изумительности бутоны. Шум крутых водопадов наполнял усладой беспокойную душу паладина, как и бравого лейтенанта. Волчья повадка внезапно дала о себе знать. Генн принюхался, ощущая два запаха — кристально чистый, непохожий ни на что, прежде встречавшееся; второй принадлежал… кому-то… Старый волк зарычал по привычке, но принюхавшись ещё раз обомлел… Золотой столб света находился за западным водопадом, у подножья коего пребывали Андуин и Генн. — Что такое, Генн? Учуял что-то? — Не «что-то»… «кого-то»… — прохрипел оборотень. Андуин понёсся, что есть сил к источнику золотого света. С каждым прыжком по скользким камням на мелкой речушке, с каждой отметиной, оставленной на земле его кроссовками, сердце стучало и было готово выпрыгнуть. — Я и не надеялся… потерял веру… — захлёбывался эмоциями Ринн, но достигнув источника света, погрузился в печаль… Круг менгиров, куда в сердце неведомого сооружения стекали редкие ручьи с трёх водопадов, образовался круглый алтарь в форме чаши. Золотистые блики мерцали тонкой спиралью, поднимаясь в космос. Лишь через две минуты Андуина настиг Седогрив в обличии волка. Чёрный треугольный нос вновь вдохнул аромат чего-то… священного. Ухо в тот же момент дрогнуло от враждебного свиста. — Андуин, берегись! — кинулся к юнцу, пригибаясь. Ринн сообразил и быстро припал к земле. Юноша обратил внимание, на стрелу — острую, вырезанную чисто из дерева (включая и наконечник). Волк развернулся к нападавшим, прорычал предупреждающе, но в атаку не рвался. Парень стряхнул с брюк прилипшую грязь и развернулся. Собрался выставить ладони вперёд, дабы показать, что он пришёл с миром. И поразился… — Отставить! — резко прозвенел знакомый женский голос. Трое лучниц, одетых в плащи, лёгкие кожаные туники и наплечники зелёного цвета, смирно опустили луки и стрелы. Навстречу нарушителям выдвинулась четвёртая — их предводитель. Юноша глазам не поверил, когда лицезрел… её… — Кто вы?.. — заговорила четвёртая, вдруг застыв на месте, всматриваясь в юношу, — Кто вы такие?.. Мысли её путались, а в голове гулким эхом звучала песня Андуина… Светлые волосы выбирались из сине-зелёного капюшона, касаясь груди. Тонкая дева держала в хрупкой на первый взгляд руке искусно вырезанный лук, вторая была свободна, но было видно, что она легко потянется к стрелам в колчане за спиной, креплённом кожаными ремнями. Лик её был суров, однако глаза, цвета морского океана, смотрели на Андуина с потаённой надеждой, окрашенной недоверием. Красивые, светлые как волосы брови тонкими дугами тянулись за пределы лица, минуя капюшон. Остроугольные ушки тянулись назад… Эту деву, полную молодости и уверенности, он не спутал бы ни с кем. Она была такой же прекрасной, как в первую встречу… Седогрив обомлел, встав на две ноги, оборотившись в человека. — Эльфы… в Кель-Таласе… — пребывал в смятении и невообразимом удивлении Генн. Андуин и эльфийка двинулись навстречу друг к другу. Нерешительно. Осторожно. Рассматривали друг друга, изучали. — Силь…вана?.. — ошеломлённый, молвил Андуин, подойдя ещё ближе. — Андуин?.. — ахнула она, чуть не упав на ровном месте. Убрала лук за спину и бегом кинулась к нему. Андуин немедля заключил девушку в объятия, стискивая крепко-крепко, сжимая в ладонях её тонкий плащ, страшась отпустить. — Мама… — шептал он, обнимая командира следопытов, говоря подобострастно: — Ты… жива… Ты жива, мама! — слёзы их пустились по щекам в унисон. Сильвана обнимала сына, плотно прижимая. Голубые глаза полнились солоноватой водицы, и женщина, разведчица в прошлом, истинная воительница, разрыдалась от переизбытка чувств. Её глаза вопросительно обратились на Седогрива, и тот утвердительно кивнул. — ДНК у вас родственные. Он действительно твой сын, Сильвана, — проговорил спокойно Генн, — Экспертиза это подтвердила. Душа Сильваны перевернулась с ног на голову… Ушки опустились… а слёз стало ещё больше. Ветрокрылая ещё