Легенда о тьме

***

      Дариус страдал. Так страдает мать, глядя на младенца-калеку. Боль от осознания, что ничего не изменить, смешивалась с любовью к изломанному существу и ненавистью к себе — за слабость. За просачивающиеся мысли, что будет лучше, если он умрет.       Смотреть на Аша, с ухмылкой развалившегося на стуле, играющего по обыкновению складным ножом, называть его Сетхом и делать вид, что не существовало никакого до или иной жизни, было мучительно и вместе с тем единственно правильно.        И если проскальзывало, иногда, редко, но проскальзывало между ними неосторожно брошенное упоминание Храма, или Сетх, поначалу, забывшись, называл Дариуса магистром, казалось: руку протяни и все будет, былое вернется и грязь отхлынет. Но каждый раз Аш исчезал. А Сетх оставался — ехидный и колючий. Осознание наваливалось гранитной плитой, сил думать не оставалось.       Дверь скрипнула, Дариус поднял голову, вошедший топтался на входе, пытаяся запихнуть в сумку клочок бумаги. Еще не видя толком лица, Дариус заметил рыжие волосы и тревога толкнулась под сердцем. — Магистр Хиггин?       Посетитель поднял голову и прошлое накатило на Дариуса высокой волной, оглушило и потащило за собой, как тряпичную куклу. — Рад вас видеть в добром здравии, — Дик замялся, не зная, можно ли добавить к бывшему главе хранителей звание «магистр», замолчал, словно ему требовалось время привыкнуть к Дариусу заново.       «Всё такой же, как и раньше», — с лёгкой завистью мысленно вынес вердикт Дариус, рассматривая утончённое, располагающее к себе с первого взгляда лицо гостя, обрамлённое прямыми волосами тёмно-рыжего, медного цвета, столь редкого для Дхарры.       «Как сильно он изменился», — мелькнуло в голове у Дика. Дариус всегда казался старше своих лет. Но виноваты в этом были его сдержанные манеры, которые незнакомые люди часто принимали за холодность и серьёзное выражение лица. «Теперь же, как бы он ни улыбнулся», — понял Дик, — «никуда не денется сетка мелких морщин в уголках голубых глаз, как и седая прядь, тускло мерцавшая в светло-пшеничных волосах. Да ещё и белая полоса шрама над правой бровью…»       Дик сглотнул и плотней запахнул полы плаща. Что-то этакое сидело во взгляде хозяина «Утки». Жёсткое и неустойчивое, затаившееся на самом дне.       Но Дариус первым сделал шаг навстречу. — Прошу, проходи. Хочешь что-нибудь?       Дик кивнул. Нормально разговаривать, стоя в проходе между столами, не получалось. — Боюсь, не смогу предложить изысканного вина, но чай вполне сносный. — Дариус обогнул барную стойку и скрылся за скособочившейся белой крашеной дверью. — Ты не сказал, по какому случаю визит, — донесся его голос из недр подсобки.       Дик взобрался на высокий барный стул, предварительно брезгливо потыкав пальцем в потрескавшуюся кожу сидения. На него явно разлили что-то липкое. — Всё как всегда — дела государственной важности, — попытался отшутиться он обычной некогда в их кругах шуточкой, но просчитался. По крайней мере, Дариус, вынырнувший обратно в обеденный зал с чашкой в одной руке и серебристым мятым пакетом в другой, выглядел более обеспокоенным, чем раньше. — Неужели Лорд Хэй решил навести порядок в Новых районах? — Не совсем. На самом деле… — Ако бы сказал: «Куйте железо пока горячо, магистр Хиггин». Дик вспомнил про «ласточку» и сглотнул, — я пришел просить тебя помочь. Пару дней назад неизвестный убил двоих прямо возле Храма. Прямо во время церемонии Благоденствия. Ты знал об этом? — Слышал краем уха, — не стал отпираться Дариус. — Но почему расследованием занимаются в Храме? Почему бы не оставить это дело Канцелярии?       Кипяток зашипел, коснувшись сухих листьев на донышке чашки, подхватывая их и обволакивая. — Один из убитых был жрецом. Нас никто не слышит?       Дариус развел руками, мол, ну сам же видишь. — Анха исследовала трупы. И одно тело — жреца — буквально «опустошено». Жизнь будто высосали. Подобные убийства уже происходили, и каждый раз одно и то же. — Дик потянулся к чашке. — Лорд Хэй считает, явно дело рук темных. — А второй? Второе тело тоже?.. — Нет. Второй — гайтреш. Он не обладал Силой.       