____________________
Два месяца спустя
Мой водитель заберет тебя на ужин в 7. Сообщения Тони Питеру всегда были короткими. Четко и по делу. Видит бог, его родственной душе все равно было почти нечего ему сказать. Ну и ладно. По крайней мере, Питер хоть для чего-то использовал этот топовый смартфон, который Тони подарил ему, пусть и не для разговоров с ним. Его молодой соулмейт мало болтал по телефону, но почти постоянно слушал музыку и сидел в интернете. Конечно, Тони знал, потому что отслеживал его — не потому что ему дали возможность увидеть это лично — но это не главное. Питеру нужно было время, чтобы привыкнуть, и это нормально. Тони тоже, хотя он никогда бы не признался, что ценит расстояние. И несмотря на признательность, все это так его расстраивало. То, как они узнали, что они родственные души, было далеко не сказкой, и это… ну, нельзя было назвать «и жили они долго и счастливо». Если бы Тони мог получить хотя бы часть из этого — счастливые отношения, долгую жизнь или возможность оставить прошлое в прошлом — он был бы благодарен, но все продолжало ускользать от него. Большую часть времени он видел Питера всего пару дней в неделю. Молодой человек настоял на том, чтобы по-прежнему жить в своей старой квартире и работать, хотя теперь у него была новая работа. По сравнению со старой довольно дерьмовая, но гораздо менее опасная. Тони мог бы сказать что-то против, но это не стоило той ссоры, которая последует. Он был вполне способен обеспечить безопасность Питера на какое-то время, а дом и работа в любом случае долго не протянут. Хотя Питер этого еще не знал. После фиаско с Фиском было совершенно очевидно, почему Питер не собирался продолжать продавать подделки, ну и… возможно, Тони купил его многоквартирный дом. Он был чересчур заботливым, подайте на него в суд. Домовладелец был сомнительным, арендная плата завышена, а в здании требовалось провести кое-какие работы. Он исправил все это в мгновение ока. Время от времени у них были свидания за ужином или обедом, когда позволяло расписание обоих, и Тони не стеснялся следить за тем, чтобы у Питера было все, чего он только мог пожелать или в чем нуждался в той дыре, в которой проводил большую часть своего времени. У него было достаточно денег, так почему бы ими не воспользоваться? Баловать своего соулмейта — это одна из немногих хороших вещей, которые он мог делать. Не то чтобы Питеру это нравилось. Он особенно сопротивлялся дорогим подаркам и всему, что считал чрезмерным или слишком контролирующим. Именно поэтому он не знал об этой истории с жилым комплексом. Но он отвлекся. В любом случае, все это должно было вот-вот измениться. Планы были в разработке уже какое-то время — два месяца, если быть точным — и время Питера и Тони ходить на цыпочках друг перед другом истекло. Настал момент для ускоренного курса, нравилось это Питеру или нет.____________________
Питер гораздо больше был на ногах на своей новой работе. В Вендис было неплохо — он работал в магазине, когда учился в старшей школе, два года летом подрабатывал официантом, и еда, которую он получал на перерывах, была немного лучше, чем в Макдональдсе — но это место казалось более тупиковым, чем Морнингсайд. Художественная галерея, по крайней мере, соответствовала целям Питера и позволила ему скопить приличную сумму. Вдобавок к полному рабочему дню он получал небольшие бонусы. Его новый менеджер постоянно твердил, что 39 часов — это не полный рабочий день, что было неправдой, и у Питера не было сил пытаться натравить на него администрацию. Он, скорее всего, потеряет работу, и это привлечет ненужное внимание к нему и его… соулмейту. Когда Питер оказывался дома, он был слишком уставшим, чтобы делать хоть что-то, кроме как смотреть телевизор и не обращать на него внимания. Он писал сообщения Гарри и не отправлял их. Писал сообщения Эдди и не отправлял их. Писал сообщения Мэй и не отправлял их. Он думал о своем соулмейте и беспокоился о любых новых метках, которые появлялись, и о том, что они означали. Это были странные два месяца, которые лишь немного улучшились из-за снижения арендной платы и более оперативного обслуживания его квартиры. Обычно, когда