Russian Roulette: Reloaded

XXI (пятница 3 июня 1960 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Честно говоря, Соня не ожидала, что Скалл будет протестовать, суетиться или выдвигать какие-то неожиданные или не очень протесты против новых условий жизни. Ошибка в этом, по крайней мере, заставила ее чуть больше внимания уделить своему гражданскому другу и тому, что составляло его личность. За те два года, что они были знакомы как случайные друзья, ни один из них не давил на границы другого так, как это делали несколько месяцев совместной жизни под одной крышей. До того, как он начал жить с ней, она не была самым ярким примером соблюдения социальных норм, общалась не чаще одного-двух раз в день, и у него самого было несколько проблем с тем, что именно он мог или не мог делать, когда дело касалось ее. Это было до того, как факт, что его лучший и, возможно, единственный друг — неприкаянный мошенник, был всучен ему в лицо так, что он не мог ни отрицать, ни опровергнуть. Возможно, он и раньше замечал, но она никогда не была так откровенна в своих поступках в его присутствии. Да и скрыть это было невозможно, если учесть, как устроен их дом и какие тренировки все еще иногда проводят девушки. Она узнала, что Скалл не был по своей природе ни мерзким, ни морально оцепеневшим, ни настолько жестоким, чтобы быть равнодушным к этому. Максимум, что Соня сказала бы, если бы ее спросили — это то, что он слабак и слишком мил для собственного блага. Вполне логично, что у него возникнут некоторые моральные проблемы из-за того, что она регулярно грабит людей, отбирая у них мелкие деньги и все остальное ценное, что они ежедневно носят с собой. Хуже того, она грабила людей, а ее за это хвалили... или, по крайней мере, не ругали за это. В его присутствии. Обычно с комментарием о том, сколько она принесла, или о том, что они хотели бы, чтобы она искала на следующий день, когда у нее не будет других дел. Когда-то Рейчел могла видеть мир, как Скалл — в оттенках цвета, но в основном в черно-белых тонах. Были хорошие и плохие люди, и Рейчел пыталась быть хорошей, но в итоге оказалась в числе тех, кто убил хорошую девочку по вине того, кто, возможно, не хотел этого, но в итоге ничего не изменилось. Соня, приемный ребенок Мафии и начинающая воровка, получила это мировоззрение, разбившееся на мелкие кусочки еще до того, как она начала ходить. Она знала, что, если один человек говорит «преступление», а другой — «заработок», это не значит, что кто-то из них не прав, это просто разные точки зрения на схожие линии, которые общество очерчивает оттенками законности и морали. Арсений не был ни хорошим, ни добрым человеком. Он был, скорее всего, убийцей, имел пороки, от которых мог бы плакать пастор, и казался вполне довольным собой. У Лизы, несмотря на то, что она старалась казаться нейтральной и в то же время заботливой, были свои проблемы и трудности, о существовании которых она только недавно узнала. Татьяну, похоже, никогда не волновало то, что они проходят обучение, Соня не знала, действительно ли у нее нет проблем или нет, поскольку они не были близки. Скалл, неожиданно попавший в семью мафиози, как и он, видел лишь конечный результат почти полудесятилетней работы, которую девушки проделали над своей будущей профессией. Полдесятка лет социального воспитания и обучения тому, как стать воровкой для клана и жить, вполне довольствуясь последствиями. Блондинка старалась не забывать об этом, слушая его болтовню, пока они наблюдали за происходящим со скамейки в парке, и о том, что он все еще мыслит категориями «хороший-плохой», а не «эта фракция против той фракции». Она пыталась напомнить себе, что он, вероятно, не знает, о чем просит, и ей не стоит обижаться на него, пока кто-нибудь, у кого хватит терпения, не разберется с ним. Формально ей следовало бы подбирать знаки для ограбления, но ее все еще молодой приемный брат настаивал на том, что они «наблюдают за людьми», и любил повторять, что ограбление людей только поощряет их красть или обманывать других, чтобы вернуть то, что они потеряли. По крайней мере, это был очень интересный способ сформулировать «око за око». — Почему вы не можете просто охотиться за другими преступниками? Соня бросила притворяться, что следит за своей следующей меткой, и зарылась лицом в руки, все время думая о том, как разнообразно и многообразно может пойти наперекосяк это предложение. Помимо того, что для всех знакомых ей мафиози в районе существовало некое социальное притворство, коллективное представление о том, что «мы против них», и очень поверхностный тип воровского братства, который все еще находился в процессе становления, все они оставались мафиози. У Воров, несмотря на то, что Соня никогда не будет носить этот титул в силу своего пола, были свои способы устранения беспорядков на Родине. Попасть на сбор Воров и оценивать свои действия через призму закоренелых убийц — не совсем то, что она себе представляла, когда не высовывалась. Даже если бы ее поощряли воровать у других, кража у другого мафиози создала бы ей репутацию, которая заставила бы других детей избегать общения с ней. А это только навредит ей в долгосрочной перспективе, когда она начнет устраиваться на разные работы, для которых могут потребоваться разные навыки. Она могла быть акробаткой и ловко управляться как с карманными кражами, так и с отмычками, но она знала, что взламывать сейфы со временем будет все сложнее, если она не будет тратить много времени и сил на оттачивание этого навыка. Татьяна была лучше ее в этом, и, вероятно, будет продолжать быть лучше ее в этом, и кража сейфа вместо того, чтобы открыть его на месте, может стать тем, с чем ей придется иметь дело десятилетия спустя. Если она настроит свою приемную сестру против нее, украв у ее маленького воровского кружка еще до того, как они покинут приемную семью, ей, вероятно, придется обратиться к кому-то другому, обладающему необходимыми навыками взлома сейфов, которым она не будет доверять так же сильно, как рыжей. Кроме того, для того, чтобы фальшивки могли использоваться не только один раз, нужна была хорошо развитая сеть, и Лиза учила старшую девочку, как поддерживать свою сеть в случае необходимости. У Сони не было навыков и в этом, поскольку общительность была очень важна, и она предпочитала общаться с приемной сестрой, а не с незнакомыми людьми, с которыми не могла встретиться лицом к лицу. — Скалл, поверь мне, что это будет возможно только через пару лет... если вообще будет возможно. — Но ты собираешься подумать об этом? — спросил фиолетовый друг, не обращая внимания на свалившиеся на нее заботы. — Конечно, как скажешь. Может быть, если он решит, что сможет ее «перевоспитать», она действительно сможет сегодня что-нибудь принести домой. XXII (Среда, 27 июля 1960 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Она знала, так же как знала, что солнце встает на востоке и садится на западе, что, когда Скалл заговорил о том, что, может быть, стоит перестать воровать, когда в следующий раз его начнут раздражать мафиозные нотки в их домашней жизни, Соня будет слушать об этой идее ближайшие пару лет. ...