***
Через несколько часов занятия закончились. На этот раз Аддамс не пытались закрыть рот, это несказанно порадовало. Ужасно удивительно было то, что ей не хотелось кого-нибудь задушить. Единственное, что могло раздражать — это разговоры о предстоящей дискотеке. Мероприятие снова должно было пройти на выходных, но учителя не сжалились и домашнюю работу ученикам придётся выполнить в полном объёме. Только под предлогом того, что Уэнсдей делает домашку не более получаса, Вещи удалось выманить её из комнаты и заставить прогуляться по окрестностям «Невермора». Аддамс надеялась, что найдёт в лесу зацепку, которая привела бы её к решению одной из главных задач. Мысли о преследовании не покидали голову. Тот, кто это делал, точно учился с ней в одной школе, но причём здесь Винсент Торп? Ксавье подчеркнул, что его отец забрался в такую глушь не ради сына. Может, в этом и есть подсказка? Кому-то понадобились экстрасенсорные способности эксперта, и, скорее всего, это и было причиной визита очередного Торпа. Учитывая то, что он уже не был на пике славы, карьера Винсента могла рухнуть. Сейчас он бы взялся за любое дело! Его заказчик мог бы оказаться кем угодно. Он и поможет выйти на преследователя, поэтому Уэнсдей была обязана разузнать о нём всё. Юная Аддамс отправилась к склепу Крэкстоуна, который принёс в её жизнь множество тайн и загадок. С того момента, как девушка впервые дотронулась до стен постройки, она стала ощущать связь с этим местом, с его загадочностью. Тогда же склеп, что наводил ужас на Аддамсов, не вызывал ничего, кроме отвращения. Уэнсдей с победной ухмылкой вспоминала пилигрима, который положил свою жизнь на уничтожение изгоев. Этот зловещий «гений» замолчал навсегда. Вопрос в том, почему Гудди Аддамс оставила непростую задачу своему предку, а не сама разобралась с Крэкстоуном? Откуда она знала, что именно Уэнсдей сможет остановить его? Может, в «Книге Теней» есть информация, которую Гудди оставила специально для неё? На все эти вопросы должна была ответить Уэнсдей. Она не остановится, пока не узнает всю правду. Могло показаться, что целеустремлённость девушки со временем всё больше и больше перерастала в зависимость. Для достижения цели она использовала всё и всех, при этом люди шли за ней не из-за страха… и сами предлагали свою помощь. Несмотря на язвительный характер, ей удалось стать лидером! Компания Уэнсдей помогла осмелеть не только друзьям, но и её рукообразному приятелю, который не побоялся показать средний палец незамысловатой постройке. По рассказам девушки, Вещь понял, что в её видениях Гудди являлась в обличие ребёнка, примерно таких же лет, что и Уэнсдей. Но он не понимал, почему настолько мудрая женщина решила показать себя девушке-готу именно в подростковом возрасте. Может, ей было бы легче воспринимать подростка, нежели очередного взрослого, пытавшегося сделать из девушки свою копию. Ведь именно с этой целью Аддамс отправили в школу для изгоев, верно? И вот, тот самый шелест, который вызывал у девушки жуткий интерес. Она уже предвкушала, что случилось бы, когда дело дошло бы до новой схватки с монстром. Осталось лишь пара секунд — и резкий прыжок за угол помог бы раскрыть личность жертвы. Секунда… Две… Три… — Йоко! — разочарованно вздохнула девушка. Танака заметно подпрыгнула, держась за сердце правой рукой. Жизнь не готовила её к таким неожиданностям. Аддамс и её рукообразный приятель заметили опухшее и покрасневшее лицо Йоко. По всей видимости, она дала волю эмоциям, чего старалась избегать Уэнсдей. Если бы не очки, девушка бы уже испепеляла Танаки взглядом. Аддамс не видела глаза Йоко, но та точно была заплаканной, или как ещё объяснить её сбитое дыхание и пошмыгивание носом? — Мне не интересно, что с тобой произошло, но, подозреваю, что в этом виновата Энид, — буркнула девушка. — Скажи, стоит ли мне возвращаться в свою комнату? Или я увижу там рыдающую Синклер? — с по-прежнему равнодушным взглядом поинтересовалась Аддамс. — Да, Уэнсдей! — показала клыки Йоко. — Мы поссорились с Энид! — Неудивительно, — пробормотала девушка, разворачиваясь в противоположную сторону. Уэнсдей удивилась поведению своего друга. Из такого же хладнокровного и верного, как его хозяйка, он стал «тряпкой», что пыталась всех успокоить. Именно это он и собирался сделать, когда спрыгивал с плеча девушки, но, увидев её неодобрительный взгляд, ему пришлось поменять своё решение. Тем более, Вещь ещё должен был поднять настроение Синклер, нельзя