приходило новое руководство, творились страшные вещи. Питер решил, ему повезло, что новый владелец оказался неплохим. Так или иначе, он был здесь. Вернувшись домой в 18:30, он решил не заморачиваться и не принимать душ перед тем, как его заберет машина Тони. Он брызнул дезодорантом, расчесал волосы и переоделся в рубашку поло, оставшись в джинсах и кроссовках. Угодить Тони было чуть ли не последнее, о чем думал Питер в эти дни. Он дотащился до машины в 7:13 и заерзал на заднем сидении, бормоча шоферу сдавленное приветствие. Питер уставился на свой телефон, он был уверен, это чудо, что его еще не украли. На его запястье была розовая отметина, ожог от брызг масла. Питер надавил на нее, представляя, как Тони смотрит на свою серую точку. Может, он решил бы, что это краска. Не то чтобы Питер рисовал эти месяцы. К моменту встречи Тони было совершенно наплевать, во что одет Питер. Конечно, были определенные события, когда он предпочел бы, чтобы его родственная душа красиво оделась, но они с Питером не настолько ладили, чтобы он мог пригласить молодого человека на какое-то из них. Нет, сейчас его больше заботил тот факт, что Питер добирался неоправданно долго, потому что он знал, сколько ехать до квартиры Питера на машине, и это было не настолько далеко. Это означало, что его соулмейт либо задержался, либо намеренно тянул время. В любом случае Тони предстоял веселый вечер, особенно учитывая то, что им нужно обсудить. Когда Питер наконец приехал, Тони уже ждал его в своей личной столовой — гораздо меньшей и более уютной, чем остальные в доме. Сегодня он был одет более непринужденно, в домашние штаны и одну из своих старых студенческих футболок. Он не собирался никуда идти сегодня вечером без крайней необходимости. А поскольку Питер был здесь, вряд ли может возникнуть чрезвычайная ситуация, достаточно серьезная, чтобы заставить его выйти. Он рассеянно потирал запястье, ожидая, пока молодой человек войдет, и поднял глаза, услышав звук открываемой двери. Он слегка склонил голову в приветствии, глядя на Питера. — Ты опаздываешь. Если бы мы были где-то в другом месте, твой ужин был бы холодным. Не самые приветливые слова, будем честны, и не самые ожидаемые, но он обнаружил, что рядом с Питером его ответы и реакции, как правило, более естественные, непроизвольные. И даже с намеком на остроумие, хотя Питер и близко не находил его таким же забавным, как могло показаться самому Тони. — Ну да, у меня был долгий день, — пробормотал Питер, останавливаясь с отсутствующим видом рядом со столом. В первые пару недель все было… неловко, но все же нормально. Они сдержанно целовались в знак приветствия, немного болтали, избегали спорных тем. Но каким-то образом, чем дольше Питер знал своего соулмейта, тем больше они, казалось, отдалялись. Они почти не касались друг друга. Питер сел за стол и начал нервно перебирать пальцами. Тони решительно скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — У тебя бы не было таких ужасных дней, если бы ты не настаивал на этой ужасной работе, — возразил он, но без особого энтузиазма. Он не хотел затевать ссору. Не сейчас, когда впереди их уже ждет одна неизбежная. — Ну, — добавил Питер, не поднимая глаз, — знаешь, если бы мы были в другом месте, ты мог бы просто не заказывать заранее или подождать меня, или… или еще что-нибудь… Питер заерзал и посмотрел на логотип на футболке Тони. Она была с какого-то мероприятия в университете или на кампусе в Бостоне несколько десятилетий назад. Питер задавался вопросом, должен ли он чувствовать себя счастливчиком, даже привилегированным, видя кого-то вроде Тони Старка наедине, одетого так буднично. Но что бы он ни должен был чувствовать к Тони — как к лидеру мафии, как к своему парню, как к своему соулмейту — Питер этого не чувствовал. Тони опустил взгляд туда, где Питер снова ковырял свои пальцы, и вздохнул. Он ощутил непреодолимое желание схватить его руку, чтобы не дать ему потенциально истечь кровью и утолить вездесущую потребность прикоснуться к нему. Но он сдержался. Питер не хотел, чтобы его трогали. Он ясно дал это понять, несмотря на то, что ни разу не сказал ни слова против. Но