***
Улыбка не сходила с лица юноши. Ксавьер с подносом в руках буквально летел за стол, где сидели всего две девушки. Завтрак несколько раз чуть не оказался на полу, но всё же остался в целости до того момента, как его поставили перед дамами. Аддамс о чём-то беседовала со своей соседкой Синклер. Ну, скорее Энид восторженно рассказывала что-то подруге, а та, с невозмутимым лицом смотрела на неё, как всегда. Аддамсы были не из разговорчивых, но Ксавьера это не останавливало, и он пытался считывать эмоции девушки по её каменному лицу. Таинственные глаза всегда хранили в себе какую-то тайну, которую Торп так хотел узнать, но показное равнодушие Аддамс не давало пробраться дальше. Стены замка Уэнсдей были сделаны изо льда, чего нельзя было сказать об Энид. Она решила прервать свою восторженную речь: — Привет, Ксавье! — пыталась казаться вежливой девушка. — Как провёл каникулы? — Отлично, — ответил парень, посмотрев на Уэнсдей. — Был рад твоему сообщению, Аддамс. Торп улыбнулся, но после очередного испепеляющего взгляда девушки, улыбка на его лице продержалась недолго. Он знал, что будет дальше. — Если ты не заметил, вторым сообщением было «Не смей улыбаться!» — буркнула Уэнсдей. — Уэнсдей, ты заболела? — предположила Энид. — Я думала, ты пишешь только серийным убийцам! Синклер залилась смехом, а Ксавьер боялся издать лишний звук. Аддамс же боялась другого — лишь бы жизнерадостная соседка не спросила, о чём она писала. — Как тонко вы смогли подметить мою недавнюю связь с Хайдом, — съязвила девушка. — Да ладно, Уэнсдей, не обижайся! — не унималась волчица. — Я никогда не обижаюсь, легче сделать обидчиков своими жертвами, — проговорила она, с ухмылкой смотря в душу друзей. — Будьте готовы к последствиям! Тут ребятам стало не по себе. Энид инстинктивно сморщилась — волчьи приколы. Угрозы Уэнсдей всегда внушали страх, даже если она шутила. Синклер быстро нашла выход из положения: под предлогом того, что очень сильно соскучилась по своему парню, отправилась на его поиски. Уэнсдей видела Аякса за соседним столом и, конечно же, не поверила подруге — та не умела врать, но и задерживать Энид повода не было. Ещё несколько минут, и мозг девушки взорвался бы от такого количества информации. Ксавьер тоже мог придумать миллион отмазок, чтобы уйти подальше, но ему было что-то нужно от неё. Его что-то тревожило. — Прости, что смеялся, — проговорил Торп. — Я не должен был говорить об этом при Энид. — Не извиняйся, меня это бесит даже больше, чем твой проступок, — призналась девушка. — Я хочу прояснить кое-что… — Ксавьер не успел договорить, так как Вещь вылез из-под стола и начал быстро показывать Уэнсдей какие-то жесты. Он явно тараторил, раз даже хозяйка с трудом разбирала слова. Парень так и не понял язык Вещи, поэтому приходилось ждать, когда ему всё объяснят «на пальцах». — Я знаю… нет, не забыла, — отвечала своему пальцеобразному другу девушка. Несколько минут такого диалога стали для Торпа той ещё мукой. Тогда парень и впрямь был готов открыться девушке-готу. Он ждал подходящего момента уже давно, а во время каникул решил, что больше затягивать с новостью не стоило. Не успел тот собраться с мыслями, как Аддамс посадила на плечо Вещь и молча пошла в сторону комнат. — Уэнсдей! — окликнул её Ксавье. Девушка повернулась и подошла к парню, сказав: — У меня есть одно незавершённое дело, найди меня позже. Это был уже не первый раз: её часто уводили из-под носа парня. Но делать было нечего, она всё равно не осталась бы — слишком гордая — поэтому Торп развёл руками и понимающе кивнул девушке. Уэнсдей знала, что расстроила его, и Вещь тоже сообщил ей об этом. Не только Ксавье желал ей счастья. И тогда, буквально за несколько секунд до того, как они скрылись за стеной, Вещь заметил: Энид подбежала к Ксавье и, похлопав его по плечу, что-то сказала. Скорее всего, это были слова утешения. На лице Уэнсдей красовалась небольшая ухмылка, которой она часто пользовалась. Девушка ещё никогда не была так рада тому, что Вещь бестактно ворвался в разговор. В последнее время Уэнсдей намеренно пыталась избегать парня, этому поспособствовало странное чувство, которое девушка раньше не испытывала. И это было не отвращение, что её пугало. Ксавье ей сильно надоедал, — и это можно было бы назвать преследованием, — но без этого, в понимании нормистов стало скучно. После того случая с Тайлером, она стала осторожнее в выборе друзей. А слова Торпа, которые он сказал, когда был за решёткой, вспоминала регулярно. Наверно, именно из-за них она и ответила ему в Рождественскую ночь. Ксавье: — С Рождеством, Уэнсдей Аддамс!Уэнсдей: — С Рождеством, Ксавье. — Не смей улыбаться!
Уэнсдей с трудом находила нужные буквы, так что сообщение в итоге дописывал Вещь. Она тысячу раз прокляла гаджеты за их неудобство. Её мнение о технологиях не изменилось: Аддамс так и считает людей их рабами. Печатная машинка была намного удобнее. Девушка поднялась в свою комнату. Офелия-Холл ничуть не изменилась за время каникул, а пыль, что собралась на столе и полках, привлекала внимание Уэнсдей. Была бы её воля — то в комнате поселятся пауки, но если Энид становилось плохо от фотографий с израненными телами людей, то с приходом пауков нашатырь точно станет её лучшим другом. Вещь попросил помощи в поиске его любимого крема. Все Аддамсы знали, как он важен для руки. Его косметичка была больше, чем у Синклер. Поиски крема начались с чемоданов, которые девушка так и не успела разобрать. Это был отличный повод сделать это до темноты. Вещей было много. Чёрный… белый… чёрный… в сундуках не обнаружилось ни одного крема. Уэнсдей тоже можно было считать своеобразной модницей: она использовала цвета, которые никогда не останутся в прошлом. Этот мир жесток, особенно к тем, кто пытается вписаться в коллектив или добиться признания. Чувства приходится подавлять, насмешки — терпеть, комплексовать из-за внешнего вида… Но Уэнсдей и правда было всё равно. — Вещь! — позвала друга Уэнсдей — Ты безнадёжен! Даже Паксли смог бы найти крем в сумке!