или сколько бы ей ни удалось продержаться, чтобы ее лучший друг был под рукой, а не уходил один, занимаясь бог знает, чем, что могло бы снова подтолкнуть его к проблеме нежити. Он странно вписывался в семью Мафии, потому что, кроме боевых тренировок, на которые он исправно ходил, и пары уроков гимнастики, когда Александр смог заставить его пойти, он не посещал никаких других общих уроков Мафии или воров, которые все еще продолжались, помимо всего прочего. Им с Татьяной не приходилось посещать столько воровских уроков, сколько раньше, даже если они проходили под одной крышей, под которой они все жили. Блондинка получила разрешение пропускать их сколько угодно, если она занималась чем-то продуктивным с момента своего первого ограбления, а рыжая как раз находилась на начальной стадии планирования своего первого занятия с остальными членами команды. Хотя Скалл знал, что они проводятся, и что обе девушки посещают их уже почти полдесятка лет, ему никогда не приходилось присутствовать на них и встречаться более чем с несколькими членами мафии, живущими по соседству. Соня без проблем вытаскивала его на улицу, чтобы он не попался на глаза более взрослым и агрессивным мафиози. Арсений обеспечивал ему защиту, крышу над головой и трехразовое питание на то время, пока парень решал, что ему нужна помощь. В основном бесплатно, потому что он был ребенком, попавшим в беду, и ее другом, а мужчина внимательно изучал его прошлое и родителей, чтобы то, что случилось с ним, не случилось с кем-то еще... Но в большей степени Соня следила за тем, чтобы он не попал в беду и не натворил дел, о которых потом может пожалеть. Именно она привлекла внимание вора к Скаллу, и она же была практически единственным его другом в условиях полунамеренной изоляции. К тому же она не была самой популярной в округе. Это звание принадлежало другому приятелю Дмитрия, который заставлял его покрываться мурашками без всякой видимой причины, кроме вкрадчивого обаяния, которое, казалось, сочилось от этого парня. Хулиганство не было большой проблемой, скорее даже не проблемой, так как все они были обучены боевым действиям, по крайней мере, на базовом уровне, и под бдительным присмотром Александра разбирались с любыми серьезными драками. Скалл, к сожалению, играл в догонялки в худшем смысле этого слова и, вероятно, считал это слабым местом, с которым ей нужно было разобраться или избавиться от него. Нацелившись на эту слабость, любой мафиози, если у него возникали претензии к ней или даже если он ее уважал, делал первый шаг. Восхищение и зависть шли рука об руку: ее, может быть, несколько необычные способности и юный возраст не снискали ей благосклонности среди сверстников. Отсутствие общения разрушило то, что осталось, до такой степени она была непопулярна среди своих товарищей по мафии. — Если говорить прямо, то попытка сделать это здесь, скорее всего, только усложнит мне жизнь без всякой на то причины, — она была вынуждена сообщить ему об этом однажды вечером, когда занятие, которое проводил Арсений, скорее всего, затянется на час или два больше обычного, и поэтому повела его немного дальше, чем обычно. На краю территории другой мафиозной группировки, но они будут в достаточной безопасности, если будут придерживаться более универсальных принципов воров в законе и не создавать волнения и проблемы, находясь на чужой территории: — Почему? — у него даже хватило наглости выглядеть подавленным ее категорическим отказом, в этой глупой котячьей манере, которая делала его еще более девчачьим, чем обычно. Соня почувствовала себя так, словно только что ударила его в живот после того, как пнула его щенка, а ведь она не сделала ничего, что могло бы оправдать ее взгляд или чувство. Это была обратная сторона дружбы с ним, и она даже не подозревала, что у нее остались сердечные струны, за которые можно потянуть после всего того, что ей пришлось пережить в роли Рейчел и Сони. — Даже если я буду максимально осторожен, это неизбежно разозлит кого-то, кто имеет связи с мафией. Этот человек оповестит своих знакомых, и в итоге у меня будет плохая репутация, поскольку я украду то, что украли мои товарищи, и, возможно, это закончится моей смертью, если мне не повезет. Она действительно думала об этом только однажды, задолго до того, как смирилась с тем, что станет вором Золотова, но недостатки перевесили риски такого способа потворствовать ее избитой морали. Идея не была оригинальной, кто-то уже пробовал. Ключевое слово: пытался. Она не знала, что случилось с тем мальчишкой, который воровал у своих товарищей по мафии приемных детей, никто не знал. Она знала только, что его там больше нет — либо выгнали, либо отправили куда-то еще, либо еще что похуже. Правда, в худшем она сомневалась, учитывая положение Скалла и статус его товарища по дому. Даже собственное положение заставляло ее сомневаться, не было ли ее присутствие в Москве действительно вызвано тем, что отец хотел избавить ее от намерений матери, а не удовлетворять ее долговые обязательства перед кем-то из мафии. Но он все равно бросил ее, даже не оглянувшись назад. — У всех, кого ты можешь вспомнить, есть такие связи? — вопрос был вполне резонный, хотя и звучал так, словно он хватался за соломинку, чтобы удержать свою идею на плаву. Но Соня все равно ответила ему: — Здесь? Да. Именно поэтому мне пришлось уехать из Москвы. Прежде чем идти на более крупные цели, мне нужна была практика. Единственная практика здесь — это мои товарищи-золотовцы, а это все равно что выстрелить себе в ногу. Скалл, очевидно, еще не думал о своем желании/предложении высказаться в терминах «украсть у» и «Арсений» но, судя по тому, как он покраснел, похоже, он наверстывал упущенное время. Это действительно было не самое лучшее, о чем можно было думать, она знала это так же хорошо, как и жестокость, которую мужчина мог носить как одежду, когда у него была на то причина. Но она хотя бы бросила другу кость, потому что это было если не хорошее, то вполне обоснованное предложение: — Сейчас я не могу этого сделать, но через несколько лет спросите еще раз, и мы увидим. Он моргнул. — Мы... или, по крайней мере, я, не планирую провести здесь всю свою жизнь. Если охота на родной земле — плохая идея, то охота на чужой — нет. В зависимости от ситуации. Она по-прежнему собиралась избегать Вонголы и ее союзников со всей осторожностью, но это была лишь большая часть Европы и часть Японии. Американский континент, Дальний Восток, Африка и бесчисленное множество мелких стран, расположенных между ними — это все еще места, куда она могла бы отправиться. Он выглядел задумчивым, и она осторожно предположила, что он не будет возражать ни против того, чтобы поехать с ней, ни против того, чтобы она поехала с ним на несколько лет. Во всяком случае, когда они покинут СССР. XXIII (Понедельник, 8 августа 1960 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). У Скалла, естественно, были очень низкие ожидания. То, что было честно заработано за всю его пока еще короткую жизнь. Так он не мог быть удивлен или разочарован, и это, как правило, срабатывало в отношении большинства вещей. Каким-то образом он пережил собственную смерть без необратимых последствий для жизни и конечностей, что было в порядке вещей... но его родители стали бояться его до такой степени, что оба должны были находиться с ним в одной комнате, иначе ни один из них не смог бы этого сделать, чего не произошло. Похищение чуть больше года спустя тоже было не самым приятным, но в конце концов он нашел место, которое назвал домом, где его не боялись и не сторонились, так что это немного сбалансировало ситуацию. Жить одному, как уличной крысе, было нелегко, но потом Соня заинтересовалась им и стала немного заботиться, что, как ни странно, значительно облегчило ему жизнь. То, что она оказалась воровкой в мафиозном клане, в конце концов, почти не удивило. Теперь Скалл все еще ждал, когда упадет другой ботинок. Он больше не был нищим ребенком, бродившим по улицам, не был бездомным и голодным, как было до этого... не