Тони это чувствовал. Напряжение в плечах, когда он проводил рукой по спине, пот на ладонях, когда Тони пытался взять их, то, как метались его глаза, пытаясь уловить малейшее движение, особенно если они сидели близко друг к другу. Питер, вероятно, даже не осознавал, что делает это. С одной стороны, учитывая все, что произошло за короткое время их знакомства, Тони был рад видеть, что у его родственной души есть хоть какой-то инстинкт самосохранения. Он просто хотел, чтобы Питер не чувствовал в нем необходимости рядом с ним. Тони, может, и был преступником, и называли его по-разному. Но одной из ключевых вещей, которая делала его хорошим в своей работе, была его способность читать людей, иногда даже до уровня имитации сочувствия. Впрочем, не нужно быть эмпатом, чтобы сказать, что Питер все еще боится его. — Это просто вежливость, Питер. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но я лишь пытаюсь быть милым, — Тони постарался, чтобы усталость не просочилась в его голос, но, потерпев в этом неудачу, встал и направился к своему мини-бару в глубине комнаты, когда один из его людей принес блюда с ужином и начал накрывать на стол. — Хочешь выпить, Питер? Он вот собирался. Он уже чувствовал, что ему это понадобится. — Нет, спасибо, — Питер не огрызался, просто его голос звучал устало. Это просто вежливость. Это было правдой. Откровенно говоря, Питер, наверно, тоже не был тем, кого Тони ожидал в качестве своей родственной души. Питер много думал об этом. Размышлял, должен ли он теперь быть жестче, злее, собраннее, более зрелым, должен ли он больше соответствовать Тони. В голове Питера сложился образ милой, но безжалостной, остроумной, сексуальной конфетки, которую ожидают увидеть на месте соулмейта босса мафии. А тот факт, что он ей не был и не знал, хочет ли быть, сводил его с ума. Так что ни один из них не оправдал ожиданий другого. И то, что Питер вкалывал на своей дерьмовой работе, не имело никакого отношения к Тони, поэтому он не мог отыгрываться на нем. Питер тихонько вздохнул и отхлебнул воды. — Итак, — его голос был неестественно бодрым, особенно по сравнению с тем, как он уже звучал сегодня вечером, но он продолжил с этим немного-более-позитивным настроем. — Как, эмм, как прошел твой день? — о чем спрашивают друг друга нормальные пары? — Что ты делал сегодня?.. Если ты можешь рассказывать мне о таких вещах… Тони лишь коротко хмыкнул в знак признательности, налил себе выпить и вернулся на свое место. Он сделал глоток, а затем потянулся к одной из форм, чтобы начать сервировать ужин, поскольку Питер, похоже, не собирался делать этого сам. С помощью лопатки он отрезал большой кусок лазаньи и положил его на тарелку Питера, затем отрезал еще один побольше для себя и сделал то же самое. Он жестом показал Питеру, чтобы тот приступал к трапезе, и задумался над вопросом, откинувшись назад, размышляя, должен ли он притвориться, что подтекст в нем его не беспокоит. — Стоит ли мне спрашивать, чем занимался ты, неизменное обслуживание клиентов или..? — У меня был обычный день, — пожал плечами Питер. — Такой же загруженный, как и в любую среду. Когда Питер не стал вдаваться в подробности, Тони немного подумал и сказал: — Ну, сегодня было… довольно скучно, на самом деле. Большую часть утра я занимался бумажной работой, перед твоим приездом мне нужно было внести последние штрихи в некоторые планы на ближайшие дни. Ну и где-то посередине я провел какое-то время в полицейском участке, если это считается интересным, — он дернул плечом и начал нарезать еду, не сводя глаз с тарелки. Сегодня было довольно скучно. Еще одно слово для безопасно, как считал Питер. Безопасно для Тони. Безопасно для других. Питер не знал, должен ли он подробнее расспросить Тони о его дне, или он уже получил все, что ему позволено знать. Некоторые планы на ближайшие дни звучало зловеще и потенциально опасно. — Значит, у тебя намечается большой проект? — Питер прочистил горло, думая, что это не так уж и плохо. — Это круто, я говорил с другом о том, чтобы, возможно, уехать из города на несколько дней. Съездить на пляж или в горы, или куда-нибудь потусоваться. Он немного