растратить всю доброту, не дойдя до неё. Может, волчицу успокоил бы маникюр? Несмотря на всю ненависть к чувствам, Уэнсдей пришлось вернуться в свою комнату. Энид была способна рыдать часами, и единственное, что её могло успокоить — высказать свою точку зрения незаинтересованной стороне. Не успев открыть дверь, Аддамс услышала первый акт концерта, что ей предстояло выслушать. С тех пор как она стала обращаться в оборотня, её плач стал напоминать вой на луну. Синклер лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Собравшись с мыслями девушка спросила: — По какому поводу истерика? Энид подняла голову. Прежде она не замечала присутствия подруги. — Йоко совсем перестала уделять мне внимание! — заикаясь, ответила Синклер, — Я решила узнать в чём проблема, а она взбесилась… — продолжала девушка. — И? — вздёрнула брови Уэнсдей. — И… я выпустила когти. — призналась Синклер, — Но она сама виновата! Видите ли, Йоко больше не нуждается во мне! — Думаю, она сказала это в порыве гнева, у меня так часто бывает. — пыталась поддержать подругу девушка, — У неё наверняка есть причины, по которым она избегает тебя, — предположила Уэнсдей. Вещь пытался успокоить Энид, но все его старания были напрасны. — Да что ты вообще понимаешь?! — вскрикнула девушка. Рукообразный приятель Уэнсдей был в ступоре, а Аддамс недолго думая, ответила: — Ты права, я ничего не понимаю! И это к лучшему! Это было последнее, что девушка в тот день сказала подруге. Если бы кто-то другой вздумал на неё орать, его труп уже давно лежал бы под землёй. Но Уэнсдей старалась сдерживать свои маньяческие мысли, чтобы они не стали реальными действиями. Ей ещё многое нужно было узнать о «Неверморе». Аддамс не подозревала, что сможет найти себе друзей, но после того, как это случилось, думала, что узнала о дружбе всё. Однако она была удивлена, что подруга выпустила пар таким способом. Как говорится: «Лучшая месть — молчание»; как раз этим она и собиралась воспользоваться. Рано или поздно Энид сломается и прибежит вымаливать прощение. Синклер раздражённо открыла ящик в столе, и, поняв, что собиралась делать соседка, достала беруши. Та бросила краткий взгляд в её сторону и, пока та выключала лампу, чтобы поскорее предаться Морфею, Уэнсдей успела протащить на террасу виолончель. Её пальцеобразный знакомый помог отнести ноты. Аддамс захотелось взять виолончель в руки, поиграть на ней, услышать её звучание… Левой рукой она придерживала инструмент, а правой — играла смычком. Голос виолончели, или, точнее, её тембр, часто сравнивают с человеческим голосом, и он принадлежал Уэнсдей. Он добавлял глубины мелодии, которая играла в голове девушки, и становился всё тревожнее, стал напоминать марш потусторонних существ, слетающихся на звуки музыки. Виолончель была слышна всей школе, а также просторам общежития. Музыка становилась всё громче, и казалось, сам воздух резонировал нотам. Виолончель могут выбрать как голуби, так и вороны, но только вороны могут передать эмоции через инструмент. Похоже, репетиционная комната Аддамс работала только по ночам. Она играла самую любимую кавер-версию культового трека «Paint It Black» The Rolling Stones. Инструмент заиграл еле слышно, создавая напряжение в ожидании очередного крещендо.***
Наступило утро. Уэнсдей была рада, если бы сегодня не проснулась, но к сожалению, её желание не сбылось. В другом конце комнаты Энид радостно хлопотала над своим внешним видом, напевая одну из своих слащавых песен. Аддамс зашла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Обычно это не занимало более двадцати минут, но девушка не подозревала, что за это время Синклер успеет притащить в комнату своего недавнего «врага». Йоко, Энид и Вещь сидели на кровати и делали друг другу маникюр. — Доброе утро, Уэнсдей, — поздоровалась Синклер. Та проигнорировала приветствие. — Ау-у-у, Уэнсдей! — окликнула её Энид. Аддамс повернулась в сторону девушки и, сделав несколько шагов ей навстречу, опустила свой взгляд на кровать. — Вещь, скажи Энид, что я с ней не разговариваю. Тот послушно выполнил просьбу хозяйки, на что Синклер ответила: — Да ладно тебе! Я просто была не в духе. — Поняв, что подруга не стала бы слушать оправдания, Энид продолжила: — Прости меня, я была не права! Девушка нервно перебирала край футболки, боясь, что извинения не помогут. — Я не в обиде, — прервала молчание Уэнсдей. — Вы уже помирились? — Да, — радостно ответила Синклер. — И что же заставило тебя