Грандмастер

Кэсси была готова пойти на самую низкую, подлую и наглую ложь за всю свою сознательную жизнь, соврав бравому генералу, по совместительству своему начальнику и матери. Более того, чтобы оценить масштаб ее отчаяния, достаточно было понять, что она была готова обмануть заодно отца, подругу, крестного и весь свой отряд, лишь бы избежать необходимости присутствовать на предстоящей операции.  Она ощущала себя, как бы это помягче сказать, распутницей? Ой да к черту формальности, Кэсс казалось что у нее на лбу крупными буквами мигало слово "потаскуха", помимо "лгуньи" и "позора семьи". От мыслей, крутившихся в ее голове последние несколько дней она ощущала себя ментально грязной, но, как это обычно с ней бывало, остановить их не могла. Если говорить честно, ей грех было жаловаться, учитывая недавний визит к одному небезызвестному обитателю ее влажных фантазий, но эти образы, а в этом она была готова поклясться, сами возникали и крутились перед глазами, не спрашивая разрешения и удобного момента. А все началось с того, что после успеха совместной операции с Ханзо и его кланом, ее мать, подумать только, ее собственная мать подвела ее к этому, решила, что хорошо бы провести учения сразу с двумя кланами, пользуясь приятельскими отношениями между их лидерами и спецами.  То есть, Кэсс тогда переспросила, выглядев при этом наверняка как последняя идиотка, в учебной операции будут участвовать оба грандмастера? И переспросила еще раз, уточняя - одновременно? Надо отдать должное генералу, она хоть и была недовольна, но повторила, пусть и с интонацией как для дебилов, подтверждая, что в учениях примут участие представители обоих кланов и два грандмастера. И времени на усиленную подготовку перед этим три дня. Тухлые носки Рейдена, мычала она ночью в свою подушку от досады и обреченности. Переубедить мать, когда той что-то взбрело в голову не представлялось возможным, так что шансы на успех этой затеи приравнивались к нулю. Командор Кейдж была абсолютно не готова ударить в грязь лицом перед своими сослуживцами, руководством, партнером по постельным утехам и одному мужчине, чей шрам и холодный флер были объектами ее подросткового увлечения, но именно это было неизбежным исходом, окажись они все вместе на поле боя.  Поэтому она больше половины ночи потратила на то, чтобы придумать правдоподобную причину, по которой она не могла принимать участие. План А включал в себя жесткое пищевое отравление; План Б - подстроенный несчастный случай или перелом чего-нибудь; План С - имитацию или нет жуткого похмелья, пусть даже результатом и станет выговор, суровое недовольство матери и даже разжалование, но и хрен с ним, она потом отмоется от этого. А от позора, которым неминуемо обернется ее непосредственная близость сразу с двумя горячими (холодными?) мужчинами из ее нецензурных мыслей, она не оправится.  Кэсс прекрасно помнила, чем закончилось участие Ханзо в операции, когда ее мозг решил, что он – ее главная созерцательная цель на поле боя. Нет, его наказание и недовольство как раз привели к очень удовлетворительному результату, но повторять этот урок она бы не хотела. И в настоящий момент, Кассандра чувствовала себя странно. Не то, чтобы она клялась в верности или вообще хоть в чем-то. Они в принципе никак особо не обсуждали с Ханзо детали своих отношений, если происходящее между ними можно было так назвать. Но, тем не менее, она ощущала себя непонятно, угрызаясь муками совести и мнимой верности за непристойные помысли о ком-то другом.  Расскажи она об этом Джеки, подруга бы для начала охренела от объема информации, который от нее утаили, наехала за сокрытие и потом с серьезным видом сказала бы, что ей пора закрыть гештальт и разрешить свои подростковые метания, чтобы не проецировать их на свою дальнейшую жизнь. Но ее тинейджерские фантазии определенно были градусом пониже, потому что о существовании тройничка она узнала, став значительно старше. Благо не из папиных кассет.  