приукрасил, чтобы это звучало как окончательное и бесповоротное решение. На самом деле Нед только предложил поездку с друзьями, и они договорились на «когда-нибудь в ближайшие несколько месяцев». Но Тони этого не знал, а Питеру, возможно, пошло бы на пользу просто выбраться из города и на время перестать беспокоиться обо всем на свете. Если Тони и был удивлен, что Питер не спросил о полицейском участке — а тот, разумеется, не спросит, это означало бы некоторое беспокойство, которого Питер, похоже, не испытывал, за свое благополучие — то это было незаметно. А вот что было заметно, так это его удивление после слов Питера. — И ты даже не собирался со мной посоветоваться об этом? — как я должен защищать тебя, если я даже не знаю, где ты — вот что он хотел сказать, но вместо этого сдержался и вздохнул. — Неважно. Это не имеет значения. Ты не сможешь уехать в ближайшее время. Это касается того, о чем нам нужно поговорить сегодня. Тони был уверен, что уже вывел Питера из себя этими словами, поэтому сейчас не было смысла останавливаться. Он продолжил. — Это не просто какой-то проект, над которым я работаю, Питер, — он сделал глоток спиртного, позволив себе последний миг спокойствия перед тем, как начнется ад. — Питер, Уилсон Фиск пойдет под суд за то, что он сделал с тобой. Ты нужен мне здесь для дачи показаний, и мне необходимо, чтобы ты был рядом, там, где я могу обеспечить твою безопасность. Поэтому ты не только не покинешь город какое-то время… ты останешься здесь. Пока мы разговариваем, кое-кто заберет все необходимое. Питер отшатнулся, его вилка со звоном упала на тарелку. — Ты не можешь заставить меня… стой, кто-то вломился в мою квартиру? — Питер… — сказал Тони слишком терпеливым голосом, как будто он ожидал такой реакции и его уже тошнило от нее. — Это ненормально… это так… так отвратительно! Нельзя просто сказать кому-то, что он переезжает к тебе, и что, блять, ты имеешь в виду, говоря, что Фиск пойдет под суд? За то, что он сделал со мной? Тогда разве не нужно было меня об этом спросить? Разве я не должен был об этом знать? — но конечно, Питер не знал. Конечно Тони продолжал говорить своим адвокатам, что Питер будет проинформирован позже или чтобы они не беспокоились о нем, или, что еще хуже, каким-то образом подписывал бумаги только потому, что он был родственной душой Питера… — Что, если я не хотел выдвигать обвинения против Фиска? В смысле, он что, блять, забрал меня к себе домой и запер в комнате? Разве не то же самое ты сейчас пытаешься сделать? Тони сделал большой глоток, ожидая, пока Питер закончит, размышляя, что, возможно, ему следовало выбрать что-то покрепче. — Похищение, нападение, покушение на убийство, — перечислил Тони, подняв бровь. — И это лишь то, для чего у нас с самого начала хватало доказательств — твой телефон и наши метки, — он откинулся на спинку сиденья. — Я не запираю тебя в комнате, Питер. Я даю тебе место, где, я знаю, ты будешь в безопасности и о тебе позаботятся, и ты сможешь свободно передвигаться по городу, если возьмешь с собой охранника. Я не думаю, что прошу слишком многого. Теперь ты знаешь об этом. Я не хотел втягивать тебя без необходимости, — он действительно старался дать Питеру как можно больше времени, чтобы у него было пространство и нормальная жизнь. Но Питер не хотел этого видеть. — Что касается твоего желания участвовать — я твой соулмейт. Я хочу и имею законное право свидетельствовать от твоего имени, если ты откажешься. Хотя суд, безусловно, прошел бы более гладко, если бы ты согласился. — О боже! Почему ты так… — Питер замолчал, прежде чем успел сказать почему ты так себя ведешь? Потому что это звучало одновременно по-детски и снисходительно. Питер отвернулся, не в силах беспокоиться ни о каком судебном процессе, пока… — Кого ты вообще, черт возьми, отправил рыться в моем дерьме? Откуда ему знать, что брать? — и каких личных ящиков и шкафов избегать. — Я не могу даже… я звоню своему арендодателю. Питер остановился с телефоном в руке. Он даже не мог вспомнить название компании, купившей комплекс. Малибу-что-то-там… он переключился на просмотр старых электронных писем. Тони закатил глаза. Желание