простить Йоко за дефицит внимания? — не понимая, спросила Аддамс. — Это случилось ночью… — вспоминала Энид, — После нашего разговора я легла спать. Совсем забыв про полнолуние, я надела беруши, поэтому не услышала вой братьев. А посреди ночи какое-то странное чувство заставило меня проснуться, и я выбежала на террасу, чтобы не мешать тебе спать… — продолжала она. — В общем, я не успела добежать до клеток и обратилась… — Её лицо приняло грубоватую каменную маску, глаза вспыхнули жёлтым, а клыки удлинились, — вмешалась Йоко. — К твоему сведению, я это видела в прошлом семестре, — процедила Уэнсдей. — Так что тебе необязательно было перебивать Энид. — Но во дворе меня встретила Йоко, и ей удалось затащить меня в одну из свободных комнат, — продолжала девушка. Синклер смотрела на подругу и улыбалась, в то время, как Уэнсдей отходила от этой истории со счастливым концом. Она не понимала смысла сказок, которые заканчиваются воссоединением. В реальности это не работает, конечно, если вы не живёте в своём воображаемом мире, как Энид. — Да уж. Что-то мне перехотелось становиться оборотнем, — сообщила Энид. — Нас ещё и Уимс застукала… Теперь всех оборотней будут собирать в комнатах поменьше, которые проще убирать и делать это за несколько часов до полнолуния… — Ясно, — решила закончить разговор Аддамс. — Не буду вам мешать. В глубине души Уэнсдей радовалась за подругу. Больше она точно не будет одиночкой, а это значит, что количество истерик вскоре должно было сократиться втрое. А их примирение с Танаки помогло девушке-готу сохранить пару нервных клеток для вечера. На месте подруги она без раздумий бы выбрала одиночество. Уэнсдей поспешила на завтрак. Он всегда проходил вовремя, и даже в выходные ровно в девять утра ей приходилось, в соответствии с расписанием, сидеть за столом и ожидать подачи еды. В свой утренний прием пищи лучше всего включать лёгкие тосты, выпечку, овощные салаты или закуски, фруктовые напитки, но в «Неверморе» было не всё. Блюда, которые подавали к столу, чаще всего выглядели, как фуршет, где можно было выбрать интересующие тебя закуски. Директриса также придумала отдельное меню для вампиров и оборотней — с учётом их предпочтений. На удивление девушки к ней снова подсел Ксавье. Умом он не блистал, раз был готов наступать на одни и те же грабли снова и снова. Уэнсдей не удостоила парня вниманием и продолжила трапезу. Она знала все слабые места Торпа, и его ход мыслей был понятен ей. — Привет, Уэнсдей. — осторожно начал он. — Всё ещё злишься на меня? — Если не хочешь рассказать мне о цели визита своего отца, то даже не начинай, — процедила сквозь зубы девушка. Она метнула в сторону Ксавье острый взгляд, но позже все же смягчилась. — Нет, Ксавье, я на тебя не злюсь. Я лишь делаю то, что считаю нужным для достижения моих целей. Она хотела встать из-за стола и пересесть, но Ксавье дотронулся до её локтя, прося сесть обратно. — Почему ты его подозреваешь? — всё с тем же вопросом в глазах сказал Торп. — Что он мог бы успеть сделать за два дня? — недоумевал он. Его рука всё ещё придерживала Уэнсдей за рукав. К удивлению обоих, Аддамс даже не пыталась вырваться, лишь недоуменно посмотрела на парня. — В первый же день своего приезда я успела сбежать от психолога, познакомиться с психопатом и встать на учёт в местном полицейском участке, — вспомнила Уэнсдей. — Это ничего не доказывает, — пытался оправдаться Ксавье. — Тогда как тебе такой аргумент? — ухмыльнулась девушка. — Смотри на второй этаж, — проговорила она. — Видишь балкон? Ксавье чуть наклонился в сторону Уэнсдей, чтобы получше рассмотреть, куда она показывала. Аддамс слегка повела плечом, но не отстранилась. На балконе четырёхугольного двора, который походил на коридор, стоял Винсент Торп. Уэнсдей давно заметила экстрасенса, что пристально наблюдал за сыном. — Он стоит там с тех пор, как ты пришёл на завтрак, и глаз с тебя не сводит, — выговорила девушка. — Тебе точно есть что скрывать, — добавила она. Взгляд парня быстро метался от девушки к отцу и наоборот. Он не ожидал, что за ним будут следить и теперь это и правда выглядит подозрительно. Но и не знал, как продолжить разговор, чтобы опять не стать монстром в глазах Аддамс. — Глазки забегали, — подметила Уэнсдей. — Неужели, совесть мучает? — Мой отец ни к чему не причастен, — старался сохранять спокойствие Торп, но жесты его подвели. Он очень переживал не столько от страха за отца, сколько от нежелания разочаровать девушку.