был, возможно, одержимым дьяволом ребенком, от которого никогда не избавиться, как думали о нем его родители, когда все это началось. Он не мог понять, хороши ли его новые обстоятельства или нет. С одной стороны, Арсений был страшен как грех, но с человеком, в чьем доме он теперь жил, его мало что связывало. У него каким-то образом появились приемные сестры, старшая и младшая, как бы Соня ни кривила лицо, когда Татьяна называла ее так. Лиза была достаточно мила, но сдержанна и несколько мягка с ним, что было вполне объяснимо. Другое дело, что он жил в доме, где жили члены мафии. То, что его «новая младшая сестра» вообще воровала, выставляло в очень странном свете всю ту помощь, которую она оказывала ему последние пару лет. Одни только деньги... Теперь он знал, что она их, скорее всего, украла, и большая часть того, что она награбила у других, досталась Арсению, а то немногое, что она оставила себе в качестве извращенного пособия, досталось ему. Это было немного душераздирающе и одновременно заботливо. Единственная помощь, которую она знала, как оказать, уже была связана с мафией, и ей оставалось всего несколько месяцев до своего десятого дня рождения. По крайней мере, она, похоже, не возражала против того, что она сделала, делает и готовится сделать в своей жизни. Единственным светлым пятном в этой мутной ситуации было то, что от него не ожидали участия в преступной деятельности, даже если бы он жил с членами мафии. Боевая и гимнастическая подготовка, похоже, была обязательной для всех, и он не возражал, если Соня, по крайней мере, ходила с ним. Возможно, на своих тренировках она будет пытаться разбить вдребезги железный столб, пока он будет постигать азы самообороны, но это его вполне устраивало. СССР, включая саму Москву, не был свободен от преступности, и, как ни странно, не потому, что в этом районе было много членов мафии. Самооборона, возможно, впоследствии окупится и не позволит его новой младшей сестре переживать из-за него больше, чем она уже пережила. От него, похоже, требовалось сделать... ничего такого, чего бы он уже не делал. Поэтому Скалл чувствовал себя довольно неуверенно во всей этой ситуации. Со слов Сони, именно Арсений приказал ей привезти его домой. Причина заключалась в том, что, насколько он понял, он мог подвергнуться риску еще одной попытки похищения. Как долго, судя по всему, это будет продолжаться, пока младший из приемных братьев и сестер сам не решит уйти из дома, а может быть, и чуть позже, учитывая отсутствие настойчивых попыток найти другие варианты его устройства. Лиза, женщина, которая вела хозяйство и очень терпеливо помогала всем троим детям в их воспитании, в последнее время смотрела на него с интересом, так что, возможно, скоро все изменится. Однако он все еще был в замешательстве. Тем более, когда однажды Татьяна всучила ему копию свидетельства о рождении, паспорт, который он не был уверен, что никогда не получал, и иммиграционные документы, которых, как он был уверен, у него никогда не было. По крайней мере, теперь он находился в стране на законных правах. XXIV (Четверг, 13 октября 1960 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). На Адольфа Гитлера было совершено покушение. Соня целых полчаса тупо смотрела в учебник истории, которому, наконец, уделила приличное внимание и который, как она думала, нужно было пролистать всего пару раз, чтобы освежить свои знания по истории. Она прослеживала глазами одни и те же строки, не веря своим глазам. Гитлер, очевидно, был убит на целый год раньше, чем если бы он покончил с собой, если верить тому, что она помнила из школьного курса Рейчел. Результаты, честно говоря, были неоднозначными, что заставляло ее задуматься, хорошо это было или нет. Если Гитлера оставили наедине с собой, то Третий рейх распался, и большая часть Германии коллективно постаралась как можно дальше отойти от нацистских идеалов. Остатки прежней партии еще сохранялись, и в конце концов просочились даже в американскую, в то время весьма параноидальную, культуру через группы белых приверженцев... Но она так и не получила широкой популярности как школа мысли из-за ужасов, связанных с ней. Отвратительная и ужасающая, потому что это была мировая война против геноцидного военного режима, с какой стороны ни посмотри, позволить пресловутому диктатору покончить с собой было, похоже, наилучшим вариантом из того, что она могла видеть сейчас, по сравнению с тем, что могло бы произойти в противном случае. Изменения, произошедшие после убийства на год раньше, заключались в том, что многие сторонники нацизма, решив, что их мертвый фюрер был своего рода святым мучеником за их дело, затянули Вторую мировую войну еще на несколько лет. У них было около года, полутора лет, чтобы замести следы, когда стало казаться, что их дело обречено на поражение, что бы они ни пытались сделать. Затем они ушли в подполье. Брали в заложники своих бывших сограждан и продолжали войну в партизанском порядке. Что еще больше увеличило число жертв, когда союзные державы начали разбираться, что и, главное, как произошло. У европейских евреев, переживших Холокост, было едва ли семь цифр на всех бывших членов держав Оси. Из-за огромной сложности поиска виновных, ведь даже имея преимущество, нацистская партия все равно была поймана со спущенными штанами на полпути из-за, казалось бы, фанатичной слепоты, симпатии к нацизму теперь были равносильны социальному самоубийству. В обеих частях самой Германии это по-прежнему считалось государственной изменой. Даже спустя десятилетие после окончания войны продолжалась охота на бывших членов немецкой нацистской партии — это был гражданский заказ на убийство, в который мог попасть любой желающий, не подчиняясь правилам мафии, о которых Соня знала из ежемесячных лекций Арсения. Она сделала себе заметку быть очень осторожной в Германии, если хочет увидеть падение Берлинской стены. Если она, конечно, упадет. Одна только нацистская паранойя в этом районе заставила бы ее дважды проверить, что она говорит или делает. Более интересны, в некотором смысле, долгосрочные последствия этого события. В последний год боевых действий США разместили значительное количество войск в Китае и СССР, фактически сотрудничая с коммунистическими обществами, когда немцы пытались продолжить кровавую борьбу, начатую их фюрером. Безнадежно, потому что между Красной Армией и половиной американских войск с одной стороны и остальными вооруженными силами США и союзных держав с другой они были довольно беспощадно разгромлены там, где пытались удержаться. Благодаря ужасающим жертвам еврейских концлагерей и смешению американских, китайских и русских солдат, чего не было во времена Рейчел, потому что США дошли только до западного побережья Китая в восточной части мира, холодная война не превратилась в гонку вооружений, вызванную паранойей, из-за некоторого большего понимания и сохранившегося чувства братьев по оружию после года совместных операций. Хотя «железный занавес» все еще существовал, Холодная война была скорее спором о космической гонке/государственной модели, а не о наращивании военного потенциала, чреватым напряженностью между странами, ранее бывшими союзниками. По-прежнему сохранялись элементы смертельной схватки коммунизма с капитализмом, в том числе в деловых кругах, как пишет газета, и повсеместно накапливались запасы ядерного оружия. Шпионы, очевидно, занимались обменом информацией, велась контршпионская деятельность, и все еще было предательством даже говорить о возможном переходе на сторону какой-либо страны, но военная или военная агрессия