* * *
После завтрака я отправился в домик вожатой, где продолжал проживать. Летнее солнышко светило в окошко, и синева июльского неба благоволила позитивному настрою. Сейчас мне предоставилась возможность пока что помечтать о владелице этого дома и моей непосредственной соседке. Конечно, я любил подсматривать за Ольгой Дмитриевной по утрам, но именно сегодня мне впервые удалось рассмотреть её получше. Думая, что я ещё сплю, она встала с кровати и повернулась спиной. Не устану повторять, природа не обделила фактурностью и филейную часть, которую вскоре облегли белые кружевные трусики. Внезапно Оля резко обернулась и аккуратно, чтобы, как она думала, не «разбудить» меня, достала из комода возле своей кровати такой же белоснежный лифчик. Прелестнее всего было наблюдать за тем, как её выдающиеся формы свисают вниз и болтаются от любого малейшего движения! Не выдержав сего зрелища, я что есть мо́чи зевнул, потянулся и перевалился на другой бок. Скажу на чистоту, прикидываться спящим у меня получалось отменно и убедительно. Даже проницательная Ольга Дмитриевна, от которой обманку ни один пионер не скроет, и та верила «моему безмятежному сну». Да куда уж там безмятежному! Пояс всё сильнее затекал, а руки так и чесались, что схватиться за него. Но приходилось стоически терпеть, ведь недаром же поступал в комсомол! Для пущего нагнетания своего спокойствия я сонно покряхтел. Ольга Дмитриевна окончательно оделась и вышла из дома. Вот тут мне никто не мог помешать! Не знаю, что на меня нашло. Как голодный волк, я кинулся к кровати вожатой и припал к ней носом, ощутив оставшийся на одеяле приятный запах её волос. Я завёлся ещё больше и, отодвинув подушку в сторону, увидел сменные трусишки и лиф Ольги. Распаляясь с каждой секундой, я спустил уже свои трусы и начал рукоблудие трусиками вожатой, дабы унять зверский стояк. Параллельно нюхал лифак. В этот момент я совершенно не боялся постороннего вторжения кого-либо, просто-напросто забил на то, чтоб быть застигнутым врасплох. Удовлетворение собственной похоти затмевало мысли моего разума, а пока будучи молодым, мне много, чего хотелось, я постоянно думал о девушках, о сексе, о романтике… И перманентное удовлетворение завершилось актом бурного семяизвержения на чистые трусики Ольги Дмитриевны. Я ни сколько не переживал, потому что конча успеет засохнуть до того, как она их наденет… И вот уже в настоящем времени мой торчащий член изливал сперму в трусы. Как говорится, мечтать не вредно. Но если продуктивно над этой самой мечтой поработать, иначе воплотить её в реальность, то станет намного приятней…* * *
Сам не заметил, как провалился в сон. Причём разбудил меня объект многочисленных сексуальных фантазий. — Семён! — проголосила Ольга Дмитриевна. — Тебе со Славяной пора на обход! Бессовестный ты, Персунов, иногда! — Виноват, Ольга Дмитриевна! Прошу простить мою дурацкую беспечность! Я всеми силами с ней борюсь! — отдал я честь вожатой лагеря, прибавив щепотку иллюзии самобичевания в свой голос, а про себя подумал: «Сегодня Оленька что-то не особо доброжелательная. Надо ж, какие мы строгие бываем, подумать только!..» Кто-то находит женский гнев ужасным и не может переносить его. А я в свою очередь скажу, что подобные люди — круглые мудаки и напрочь не понимают женщин. Любая женщина в гневе прекрасна! Я свидетель, и не раз получал от такого созерцания эстетическое наслаждение. За примерами далеко ходить не надо: взять ту же Ольгу Дмитриевну. Как она хмурит бровки, как она грозит пальчиками, как она упирает ручки в бока… Времени на раскачку более нет. Пора брать в руки отточенный серп для созревших колосьев, точнее идти по совёнковским делам. А то нагнал слегка пафоса.