Black Rose: Кровавое проклятие

      Марк неторопливо направил лошадь в сторону городских ворот. Кто он такой, чтобы спорить с вышестоящими? Кардинал, хоть и не был военным, но не подчиняться его приказам себе дороже.       Мужчина хмыкнул. Что-то было в том, как держалась с этим монахом принцесса. Она не боялась его, а стоило. Поговаривали, что Цянь Кун был не таким уж и святым. Марк прикусил губу. За такие мысли можно было и работы лишиться, а он что? Кто он без работы? Что у него было? Ни семьи, ни друзей, разве что пара приятелей из сослуживцев, да Чон Джехён.       Генерала Ли уважал. Они жили на одной улице. Когда Марку было четырнадцать, Чону было уже восемнадцать. Джехён горделиво выхаживал подле своего отца и старших братьев, а Ли… Марк побирался. Его родители угробили себя в поле. У парня остался лишь небольшой домик, да лошадь, на которую жадно поглядывали монахи, но Ли не хотел её продавать. Она была другом.       В тот день Марк отвёл лошадь на речку. Он ласково вычесывал шерсть и гриву. Звёздочка, как звал кобылу Ли, благодарно бодала его в щёку.       — Эй, мелкий, почём лошадь? — послышался противный голос. Это был один из монахов, что следил за порядком на их улице, вот только Марк считал, что именно эти серые виноваты в том, что происходило в Даксвуде и за его пределами.       — Не продаётся, — ответил Ли, крепче сжав узду.       — Уверен? Тебе же самому скоро жрать нечего будет, а эту клячу ты уж точно не прокормишь. Я тебе золото предлагаю.       — Знаю я ваше золото. Потом каждый день будешь ходить и напоминать о том, что я вам по гроб жизни обязан. Идите куда шли.       — Ты от многого отказываешься.       — Ой ли, — отмахнулся Марк. — Как-нибудь без ваших святых грошей проживу.       — Да ты…       Монах хотел было ударить Ли, но его руку перехватили.       — Ты чего пристал к мальчишке? — выросла перед Марком крепкая фигура Чон Джехёна. На шее старшего сидела милая девочка лет трёх в ярко-зелёном платье и тёмными шелковыми ленточками в тоненьких косичках.       — Блатик, смотли какая лошадка, — пролепетала Сяо. — Можно мне покататься? Дядя, можно?       Марк смутился, до дяди он ещё не дорос, но отказать ребёнку он не мог. Сяоджун уже училась вить из них верёвки.       — Можно, наверное, — неуверенно сказал Ли. — Не испугаешься?       Девочка очень мило вздёрнула носик.       — Я ничего не боюсь.       Джехён хмыкнул, а потом посмотрел на монаха.       — Шёл бы ты отсюда, — сказал Чон. — Знаю я вас, пройдох. Лошадь не продаётся, понял?       Монах бросил на парней недовольный взгляд, но ушёл.       — Он вернётся, — тихо сказал Ли. — Не сегодня — завтра вернётся и придумает ещё какую-нибудь глупость, чтобы прикопаться.       — Почему? — спросил Чон, помогая сестре устроиться на лошади. Девочка крепко вцепилась в седло, а Марк повёл Звёздочку вдоль берега.       — Мой отец… Я был поздним ребёнком. Отец и мать не рассчитывали, что у них получится, и поэтому, отчаявшись, они отправились в храм и завещали всё своё имущество монастырю, а через год родился я. Отец думал, что с появлением наследника, тот договор аннулируется, но у монахов на это было своё мнение. Когда родители покинули этот мир, эти серые крысы начали наведываться чаще. Приглашали стать послушником, устраивали пакости. Вот лошадь всё пытаются у меня отнять и дом.       — Но зачем? — недоумённо спросил Чон.       — Чтобы устроить в нём свой шпионский штаб. У них на каждой улице такой домик, где они собираются по вечерам и обсуждают какую из услышанных сплетен передать настоятелю, а какую не стоит.       Джехён нахмурился.       — Я боюсь, что скоро они придут и заберут меня в монастырь насильно, а я… Не слишком-то я и верю в силу их Божка.       Чон с интересом посмотрел на младшего.       — А в армию пойдёшь?       — А меня возьмут? — оживился Ли.       — А почему нет? Рекрутами всех берут, а там, как себя покажешь. Зато монахи тебе больше будут не страшны. Хочешь, я поговорю с отцом?       Марк, сперва обрадовавшись, с подозрением посмотрел на Чона.       — А тебе это зачем?       — Не люблю, когда слабых обижают, а уж монахи с их настоятелем совсем страх потеряли.       Марк хмыкнул. Знали бы они тогда, что спустя двадцать лет будут сами плясать под дудку настоятеля.       Когда Ли впервые появился на улице в форме, его персональные наблюдатели едва не полопались от ярости. Теперь им ничего не светило, а Марк… Он был окрылён. Потом было служба, занятия. С Джехёном было легко. Они иногда по долгу зависали в местных барах, а потом выслушивали гневные проповеди Сяоджун. Старшие братья Чона иногда их подначивали, а отец хмурился, а потом… Потом семейство Чон снова настигло горе и не одно.       Марк помнил, как плакала Сяоджун, как он пытался убедить её, что старшие вернутся. Она часто засыпала на его груди, а Ли… Он даже не думал о ней, как об объекте страсти. Она была сестрой, которую в отсутствии старших он должен был защищать. А потом Джехёна привезла монастырская карета. У него была горячка, он был ранен, бредил, но был жив, и они с Сяо выхаживали его по очереди. Через месяц он стал их узнавать, и наверное, это было самое радостное событие в те дни.       Старший быстро восстанавливался, а потом вернулся на службу, получил звание главнокомандующего, но никогда не задирал нос. Они по-прежнему были друзьями.       — Это Им Ван, — вспомнил Марк, какой гнев обуревал его в тот день, когда им было велено притащить во дворец Сяоджун. — Хочешь я выпущу ему кишки?       Они с Джехёном сидели в баре Тэиль и пили, чтобы немного забыть о том, как дрожали руки.       — Я хочу, — ответил Джехён. — Она не хочет. Я поклялся, что не трону его, что этот сукин сын будет жить!       — Но я не клялся! — подскочил Ли. — Одно твое слово…       Джехён внимательно посмотрел на Марка.       — Если он сейчас пострадает, мы окажемся в ещё большей опасности. Пусть живёт. Его страх его же и погубит.       — Но чего он испугался, Дже? Малышки Сяо?       — Магии, что живёт в ней, — хмыкнул Чон, отчаянно сжав голову руками. — Марк, мы…       — Молчи, — остановил его Ли, в панике оглядываясь. — Я… Догадывался. Просто молчи.       Джехён поднялся, а потом крепко обнял младшего.       — Друг, прости, что втянул во всё это.       — Вы моя семья, — хмыкнул Ли. — Помни об этом.       Когда к ним присоединился Накамото, Марк сам не знал почему, но не мог его принять. Была ли то ревность или что-то другое, но Ли не понимал почему Джехён порой доверяет полковнику все государственные тайны.       — Он мне не нравится, — скривила однажды носик Сяоджун. И хоть она уже была взрослой девушкой, Марк всё ещё видел в ней ту трёхлетку, что с восторгом каталась на его Звёздочке.       — Тебе тоже? — хмыкнул Ли. — Представляешь, я вот тут недавно пытался навести справки о том, чем он занимался в Сент-Прайсе…       — И что? — с волнением спросила девушка.       — Поля охранял, пастбища, — пожал плечами Ли.       — Но… Дже сказал, что у Накамото великолепный послужной список и опыт боевых действий.       — Сражался он, разве что, со шпаной на кукурузных полях.       — Ты сказал Дже?       Марк кивнул.       — И что он…       — Принял к сведению, — пожал плечами Ли.       Парень чувствовал, что с каждым днём обстановка в Даксвуде становится всё напряжённее. Он боялся… Боялся, что это всё закончится кровопролитием, а ещё… Ещё он боялся того, что его одинокое сердце начинает биться чаще, стоит заметить поблизости голубое платье и передник, с вышитой на нём луной, восхищённые глаза и нежную улыбку. Это было какое-то наваждение. Марк пытался запретить себе ходить в таверну Мун Тэиль, но ноги сами вели его туда, чтобы услышать:       — Что будете заказывать, капитан? — произнесённое звонким голосом.       Он считал Чонин прекрасным цветком, а себя старым чудовищем, но не мог не баловать девушку, за что часто получал хмурые взгляды от её мамаши.       Марк уже почти добрался до ворот, когда что-то его насторожило. Знакомая хрупкая фигурка, воровато оглядываясь, пересекла КПП и направилась в сторону стоянки табора. Глаза Чонин светились восторгом и предвкушением. Марк не хотел пугать девушку, но что-то внутри просто кричало о том, что нужно проследить и… защитить? На башне затрубили, Чонин напугано обернулась, а потом заметила Ли. Марк протянул ей руку.       — Вам, молодая леди, не говорили, что гулять по городу одной небезопасно? — спросил Марк, помогая девушке забраться на лошадь.       — Я… Я хотела только одним глазком, — виновато сказала Чонин. — Мама бы даже не заметила. Она сегодня сама не своя. Всё у неё из рук падает.       Марк лишь хмуро свел брови, а потом обернулся на стук копыт. Из города выехала небольшая делегация. Во главе колонны был Георг, рядом с ним Накамото, а позади десятка два монахов и солдат.       При виде настоятеля, Чонин вся сжалась, прижимаясь ближе к Ли и неосознанно цепляясь за его камзол. Марк пришпорил коня, чтобы поскорее убраться с пути монаха, что явно был не в духе. Куда они ехали? В табор? Но там же сейчас была принцесса с кардиналом? Или уже нет?       Марк заметил знакомую карету, что неслась что есть мочи к северным воротам. На козлах сидел Чанёль, ни кучера, ни солдата, что должен был охранять карету. Происходило что-то очень странное. Нужно было вернуться и посмотреть, но Чонин… Он не мог оставить её одну.       — Я сейчас отвезу тебя домой и ты поклянёшься мне, что сегодня больше не сунешься в сторону табора.       — Но я… Хотела посмотреть представление. Говорят, там красиво, — девушка мечтательно улыбнулась. Сердце Ли застучало быстрее.       — Я… Я отвезу тебя туда, хорошо? — сорвалось с губ Ли, а потом его окатило волной благодарности и восхищения. — Но только тогда, когда это будет безопасно.       Чонин закивала, широко улыбаясь. И Ли понимал, что теряет голову.       Высадив девушку у таверны, он проследил за тем, чтобы она вошла внутрь, а потом, что есть мочи сорвался к воротам, у которых едва не столкнулся со взмыленным Джехёном.       — Какого чёрта? — прорычал генерал. — Ты должен был быть там!       — Кардинал отослал меня. В таборе им ничего не угрожало, да и Чанёль выглядел внушительно. Барон всячески пытался угодить и кардиналу, и принцессе. Донхёк была в восторге. Эти люди нам точно не враги.       — Я знаю, но Георг… Что-то его взбесило.       Вместе они пересекли городские ворота. То тут, то там попадались растерянные и напуганные люди. В таборе же царил хаос. Солдаты и монахи обыскивали палатки. Цыгане были согнаны в центр площади. Георг и Накамото возвышались над ними, удерживая своих лошадей.       — Ваше святейшество, — обратил на себя внимание Джехён. — Могу я поинтересоваться, что здесь происходит? Почему я не в курсе, что мои солдаты принимают участие в столь позорной акции?       — Но, сэр… — начал было Накамото.       — Отставить, полковник. С вами мы поговорим позже, — ответил Чон. — Отзовите своих людей и отправляйтесь в башню писать рапорт. Вас просили оказать содействие монастырю, а не принимать участие в незаконных обысках.       Накамото зло посмотрел на Джехёна, но дал знак солдатам и направился в сторону замка.       — Итак, святой отец…       — Мне поступили сведения, что в этом вертепе прячутся маги, — пожал плечами Георг.       — Увы, даже это не даёт вам права вершить самосуд. Вы не получили на это разрешение ни короля, ни кардинала, а они, смею вам напомнить, всё же являются верховной властью этого государства.       — Но маги могли скрыться…       — Оставьте, — отмахнулся Чон. — При всём моём уважении, но оправдываться будете перед королём.       — Я? Оправдываться? — покраснел от ярости Георг. — Что вы себе позволяете, генерал?       — Выполняю обязанности, возложенные на меня королём. Я охраняю правопорядок. И если мистер Ким решит подать на вас жалобу, я её с радостью приму.       — Несомненно, генерал, только сперва мы подсчитаем весь ущерб, что нанесли эти варвары, — подал голос барон.       — Да ты, шавка…       — Отец Георг, — перебил старшего Джехён. — Эти люди — наши гости.       — Вы ещё пожалеете об этом, генерал, — сказал настоятель, а потом развернул свою лошадь и поскакал прочь. Монахи, переглядываясь, поспешили за своим лидером.       — Что ж, генерал, поздравляю, — послышался знакомый голос из толпы. — Вы сейчас публично совершили самоубийство.       Цыгане расступились, пропуская вперёд чумазого мужчину в грязной одежде, в котором с трудом можно было узнать кардинала.       — Ваше преосвященство, — хмыкнул Джехён, спешившись.       — Брат! — выскочила откуда-то Сяоджун, повиснув на старшем. — Что ты наделал?       — Может устал бояться? — обнял сестру Чон.       — Похвально, но очень не вовремя, — сказал Кун. — Вы нам ещё нужны.       — А карета? — сорвалось-таки с губ Ли, когда он заметил рядом с Цянем принцессу. — Там…       — Наши друзья, — ответила Донхёк. Волосы девушки были распущены, а вместо привычного дорогого наряда на ней была блузка с запахом и пышная красная юбка. Истинная цыганка. — Их лица слишком известны, чтобы так просто демонстрировать их монахам.       — Бэкхён и Янян? — спросил Джехён.       — Да, — подал голос Джено, которого Марк сперва и не заметил. — И тот человек, которого разыскивает Георг.       — Маньяк? — хмыкнул Чон.       — Маг Хранитель, — ответил Чунмён. — Ты оставайся. Я тебе всё расскажу. Как раз ребята проверят, что и где эти изверги поломали. Кун?       — Мы с Хёк вернёмся в замок. Я уверен, Георгу понадобятся уши, чтобы продемонстрировать в какой он ярости. Мы не должны отвлекать Сиумина, пусть с ним поработает его невестушка, глядишь, мы сможем вернуть адекватного политика, пока наша милая принцесса займётся своим образованием.       — Но я…       — Вы должны править, моя госпожа, — чуть склонил голову Джехён.       — Не надо, — помотала головой принцесса. — Мне не нужны слуги, генерал. Я хочу видеть рядом с собой друзей.       Кун улыбнулся девушке, сжав её ладошку.       — Капитан Ли, не одолжите нам вашу лошадь? — спросил кардинал.       Марк лишь пожал плечами, но спустился, протягивая поводья Цяню, что ловко запрыгнул в седло и подал руку принцессе, что села перед ним, оказываясь как бы в объятиях старшего. Кун отсалютовал собравшимся и пришпорил коня.       — Чёрти что! — выдохнул Марк. Джено рядом засмеялся.       — Идём, друг, — хмыкнул кузнец. — Провожу тебя.       — А? — посмотрел на Джехёна Ли.       — Иди, — кивнул Чон. — Думаю, что Джено расскажет тебе о том, до чего они додумались. Ты же…       — Вы моя семья, помнишь?       Джехён и Сяоджун улыбнулись капитану. Чунмён кивнул, принимая это к сведению, и пригласил генерала следовать за собой.       Марк с Джено неторопливо двигались в сторону города. Кузнец оживленно рассказывал историю магов и лишь один момент ввёл Марка в ступор.       — Чонин… Дочь Георга?       — Увы, мой друг. Вот такие бесчинства творят монахи за закрытыми дверьми. Я… Я признал девочку своей перед магией. Она выросла на моих руках. Она только наша с Тэиль дочь, но она… Она маг.       — А Чонин знает об этом? — сглотнул Марк, вспоминая, как дрожала девушка в его руках некоторое время назад.       — Знает, но она обещала быть осторожной.       Марк хмыкнул.       — Что?       — Перед тем, как вернуться в табор, я отвёз Чонин, которая тайком собиралась попасть на представление, обратно в таверну. Перед этим твоя дочь едва лоб в лоб не столкнулась с Георгом.       — Вот же ж, — возмутился кузнец. — И куда Тэиль смотрит?       — Чонин сказала, что мать была чем-то взволнована и не заметила её отлучки.       — Странно, — сказал Джено. Между тем они уже дошли до кузни. — Зайдёшь? У меня есть хороший виски.       Марк хмыкнул.       — Ну если только для лучшего усвоения информации.       Джено открыл перед младшим дверь. Стоило им войти в гостиную, как послышались чьи-то торопливые шаги, а потом на кузнеце повисла всхлипывающая женщина. Марк, наверное, впервые видел Мун Тэиль такой растрёпанной.       — Илли? — растерялся Джено. — Что-то случилось? Что-то с Чонин?       — Георг хочет сделать нашу дочь Невестой Жреца. Он дал мне неделю. Я должна привести нашу девочку в тот ад, иначе он убьёт нас…       Марк почувствовал, как ярость накрывает его с головой. Как откуда-то изнутри вырывается почти звериный рык. Тэиль напугано обернулась, наконец, замечая, что они с Джено не одни, но вместо того, чтобы напрячься, она лишь расслабилась, а по её щекам потекли слёзы.       — Слава Богам, — сорвалось с губ Мун. — Они послали моей девочке защитника.       Марк понимал, что ярость переполняет до краев, что желание уничтожить Георга, если он хоть пальцем тронет Чонин, сильнее его, но чего-то не хватает. Чего-то очень важного.       — Кинжал… — сорвалось с губ Ли. — Я не могу его достать.       Мгновение и перед глазами становится темно. Марк чувствует как куда-то летит. Тёмная пещера. Один единственный источник света — куб. Простой стеклянный куб, а в нём лежит «Убийца Богов». На нём ещё заметна кровь последнего полубога — Белого Жреца. Марк тянется к кубу, но стоит пальцам коснуться стекла, его отбрасывает в сторону. Удар, боль и спасительная чернота. Марк чувствует, как просыпается магия, чувствует, как кинжал зовёт его.       — Я создал этот клинок ради мести, — звучит в голове незнакомый, но почему-то такой родной голос. — Но сам погиб от него. Не повторяй моих ошибок, сынок. Месть — не выход. Мир должен быть снова единым.       — Отец? — слетело с сухих губ, а потом Марка словно куда-то потянуло, но он продолжал слышать.       — Я буду здесь, сын. Я отвечу на все твои вопросы, мой мальчик, но позже. Сейчас ты должен вернуться. Твои друзья очень напуганы.       В глаза ударил яркий свет. Ли поморщился.       — На вот, выпей, — послышался голос Джено. — Ну и напугал же ты нас. Что это было?       Марк сел, заметив взволнованных старших. На глазах Тэиль всё ещё были слёзы.       — Я… Я видел «Убийцу Богов», — ответил Ли. — Георг спрятал кинжал в какой-то пещере. Вокруг какое-то стекло, что отбросило меня. Я…       Ли понимал, что не готов обсуждать то, что возможно, он разговаривал с кинжалом и тот говорил с ним от имени Белого Жреца. Его… отца? Марк вспомнил, как родители, часто повторяли ему, что его рождение ни что иное, как чудо. Благословение Покровителя. Так может… После того, как Марк узнал о том, что творилось в монастыре, он вполне мог поверить в то, что пока его «отец» заключал сделку с настоятелем, его мать разделила ложе со Жрецом. Именно незадолго до рождения Марка Жреца видели в последний раз.       — Это плохо, — нахмурился Джено. — Но, думаю, что совместными усилиями мы что-нибудь придумаем. Джехён уже начал, а если той девочке, действительно, удастся «разбудить» Сиумина, Георг ещё непременно получит по заслугам.       — Но сейчас нам нужно спасти Чонин, — собрался Марк. — Можно ли как-то разрушить планы настоятеля так, чтобы он не понял, что ты к этому причастна?       Тэиль нахмурилась, а потом вздохнула.       — Девочка может сбежать из дома с возлюбленным и… стать женщиной. Для этого проклятого ритуала нужна девственная кровь.       Марк почувствовал, как задрожали пальцы. Все трое молчали.       — Я не могу её заставлять! — наконец, прорычал Марк. — Я слишком стар для неё. Может, есть кто-то другой?       Джено хмыкнул.       — Она уже года два, как кроме тебя ни на кого не смотрит. Ты видел, как сияют её глаза, когда ты рядом?       Марк прикусил губу. Да, он видел и в этот момент его сердце замирало.       — И всё же… Иль, поговори с дочерью. Я… У меня ведь ничего нет за душой. Дом почти развалился, зарплата, хоть и не самая маленькая, но…       — Не в деньгах счастье, — ответила Мун. — Я была бы рада, если бы такой честный человек, как ты, взял на себя заботу о моей девочке. Мы… У нас с Джено другая стихия, а вы… Вы с Чонин сможете уравновесить друг друга.       — Хорошо, но она должна быть согласна на этот брак, — выдохнул Ли. — Жертвы и отчаянные шаги мне не нужны. Мы придумаем что-нибудь ещё. У нас, в конце-концов, теперь есть поддержка кардинала.       Мун удивлённо вскинула бровь.       — Я тебе потом всё расскажу, а пока иди и поговори с Чонин. У нас не так много времени. Всё должно выглядеть правдоподобно.       Тэиль фыркнула, но быстро собралась, вытирая слёзы.       — Я… Зайду завтра, — сказал Марк. — Предупреди Чонин. Люди должны увидеть нас вместе.       Женщина кивнула. Джено нежно её поцеловал и проводил до выхода.       — Знаешь, я много раз был свидетелем ваших с ней ссор в таверне, — хмыкнул Марк, когда кузнец вернулся. — У меня даже мысли не промелькнуло о том, что вы можете быть так близки.       — На это и был расчёт, — ответил Джено. — Выпьем?       — Нет, — сказал Марк. — Я домой. Мне нужно хоть немного привести там всё в порядок. Не гоже вести молодую жену в запущенный дом.       Джено усмехнулся, а потом подошёл к небольшому шкафчику. Открыв дверку, он достал оттуда шкатулку и протянул её Ли.       — Что это?       — Открой.       Марк открыл шкатулку и услышал, как бешено заколотилось собственное сердце. На красной бархатной подставке лежало аккуратное золотое кольцо, украшенное россыпью небольших рубинов.       — Это…       — Её камни, — кивнул Джено. — Не все. Есть у меня для дочери ещё один подарок, но его я отдам ей уже после свадьбы. Это кольцо… Я знаю, что ты не планировал жениться, а я… Я ждал момента, когда она встретит достойного. Камни должны быть на ней в первую брачную ночь. В этот момент вы разделите с ней свою энергию и они оживут, возвращая девочке её способности и силу, которой, я надеюсь, вы сможете грамотно воспользоваться. Моя миссия, как отца на этом не заканчивается, но всё же основным защитником Чонин станешь ты.       — Я понимаю. И… Спасибо за доверие.       Марк склонил голову перед старшим. И пусть разница между ними была лишь в пару лет, сейчас Джено стоял перед ним не как старый приятель, а как отец его будущей жены, которого он был обязан почитать.       Ли похлопал его по плечу. Марк спрятал коробочку в карман, попрощался и поспешил к себе. Порядок порядком, но у него осталось еще одно незаконченное дело.       Город ещё не спал. На улицах было много народа. Люди собирались в кучки и обсуждали палящие пушки монастыря, рейд Георга на окраину Даксвуда и обыски в таборе цыган. Обсуждали и то, как в ярости Георг возвращался во дворец.       Марк шёл, вдыхая городской воздух. Не лучший аромат, но уже такой родной. Сегодня была не его очередь патрулировать, и он был этому несказанно рад.       Мысли вернулись к Накамото. Интересно, это была его личная инициатива следовать за Георгом или тут тоже не обошлось без внушений? По уставу Юта должен был доложить генералу о том, куда они направляются, пусть и не лично, с посыльным, а Дже… Джехён услышал трубы и сразу понял в чём дело.       