явно отсутствовала с обеих сторон... не считая прокси-войны, ведущейся сейчас во Вьетнаме. Однако казалось, что истинным «врагом народа» является скорее слепой фанатизм по отношению к какому-то одному делу, чем какая-то отдельная физическая группа. Как будто все старались не стать следующим нацистским режимом, с которым придется иметь дело, а не параноидальные поджигатели войны, ищущие следующую угрозу для борьбы. Это сменило дипломатические тона в подходах, и казалось, что все еще раздаются осторожные предложения о создании Организации Объединенных Наций. Она не могла вспомнить, когда это началось, рано или поздно для создания ООН. Расплатой за раннее убийство, по-видимому, было более активное развитие технологий и большее количество дипломатических предложений. Поскольку больше внимания уделялось в основном дружественной всемирной гонке за звездами, это означало, что меньше внимания уделялось наблюдению за наращиванием военного потенциала и попыткам противостоять ему; большая часть этого объяснялась восстановлением после Второй мировой войны. Хотя она была ужасной и страшной, независимо от того, чем она закончилась, поскольку это была мировая война против геноцида, но, с другой стороны, ее цена... Соня была уверена, что она не стоила того ради десяти- или двадцатилетнего рывка в развитии технологий и более дружественных отношений между странами. Еврейский народ сейчас, пожалуй, можно было бы назвать вымирающим видом, единственная причина, по которой его численность была хоть сколько-нибудь стабильной — это сильное присутствие в Америке и Африке, поглотивших своих освободившихся европейских собратьев. Все, что было написано в ее книге, было гражданской историей. Поэтому ей очень не хотелось расспрашивать Лизу о том, что происходило в преступном мире в то время, когда все это происходило. Было еще несколько моментов, которые прямо противоречили тому, что Рейчел знала, как факт: Италия не входила в состав держав Оси, но и не входила в состав союзников. Судя по всему, в этой стране почти всю Вторую мировую войну царила неразбериха, и ни один лидер не продержался в ней дольше трех-пяти месяцев. Благодаря мафиозному образованию Соня знала, что в это время шли так называемые мафиозные войны — жестокие разборки, охватившие Италию, Францию и, наконец, Испанию. Оттавия Вонгола, по всей видимости, за это время привела Союз Вонгола в порядок, сместив тех, кто нарушил ее условия, и укрепив границу союзных фамилий, чтобы сдержать безумие. Мафиозные войны также сделали все три страны более уязвимыми в случае вторжения, так что это тоже не совсем хорошо. Франция и Италия были слишком заняты попытками свергнуть нацистский режим, занявший их правительство, чтобы продолжать мафиозные войны, а Испания была единственным местом, где преступный мир сумел довести войну до победного конца. Это означало, что для мафии всего мира обе страны все еще оставались горячими, и их следовало избегать, если только вы не посещали их по причинам жизни и смерти, а от испанских мафиозных синдикатов просто мало что осталось после того, как военные закончили наводить порядок. Через десяток лет все может измениться, но даже на севере Соня все еще могла прочесть некоторые сообщения об этой неразберихе в гражданских новостях. Если она могла узнать об этом сейчас, не прилагая особых усилий, то, вероятно, пока не стоит лезть на рожон. С политической точки зрения, как только мафиозные группировки в регионах перестали убивать друг друга и начали преследовать захватчиков, усилия, которые они приложили, чтобы помочь своим старым правительствам вернуть свои места, в некотором роде легитимизировали их. Во всяком случае, тех, кто выжил. Преступников нельзя было награждать медалями, поэтому появились мафиозные предприятия прикрытия. Возникла своего рода юридическая фикция, которая использовалась и спустя десятилетие после случившегося. В гражданском мире сейчас мало что известно об этой истории, но Вонгола и Каваллоне — два имени, которые она смутно узнала. Немного покопавшись, она даже узнала адрес нынешнего офиса CEDEF. Ей захотелось рассмеяться, но она уловила истерические нотки в этом порыве и подавила его. Рейчел больше изучала американскую историю, чем европейскую, и Соня решила при первой же возможности посетить США и посмотреть, не обнаружит ли она еще каких-нибудь серьезных расхождений. XXV (Среда 28 декабря 1960 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Дни рождения в их доме обычно не отмечались. Лиза разрешала завтракать слаще, чем они обычно ели, и Арсений, проснувшись, гладил по голове того, кто был именинником. Если у кого-то находилось время на выпечку, то мог быть и торт. В общем-то, это было практически все, если не считать скупых подарков, которые Соня и Татьяна дарили друг другу по случаю. Она и не ждала ничего особенного на свой десятый день рождения, и действительно, в основном все шло своим чередом. Рыжая поспорила с датой первого ограбления ее группы, чтобы быть дома, что было оценено и немного трогательно. Почти двенадцати с половиной летняя девочка даже подарила младшей воровке свой старый набор инструментов для взлома сейфов, что было оценено еще больше. Соня планировала в тот же вечер положить в дорожную сумку старшей девочки и свой набор отмычек, так что еще несколько инструментов для восполнения недостатка были как нельзя кстати. Скалл умудрился найти и купить для нее подарок, но она и не ожидала, что он сделает что-то подобное, потому что в последнее время у него с Лизой была одна фиолетовая голова. Это должно было быть как-то связано с ней или с его новыми полулегальными бумагами, а больше ничего и не могло быть. Хотя это и было необычно, потому что обычно Соня дарила ему такие вещи, как пальто, из которого он быстро вырастал, это тоже вызывало у нее улыбку. То, что это была книга по истории России о царских династиях, было немного странно, но если учесть, что в последнее время она занималась только боевой подготовкой или воровством, когда могла? Не удивительно, что он выбрал более невинный или, по крайней мере, дружественный гражданскому населению вариант. За неимением других занятий и ворчанием приемного брата о необходимости сделать что-то особенное хотя бы на ее день рождения, Соня, в основном по своей прихоти, повела его на местное представление Московского государственного цирка. Сейчас Соня отдыхала от того, чтобы разбивать металлические или деревянные столбы и проделывать дыры в полу тренировочного зала Александра. Это удавалось ей, может быть, раз или два за ночь с чрезмерными усилиями, но мало что говорило о том, что она умеет делать, кроме как ломать кости. Она уже подумывала о том, чтобы попросить дополнительную информацию для дополнительной помощи, если она доведёт дело с проделыванием дыр до совершенства, а это означало, что то, что она планировала сделать на свой день рождения, отпадает, поскольку Скалл не оставит её в покое, чтобы сделать что-нибудь для него. Вероятно, потому, что у него давно уже не было возможности спокойно отпраздновать день рождения, а он был еще достаточно молод, чтобы дни рождения были особыми событиями. Впрочем, если бы она знала, чем обернется эта поездка, то, возможно, оставила бы их обоих дома на тихую ночь. В основном его развлекали, в чем и заключалась суть представления, но когда он заметил номер с человеческим пушечным ядром, а тем более трюки на мотоцикле — Огненное кольцо», в которых дебютировал единственный каскадер... Соня резко вспомнила, почему за два с лишним года их знакомства она ни разу не водила его на цирковые представления. ...