сильнее прижала сына, а в груди сердце набивало чечётку от вновь обретённого счастья. Сильвана услыхала, как некоторые из её отряда также всплакнули, искренне умиляясь, и крикнула сбившимся голосом: — Отставить! Сегодня только мне с сыном позволено плакать… — хнык из груди рванулся наружу, — Клянусь Светом, всё это время… без тебя я не жила… мой львёнок… Они чуть отпряли друг от друга. Сильвана наклонила голову в бок, с широкой улыбкой матери и сверкающими глазами, быстро заполнявшимися слезами радости. — Прости, что не поверила… Если б знала… то не была бы такой дурой… — губы её дрожали, она опустила голову, испытывая вспыхнувшую вину. Сын поднял легонько мамин подбородок, смотря ей в глаза. — Если б я знал, что ты такая плакса, — улыбался сквозь слёзы Андуин, дрожащим голосом говоря, — то не поверил бы, что ты — командир следопытов, — Смех, словно икота, пробился наружу из уст Сильваны. Они стояли долго, продолжая не верить и радоваться, целоваться и обниматься, плакать и по-прежнему сомневаться, что на Азероте способно случиться такое чудо… Они так хотели друг другу многое сказать, а начали с глупых, но невинных шуток, смеялись, хохотали и рыдали. Радовались все присутствующие, включая совсем юных защитниц Кель-Таласа.

***

У жаркого костра на упавшем дереве от двухдневной давности урагана, под бренчания эльфийской гитары, сидели Андуин и Генн, два почётных гостя. Мужчины накинулись на обжаренные овощи и фрукты как голодные дети. С листьев некоторые защитницы собрали им в чашки чистую воду. Оборотень наворачивал с отменным аппетитом одни фрукты за другими. Девушки стеснительно хохотали, видя лордеронские «обычаи» собственными глазами. Неподалёку мелькали огни небольшой эльфийской деревни. Каменные постройки напоминали старинные усадьбы, которых в давние времена в Лордероне было не счесть. После вкусной трапезы, звуки музыки заиграли живее, ритмичнее и завлекательней. Старый волк, наученный суровостью жизни, предпочёл понаблюдать за тем, как Андуин, ни дня не танцевавший (по рассказам Вариана), пустится в добрый пляс. Сильвана пригласила сына станцевать. Парень, видя, как одна эльфийка, прятавшаяся в тени под ветвями ели, с интересом наблюдает за ним, раскраснелся. — Я… не рискну. — Ты никогда не танцевал? — удивилась Сильвана. — Смелее. Это несложно. Главное, чувствуй. Постепенно, к третьему куплету, Андуин проникся музыкой и ритмом и зажёг… да так, что Генн чуть не лопнул от смеха. Сильвана тактично улыбнулась, поддержав сына. Девчонки, наблюдавшие за первым танцем юного паладина, хохотали, прикрыв рты ладонями, чего нельзя было сказать про красавицу-эльфиечку, что нисколько не смутилась, лукаво улыбнувшись Андуину. — Да, парень. Я не зря с тобой пошёл, — усмехнулся по-доброму Седогрив, похлопав юнца одобрительно по плечу. — Ты первый паладин, который не умеет танцевать эльфийскую мазурку. — А, то есть у тебя выйдет лучше. Просим! — потребовал Андуин, улыбаясь. — Праздник продолжается! — воскликнула Сильвана. Офицер полиции двигался куда грациознее, точно двигаясь под ритм, как профессиональный танцор. Пока старый волк вспоминал бурную молодость в танце, Андуин и Сильвана присели рядышком. Женщина вновь взлохматила хорошо слаженные волосы сыну, на что тот улыбнулся ей. Через минуту Ветрокрылая заговорила первой: — До сих пор не верится… — молвила она нерешительно. — Я и сам думаю о том же… — признался Андуин, теребя кружку в руках, — Когда я развеял твой прах, его подхватил ветер… Как пёрышки, устремлялись далеко за горизонт… А затем на горизонте возник этот столб света… — поражался юнец. — И он привёл тебя сюда… на родину кель’дорай… — обдумывала Сильвана, — После гибели в Лордероне, меня накрыла темнота. Но вскоре… услышала твой голос… печальный… мелодичный… — затем глаза поднялись выше, — Ты пел песню? На эльфийском языке? Андуин перевёл взгляд с пламени костра на Сильвану. Раскрыл