Секрет пустых коридоров

Я открыла глаза и защурилась от яркого солнечного света, который больно резал глаза. Я попыталась пошевелиться, но все тело отозвалось сильнейшей болью, да и как оказалось, руки и ноги были зафиксированы по разные стороны кровати. Где я? Повороты головы в разные стороны давались с трудом, но… Только не говорите, что я в больнице… Только не этого. — О, вы уже проснулись, замечательно! — В палату вошла девушка, и поставив лоток с инструментами на стол, подошла ко мне. — Как себя чувствуете? — Она искренне улыбнулась. Фу. — Херово. — Пробурчала я. — Развяжите меня! — Не можем. Сейчас к вам подойдет Арсений Сергеевич и все объяснит. — Она все еще улыбалась. Какой кошмар. — Отпустите меня сейчас же! — Я пыталась сорвать с рук завязки, но ничего не выходило. — Лучше верните меня в клетку к тому козлу. — Ох, а ты у нас буйная. — В дверном проеме появилась мужская фигура… Если бы мне не было пофигу на все, я бы возможно залипла на нее, но не сейчас. Ненавижу врачей, ненавижу больницы, ненавижу этот мир. Мужчина подошел ко мне вплотную. Высокий темноволосый и весьма симпатичный. Повторюсь. Я б залипла, если бы не то, что сейчас происходит. — Так. Как тебя зовут? — Он уселся рядом и жестом выпроводил медсестру за дверь. В замке провернулся ключ. Зашибись. Нас закрыли. Мой худший сон. — Тебя не ебёт. — Выдавила я. По телу пробежали мурашки. Ух ты. Эмоции? Ятрофобия дает о себе знать. — Вау. Красивое имя. Я Попов Арсений Сергеевич. — Он действительно записал это в карточке? — Что ж, Тебя не ебет, ты в больнице. И все слишком плохо. Нам надо с тобой договориться, потому что терпения у меня вагон, а времени еще больше. Чем больше ты выпендриваешься, тем сильнее утаскиваешь себя в паутину больницы. Поверь, я как паук, люблю пососать кровушку. Буду долго и муторно мучать тебя уколами, анализами, обследованиями, а это… — он заметил, как мое тело тряхнуло. — нам не нужно, ведь так? Если ты будешь хорошей девочкой, то мы быстро завершим всю эту канитель. — Слов у меня не было. Уже год мне в душе слишком хреново, из эмоций, как оказалось, остались лишь негативные. Страх и злость. — Меня зовут Мари Кель. — Прошептала я. — Вот. Это подходит тебе больше. Молодечик. — Он погладил меня по руке. — Будешь дальше себя хорошо вести? — Я отрицательно покачала головой и поджала губы. — Эх. А я надеялся тебя развязать, ну, думаю так даже лучше. Мне нужно осмотреть твою рану, а раз ты так себя плохо ведешь, разрешения на прикосновения не спрашиваю. Он подошел к моим шортам и задрал их. Я подняла голову и увидела два больших пластыря, которые покрывали мою ногу почти по всей поверхности. В голове стали возникать воспоминания о том, что заставило меня оказаться тут. Ты боишься врачей, какие нахер порезы… Ты стараешься вообще меньше болеть, а тут сама отдала себя в руки своего страха. МАЛАДЭЦ, дура. — Ай. — Я дернулась и ударилась рукой об стену, когда Попов стал сдирать пластырь. — Да больно же блять! — Тогда слушай меня внимательно! — Врач поймал мою голову рукой и взял за подбородок. — Мы закрыты в палате снаружи, сбежать тут некуда, поэтому сейчас я развяжу тебя, а ты без выкрутасов пойдешь со мной до душа и мы аккуратно снимем пластырь, иначе продолжу сдирать его вместе с твоей кожей! — Его грубость напугала меня еще сильнее, что-то внутри ёкнуло. — Развязывай. — На глазах выступили слезы. Я действительно испытывала сильнейший страх. Хотелось съежиться в маленький комочек, забиться в угол и не вылазить. Попов действительно аккуратно развязал и подал мне руку, чтобы я села на кровати, но я одернулась и села сама. Сердце стучало бешено. — Ты сейчас серьезно? — Проговорил Арсений. — Что? — Ты боишься меня. Как маленькая девочка. Ух ты. Анамнез был другой, не такая уж ты и бездушная. — Я не боюсь. — Громко сглотнув проговорила я. — Я вижу. — Он тронулся меня, а я одернулась. Спалить себя было легко. — Не трогай меня! — Я рванула в сторону двери ванны, и, залетев туда, заперла дверь на замок. Я упала на пол и расплакалась. Я… расплакалась. Последний раз я плакала на похоронах бабушки — единственного человека, который у меня был. Отца я никогда и не знала, а мать пропала без вести при сходе лавины в Америке, когда мне было три. Вот так я, совершенно маленькая и беззащитная девочка, попала на попечительство бабушки. Бабуля умерла полтора года назад от инсульта… Это было слишком тяжело… Я пыталась убить себя три раза. Безуспешно… — Мари. Выходи. Я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого. Серафима Ивановна всегда говорила тебе, что врачам нужно доверять. — Что? Бабушка? Откуда он… Я открыла дверь и вышла в палату, вопросительно смотря на парня. — Что ты только что сказал? — Я знаю, неожиданно. Обещаю все рассказать, но Марусь. У тебя кровь. Дай мне тебя осмотреть! Я обещаю, что не сделаю тебе ничего больного! — Что ты, твою мать, сейчас сказал про мою бабушку! Откуда ты! — Я бросилась на парня с кулаками. Я лупила его в грудь с такой силой, с какой только могла. Я рыдала. Рыдала до всхлипов, а он лишь изредка ловил мои руки. — Все. Тише. — Арсений схватил меня за обе руки и впечатал в стену спиной. — Угомонись. Я расскажу тебе все. Просто. Дай. Осмотреть себя! — Ни за что! — Я вырывалась и брыкалась, но парень сильнее сжимал мои руки. — Ай! Мне больно! — А если ты не перестанешь, будет больнее! Хватит! Врач затащил меня в ванну и закрыл дверь. Он держал обе мои руки одной своей, другой стягивал в низ шорты. Я кричала. Плакала и снова кричала, но мне никто не помог. Арсений впихнул меня в душевую кабинку вместе с собой и включил воду. Я застыла на месте, потому что из-за криков вода натекала в рот и я начинала захлебываться. Парень поливал мои ноги лейкой, размачивая пластырь. Мне стало холодно, и больно, когда он стянул с меня рубашку, оставив в одном нижнем. Я пыталась закрыться, но он крепко держал мои руки, не позволяя делать никакие движения. Спустя время меня обернули в большое белое полотенце и усадили на кушетку, которая стояла в углу ванны. — Сейчас, если ты будешь меня слушаться, а как выяснилось, ты это умеешь, я быстро осмотрю и, если необходимо, обработаю твои раны и разрешу тебе снять твое мокрое белье. Наверняка тебе холодно. — Парень сам стоял по уши мокрый, но на его лице не было ни капли злости, наоборот. Сожаление? Ненавижу это… Не нужно меня жалеть… — Арсений Сергеевич, 12 палата, нам нужна ваша помощь! — Медсестра прокричала из палаты. — Черт. Так! Сиди тут! Обещай мне. Пожалуйста! Я не хочу тебя связывать. Ради Серафимы Ивановны. Сиди тут! — Он выбежал из ванны, отставив дверь открытой. Я огляделась по сторонам и заметила вентиляционный люк. Огромный вентиляционный люк. Кель. Твой шанс! Сбегай!