Кэсс готова была кричать на свои мозги, упорно подкидывавшие ей картинки, на которых было непонятно, где заканчивалась она и начинались они. Да-да, а на заднем фоне маячили жилеты, синий и желтый, аккуратно сложенные стопочкой рядом. Или друг на друге. Или это уже не про жилеты. Если она не заснет сейчас же, утром у нее будут красные глаза и  воспаленный мозг, и ее преждевременно направят в лазарет, чтобы до учений ее точно поставили на ноги. В конце концов ее сморил сон, но ни спокойным, ни приятным он не был. Ее застукивали с грандмастером Куаем то мать с отцом, то они же вместе с Хасаши, причем последний присоединялся, а после все равно укоризненно наматывал цепь на ее шею, придушивая и шепча напоследок что-то о том, что она жадная до лишнего члена дрянь.  Как и предполагалось, проснулась она плохо выглядящая и соображающая одновременно, но мать отправила ее под ледяной душ, огорошив тем, что планы изменили и учения пройдут сегодня, после обеда. Почему, ну почему в ее голове просто не было кнопки "выкл", или на худой конец, фильтра, чтобы хоть как-то притормозить разогнавшееся на всех парах шаловливое сознание!  Кэсс громко выдохнула, и решила, впервые в жизни, воспользоваться своим положением и родственными связями с начальством. Поэтому твердым шагом направилась к матери, где четко и аргументировано изложила свою точку зрения, которая заключалась в том, что ей лучше провести эту практику в качестве наблюдателя, дабы лучше проанализировать действия своей команды и помочь ориентироваться в будущем, при совместных операциях. Генерал поразительно быстро убедилась в правильности умозаключений коммандера и дочери, даже похвалил за правильное тактическое решение и дальновидность. Ага, дальновидность. Единственный вид, за которым она планировала наблюдать, это два безбожно горячих мужика, но об этом знать никому не обязательно. Хотя, Кэсс была уверена, что Ханзо спалит ее нехитрую задумку в первые же две минуты, когда поймает ее голодный взгляд. О том, как он отреагирует, когда поймает похожий взгляд направленный на его товарища, другого уважаемого грандмастера, она предпочитала не думать.  -- – Скажи, Кассандра, это твой фетиш или есть другая причина по которой твой взор буквально облизывал грандмастера Лин Куэй, м? – она только закончила комментарии и разбор всех неправильных действий, предпринятых группой, попутно набрасывая в голове рапорт и пытаясь сделать вид, что она действительно так тщательно анализировала их маневры, а не кое-кого другого. И напоролась на него за углом их временного штаба. – Тебя привлекают все мужчины постарше или только азиаты? – вопрос на самом деле был хороший, потому что она и впрямь задумалась. Пока не поняла, что дело вообще не в расовой принадлежности. Она видела взрослых импозантных командующих на заседаниях альянса и переговорах, в форме и с медалями; видела миллионеров на дорогих тачках, в костюмах от Бриони; актеров на тусовках из папкиной сферы. И тем не менее, они у нее таких реакций не вызывали. У нее вообще никто кроме этих двоих такой реакции не вызывал. Вовремя вынырнув из размышлений, она увидела ползущую вверх бровь и легкую усмешку на лице Хасаши.  – Я подумала: нет, не все, и нет, это не относится к вашему разрезу глаз.  – Вашему? А вы...это?  – Ну пожалуйста, не заставляй меня это произносить вслух.  – Нет-нет, я очень хочу услышать это из твоих уст, Кассандра. – Ты ведь итак понял. – безапелляционный прямой взгляд как якорь потащил ее вниз, заставляя сдаться ему. – Ладно, окей, к вашему. Это имеет отношение к вам двоим. Доволен?  – Ц-ц, как же быстро ты наглеешь и дерзишь, – он склонил голову на бок, и на его лице проступила хитрая ухмылка. – не надо возвращать нас к тому, что мы уже проходили с тобой. – Уфф, черт бы тебя побрал, хотя ты и сам его поберешь. Это имеет отношение только к тебе и твоему коллеге, грандмастеру Ляну. Надеюсь этот вариант ответа тебя устроит?  – Я ведь говорил Куай, она с огоньком. – в смысле он ему говорил? На ошарашенную Кэсс уставился глава Лин Куэй, с почти идентичной ухмылкой на лице, неожиданно появившийся из-за спины Ханзо. – Сказал бы я, что зрение тебя подводит, и первым она заприметила меня...– мастер Лян великодушно похлопал хмыкнувшего грандмастера Ширай Рю, и перевел взгляд на Кэсси, которая отродясь не краснела, но сейчас ей казалось что ее заливает румянцем прямо из ведра и она скоро станет по оттенку похожей на спелый помидор. – Видимо командор тебе не рассказывала о кумирах своей юности.  