рот, не зная, что ответить. — Ты… слышала песню? — Да… Ты пел её обо мне? — поразилась искренне эльфийка. — О тебе, Силь… мама, — поправился он. Ветрокрылая нежно прильнула к его горячей от жара костра щеке. — Ты вырвал меня из лап Смерти. Я никогда не смогу вернуть этот долг, дорогой, — печально смотрела она ему в глаза, — Спасибо, Андуин. — Скажи, как ты оказалась тут? Кто все эти эльфы? И… природа?.. — Как только ты завершил песню, меня озарил золотистый свет и я проснулась… Первое, что я увидела — столб света, а тело словно кто-то погрузил в воду. Проснулась в платье, сотканном из белых листьев… Я взглянула на себя в отражении вод, и лицезрела в нём ту, прежнюю Сильвану, какой я была — юную, решительную, очищенную от магии Артаса… — словно по сердцу ножом полоснули, говорила эльфийка, — Представь моё удивление, когда я увидела, как изменилась родина за последние шестьсот лет!.. Земля стала цветущим раем, а небеса… такого скопления созвездий ни за что не увидишь в Лордероне… — мечтательно заявила она. — А как ты стала командиром следопытов? Сильвана улыбнулась. — Я встретила старца в деревне, который спустя долгие годы узнал меня. Мои навыки стрельбы и охоты не исчезли с перерождением… Я боялась другого… что не вспомню человека, первого признавшегося мне в любви спустя десятилетия… — взглянула на сына с чувством благодарности, а Андуин немного засмущался… — Да, неловко вышло… — водил пальцами по собственным волосам Андуин, нервничая и краснея, — Предлагал выйти за меня моей маме, — окрасился до безумия, на что Сильвана по-доброму рассмеялась, но затем помрачнела: — Я так боялась, что мою душу навеки поразила «Ледяная Скорбь»… — вздохнула с грустью, закусив нижнюю губу, — Забавно… Андуин поднял на неё вопросительный взгляд. — Я никогда не верила в Свет… Он всегда ассоциировался с человеческой жизнью — мимолётным огоньком. Но твоя вера подарила мне вторую жизнь, которой, признаться, не хотела… — устыдилась собственных слов Сильвана. — Почему ты отказалась с самого начала? — во взгляде Андуина по-прежнему читалось непонимание. В лагере становилось шумно. Уже несколько эльфиек поддались обаянию старого волка, пустившись в весёлый задорный пляс. Серьёзный разговор Сильвана предложила завершить, немного отойдя от лагеря. Мать и сын решили прогуляться под дивное ночное пение цикад и шелест ночного ветра. Спускающийся холм порос травой до колен. Ароматы цветов дарили наслаждение и покой в тихом, оторванном от современного быта Лордерона. — Я прожила горькую жизнь, полную страданий и жестокости. Не зная подлинной любви, не ведая родины, не чувствуя опоры, страшась каждый день услышать по новостям размышления мерзких политиков о своём народе… — сжала кулаки, вспоминая горечь прошлых лет. -… заблудилась. Запуталась… Жизнь человека скоротечна, как хрупкий цветок… эльфийская жизнь вечна, как крепкий дуб… Я не могла переносить страданий и дальше… «Ледяная скорбь», Артас — оказаться в кругу извечных распрей, полных злобы и ужасов… Хотелось разорвать этот круг… И это единственное, за что я благодарна порочному принцу… — Тебя всё ещё терзают призраки прошлого?.. — подумал Андуин, но эльфийка покачала головой, развернувшись к нему. — Нет. Я смирилась с той, кем была, и с моими поступками. Хотя прекрасно помню каждое мгновение… я, наконец, обрела тот покой, о котором всегда мечтала… Посмотри вокруг, Андуин… — показала сыну окрестности Кель-Таласа, — Гармония царит повсюду; мир, целомудренный, питает жизнью каждого из нас… Я буду защищать вновь обретённую родину. Обучать эльфиек сражаться. Впрочем, за одной придётся тщательней присматривать, — ухмыльнулась Ветрокрылая, задорно сверкая глазами, — А то отвлекаться на кое-кого будет… — Мама… — улыбнулся многозначительно Андуин. — Лирэя. Живёт в деревне. Любит васильки. И, как мой сын, не любит танцевать… — подкалывала парня, что раскраснелся, как