То, что Накамото метил на место генерала ни для кого не секрет. Вот только он выбрал не ту сторону.       Свернув на родную улицу, Марк хмыкнул, заметив объект своих размышлений. Юта в сопровождении двух солдат неторопливо двигался по улице. Его лошадь, видимо, не слишком была довольна такой скоростью, но всадник крепко держал поводья.       Вокруг Юты Марк изумлённо заметил небольшое алое облако. Чем ближе становились всадники, тем чётче Марк видел, что эта дымка состояла из слов. Юта был весь с головы до ног обвешан словами, а когда они поравнялись, Марк смог услышать даже шёпот и интонации, с которыми Георг произносил те или иные фразы. Значит, всё-таки марионетка.       — Какие люди, — заметив Ли, сказал Накамото. — Что, генерал уже отпустил своего ручного капитана?       — А тебе завидно что ли? Иди куда шёл. Мой рабочий день в отличии от твоего закончен, и я могу спокойно отправиться домой.       — Пойдешь подпирать свои разваливающиеся стены?       — А вот это совсем не твое дело. Что нос задрал? Получил покровительство святоши и мнишь из себя не весть что. Ты пастух, Накамото, вот и паси своё стадо, а в мою жизнь не лезь.       — Да ты…       Юта направил на Ли лошадь, но мужчина успел отскочить.       — Идиот?       Юта засмеялся.       — Знаешь, что я сделаю, когда Георг вышвырнет потерявшего страх генерала из армии и отдаст мне его место? — прошипел Накамото, глядя на Марка алым взглядом. — Избавлюсь от тебя. Мне мямли не нужны.       — Ну попробуй, — хмыкнул Ли, а потом разорвал зрительный контакт.       Юта потряс головой.       — Что?..       — Лошадь, говорю, свою держи, — как ни в чем не бывало, сказал капитан. — Убить меня решил?       — Да нужен ты мне больно, — нахмурился старший, а потом бросив на Марка раздражённый взгляд, поспешил за своими солдатами, что не стали слушать перепалку офицеров и продолжили патрулирование.       Небольшой немного покосившийся от старости одноэтажный каменный дом встретил Марка тишиной и холодом. Дров, чтобы растопить печку, осталось не так много. Ли обычно приходил сюда лишь переспать и особо не рвался создавать уют. Гостиная, кухня и столовая были разделены лишь большой печью. Побелка давно уже потемнела и потрескалась. Несколько покрытых копотью кастрюль и сковородок были свалены в одну неаккуратную кучу. Большой деревянный стол был чем-то залит. Стулья выглядели какими-то кривоногими. Марк вздохнул, почесав затылок. Да, определённо, нужно было что-то менять, но он… Он ведь жил один почти двадцать лет.       Мужчина прошёл дальше. В доме было ещё две комнаты: родительская спальня и чулан. Туда были свалены все ненужные вещи, если разобрать, она вполне сойдёт за детскую.       Сам Ли всё своё детство спал на печке. Помнил тепло и запах свежеприготовленной пищи. Мать готовила исключительно в печи, и Марк понимал, что лишь в таверне Тэиль иногда мог позволить себе что-то вкусное и свежее. Иль держала своих поваров в ежовых рукавицах, возможно, поэтому её таверна процветала, в отличии от тех, где тебя могли накормить несвежей или испорченной пищей посреди белого дня.       Ли решил, что обязательно укрепит дом и приведёт его в порядок ради Чонин. Он сделает всё, чтобы его девочка ни в чём не нуждалась. Ещё некоторое время побродив по дому, отмечая что и где нужно поменять, Марк заглянул в соседнюю постройку, где когда-то размещалась скромная ванная и деревянный туалет. Выгребная яма давно не чистилась, а значит, в первую очередь всё же придется заняться ей.       Мужчина понимал, что этими блужданиями он страется отвлечь себя от сложного разговора с тем, кто, как оказалось, подарил ему жизнь, но на улице совсем стемнело и тянуть больше не было смысла. Ли забросил в печку последнюю вязанку дров, зажёг огонь и постелив на лежанку пушистое одеяло, забрался наверх. Дрова слегка пощёлкивали. Марк закрыл глаза и почувствовал уже знакомый рывок. Открыл глаза он уже в пещере. Куб по-прежнему был единственным источником света.       — Что это за место? — спросил Ли и почти не вздрогнул, когда глубокий с лёгкими нотками стали голос ответил ему:       — Если б я знал. Он завернул меня в тёмные ткани, а потом бросил в эту коробку и закрыл крышку. Я вообще не был уверен в том, что ты меня услышишь. Видимо, случилось что-то очень серьёзное, раз ты здесь.       — Георг собрался привести в монастырь девушку, что мне дорога, и сделать ее Невестой Жреца.       Марк почувствовал волну презрения. Но адресовано оно было не ему — настоятелю.       — Проклятое отродье! Не понимаю, почему я был так слеп, взяв его к себе в ученики. Этот обряд… Я не имею к нему никакого отношения. С помощью него этот мальчишка тренирует свою силу и наращивает потенциал. Энергия, что рождается в момент соития — колоссальна, и он… Георг, привязав к себе детей, получает её единолично. Его сила растёт, утекая из других. Он как паразит, а я… Я уже ничего не могу ему противопоставить. Я лишь душа, заключённая в предмет.       — Ты же расскажешь мне о том, что произошло на самом деле? — спросил Ли. — Поможешь нам остановить его?       — Мне гордиться нечем, сынок, но ты прав, правда, какой бы горькой она не была, лучше сладкой лжи.       Марк смотрел на кинжал. Калёная сталь переливалась всеми цветами радуги. Украшала клинок рукоять с драгоценными камнями. Здесь были и рубины, и изумруды, и бирюза, и аметисты, и кораллы с янтарём, не хватало только морионов, но Георг не безумец, чтобы идти против Смерти с голыми руками.       — Знаешь, я рос беззаботным ребёнком. У меня многое получалось. Люди улыбались мне. Где-то в четырнадцать я понял, что мои слова действуют на людей как-то по-особенному, а ещё я видел их… Слова, что слетали с моих губ.       Мать… Однажды она всё поняла. Она кричала, ругалась, била меня. Говорила, что не ради того, чтобы её сын стал проклятым, она помогла Богам. Она требовала от меня, чтобы я больше не пользовался этими способностями, ведь это жуткий дар. Я… Я был зол, мне было обидно, и тогда я применил к ней свою силу, требуя всё рассказать. Тогда я ещё не мог её контролировать, правду-то я узнал, а мать… Она тронулась рассудком.       Знаешь, если бы тогда со мной рядом был мудрый наставник, я бы может и не закончил так, но во мне кипела ярость и жажда мести. Я украл у местного конюха белую кобылу, облачился в белые одежды и пошёл мстить. Вид крови и восхищённые взгляды последователей ослепляли. Увы, Пятеро и их ручные маги уже тогда теряли свои позиции. Люди не смирились с тем, что Боги убили родного брата, а маги… Маги ставили себя выше других. Моя месть нашла союзников.       Я думал, что раз мой Бог-отец видел, что лишь одному дано править миром, я выполню его волю. Я собственными руками выковал этот клинок, вложив в него всю свою ярость, а потом уж слишком беспрепятственно проник в жилище одного из дядюшек. Это был Бог Земли, и он оказался совсем не готов к моему визиту, ведь его ручные маги уже не первый год спаивали его своими винами. Один, второй, третий, четвёртый… Было слишком просто. Лишь Бог Огня оказался сильным соперником. Он-то и посеял в моём сознании зёрна сомнений. Умирая, он шепнул, что сила, собранная в одном сосуде — это смерть мира, а не новое начало.       Я… Я уходил из того храма в растерянных чувствах. Смерть? Она же тоже часть легенды. Если мир исчезнет, то и Смерти не будет. Разве она пойдёт на это? Вот только, чем дольше я жил, там больше видел. Магия не ушла вслед за Богами, а Маги… Из обычных слуг они превратились в диктаторов. Те, что когда-то были братьями, пошли друг на друга, сражаясь за власть. Кровь снова полилась рекой, а я… Я подумал о том, что ведь рядом с отцом тоже были маги. Что если именно они, хотели истребить высшую силу, чтобы получить власть?       Я старался оградить себя от Магии. Построил монастырь. Собирал в нём тех, кого не щадили когда-то слуги Пятерых. Дети… В тот момент мне казалось, что дети — это самые чистые создания.       Родителей Георга тоже убили. Я нашёл ребёнка на пепелище. Он смотрел на меня преданными глазами и протянул руки. Я… Я не смог пройти мимо. Моё сердце таяло.       — Мы должны остановить войны, отче, — сказал он мне однажды.       И тогда я обратился к древним книгам, что ещё не успели растащить из храмов Пятерых. В одном из таких убежишь, мне и попала в руки Книга Бытия. Я чувствовал магию и душу, заключённую в ней. В тот момент я понял, что божественная сила никуда не ушла, что дядюшки оставили миру ещё один шанс. Что стихиям стоит лишь снова объединиться и вернуть миру баланс, остановив кровопролитие и поставив на место зазнавшихся магов. Нужно было лишь начать всё сначала. Вернуть Богов.       Этими мыслями я и поделился с Георгом. Он нахмурился.       — Отче, но Бог-отец…       — Был в корне неправ! Рядом с ним тоже были маги, жаждущие власти. Боги слишком верили своим слугам. Дали им слишком много власти, и это их и погубило. Я… Я был ослеплён рассказом матери и не видел простых вещей, а сейчас… Сейчас я прозрел. Нам нужно вернуть Богов. Всех шестерых и, объединив силы, снова взять под контроль всю магию. Маги должны служить людям, а не бороться за власть над ними.       — Отче, вы слишком устали, — сказал тогда Георг. — Позвольте мне возложить на свои плечи эту миссию. Мы поставим магов на место, уверяю вас. Дело совсем не в Богах. Вы же прожили почти столетие без них. Разве мир стал хуже?       Он смотрел на меня, а я… Моё возмущение уходило. Мне хотелось верить ему. Я сам попался в свою же ловушку. Слова… Тогда я и не догадывался, что кто-то из магов слова выжил, ведь по словам матери, Пятеро уничтожили их всех. Я был наполовину человеком, и меня разрывали противоречия, я считал это приближающимся безумием. Я был уже довольно в зрелом возрасте и, наверное, сказывалась усталость. Да, скорая смерть мне не грозила, но я очень хотел, чтобы в тот момент, когда она придет за мной, она обняла меня, как племянника, а не проклинала.       Я ушёл. Спрятался в своей келье. Думал. Читал книги. Не знаю, сколько времени прошло. Десять лет, может больше, пока однажды я не почувствовал запах дыма.       Простые монахи не знали кто я, особенно молодые. И возможно, я бы не вышел из своего добровольного заточения, если бы в тот день я не почувствовал внутреннюю боль и тоску. Она навалилась тяжёлым грузом и не давала нормально дышать. Я открыл дверь своей комнаты, щурясь от яркого света и шума, а то, что я увидел, открыв глаза, мне совсем не понравилось. В монастыре были женщины. Много женщин. Вели они себя слишком свободно, а из некоторых келий и вовсе слышались слишком откровенные стоны. Я поймал пробегавшего мимо мальчишку.       — Что происходит? Что горит? Где Георг?       — Сегодня праздник. На площади сжигают неверных. Даксвуд теперь наш. Настоятель читает святые молитвы над священными кострами.       Молитвы? Костры? Я в ужасе оттолкнул мальчишку и побежал на самую высокую башню. Спотыкаясь и задыхаясь я-таки добрался наверх и смотрел как пылает яркий и некогда счастливый город.       — Видишь, мальчик, к чему может привести месть, — послышался шелестящий голос.       Мальчиком на тот момент я мог быть только для одного существа. Я повернул голову. Рядом со мной стояла высокая фигура в чёрном. Лица было не видно, лишь костлявые руки и большие перстни с морионами.       — Тетушка, — натянул улыбку я. — Вы за мной?       — Нет, пока нет. У тебя будет шанс всё исправить.       — Как? — сглотнул я.       — Этому миру нужны Боги, но без Магов их не вернуть. Какими бы жестокими не были эти выскочки, только Магам дана возможность возродить моих братьев.       — Но божественные сущности уничтожены…       Смерть хмыкнула, а я вдруг понял, что не всё потеряно. Я посмотрел на тетушку.       — Книга Бытия… Она у меня в келье, ты можешь забрать её и спрятать? До лучших времён.       Мгновение и в костлявых руках я увидел знакомый предмет.       — Я знаю, где сейчас её Хранитель, — кивнул Смерть и растаяла, а я… Я поторопился в комнату Георга. Для меня не было закрытых дверей в моём же храме. Вот только там я смог увидеть настоящий масштаб безумия.       — Достойный ученик, верно? — снова появилась рядом со мной Смерть.       — Я его этому не учил! — огрызнулся я, разглядывая карты, старинные книги. — Откуда?       Я был растерян, замечая свои собственные дневники.       — Он…       — Он рушит храмы, убивает магов, прикрываясь твоим именем. Ищет сакральные предметы, чтобы собрать всю божественную силу в один сосуд и провозгласить себя все отцом.       — Но для этого ему нужно будет сразиться с тобой…       — Он сможет меня подчинить. Согласись, что шесть сил против одной — неравная схватка. Я проиграю, если на свете не останется ни одного мага детородного возраста, а в руках Георга будут все шесть божественных сущностей.       Я понимал, что она права.       — Знаешь, я была там… В той деревне, где ты нашел мальчишку, — хмыкнула Смерть. — До тебя там побывали Маги.       — Они нашли источник «проклятой силы»? — хмыкнул я.       — Да, но уже тогда мальчишка был слишком силён. Он позволил уничтожить своих родителей, а сам спрятался, явив себя лишь перед тобой. В нём тоже жила месть. Сперва он хотел лишь, чтобы маги Слова снова стали частью мира, а потом…       — В нём взыграла алчность.       — Увы, вашему роду это вполне свойственно.       — Он…       — Нет. Общей крови в вас нет, но магия… Именно твой отец благословил бабку Георга этим даром за проведённую вместе ночь и не одну. Та еще шлюха была, — хмыкнула Смерть. — Ну и чёрт с ней. Сейчас в руках этого безумца слишком много власти.       Я понимал, что сам виноват во всём происходящем. Упустил, не почувствовал, поддался, опустил щиты. И теперь мне предстояло всё исправить. Нарушить собственные заповеди.       В тот день, когда пришли твои родители, я стал невольным свидетелем их ссоры. Женщина была явно против того, что задумал мужчина. Он назвал её старой дурой и пошёл в сторону кабинета настоятеля, а я… Я воспользовался нервным состоянием женщины. Я знал, что божественное семя непременно даст свои плоды. Я выполнил свой долг перед этим миром.       Спустя какое-то время в монастырь пришёл молодой парнишка. Он искал меня. Монахи смотрел на него, как на безумного. Они-то думали, что от Жреца осталась лишь легенда. Я встретился с парнем, он ещё раз подтвердил, что объединение стихий дарует земле не Бога, а Дьявола. Мы были так беспечны… Георг подслушал нас. Доёна заковали в кандалы и увели, а я… Я видел алый блеск в глазах того, кому я когда-то верил.       Георг начал издалека.       — Я думал, что вам опостылел наш мир, отче, — сказал он.       — Он несовершенен, но я не желаю его уничтожения, а ты похоже забыл всё, чему я тебя учил. Этот мир не выживет без Магии.       — Это мы ещё посмотрим, — сказал Георг, взглядом сканируя мою келью и хмурясь. Я знал, что он искал, но не подал виду. — А где же ваша занимательная книжица, отче?       — Там, где и должна быть, — ответил я. — Под охраной стихии.       Младший засмеялся, а потом в его руке мелькнул знакомый клинок. Убийца Богов сверкал. Я знал, что он примет меня, а потом призовёт того, кто сможет найти ему достойное применение. И вот ты здесь. Свою смерть я не помню. Тетушка позаботилась о том, чтобы мне не было больно.       Марк выдохнул.       — А все предметы так же общительны?       Жрец засмеялся.       — Нет, мой мальчик. Тебе повезло больше всех. Наша сила — Слово, не забыл?       — Да, что это я. Значит, душа Бога, заключенная в предмет, перейдёт в его ребёнка…       — При условии, что его партнёром будет маг. Только так все человеческое покинет тело Бога, делая его единой сущностью. Не будет больше полубогов, если только Боги не захотят этого. Дети — это очень ответственный шаг даже для божественной сущности.       — Георг знает это, и поэтому уничтожает всех магов детородного возраста? И ищет Хранителей. Тогда почему он не убил Доёна?       — Он жив? — с волнением спросил Жрец. — Слава Богам.       Марк хмыкнул.       — Ты прав, мне ли к ним взывать, но я правда счастлив. Думаю, что Ким смог его чем-то заинтересовать. Возможно, рассказами о будущем, да и зеркало… Сомневаюсь, что Доён рассказал Георгу где оно.       — Что ты знаешь о часах, что могли повернуть время вспять?       — Это реликвия Смерти. Такие, кажется, были в храме тетушки. Их охранял Мрачный Жрец.       — А, ну теперь понятно, как они оказались у Георга. Он подчинил себе Мрачного Жреца.       — Плохо.       — Не то слово. Получается, что в часах души нет и предметов всё же шесть.       — Получается.       — И значит, мы не нашли только книгу, но… Рядом с Янян нет Хранителя.       — Значит, где-то поблизости есть ещё один маг Земли. Ищите.       Марк нахмурился. Ладно, с этим они разберутся позже.       — Я… Я скоро женюсь, — сказал Марк. — Думаю, что ты должен об этом знать.       — Замечательно.       — На дочери Георга.       — Неожиданно, но тоже неплохо. Она ведь маг? Как она выжила?       — Он не знает о ней.       Жрец снова засмеялся.       — Вот этого и нужно бояться больше всего — незнания.       — А ты… Ты не женился потому, что боялся Чёрной розы? Я всегда считал, что именно этот венок — символ Смерти.       — Увы, мой мальчик, может моему отцу он и стоил жизни, мне бы он не навредил. Во-первых, я был предупреждён, а во-вторых, венок был отдан в наследие магам леса, а они, увы, мало что могут противопоставить мне. Огонь, вода — да, земля, лес, воздух — нет. Сила слова быстрее ветра, сильнее камня и прочнее дерева. Помни это. А не женился я по простой причине. Я должен был спасти мир, а наличие рядом посторонних — отвлекает.       — А монахам почему запретил?       — Да, собственно, по этой же причине. Изначально монахи были моими глазами и ушами в мире. Они должны были искать всё, что поможет нам вернуть божественные сущности, у них не должно было оставаться времени на развлечения. Хочешь получить великие знания — оставь всё земное за порогом. Это уже Георг извратил всю суть моих заветов.       Марк кивнул. У него остался последний вопрос.       — А когда божественные сущности освободятся, я…       — Сила останется с тобой.       — А клинок?       — Он превратиться в обычное оружие, но если однажды возникнет необходимость вернуть Убийцу Богов, достаточно пролить на него несколько капель нашей крови. Не знаешь, когда снова может случится беда. Запомни это сам и передай потомкам.       Марк понимал, что старший был прав.       — Что ж, думаю, что тебе нужно отдохнуть. Если что, я всегда здесь. Не думаю, что Георг достанет меня раньше, чем будет готов сразится со Смертью.       Марк подошёл ближе к кубу. Сомнения всё ещё грызли изнутри. Жрец хмыкнул.       — Мёртвые никогда не лгут, сынок. Ни я, ни те сущности, что поддерживают сакральные предметы, не пойдут против своих хранителей. Вы наша жизнь, наше дыхание, наше продолжение. Наши дети.       Марк вскинулся.       — Так Хранители не Маги? Они… Они полубоги!       Ли почувствовал, что его буквально вытолкнуло из пещеры. Он резко подскочил, едва не упав с печки.       Потерев глаза, Марк заметил, что за окном уже светает. Соскочив с печи, Ли быстро натянул сапоги, растрепал пальцами волосы и поспешил к дому, что был больше, чем его собственный, но выглядел так же заброшено. Мужчина надеялся, что сейчас там хоть кто-то есть.       Буквально пролетев через калитку, Марк заскочил на порог и что есть силы начал барабанить в дверь.       Спустя долгих, как показалось Ли, пять минут, дверь распахнулась. С той стороны на него смотрел всклокоченный Джехён. Рубашка почти висела на плечах, ширинка на штанах была застегнута не до конца, а на щеке был след от подушки. Не генерал армии, а картинка. Ли невольно засмеялся.       — Марк? Какого чёрта? Что случилось?       Джехён втянул младшего в дом.       — Хватит ржать!       — Так точно, генерал!       — Иди к чёрту! — поправил на себе одежду Чон. — Чего надо?       — Отпуск на две недели.       — Зачем? — опешил Чон.       — Женюсь, — ответил Ли.       Джехен попятился и растерянно опустился в кресло.       — Шутишь?       — Увы.       — И кто эта особа? Я ее знаю?       — Тут такое дело…       И Марк вывалил на друга всё, что произошло с ним за последние двенадцать часов. Джехён то краснел, то бледнел.       — Видишь, друг. Всё… Всё, что мы знали, во что верили, оказалось не совсем так, точнее совсем не так. Отец… Он, конечно, перешёл границы, своей местью, но то, что творили сами Маги и Георг…       — Он, действительно, чудовище! — сказал Джехён. — А Юта?       — Я думаю, что Чонин сможет снять с него наговор. Вот только…       — Мы не можем знать наверняка, что он представляет из себя на самом деле, — кивнул Джехён. — Георг мог просто зацепиться за его алчность. Донхёк почувствовала в Накамото врага и это не могло быть наносным, в брате она того же не видела.       Они сидели друг напротив друга. Всклокоченные, растрёпанные, но решительные и живые.       — Как думаешь, Чунмён согласится обвенчать нас с Чонин по цыганским законам?       — Спросишь у него сам, — сказал Чон. — Заодно расскажешь о приключениях своего папаши и… посмотришь, как там Чэнлэ. Джемин должна была ей всё рассказать, а теперь с твоей информацией картина станет более полной.       — А маг земли? И книга?       — Мне кажется, они сами нас найдут, — кивнул Джехён. — Когда придёт время. Так, я во дворец, не мешает узнать, что мне грозит за вчерашний бунт.       — Будь осторожен, — сказал Марк. — Тебе ещё божественную сущность возрождать.       — Вот ещё, — отмахнулся Чон. — Вон, у вас Сяоджун есть. Я — солдат.       — Это так не работает, — засмеялся Марк. — Увы, Чёрная Роза принадлежит деве, а маг леса у нас только ты.       Джехён поправил рубашку.       — Ты видел отца этой девы? Да он меня живьём зароет, если я приближусь к его девочке хоть на метр.       — А хочется? — спросил Ли, заглядывая в глаза друга, и видя там алый всполох.       — Хочется, — ответил Чон. — Она… Так прекрасна и невинна.       Марк хмыкнул. Джехён растерянно помотал головой, потерев виски.       — Марк Ли! Будешь использовать на мне свои штучки, придушу!       — Силенок не хватит, — засмеялся младший. — Я же полубог, жалкий ты человечишка.       Джехен запустил в Ли подушкой с дивана. Марк поймал снаряд.       — Прости, — выдохнул он. — Но ты должен был это признать. У нас больше нет времени на раздумья и сомнения. Через несколько дней здесь будут фаритхцы. И как бы они меня не раздражали, отдать их Георгу — потерять то немногое, что осталось от мира наших предков.