Кассандре на секундочку показалось, что мир схлопнулся и она оглохла, так оглушительно зазвенело в ушах, пока мозг лихорадочно обрабатывал последнее сказанное грандмастером Ляном. – ...с товарищами, с ними в отряде был и твой чуджин, вломились в крепость Лин Куэй. Так что, могу со всей уверенностью сказать, что уже тогда...своенравная особа...–  Кэсс изо всех сил пыталась не завыть, вспоминая каким провалом обернулась та вылазка пару лет назад, зато сознание радостно подбросило напоминание, что костюм тогда у мастера Ляна был другого кроя и мышц было видно больше. – Если будут проблемы, сказывается твой уже почтенный возраст, – Ханзо аж поперхнулся на этой реплике, но в ответ только нахмурился и покачал головой, – обращайся. Холод помогает сохранить молодость, знаешь ли.  С ехидным огоньком в глазах, мастер Лян отправился собирать своих воинов и возвращаться в холодные земли их клана. Кэсси тяжело сглотнула и покосилась на Ханзо, который сосредоточенно разглядывал вялую растительность под своими ногами.  – Ты в курсе, что тебя только что обозвали старым? – она даже не удивилась, словно в замедленной съемке наблюдая за тем, как едкая колкость покинул ее рот прежде, чем мозг сообразил, что этом вряд ли лучшее из того, что можно было бы сказать в данной ситуации.   – Кажется, – плотоядная улыбка нарисовалась на лице Ханзо так ярко, что затмила собой всполохи адского пламени во взгляде, – нам есть о чем поговорить, Кассандра. – он буквально промурчал эти слова, но тональность была отнюдь не сексуальная, больше напоминая животный рык. Сродни тем, что издают хищники перед тем как настигнуть свою жертву. – Вечером. Дорогу в мои покои найдешь.  -- Оказавшись ближе к ночи в Огенных садах, оправдав очередную конфискацию джета в личных целях тем, что грандмастер Хасаши хотел детально обсудить некоторые моменты учений и конкретно ее отряда, Кассандра направилась к небольшим личным покоям Ханзо в радостно-нервном состоянии. Больше нервном, если говорить откровенно.  Причина ее нервозности ясна не была: она говорила ему вещи и похуже, так что вряд ли безобидный прикол про преклонные года мог его разозлить; юношеская влюбленность, даже не влюбленность, а скорее романтизация взрослого недоступного мужчины, который был не им тоже была абсолютно нормальна. И потом это же было тогда, сейчас ведь она не испытывает тех эмоций? Ведь так? Саркастичное замечание едкого внутренного голоса о том, что она всего-то пару раз мысленно чуть не трахнула своего кумира за последние пару дней, в том числе утром наблюдая за боевым построение воинов Лин Куэй под командой мастера Ляна и тем, как причудливо пляшет лед на кончиках его пальцев, вырастая в здоровенную двуглавую секиру, с увитой кристальной вязью рукоятью…что ж замечание пришлось принять к сведению.  Но это было не единственное, что Кэсс заметила. Оба грандмастера были крайне эстетично развиты физически. Ой да к черту, за обоих гранд мастеров хотелось подержаться. Повиснуть на этих дельтах, как кошак на занавеске, сползая вниз, корябая ногтями плотные мышцы груди и абсолютно точно каменный пресс, и дальше по косым, туда где вена пульсировала на тазовой косточкой под четко очерченной V-образной, тормозя, нет, не тормозя, спускаясь прямо к паху. И, слава Высшим Богам, их форма прикрывала их зад. Если отойти от факта признания горячести обоих, то это пожалуй одна из немногих вещей, что их роднила. Они ведь были абсолютно разные. Собственно, лед и пламя. Там где Ханзо ускорялся, кроша полыхающей катаной соперника, Куай замедлялся, не теряя скорости реакции, заковывая соперника в мерзлую массу. Где один уклонялся, другой шел напролом; где желтый жилет проносился вихрем в эпицентре событий, синий оставался в стороне, издалека контролируя ход действий; где один выплескивал ярость, другой сеял хладный ужас. За ними действительно было интересно наблюдать, откинув все озабоченные мысли.  Таким нехитрым путем Кэсс пришла к мысли, что нервничает она реально из-за того, что пускала слюни сразу на два фронта. Улетать обратно было уже поздно, потому что Ханзо Хасаши медитировал на террасе и слышал ее слоновью поступь.  