Он не мог об этом молчать. Потом, на полпути домой, где она могла спрятаться в своей комнате и притвориться, что спит, а не слушать его болтовню, Скалл решил, что собственный мотоцикл — это его новая жизненная цель, и она должна услышать все об этом и о том, что он хочет с ним делать. Хотя она и понимала, что должна быть какая-то детская мечта, превратившая ее друга из беглого сироты в бессмертного каскадера Черепа-де-Морта... Но ей, не хотелось выслушивать подробности того, что завлекло его в столь опасную сферу деятельности. Ей не понравилось и то, что ее подарок себе на день рождения, а точнее, взятка, чтобы заставить Скалл замолчать, так резко провалилась. — Ты слишком молод, чтобы иметь мотоцикл, — миниатюрная блондинка оборвала его на полуслове, потирая висок, в котором пульсировала начинающаяся головная боль. — Есть возрастной порог? — он вскрикнул от ужаса и выглядел так, словно ее слова о том, что в его планах есть дыры, нанесли ему смертельную рану. Ей пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать себя. Этот вопрос также заставил ее крепко задуматься о том, существуют ли еще какие-либо ограничения для водителей... вероятно, нет? — Смогут ли твои ноги вообще достать до дороги, если у тебя будет один из этих металлических монстров? — спросила она, остановившись в нескольких улицах от своей цели и повернувшись к нему лицом. — Постарайся приобрести его лет в пятнадцать или около того, когда ты уже не будешь тощим мальчишкой. А до тех пор прикинь, что тебе понадобится, чтобы поддерживать его в рабочем состоянии. — Хм... —...У нас есть гараж, там работает мой друг по имени Дмитрий. Ты мог бы попросить его обучить тебя механике или инженерному делу... но учти, что Золотовы могут попросить что-нибудь взамен. Скалл смотрел на нее широко раскрытыми фиолетовыми глазами, но Соня упорно не замечала его взгляда. Она оставила эту часть на его усмотрение, прекрасно понимая, что если она последует за ним или он за ней, то в скором времени он сам будет иметь дело с преступным миром. Не впутывать его в это дело, если он не против того, чтобы его туда втянули, не поможет, и в конечном итоге это будет его выбор. Как бы она ни хотела оградить его от этого, скорее всего, что бы она ни делала, он все равно окажется по горло в этом мире. — Я... э-э... подумаю об этом. XXVI (Понедельник, 2 января 1961 года. Гараж Дмитрия, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Скалл и Дмитрий прекрасно ладили, особенно когда склоняли головы над корявыми механизмами. Они даже не нуждались в знакомстве — младший мальчик отвлекался на всякие блестящие металлические штучки, над которыми работал старший. Соня почти сразу же начала ревновать, не привыкшая к тому, что ее лучший друг не уделяет ей должного внимания, когда они находятся в одной комнате. Понаблюдав за тем, как ее товарищ по мафии водит своего друга по его привычным местам и показывает, над какими проектами он работает, Соня переформулировала эту мысль в «она совершенно ревнива к мгновенному сближению мальчиков. Скаллу потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к ее появлению, побеспокоить его, но не прошло и пяти минут после знакомства с Дмитрием, как они уже были вместе, как приятельские шальные обезьянки. Почти беззвучно вздохнув про себя — с ее-то менталитетом двадцатилетней ревности быть не должно, молодая воровка улеглась на грязный и испачканный маслом диван. На котором, как она была уверена, спал Дмитрий, когда был слишком увлечен тем, во что погружался по локоть. Открыв книгу, которую ей принес Скалл, она устроилась почитать. Двигатели не входили в ее компетенцию, ее знаний хватало только на то, чтобы при необходимости все, что нужно, обслуживалось и осматривалось профессионалами. Она ничем не могла помочь ни тем, ни другим, если только им не нужно было принести инструменты. Так она провела несколько хороших часов, поднимая глаза только тогда, когда до ее угла гаража доносилось какое-то проклятие или падало что-то тяжелое и металлическое. К тому времени, когда они вдвоем остановились на день, или час, или сколько бы времени ни прошло, Дмитрию нужно было поесть и вернуться к работе, солнце уже далеко зашло, а Соня просмотрела несколько поколений царей и то, как они правили, по мнению автора. Скалл, у которого на пальцах было несколько мелких царапин, измазанных грязным маслом и пятнами жира, с улыбкой смотрел на нее, почти бегом направляясь к тому месту, где она устроилась: — Можно я приду завтра? — Если ты знаешь дорогу, — рассеянно ответила Соня, откидывая уголок страницы, на которой она писала, чтобы отметить свое место, — и только если Дмитрий не будет против. — Подожди, ты не пойдешь с ним? — Я действительно должна вернуться к тренировкам у Александра в ближайшее время, — она легко согласилась, обменявшись кивком со своим другом-мафиози. — Дмитрий. Ты ведь знаешь, что это Скалл? — Твой гражданский мальчик? — удивившись, смуглый русский окинул чуть более молодого парня изучающим взглядом, протягивая ему тряпку для вытирания. — Тот, с которым ты подружилась много лет назад? Почему я только сейчас с ним познакомился? — Потому что ты, наверное, собираешься сделать какую-нибудь глупость, вот почему. Дмитрий резко усмехнулся: — Определись с глупостью. — Мне десять. А ему едва больше одиннадцати, — она закатила глаза, когда другой мальчик легко отмахнулся от этого. — Скалл теперь мой приемный брат. — Случались и более странные вещи, но я могу с этим смириться, — весело заявил он, обращаясь к явно смущенному гражданскому лицу между ними. — Итак... Скалл. Можно тебя на минутку? — Только быстро, нам нужно успеть до полной темноты вернуться домой и встретиться с Арсением. Дмитрий рассеянно кивнул, обнял Скалла за плечи и с силой отвел растерянного мальчика в сторону. Соня хмыкнула, поплотнее засунув книгу под левую руку. Неизменно напряженный язык тела ее приемного брата сказал ей все, что нужно знать о том, чем он забивает голову ее лучшему другу, и она решила в следующий раз, когда они будут вместе заниматься боевой подготовкой, вбить своего старого друга в пол. Все считали ее социально неполноценной, но это было лишь потому, что она не могла найти общий язык с другими, у которых был в основном детский менталитет... поэтому она и не пыталась. — Я НЕ прошу Соню воровать для меня вещи! — закричал Скалл, выбивая ее из колеи. — Значит, я ни за что на свете не попрошу ее воровать для тебя! Ладно, возможно, она была немного не права в своих предположениях: — Дмитрий? У этой полной задницы даже не хватило изящества сделать виноватый вид: — Что? Инструменты могут быть дорогими, а у меня нет времени на то, чтобы самому покупать новые. — Почему бы просто не попросить? — Потому что ты бы потребовала ответной услуги, Соня. Она окинула своего товарища по «Мафии» суровым взглядом, даже если бы ей пришлось отдать ему должное... но была разница между тем, чтобы попросить одного члена Мафии убедить другого оказать услугу, и тем, чтобы попытаться заставить сделать это относительно невинное гражданское лицо. Отвлекшись, Скалл, наконец, сделал одно из тех движений, которые пытался вдолбить в него Вор Александр, неуклюже вывернувшись из руки, лежащей на его плече. Соня была уверена, что он позволил фиолетовому мальчишке ускользнуть от него, но с этим можно было смириться. — Ты знаешь, что остальные будут пытаться, так что лучше заранее узнать, как он будет действовать, — продолжала ее более связанная с мафией друг, как будто она не прикидывала, на сколько частей разделить его тело для легкой утилизации, пока Скалл бежал