томат. — Мама!.. — чуть поднял тон юнец, смущённый. Сильвана расхохоталась. Насупился, как маленький, чем ещё больше умилил эльфийку. — Какие у тебя планы на ближайшее будущее? — спросила Сильвана, перейдя от смеха к переживаниям. — Думал, пойти в полицию стажёром. Сменить одеяние паладина на удобную форму… — погрустнел Ринн, — Отец всегда хотел, чтобы я пошёл по его стопам… Но всё будет напоминать о нём… Как и квартира… Вернуться туда — значит, кануть в одиночестве… Мой дом — Лордерон, но и он, и улицы, и люди… повсюду горькие воспоминания… — выдохнул Андуин, — Город, где я родился и вырос, превратился в ношу, совершенно непосильную… Сильвана мягко приблизилась к сыну. Яркие голубые глаза отчётливо прорезали тьму ночи и Андуин узрел в них понимание. — Ты не обязан нести эту ношу. Ты волен выбирать… — Ветрокрылая провела нежно пальцами по его волосам, — А что твои друзья? Девушка? Андуин покачал головой. Сильвана прочла мысли на его печальном лице. — Нет. Друзья — одно название. В соцсетях это понятие совершенно исказилось. Девушки тоже нету… На что из-за деревьев позади послышалось счастливое девичье «Да!». Ветрокрылые обернулись, но никого не увидели. Они присели на мягкую траву, наблюдая со склона приземистого холма за мерцающими звёздами. — Сплошные стены, вонь бензина от проезжих машин, безликие небоскрёбы… — давяще произнёс Андуин, — Не хватает… —… свободы… — точно заметила Сильвана. Андуин с надеждой смотрел на неё. В глазах сияла радость — Сильвана понимала его как никто на свете. — Оставайся со мной… Работы сыщика не обещаю, а вот эльфийских целителей нам определённо не достаёт. — Но я ничего не знаю о медицине… — растеряно развёл руками Андуин. — Эльфийские целители сродни паладинам в области исцеления, — чуть улыбнулась эльфийка. — Исцеление молитвами? — Да, — кивнула Сильвана. Андуин приободрился. — Согласен! С радостью! — сын налетел на маму с объятиями. Сильвана ответила ему также тепло. Не было мгновения в её жизни счастливее, чем осознание, что сын будет наконец-то рядом с ней. Близкий человек, которого ей не доставало всю прошлую жизнь… В этот момент из леса громче послышалось девичье «УРА!». — Лирэя! — окликнула её Сильвана, вновь обернувшись к дереву, за которым скрывалась юная эльфиечка, — Завтра заступаешь в наряд! На тренировке пробежишь два дополнительных круга и дважды продемонстрируешь умение стрелять! — Есть, командир! — радостно крикнула в ответ Лирэя. Парень вновь порозовел, засмущавшись. — Я благодарен тебе за всё… — он чмокнул в щёчку Ветрокрылую. Андуин не знал, целуют ли родителей эльфы, а потому заволновался, думая, что сделал это поспешно. В ответ Сильвана чмокнула сына в щёку и, как много лет назад, в лоб — неторопливо, вкладывая в поцелуй всю материнскую любовь. Они поудобнее уселись, обхватив колени, наблюдая как вдалеке падает звезда. Сильвана положила голову сыну на плечо, загадав, чтобы таких трепетных и добрых сердцу минут было как можно больше в её жизни. Андуин же попросил мысленно, чтобы Сильвана Ветрокрылая больше никогда не ведала печали и ужасов, прежде ею перенесённых. Оба вздохнули и выдохнули одновременно, унеся на крыльях ветра свои заветные желания. Седогрив же на следующий день направился на запад, на берег, где верная команда ждала его возвращения. Он не остался с Андуином, считая долгом лейтенанта полиции оберегать Лордерон от новых правонарушений. Дикий закон об объявлении всех эльфов Лордерона преступниками был отменён по настоянию Седогрива. Позднее он ушёл в политику, стремясь направить бывшее королевство, ныне республику, по новому светлому пути, с равными правами для всех её жителей. После длительных разрешений споров и компромиссов, в Лордероне воцарился долгожданный мир. Однако в ночь Падающей Звезды после внезапного воссоединения Андуина и Сильваны Ветрокрылой случилось нечто, навеки перевернувшее её новообретённую жизнь.