Дерьмо. Окинув его застывшую словно изваяние фигуру, она неловко остановилась в паре шагов, не зная с чего начать. Вариант, что он не заметил ее присутствия не рассматривался как идиотский, а значит тишина, прерываемая лишь стрекотанием цикад, была намеренной. Так и не придумав ничего, она просто позволила себе бездумно пялиться, зная, что здесь хотя бы, ее никто за этим не застукает. Интересное предположение мелькнуло в голове, подобно солирующему инструменту в оркестре, вспыхнув в общем сонме звуков и образов: а что думают рядовые воины Ширай Рю об увеселениях своего Грандмастера? Интересно, кто-то осуждает его? С другой стороны, он, мать их, Глава клана, может делать все что хоч... – Я подумал и, кажется, нашел корень всех бед, Кассандра. – тихий голос Ханзо заставил Кэсс подскочить на месте от неожиданности, хотя сам он так и остался сидеть неподвижно, не открывая глаз, заставляя ее на секунду подумать что ей почудились эти слова. – Мы с тобой все время занимаемся внешними факторами: твоя дерзость, сквернословие, несдержанность, хамоватость и я могу еще долго перечислять.  – Суть проблемы же всегда кроется внутри. И заключается она в том, – он сделал небольшую паузу, но вряд ли для дополнительного драматизма, потому что его негромкая речь заставила Кэсси обратиться в одно большое ухо и внимать так самозабвенно, что даже стрекот меж деревьев поутих, –  что у тебя разнузданный и неорганизованный разум. Это была чистейшая правда. Ее мозг на самом деле был неорганизованным хаотичным полудурком во всем, что касалось этого мужчины. Признаваясь совсем честно, именно так себя чувствовали женщины, которым сорвало крышу и теперь она абсолютно точно это знала.  – Это странно, учитывая твое воспитание и среду, в которой ты росла. Но ничего, мы это поправим. Присаживайся – Кэсс так клинит от этой просьбы, что она остается стоять абсолютно бессмысленно моргая, как будто закрывание и открывание глаз изменит произошедшее. Что еще более удивительно, Ханзо молчит. Его грудная клетка расширяется для вдоха и медленно опускается на выдохе. И все. Никаких «иди сюда», «не смей» и «попроси».  Ошалев от происходящего она крайне неграциозно, а лучше сказать неуклюже практически валится вниз, громыхая дощатым полом террасы, который жалобно скрипит под ней, словно жалуясь сидящему рядом хозяину о приземлившемся неподалеку слонопотаме.  – Молчишь? – интересно, какой он хочет получить ответ от нее. Не найдя подходящий вариант она неопределенно хмыкает. И даже это не вызывает практически никакой реакции. Кэсс успевает обдумать пару вариантов дальнейшего развития событий и но, конечно же, не угадывает.  – Дыши Кассандра. Вдох через нос, на счет пять. Выдох на восемь. – вот и все что она от него получает, чувствуя себя странно разочарованной. Так проходит некоторое время и в шелесте листвы и травинок, с мерным цокотом насекомых на фоне, Кэсс кажется, что она дышит так же громко, как вертятся лопасти двигателя ее джета, то есть оглушительно и завывающе, тогда как сидящий рядом мужчина не издает вообще ни одного звука. Злясь на саму себя, она ерзает, пытаясь устроится поудобнее, моргает, пытаясь сдвинуть челку, лезущую в глаза, заставляя половицы жалобно всхлипывать под весом ее неумной задницы, но никак не может постичь этот чертов дзен, который тут источает буквально все. Внезапно, и совершенно бесшумно, ей на плечо ложится тяжелая рука, пригвождая на месте и вмиг успокаивая все отвлекавшее буквально за секунду до этого.  – Я сказал, дыши. Один...два...три...– в легких кончается место уже на два и ее сейчас разорвет от того, как медленно он считает. Но Ханзо продолжает и доходит до пяти, издевательски останавливаясь там, перед там как так же мучительно неспешно начать отсчет на выдох. Что-то касается ее скулы и она понимает, что прикрыла глаза лишь бы не сбиться, хотя казалось бы – что сложного в том, чтобы дышать? Ткань приятно холодит кожу и погруженная в эти ощущения и попытки выпустить воздух, Кэсси пропускает момент, когда ее лишают одного из органов чувств. Он завязал ей глаза. Да, совсем не это он обычно связывал и совсем не этим. Но ощущение приятное.  – Дыши. – удерживавшая якорем рука исчезает и хочется заныть, потому что его присутствие, словно маяк в океане, заставляет чувствовать связь с реальностью. Дыши, напоминает сама себе Кэсс. Это просто. Пытается считать так же медленно, и с удивлением обнаруживает, что несущийся поезд мыслей под управлением сумасшедшего машиниста умолкает, оставляя ее сознание еще не блаженно пустым, но настолько тихим, что одно это можно отпраздновать. И даже взбрыкнуть на Ханзо хочется гораздо меньше. Продолжая считать и размеренно дышать, она также отмечает, как обостряются все прочие чувства. Как отчетливо различается запах благовоний, которые жгут в небольшом храме воины клана, и сладость ирисов, цветущих неподалеку. Лучше всего она различает запах Ханзо, похожий на жженый летним солнцем песок и такое же раскаленное дерево. Кажется еще немного, и она ощутит вкус на губах. Погруженная в эти мысли Кэсси чуть не подпрыгивает, когда чувствует прикосновение. Сталь холодит шею, и адреналин выплескивается в кровь, ведь она не знает, лезвием ли к ней повернут клинок. Метал неспешно поглаживает ее кожу, вызывая легкие мурашки и слегка давит на подбородок, заставляя вытянуть шею и расправить плечи. И хоть она не видит ничего и не слышит, но ей кажется, что Ханзо довольно ухмыляется в ответ на ее молчаливое послушание. Значит, сегодня она должна молчать. Следующее прикосновение разительно отличается от предыдущего, потому что это подушечки его пальцев. Обжигающе горячие. Иногда Кэсс думает, что по его венам течет раскаленная лава. Его пальцы путешествуют по предплечью и останавливаются на точке пульса, который стремительно растет от этих прикосновений.  – Выдыхай. Ты должна оставаться спокойна. – Кэсс даже хочет открыть рот в ответ, но мужская рука предупредительно ложится на горло, не сжимая, просто поглаживая и не давай нарушить установившуюся идиллию. Спину обдает теплой волной, когда он присаживается позади, так и не убрав руку с ее шеи. – Сохраняй чистый разум, Кассандра. – шепот возле уха пробирает до самого нутра, заставляя дернуться, стягивая нутро сладкой пружиной такой знакомой возбужденности, что всегда с ней когда он так близко. Дышать размеренно становится все труднее, потому что шаловливые пальцы грандмастера ползут чуть ниже, поглаживая ключицы сквозь футболку, слипшуюся с кожей от влажного жара летней ночи и кажется что горячее уже некуда, но его язык, черти и демоны бы его побрал, его язык рисует какие-то иероглифы, наверное о терпении и смирении, на ее шее, над бешено бьющейся жилой, вдоль всего ее пути, выше, к мочке и его выдох, такой же горячий как подушечки пальцев, заставляет все эмоции сосредоточиться там, где жарко, где уже влажно и где так не хватает его.  – Не сбивайся. Я замечу. – хрипло щекочет ей словами затылок, заставляя волосы шевелиться от волнения, от этой истомы, что заменяет кровь, и мысли ползут за его пальцами, прочерчивая тот же маршрут, вниз по груди, к подтянутому животу, осторожно приподнимая край футболки, бередя ее кожу, впрыскивая похоть своими касаниями. Как она мать его, должна быть спокойной? Дыхание мелеет, грудь приподнимается все чаще и рука перемещается с шеи на солнечное сплетение, пока большой палец рисует круги по болезненно твердому соску, проступающему сквозь лиф. – Тише-тише, выдыхай. Раз...два.... Каждый гребанный счет сопровождается прикосновением губ, вычерчивающим дорожку от скулы до основания шеи, и наверх, пока он не доходит до восьми и начинает счет на вдох. Каждое его прикосновение расползается вспышкой по нервным окончаниям, яркой и губительной. Она должна сохранять при этом покой? Из всех его наказаний, это кажется самым изощренным, самым садистским.  Под футболку заползает прохладная сталь и она отчетливо слышит треск волокон, когда ее подрезают в одно движение. Вместе с лифом оказывается, потому что от ошметков одежды избавляются быстро и безжалостно и все, что ей остается – это легкий шелест падающих обрезков.  – Как думаешь, мастер Лян бы оценил такой вид? – Кассандра давится свои вдохом от этого распаляющего внутренности рыка, от легких укусов в плечо, от покалывания в позвонках, что следуют за его ладонью вниз, к пояснице, а потом резко, слишком резко, ведет по бедру и грубо хватает ее за промежность. – Такая открытая...такая покорная...