за ней в относительную безопасность. — Очень красивое оправдание. Интересно, вы готовили его задолго до этого? — Было бы правильно задаться вопросом, — Дмитрий был по-прежнему приятен на слух... в основном. Она с удивлением поняла, что не слишком удивлена тем, что он может быть настолько корыстным и холодным, чтобы использовать почти незнакомого человека для того, чтобы воспользоваться ее навыками. Ее интересовало, как долго он собирался это делать. — Тогда, надо надеяться, вы готовы иметь дело с последствиями таких поступков, — и только мурлыкала, но крошечный воришка получал слишком большое удовольствие от того, как слегка позеленело его почти постоянно загорелое лицо. Она должна была показать пример, чтобы подобное не пытались сделать до тех пор, пока Скалл не сможет справиться с этим сам. Он был прав, другие попытаются сделать то же самое, если она не сможет их отпугнуть. — Ты получишь свои инструменты, но ты не только должен оказать мне услугу, но и стать моим спарринг-партнером. И то, и другое будет позже, — она одарила его совершенно неискренней улыбкой, после чего решительно выпроводила из гаража и направила по улице своего лучшего друга с широко раскрытыми глазами. Усугубляло ситуацию то, что она не могла понять, искренне ли Дмитрий пытался помочь им, но прикрыл это своим трюком, или же подросток, который, возможно, станет угонщиком мафии, просто впервые попытался использовать ее дружбу с почти что мирным человеком в своих интересах. Соня знала, что он может быть высокомерным и немного злобным просто по своей природе, но в течение последних пяти лет он также был удивительно честен и уравновешен в большинстве своем. Теперь к тому, что она знала о мальчике, можно было добавить беспринципность и легкую черствость. Осознание этого было не из приятных. XXVII (Вторник, 17 января 1961 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня с запозданием поняла, что у нее много книг, только когда Татьяна, вернувшись домой после двухнедельного отсутствия на свое первое ограбление, подарила ей еще несколько. Каким-то образом, на который она, видимо, не обратила должного внимания, большинство книг в их доме оказалось в комнате младшей воровки. С тремя новыми книгами у нее закончилось место и в маленьком книжном шкафу под окном, и в стопках дополнительных книг поблизости — слишком много, чтобы рисковать, добавляя к ним новые. У нее было все, начиная от фантастических рассказов и заканчивая книгами по зарубежной истории — ее последней навязчивой идеей, когда речь шла о письменности — аккуратно сложенными или расставленными по полкам почти на всех свободных ровных местах, по которым ей не нужно было ходить. Объективно размышляя об этом, она поняла, что собирает книги почти всю свою жизнь. С тех самых пор, как в жизни Рейчел начались кошмары, и она отчаянно нуждалась в том, чтобы отвлечься. Чтение не давало ей покоя и не мешало, и, если не считать небольшого препятствия в виде необходимости научиться читать кириллицу, это было первое, на что она тратила свои силы, чтобы хоть ненадолго вырваться из своей извращенной реальности. Эта привычка сохранялась даже с учетом воровских навыков, которым ее научили, и дошла до комнаты, похожей на библиотеку. Татьяна поняла, что заставило ее остановиться после того, как она отнесла свой собственный подарок приемной сестре, и в данный момент смеялась от души. В основном над тем, как младшая воровка раздумывала над тем, куда бы ей пристроить свои новые книги, и замирала от нетерпения, когда оказывалось, что все возможные варианты уже заняты еще большим количеством книг: — Просто брось их на свою кровать. Завтра мы найдем ящик или что-то в этом роде, чтобы сложить все это. Она бросила на нее взгляд, которого, по ее мнению, заслуживало это предложение, и положила книги на кровать. К сожалению, она не смогла задвинуть их под кровать, так как оказалось, что под ней их было еще больше. Она тупо смотрела на свою последнюю находку, размышляя, как они туда попали и стоит ли соглашаться с предложением рыжей, как вдруг та разразилась еще большим хохотом. — А что ты вообще собираешься делать со всем этим через несколько лет? — Я, конечно, куплю себе библиотеку, — Соня ответила не задумываясь, немного ошеломленная поддразниванием и раздраженная тем, что не заметила, как стала накапливать книги. — Я заставлю Скалла держать дело, но там будет все, что я захочу прочитать. — Или коллекционировать по-сорочьи? — добавила Татьяна, ухмыляясь так, что у нее треснуло лицо, и, видимо, ничуть не заинтересованная в том, чтобы дать своей приемной сестре время придумать подходящее оправдание всему этому. — Мне жаль любого, кто захочет взять книгу в этой библиотеке, ты просто ужас, когда кто-то берет у тебя книгу. Правда? Остановившись на целую минуту, пытаясь вспомнить, что она делала в последний раз, когда ее приемные братья и сестры хотели взять одну из ее книг, маленькая воровка пристально посмотрела на другую девушку. Затем она слегка покраснела от смущения, вспомнив, как много она читала своему фиолетовому другу лекций о том, что она будет делать, если какая-нибудь из взятых им книг окажется поврежденной. В одну стопку даже добавилась пара руководств по механике, потому что приемный брат спросил, нет ли у нее таких, и Соня все еще планировала приобрести еще парочку. Вздохнув, когда старшая девочка оставила ее решать проблему с комнатой, Соня решила, что, возможно, у нее просто небольшое пристрастие к книгам. Поскольку она планировала покинуть семью Мафии всего через пару лет, ей, наверное, стоит задуматься, где, черт возьми, она будет хранить все это, пока у нее не появится собственное жилье. XXVIII (Среда, 18 января 1961 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). — Так, — сказала Лиза утром всем троим несовершеннолетним детям в доме, — собирайте самое необходимое, чтобы хватило на всю неделю. Через два дня мы уезжаем. Скалл остановился на середине утопления блинов в сгущёнке: — Что? — Мы едем в небольшой отпуск, — весело сообщила женщина, протягивая палец, чтобы сгущёнка, которым он заливал блины, не вылилась на кухонный стол. — Я не знала, захочешь ты пойти с нами или нет, но если ты будешь держаться поближе к Соне, то у тебя не будет особых проблем с тем, куда мы направляемся. Отложив бутылку с кленовым сиропом, фиолетововолосый парень бросил на нее косой взгляд: — Куда мы идем? — На Остров Мафии, — Татьяна весело щебетала, намазывая свой завтрак вареньем, которого хватило бы на кариес. — Лиза обещала отвезти нас, как только я закончу... э-э-э... ну... то, что я начала. Соня откусывала тост, с опаской поглядывая на количество сахара, которое собирались съесть ее товарищи. Только поэтому она решила убедиться, что ее не будет поблизости, когда начнется сахарный голод. Когда Скалл обратил на нее широко раскрытые фиолетовые глаза, юная воровка приостановилась и бросила на него вопросительный взгляд. — Что? — Золотовы, хотя и не являются особо влиятельной фракцией русской мафии, достаточно влиятельны, чтобы иметь право на короткий визит раз в год для нескольких ее членов, — Лиза ответила вместо молодой блондинки, которая с аппетитом поглощала поджаренный хлеб и не очень хотела пытаться объяснить ему, так как сама не была уверена. — Хотя я сама обычно не хожу, когда есть место для дополнительных гостей, Соня спрашивала об этом месте, и это неплохая идея — пойти и дать им возможность немного изучить обстановку. У Арсения там есть кое-какие дела для бригадира нашей секции, так что на этот раз вы трое пойдете с нами. Он пискнул, как будто икнул, когда в