позволить ему позвонить домовладельцу только для того, чтобы увидеть выражение его лица, когда в соседней комнате зазвонит рабочий телефон Тони, было огромным, но оно не стоило еще одного спора этим вечером, поэтому он попытался вернуть их к теме разговора. — Пожалуйста, дорогой, доверься мне. Я бы не подпустил к тебе никого, в ком я не уверен. Кроме того, ты правда думаешь, что тебе будет о чем докладывать? Для начала, мои люди могут вскрыть замок, — не то чтобы им это было нужно, поскольку у Тони были все ключи от этого конкретного здания. — И если бы я не был так искусен в своем деле, то сегодня был бы в полицейском участке по совершенно другой причине. — Тони, почему ты просто не поговорил со мной об этом заранее, чтобы у меня было время все узнать и собраться, и мы могли бы обсудить это… — Я не жду, что ты поймешь, Питер, или что тебе это понравится, но ты не обязан делать все это в одиночку, и я тебе не позволю. Особенно, когда речь идет о чем-то настолько опасном. Есть причина, по которой мы не могли обсудить все по телефону, и это не потому, что я знал, как с тобой будет трудно. Фиск — сила, с которой нужно считаться. Просто потому что я хочу, чтобы он заплатил за все, что сделал с тобой, не означает, что это будет легко. Конечно, начало было положено, но у Фиска были свои козыри в рукаве, Тони был в этом убежден. Как скоро он их разыграет, Тони не знал, но он был чертовски уверен, что не даст ему ни единого шанса добраться до Питера. — Если ты так беспокоишься о квартире, то я скажу ему, чтобы он просто принес тебе что-нибудь из одежды, а утром сам отвезу тебя за вещами. Я позаботился о том, чтобы у тебя здесь было свое личное пространство, так что можешь взять с собой столько, сколько захочешь. Тони распорядился переоборудовать одну из самых удобных комнат в своей части дома в спальню Питера. Это будет его личное пространство до тех пор, пока он этого хочет, хотя была надежда, что Питер не останется там навсегда. — Прежде всего, да, — пробормотал Питер, — я хочу это сделать. Так что скажи своему… сотруднику, чтобы он просто… не копался там. В квартире у Питера не было ничего компрометирующего или особо постыдного, но мысль о члене нью-йоркской мафии, который копается в «Лего», черновых набросках, просроченных лекарствах и бутылочках со смазкой, вызывала у него почти болезненные ощущения. — Итак… — Питер снова взял вилку и перевернул лазанью на тарелке. Он поверить не мог, что у Тони хватило наглости говорить о том, что еда остывает. — Итак… о каком сроке мы говорим? Когда я перееду домой? Суды могут длиться долго. А этот охранник, которого ты хочешь посадить мне на хвост… типа… похожий на Людей в черном громила будет сидеть за столиком в Вендис по 8 часов в день? Нельзя мне просто… взять тревожную кнопку? Черт, почему я не могу просто дать тебе доступ к геолокации моего телефона? — О, да, — нахмурился Тони, — ведь то, что я просто отслежу твой телефон, спасет тебя от первого же головореза, который додумается взять его и выбросить из окна машины, ведь так? — разве не то же самое произошло с Фиском? Вернее, так бы и случилось, будь у Фиска хоть капля мозгов. Но здравый смысл не был его сильной стороной. — Я пока не знаю, как долго это продлится. Мне уже пришлось подергать за ниточки, чтобы начать как можно скорее. Два месяца — необычайно короткий срок для передачи дела в суд, но благодаря связям Тони и тому, насколько громкими были фигурировавшие имена, процесс упростился. Тем не менее, Тони не сможет заставить судью или присяжных совещаться быстрее, как и контролировать все внешние факторы, определяющие даты суда, как бы ему этого ни хотелось. — С учетом всего, я думаю, это очевидно, что ты и работать сейчас не сможешь. Если только не хочешь, чтобы какой-нибудь киллер устроил перестрелку среди кучи гражданских, — он откусил кусочек еды и многозначительно посмотрел на Питера. — Я не могу… о. Это напоминало плохой фильм. Питеру хотелось отпускать шуточки перед экраном и кричать герою, что он ведет себя как идиот и должен бежать прямо сейчас. Вот только теперь это был он, и Питер никогда не был героем. А человеком, демонстрирующим все эти «красные флаги», был тот, с кем Питера связывали метки родственных душ. Его соулмейт не спасал его от злодея в конце фильма, он сидел перед ним, настаивая, что все это делается для его же блага. Как это могло быть тем, чего хотела для него вселенная? С другой стороны, он подделывал картины и безрассудно продавал их не тем людям. Возможно, именно здесь он и заслуживал быть. Питер не мог решить, кого он ненавидел больше: Тони, Фиска, Эдди или только себя за то, что он был таким тупым. — Но если мы доведем это дело до конца, — сказал Питер, не глядя Тони в лицо. Он все смотрел на стену позади него, на дверь, на скатерть. — Тони… если я дам показания против Фиска, это свяжет меня с тобой и подвергнет опасности на всю оставшуюся жизнь. Похищение. Нападение. Покушение на убийство. Все это может быть наименьшей из забот Питера. Его плечи напряглись, и он поморщился, вспомнив грохот выстрелов, холодную сталь оружия в руке и то, как он неловко растянулся на полу, пока Фиск и Тони стояли над ним, обсуждая его судьбу. Что-то в выражении лица Тони изменилось, он изо всех сил пытался держать себя в руках при этих словах, прикусив щеку изнутри, чтобы дать Питеру договорить, прежде чем ответить. Он был прав. И больше всего Тони беспокоило, что Питер озвучил то, о чем он сам думал с тех пор, как узнал, что они соулмейты. И, черт возьми, даже раньше. Он всегда знал, что его родственной душой может быть кто-то, кто не хочет иметь ничего общего с такой жизнью, или как минимум кто-то, кому в ней не место. А Питер, вероятно, был и тем, и другим. Он не хотел подвергать Питера опасности. Никогда не собирался, хотя всегда знал, что это произойдет. Но еще Тони смел надеяться, что его соулмейт сможет каким-то образом примириться со всем этим. А Питер, очевидно, не мог. Или не желал. Ни в том, ни в другом не было ничего удивительного, правда, но никто бы не хотел узнать, что его родственная душа действительно не желает иметь с ним ничего общего. — Я… хорошо осведомлен об обстоятельствах, Питер, — наконец ответил он. — Для меня это тоже не самая приятная ситуация, — в конце концов, Фиск был только началом его беспокойства о безопасности Питера. У него было множество врагов, которые только и ждали подходящей возможности или мнимой слабости. — Но то, чем ты занимался, тоже ставило тебя под угрозу. Сейчас я хотя бы могу обеспечить твою безопасность. Неважно, что ты думаешь обо мне, Питер, ни на секунду не сомневайся в том, что ты всегда будешь под моей защитой. Дашь ты показания против Фиска или нет, это ничего не изменит, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. — Пока ничего не случится с тобой, — прошептал Питер и увидел, как выпрямилась спина Тони и сверкнули его глаза, оскорбленные одним лишь предположением. — Я просто говорю, — Питер поднял руку, чтобы надавить на свое плечо, на серую метку шрама, который был там уже много лет. — Я всю жизнь знал, что ты склонен к опасным ситуациям, — он уже достаточно раз окунался в серые оттенки крови. — Но, Тони, я в безопасности только до тех пор, пока с тобой что-нибудь не случится. И в этот момент Питер увидел, как испарились те крохи контроля, за которые он боролся. Художественная школа, сбережения, выход на пенсию, поездки с друзьями, выходные с Мэй… Теперь над всем этим нависла тень. Угроза, которая никогда не исчезнет для соулмейта Тони Старка. Единственная смутно приятная вещь, которую ему оставалось ждать, — это удовольствие от сообщения Я увольняюсь. Завтра меня не будет. — Мне жаль, что ты так считаешь, — Тони не знал, что еще сказать. Опасения Питера были напрасны — Тони уже продумал запасные варианты, чтобы Питер по-прежнему оставался под защитой, если с ним что-то случится, но Питер не хотел этого слышать, а Тони больше не хотел с ним спорить. Питер бросил взгляд на свою тарелку и отодвинул стул. — Я понял ситуацию, — сказал он усталым голосом. — Просто скажи, где мне нужно быть и когда. Я могу идти? Тони в несколько глотков осушил свой стакан и встал. — Да, конечно. Иди. Джеймс покажет, где твоя комната. Он отмахнулся от Питера и пошел к бару, чтобы наполнить свой стакан. Больше ему нечего было сказать.