◊◊◊🕷️◊◊◊
Паркер кривится, когда горький кофе касается проспиртованной гортани. Видимо, желание запить дешёвый алкоголь такими же дешёвыми зёрнами было плохим. Он неосторожно смахивает с подоконника кружку, матерится, не пытается собрать впившиеся в сваленные на полу вещи осколки. В раскачку он приближается к куску зеркала в обветшалой ванной. Из Зазеркалья на него глядит небритый и помятый бомж, который, к чести, на каплю, но симпатичнее своих соплеменников. Перед глазами двоится, и Паркер жмурит воспалённые веки, тыча пальцем в огрызок. — Т-ы!.. С-ой на мессссте! Когда заносит вбок и тянет к полу, Питер не сопротивляется, сваливаясь на холодный кафель у дна старой ржавой ванны. Он хватается за её борта, почти разбивая бутылку, крепко сжатую на горлышке пальцами. Его взгляд плывёт по треснутой им же совсем недавно двери, которая так и осталась лежать сбоку от порога. Ведь что Паркеру, что Харди глубоко плевать: Фелиция привыкла жить не в лучших условиях, а Паук никогда не был особым чистюлей. Невольные воспоминания о девушке заставили Питера скривиться, зажмуриться, промычать и повести головой по кругу, окончательно размыв картинки. Его дикая черная кошка вновь убежала в лес и не соизволила заночевать дома. Он ловил её. Он укрощал её. Он бегал за ней, как чёртова собачонка всё это время. А она лишь ласково вела своим пушистым хвостом у его носа. Её просто забавляли все его старания. С трудом поднявшись и с трудом прошаркав обратно в комнату, Паркер отбросил уже пустую бутылку, только отдаленно услышав звонкий треск разбившегося о стену стекла, и подобрал из кучи с пола красную латексную тряпку, которой сейчас являлась его маска. Криво натянув её на лицо, он согнул серединные пальцы к ладони и выставил руку вперёд. — Шшшшшф-ПИУ-ПАУ-кшшш! — изобразил он звук вылетающей паутины, которая не выстреливала из перчаток его порванного костюма уже слишком давно. Просев в коленях, Паук выбрасывал руки то перед собой, то разводил в стороны, а то поднимал, тыча пальцами в трескающийся потолок. Всё это выглядело нелепо, как и сам Паркер походил на разыгравшегося подростка. Движения не были плавными, не были точными, не были резкими, дерзкими. Это были просто безобразные движения. Опершись ладонями о покоцанную раму окна, он вгляделся в мигающий фонарями Нью-Йорк. Один взгляд вниз, и всё само встало на места.***
Харди прячет прядь белоснежных волос под капюшон, стараясь избегать прямого соприкасания глаз. Спустя минуту беглых шагов и тихий выдох на кивок избитого силовика, она скрывается за дверью, но вместо того, чтобы успокоиться, сердце напротив начинает учащённее биться. Взгляд Паркера отсутствует в этой реальности, в отличие от обнажённого тела, которое гнется и искривляется в белой ночи пространства боевой клетки. Вокруг него такие же голые и бесстыжие девушки, танцующие словно черти у своих котелов. Каждая из них забрызгана и смазана, каждая из них с рвением запрыгивает на рьяно бьющегося, будто в конвульсиях, Паркера посреди ринга. Фелиция хватается за грудную клетку, сминая флис толстовки, стукается плечом о косяк, застывает, смотря стеклянными глазами в пустоту, Фелиция задыхается и сама не знает, от чего. Его лицо скрывает маска, но Харди видит и сквозь запятнанную ткань. Он не борется в этой клетке так, как всегда боролась она. Он предается желаниям, он предаётся моменту, он предаёт себя. Волнение продолжает распирать спустя и пять, и десять чёртовых минут, которые сам Дьявол провёл в танце над её горящими костями. Но кошка изгибает спину и вынуждает вывернуться саму себя изнутри. Она почти вылазит из кожи, она почти выцарапывает себе глаза. — Т-ты... — хрипит Харди, сжимая в удушающих объятиях собственную шею. Ликующая толпа пожирает её голос. — Т-ты м-можешь схватить меня, Паркер... Укусить... Забрать у меня всё, — её связки дрогнули аки струны, а клыки со скрежетом полоснули по нижним зубам, когда рот исказился в оскале. — НО Я ВСЁ РАВНО НЕ БУДУ БОЯТЬСЯ ТЕМНОТЫ!!! Сорвавшись на крик, кошка резко отдёрнула ладони от шеи, полоснув по белой-белой коже острыми коготками и оставив кровавые полосы. Боль отошла, либо же просто сменилась другой. Фелиция поднялась с колен и выпрямилась, расправив грудь. Неровность приоткрытых губ вновь исказилась, но на этот раз в хищной улыбке. — Ведь из нас двоих её боишься только ты, — прошептала она, покинув тень от свечения клетки.◊◊◊🕷️◊◊◊