легких не было воздуха, и роботизированно принялся за еду, сидя в стуле прямо. Татьяна одарила младшую сестру немного резкой, но яркой ухмылкой, которая была проигнорирована, поскольку физически более молодая воровка занялась своей чашкой с чаем. Хотя его реакция была весьма забавной, она не собиралась позволять себе опускаться до того, чтобы злоупотреблять своим другом, чтобы слышать или видеть его довольно странную реакцию на некоторые вещи. Этот путь был скользким, и она не была уверена, что сможет остановить себя, если зайдет достаточно далеко. Она также намеревалась не дать рыжей сделать это, потому что если она не могла выудить такие вещи из своего лучшего друга, то ее приемная сестра тоже не могла. Жалко, конечно, но она была на удивление спокойна. Лиза была освобождена от любого возмездия, которое могла бы устроить Соня, потому что эта женщина не только готовила для них, но и оказывала сильное влияние на то, чем они занимались каждый день. Раздражать ее не стоило. Арсений добился реакции, просто появившись, когда Скалл этого не ожидал, а это было почти ежедневным явлением, и он до сих пор слегка пугал всех младших членов семьи. Поэтому она не собиралась задумываться об этом в отношении их приемных родителей. Ее лучшему другу действительно нужно было научиться перестать быть таким обидчивым, это не лучшим образом сказывалось ни на его здоровье, ни на ее будущей психической стабильности. Отвлекшись на свои мысли, она не заметила, как он доел горбушку хлеба, пропитанную сахаром. Она заметила, когда он дернул ее за рукав, потому что это достаточно сильно ударило по чашке с чаем, и жидкость разлилась по пальцам. К счастью, черный чай успел достаточно остыть, и она не обварила руки. Но это все равно вызвало мрачный взгляд Скалла, потому что это было самое близкое к кофе, которое Лиза позволила ей выпить. — Могу я с вами поговорить? Сладкий Скалл и разговор... не самое лучшее утро, о котором она когда-либо думала: — Иди собирайся, я скоро встану. Он кивнул ей, одарил пожилую женщину растроганной улыбкой и пробормотал спасибо за завтрак, после чего выскочил из кухни. Как только он скрылся из виду, Татьяна разразилась хихиканьем: — Этот мальчик... что с ним теперь? — У Скалла странный взгляд на мир, учитывая то, что он пережил, — Соня безразлично сообщила ей об этом, обдумывая последние несколько глотков чая в своей чашке и размышляя, стоит ли попробовать холодный чай, чтобы получить кофеиновую подпитку. — Я все еще работаю над ним. — Тебе лучше поторопиться с этим, пока он не решил, что ты этого не стоишь, — предупредила Лиза младшую воровку, убирая тарелки, оставленные на столе, и накрывая себе на стол. — Мне бы не хотелось, чтобы это случилось с вами. Вы оба удивительно близки для дружбы между мафией и гражданским лицом. Спрятав внезапно нахмурившийся взгляд, она осушила свою чашку, так как не подумала об этом раньше, и собрала свою посуду, чтобы отдать женщине, прежде чем сесть за стол. Это было глупо с ее стороны, потому что Скалл был сам по себе, и вполне возможно, что он сам решил бы порвать с ней отношения. Если быть до конца честной с самой собой, это было более вероятно, чем то, что он будет терпеть воровку в качестве подруги до конца своих дней. Пожилая женщина тонко улыбнулась и приняла пустую чашку и тарелку: — Удачи.» Мрачноватая на душе, хотя внешне она стремилась к спокойствию, молодая блондинка коротко кивнула и пошла по пути своего лучшего друга. XXIX (Среда, 18 января 1961 года, продолжение. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня ничуть не удивилась тому, что Скалл совершенно не продвинулся в сборе вещей, даже не достал сумку, чтобы сложить одежду, и она, волоча ноги, добралась до его комнаты. У парня была своя уникальная манера протестовать, и промедление было одной из главных ее составляющих. — Скалл... Его позвоночник выпрямился, возможно, сломав при этом несколько позвонков, и он повернулся к ней с таким прищуренным выражением лица, какого она никогда раньше у него не видела: — Остров мафии? — Я спрашивал об этом почти полгода назад, Лиза обещала принять нас после того, как Татьяна начнет работать. С тех пор как она закончила свое первое ограбление, каким бы маленьким оно ни было, мы должны были приехать, — она осторожно пробралась в его комнату и устроилась на его грязной и неубранной кровати. — Возможно, это твой единственный шанс увидеть его. Не думаю, что Арсений или Лиза когда-нибудь еще возьмут нас с собой. — Смешно, Соня, очень смешно, — пробурчал он, поворачиваясь обратно, чтобы осмотреть свою комнату. — Зачем я еду с тобой? Я очень, очень не хочу. — Если мы не пойдем, то факт, что ребенок живет один, может быть доведен до сведения кого-нибудь из членов милиции. А это привлечет к району внимание, которое нам совсем не нужно, не все же здесь мафиози. — Но... ...это... мафия. Мне это... совсем не нравится. — Это все еще в основном место отдыха, Скалл. Парк развлечений и курорт, независимо от того, для каких беззаконных членов общества он предназначен, — скрестив ноги под собой, Соня поставила локти на колени и положила подбородок на ладони. — Мы не собираемся задерживаться там надолго, большая часть времени, которое мы будем отсутствовать — это дорога туда и обратно. День на дорогу до порта, ночь на корабле, день на заселение, может быть, день-два побродим по окрестностям, потом соберемся и уедем. Самое большее, что от тебя требуется — это пойти с нами, и мне будет все равно, если ты решишь провести всю дорогу, упрямо застряв в любом жилье, которое мы получим. Это немного выбило сталь из его позвоночника, но хмурый взгляд упрямо остался на месте: — Я сделаю это только под условием. Она вздохнула: — За это я буду тебе обязана. Скалл тупо уставился на нее. — Ты ведь понимаешь, что это значит? — Типа того, как Дмитрий должен тебе за тот блестящий новый ящик с инструментами, даже если ты выбьешь из него всю дурь? —...да. Он склонил голову набок, продолжая рассматривать ее: — Тогда могу я попросить... — Я не так уж много тебе должен. — ...а, если ты должна мне больше, ты сможешь? — вместо этого он спросил, медленно ухмыляясь, приподняв уголок рта. — ...возможно, — она намеревалась никогда больше не оказывать приемному брату никаких услуг, по крайней мере, до тех пор, пока это не станет реальным. Воровство у других мошенников потребует гораздо большего мастерства, чем то, которым она обладала сейчас. Если ей повезет, он даже сможет воспользоваться этой услугой, прежде чем ей придется столкнуться с, тем, что она должна ему еще что-то. ...