У чая был рыбный привкус, будто кто-то взялся за кружку грязными руками, но Дик побоялся обидеть хозяина и сделал ещё один глоток. — Тогда зачем его убили? — Кто знает, может, добычу не поделили. А может, его подельнику просто нравилось убивать.       Дариус тряхнул головой, отстраняясь. — В любом случае, не понимаю, чем могу быть вам полезен, — холодно заключил он, — я понятия не имею, кто это мог быть. Или Лорд Хэй считает, что если я живу в этом районе, то в курсе всех грязных дел в округе наперечёт? Тогда он сам мог бы назвать имя убийцы. Он, кажется, тоже местный. — Но, может, слухи, сплетни… — чувствуя, как накаляется атмосфера, Дик пошёл на попятную. — Храм хватается за соломинку. А я просто зашел спросить. Вдруг ты что-то слышал. Или услышишь… — Тогда что — бежать к тебе? — скривился Дариус, и Дик понял, что дело безнадежно, — хочешь сделать из меня ищейку Храма, Хиггин? Я ушёл из Храма. Я отрёкся от служения Ратху, который слеп и глух к мольбам. Теперь у меня новый бог. И Лорд Хэй не имеет надо мной власти, так что не смей мне указывать, или вылетишь, как и прочие посланники нашего дорого старшего жреца, что являлись до тебя.       Дик встал. — Я не ищу ссоры, — твёрдо сказал он. — И знаю, каким страшным ударом стала для тебя смерть Аша. Поверь, я до сих пор оплакиваю его не меньше твоего. И если ты решил, что лучше бросить всё и сгинуть в трущобах, чем признать кого-либо новым Лордом и склониться перед ним — это твой выбор. Но сейчас речь идёт не о преданности или убеждениях. Сегодня, сейчас, на улице, под окнами беззащитных людей бродит некто… Нечто, не ведающее жалости. И в опасности не только жрецы или служители Храма. В трущобах тоже есть люди, кто открыл в себе дар Света, но по каким-то причинам не стал учиться ею управлять. Или окончил Академию, но не остался при Храме, а вернулся домой. И всем им тоже угрожает опасность! Жрец практически пятого ранга, слышишь, ничего не смог сделать и был убит! Так какие шансы у обычного человека, недавно почувствовавшего в себе Свет? Думаешь, мясник с соседней улицы или какой-нибудь пекарь одолеет этого монстра? Или того пуще — ребёнок. Сын или дочь того же мясника будут безжалостно убиты только потому, что родились светлыми?       Дариус слушал молча, не делая попыток перебить, прикрыв глаза, будто размышляя. И Дик предпринял последнюю отчаянную попытку. — Ты говоришь, что скорбишь по Ашу, — воскликнул он, не зная, как еще достучаться до хмурого собеседника. — Ты помнишь Аша? Он отдал жизнь, помогая простым людям. Он защищал их от тёмных тварей. И знаешь, мне тоже не нравится Хэй! Но я жизни не пожалею, чтобы остановить убийцу. И не потому, что таков приказ нового Лорда. Я сделаю это ради Аша. Во имя него. Чтобы тьма не думала, будто может безнаказанно глумиться над Дхаррой, если не стало её главного защитника! — Убирайся!       В первую секунду Дику показалось, что он ослышался. Одно единственное слово перечеркнуло надежду, что ему удалось захватить Дариуса своей мыслью, и он бестолково переспросил: — Что? — Я сказал, пошёл вон!       Слова падали, как камни в воду. Негромко, весомо и неотвратимо. Дариус смотрел зверем, не скрывая ненависти. — Ты позволил Лорду Ашу умереть, не протянув руки помощи. Ты смотрел, как лёгочная болезнь пожирает его! Как он захлёбывается собственной кровью, потому что отдал свою жизнь на спасение тебе подобных, и ничего не сделал! А теперь заявляешься ко мне и обвиняешь в бесчувственности и равнодушии, говоришь о подвиге во имя человека, который умер, потому что ты его не спас?       Дариус был бледен как мел, и Дик испугался, что ему сейчас станет дурно. — Не обвиняй меня в смерти Аша, — тихо сказал он. — Мы искали, но не было способа ему помочь. И это был его выбор — он пожертвовал собой ради других.       …Жарким летним днем, когда все живое забылось в сладком полуденном сне, в саду Храма глава хранителей магистр Дариус ждет аудиенции. У Лорда Аша к нему разговор. От фонтана веет прохладой. Брызги сверкают брильянтами в солнечных лучах. Сквозь плотное переплетение веток сирени доносится тихое хихиканье и шепот. На скамейке по другую сторону высокого аккуратно подстриженного куста — двое. Судя по проблеску голубой ткани летних туник между ветками — молоденькие жрицы седьмого ранга, недавно прибывшие в Храм. — Представь, если тебе повезет стать женой самого Лорда, — смеется одна. Ее подруга пытается выглядеть серьезной, но тоже, не удержавшись, хихикает в кулак. — Светлый Лорд — воплощение бога на земле, ничего у тебя не выйдет. — Но миссир Аш так красив, — не унимается первая. — Ладно, пусть не женой. Пускай хотя бы возлюбленной. Разве скрасить одиночество земного бога — не благое дело? — Поговаривают, — ее собеседница воровато оглядывается, убеждаясь, что свидетелей крамольной беседы нет, — миссир Аш был бы не против, если бы его одиночество скрасил магистр Хиггин. Только тсс, это секрет.       «Ни для кого не секрет, — лениво думает Дариус. — Но они правы. Вслух об этом лучше не говорить». — Его личный помощник? Высокий, рыжие волосы, приветливый, всем улыбается? — Да, да, — головы сплетниц почти соприкасаются, наклоняясь друг к другу еще ближе. — Не то что магистр Дариус. Всегда серьезный. Такой хмурый. — Я с ним столкнулась как-то раз в коридоре, он меня так напугал. — Он взглянул мельком на меня во время церемонии прибытия в Храм, я аж похолодела.       «Интересно, — думает Дариус, — если я улыбнусь, то понравлюсь им? А ему?»       Нельзя так думать. Но мыслям трудно приказать. И когда он, Дариус, встречается взглядом с Ашем, все равно екает что-то внутри. Хоть и нельзя, а екает. — Какая жалость, что светлый Лорд обречен на одиночество, — вздыхает одна из жриц. — Миссир Аш столько делает для нас. Как горько, что он не имеет права найти спутницу жизни. Я была бы за него только рада. — Я тоже, — подхватывает другая…       Лицо Дика, искаженное неподдельным праведным гневом, встало поверх картин прошлого, и Дариус рассмеялся: тихо и горько. Так смеётся человек при виде беспросветной глупости. — Дело было не в других. Дело было в тебе. Помогать страждущим — прямая обязанность Лорда, но разве Хэй спешит лечь на жертвенный алтарь?       Аш изматывал себя всё больше и больше из-за того, как ты смотрел на него. Как называл земным божеством. Твои глаза светились восторгом, стоило вам оказаться рядом. И ради этого — ради восхищения во взгляде человека, которого жил в его сердце, Аш не мог остановиться. Лорд принадлежит Свету. Лорд не может любить одного больше, чем остальных. И Аш не мог рассказать тебе. Но пока ты смотрел на него с такой преданностью и с таким детским восторгом, он чувствовал себя счастливым. Матушка Нэйри говорила ему — «хватит». Но его личный помощник Хиггин верил, будто Лорд может всё! Сказать «нет» — значило для Аша подвести тебя. И он был готов на все, лишь бы оправдать твои ожидания. Лишь бы оставаться всесильным в ваших глазах, магистр Хиггин!       А когда он заболел и начал умирать, когда всё, во что ты верил, рухнуло, и ты впервые увидел не божество, а живого человека, который страдал, ты испугался! Что теперь твоя очередь быть сильным! Что отныне он будет полагаться на тебя, а не наоборот! Испугался, что щит, которым ты прикрывался от всех бед, рухнул! И ты решил, будто ничем не можешь помочь. Задолго до того, как хоть что-то попытался сделать.       Дик почувствовал, как мурашки ползут по спине. Он неожиданно ощутил себя грязным, словно Дариус опрокинул на него ведро помоев. — Не говори чуши! — Яростно воскликнул он. — Я был личным помощником Аша, но между нами никогда ничего не было! Да, я восторгался им, но только как Лордом, и всё. Я бы никогда не посмел опозорить его такими низменными чувствами!       И Дариус ударил, не колеблясь.