и наверняка мокрая... Ее белье ведь действительно влажное насквозь, а он еще толком ничего с ней не сделал. Настолько мокрое, что это можно понять даже сквозь одежду. Это приобретенная реакция ее организма на близость Ханзо Хасаши и нет ничего, что она может или хочет с этим поделать. Она только постанывает, пытаясь не шевелить бедрами, потому что его руки там уже достаточно, что она забыла как функционировать.  Ханзо осторожно заставляет ее разогнуть ноги, стягивая с нее треники и потом тянет на себя, вынуждая сесть на его бедра, широко раздвинув ноги. Рука возвращается к промежности, слегка надавливая, играя, пока другая удобно перехватывает под грудью, нещадно сминая одно упругое полушарие горячей, почти пылающей ладонью.  – Думаю, ему бы понравилось. Но ведь ты такая из-за меня. Для меня. – глупо отрицать эту истину, потому что в белье чуть ли не хлюпает от того, что он делает с ней. Как слизывает капельку пота с ее шеи и мажет носом по виску, заставляя хотеть большего. – Запомни это. Кэсс пытается успокоить истерично бьющееся сердце равномерными глотками воздуха, пока Ханзо нарочито неспешно, лениво шевелит пальцами, потирая ее сквозь трусики. Он чуть приподнимает бедра, тихонько звякая пряжкой пояса, пока приспускаает штаны и Кэсс наконец ощущает его тяжело стоящий член. Она такая чувствительная без зрения, ведомая лишь его командами и своим дыханием. Она сплошной оголенный нерв, коротящий от перегрузки и от того простреливающий импульсами буквально от всего.  – Дыши Кассандра. Он просто сдвигает белье сторону и заполняет ее в один рывок бедер, до предела, и ей так хорошо, так горячо, так охренительно, что в пору завыть, но от чего-то даже стон не выходит наружу, только дыхание сквозь сжатые зубы. Руки ложатся на ее бедра, заставляя слегка наклониться вперед, вслепую опереться на его колени и направляют, задают темп и все чего она сейчас хочет – его, только его, чертового Ханзо Хасаши, который сводит ее с ума. Собой, своим видом, нотациями, грязными речами, обжигающей кожей, твердыми мышцами, крепким членом, что так идеально сейчас движется в ней, своими приказами, своей властью над ней, над каждой ее клеточкой, каждым рецептором, каждой чертовой мыслью, своим голосом, этим рычанием где-то между ее лопаток сейчас. Она упивается тем, что она вся его.  Ей тяжело вести счет, но она пытается, потому что это продлевает удовольствие, удлиняет процесс, дает ей дольше ощущать его, чувствовать присутствие так полно, размывая мир вокруг в мутное месиво, фокусируя только на нем, на том как безбожно хорошо он заставляет ее себя чувствовать. Потому что он ей приказал. – Ты сейчас думаешь обо мне. Это меня твое сознание рисует. От моих прикосновений тело дрожит. – он прикусывает кожу под ухом, сжимая ее сосок одновременно между пальцами и это больно, но так чертовски приятно одновременно, что звезды расплываются перед ее глазами, расцветая всполохами узоров на обратной стороне ее век и Кэсс позволяет себе всхлип. Сталь возвращается, плотно прижатая к ее горлу и остается там, явственно напоминая, что ей сегодня не положено издавать ни звука. Кажется он слегка отклоняется, удерживая ее теперь за бедро и следующий толчок рассыпает искры удовольствия по ее телу, когда он задевает что-то внутри.  Она прикусывает губы, старательно выдыхая, потому что тело дрожит от подступающих волн наслаждения, от того, что оргазм на кончике языка, пальцев, и Ханзо, ощущая как Кэсс вся трепещет на нем, разбивает ее выдержку, жарким разрешающим «Кончай» на выдохе и это так грязно, так развратно, что она жмурится, пока он сталкивает ее в мягкую негу с разбегу. Он все еще двигается, продлевая ее удовольствие и через пару толчков она чувствует горячее семя на своем животе, которое аккуратно подбирают пальцами и повернув голову, послушно открывает рот.  – Вот так, моя девочка. – одобрительно шепчет Ханзо, пока она вычищает его руку дочиста и он не скармливает ей все до последней капли. Она отказывается выпускать его пальцы, посасывая их, проходясь по фалангам, даже покусывая, совсем легонько, тут же зализыва языком следом, пытается поглотить их, лишь бы не прерывать контакт. – Такая жадная до меня. Только до меня. Кэсс плевать что ей движет в этот момент, наверно безумие, потому что первое и единственное, что она произносит за все это время это – «Да, грандмастер Хасаши». Она знает, что больше не будет представлять никого, кроме него.