Сколько стоило быть ее другом? Наверное, больше, чем ей хотелось бы... но об этом было уже поздно думать. В любом случае, он был не прост, и в этом вопросе должен быть какой-то баланс в ее пользу. — Итак... могу ли я предложить тебе сбежать со мной и присоединиться к цирку? Ее сознание буквально отключилось на мгновение: — В цирк? — Ты можешь стать акробатом! — её колоссальный придурок-брат чуть ли не ликовал, заметно потеплел к этой идее, даже когда он заговорил о ее гибкости и возможности применить свои навыки на практике. Затем ему удалось включить в свою речь свою текущую жизненную цель — владение мотоциклом, а потом он вслух поинтересовался, как бы он мог выступить в качестве каскадера, если бы смог это сделать. Убежать в цирк, тем более в русский, было совершенно банально. А еще она была воровкой, которая, очевидно, стала бы воровкой в цирке, если бы хотела хорошо следить за своим другом. Что ж... она действительно хотела получить больше информации, прежде чем продолжить свою карьеру преступницы. — Я все равно скажу Лизе и Арсению, куда я иду, мы пойдем, потому что убегать от них — просто плохая идея. Мальчик оборвал себя очередным писклявым вздохом. — Значит, это будет не столько «убегать», сколько «съезжать», — Соня продолжала довольно рассеянно, оторвав подбородок от рук, чтобы зарыться в них лицом, обдумывая процесс, которого потребует такой переезд. — Черт побери... куда, черт возьми, мы положим мои книги? Он смотрел на нее долгое молчаливое мгновение. Затем, видимо, не в силах больше сдерживаться, он разразился смехом... или вопросом, она не могла сказать. — Итак... — продолжил он некоторое время спустя, после того, как Лиза и Татьяна проверили, что он ничего не натворил в своем веселье. — Я поеду на этот остров мафии в обмен на то, что ты поедешь со мной, когда я уеду? — Конечно... черт, почему бы и нет? — она тщательно обдумала ситуацию, даже когда произнесла довольно легкомысленный ответ. Скалл выглядел довольно щуплым одиннадцатилетним подростком, а ей самой было чуть больше десяти. У них обоих не было ничего особенного, кроме целой коллекции книг, которую, вероятно, можно было бы разбить на пары, если бы она отказалась от более легкодоступных экземпляров. Надо будет придумать, куда спрятать большую часть этой коллекции до того, как они выйдут из дома... В реальности это будет возможно только через несколько лет. Когда ему исполнится тринадцать или четырнадцать лет, то есть примерно столько же, сколько и Татьяне, это может произойти, если он сможет выдать себя за более молодого, выглядящего на пятнадцать или шестнадцать лет. В настоящее время он был слишком мал для того, чтобы утверждать, что у него просто низкий рост, и это, не считая отсутствия вертикального роста у Сони и ее все еще довольно упитанных детских черт лица. В общем, еще два с лишним года были не так уж и далеки... по крайней мере, для нее. Ее приемный брат мог иметь другое мнение на этот счет. — Я хочу иметь право голоса на то, в какой цирк мы попадем. Я, наверное, смогу лучше тебя все проверить. — А? — Просто... выбери пару, которая, по твоему мнению, может быть тем, что тебе нужно, а я позабочусь о том, чтобы они не воспользовались нами. — О, — Скалл несколько раз моргнул, а затем ухмыльнулся. — Я рад, что ты идешь со мной. — Не благодари меня, мы еще никуда не пошли, — она соскользнула с его кровати, немного потянувшись, так как ее больные от балета мышцы протестовали против этого движения. — Поторопись и собирайся. XXX (Пятница 20 января 1961 г. Остров мафии). Поездка в портовый город, где они сели на корабль, прошла в основном без происшествий, если не считать того, что Скалл впервые ехал на поезде. Круизный лайнер, на котором они попали на остров, где располагался Остров Мафии, был первым для всех троих младших членов их группы, даже для Сони, у которой были воспоминания Рейчел. К сожалению для Татьяны, подросток оказался одним из тех, кого легко укачивает. Поэтому она проспала почти все время, пока оставшиеся двое исследовали корабль. Прежде чем подросток успел вырубиться, Лиза отвела всех троих в сторонку и дала им несколько правил, которым они должны следовать по прибытии, сводившихся в основном к тому, что «не надо лезть в драку/карманы, в которых вы не уверены, что сможете справиться, и не лезьте в неприятности, насколько это возможно. Пять минут после этого разговора Скалл провел, едва не уткнувшись в спину Сони. Большую часть свободного времени в тот вечер она рассеянно похлопывала его по спине, чтобы он успокоился, прикидывала, где на острове можно найти книжный магазин, и осматривала их попутчиков. Физически молодая воровка решила не сообщать своему другу о том, что круизным лайнером управляют члены мафии, и что большинство гостей с ними, похоже, были такими же. Если у него и так были проблемы, не доезжая пяти часов до места, куда они направлялись, то она не хотела знать, чем обернется для него эта информация. Высадка с корабля прошла в основном безболезненно, если не считать того, что ее лучший друг наконец-то понял, кто именно был с ними на корабле. Концепция круизного лайнера, управляемого мафией, похоже, озадачила его, и она благодарила все счастливые звезды за то, что они заставили его молчать достаточно долго, чтобы Арсений смог провести их мимо приемного пункта в криминальный курортный городок. Она хотела бы сказать, что его планировка была достаточно типичной, когда она получила достойное представление о происходящем. На южной окраине острова находилась прибрежная пристань, где располагалось большинство туристических достопримечательностей, а в центре — торговый центр общего типа и гостиницы, в которых останавливалось большинство путешественников; чем дальше от пристани, тем более специализированными становились магазины и услуги. На севере находился большой открытый рынок, где продавалось все, что можно было использовать для убийства, на западном краю острова-курорта располагались круглосуточные ночные клубы и бары с борделями, а на востоке — различные гильдии и несколько арен. Приличное количество карт, расклеенных вокруг, помогло ей разобраться, что к чему. Если не считать того, что весь остров был создан для торговли насилием и являлся пристанищем для всего запрещенного под солнцем и кое-чего нет, это было довольно интересное место для отдыха. Соня, вероятно, была бы не против вернуться сюда когда-нибудь в будущем, так что у нее будет пара дней, чтобы побродить по окрестностям. Когда у нее не будет гражданского лимпета, который слишком явно давал понять, что он либо свеж, как ромашка, в подземном мире, либо чувствует себя невероятно неуютно. Она была уверена, что позже на ее левом бицепсе появится кольцо синяков такой же формы и размера, как на его правой руке. К большому облегчению Лизы и ради безопасности ее лучшего друга, большую часть внимания их маленькой группы занимал рослый и опасный на вид русский вор. Лиза, как сопровождавшая его взрослая и симпатичная женщина, собрала большую часть оставшегося внимания. На двух девушек и одного парня, шедших следом за ними, мало кто обращал внимание, максимум, что они заслужили — это пару взглядов на Скалла и несколько скептических взглядов на огненные волосы Татьяны. Соня раздумывала, обижаться ли на отсутствие внимания к ней или благодарить за то, что ее маленький рост позволяет ей оставаться незамеченной. Недооценка может быть очень забавной, если она действительно хочет испытать удачу. Вместо того чтобы вести себя так, чтобы привлекать внимание, или пытаться сохранить относительную невидимость и привлекать внимание таким образом, она следила за тем, какие магазины они проходят. Ей нужно было что-то, кроме древнего дневника Дождя, чтобы выяснить тип своего Пламени и то, как его использовать, и если было место, где ей не пришлось бы просить полноправных членов Мафии, рискуя или нарываясь на эту информацию, то это должно было быть именно оно. Главной целью на ближайшие несколько дней было найти что-нибудь дополнительное для экспериментов, потому что все, что она знала наверняка — это то, что она не является пользователем Небесного или Дождевого Пламени. Она также была уверена, что не является и Туманом, потому что это было бы бессмысленно по сравнению с ее смехотворной силой. Однако найти книгу или кого-нибудь с достаточно свободным языком в течение двух дней в Стране Мафии, чтобы у Скалла не зачесались ноги, и он не забрел туда, откуда не сможет выбраться, оказалось бы чертовски сложной задачей. ...И если бы ей удалось найти оружие с шестом, которое не разлеталось бы вдребезги под ее ударами, она была бы в восторге.