Тихая гавань

Сэм нежничает, заигрывает с ней, раздразнивает и с жадностью внимает ей. Дин же напористый, настойчивый, он вылизывает изнанку её рта, старается поглотить, Мара нежится между напором и страстью, парни зажимают её между собой, стараясь слиться в единое целое, показывая, насколько она желанна, живые всполохи перетекают между ними, окутывают их, сплетая ощущения всех троих в единый поток. Насмешливый голос звучит совсем рядом и она неохотно прерывает поцелуй, касается губ каждого из мальчиков, продолжая нежить их руками, чувствуя их всколыхнувшееся недовольство. Дин, прикрыв глаза, ловит отголоски её эмоционального фона, чуть перебирает пальцами по её бокам, словно старается за неё удержаться. Сэм напряжен, как струна, но обнимает, утыкаясь ей в макушку, тянет в себя её запах. Каждый из братьев по своему обретает равновесие, чтобы вот прям сейчас не начистить рожу скалящемуся визитёру. Кастиэль продолжает витать в облаках, пытаясь уложить в своих ангельских мозгах когнитивный диссонанс, вызванный разговором с Винчестерами. На лестнице появляется Варг, слава всем Богам, он в домашней форме, а не в боевом виде гаргульи. — Гавриил. И каким же ветром тебя занесло в Гавань? — Мара продолжает стоять с парнями в обнимку. Пока что крылатый не сообщил ничего такого, ради чего стоило бы оторвать её от такого важного дела, как обнимашки с Винчестерами. — Да вот, пролетал мимо, дай думаю загляну на огонёк, — кривляется Гавриил. — Бар закрыт, пока солнце не село. Ты по делу или так, язык почесать? — Азазель собрал все яйца в одну корзину и дал своим псам отмашку на травлю. — И? — подталкивает Мара ангела к продолжению. — Врата нараспашку, демоны в разгуле, Апокалипсис на пороге. — тараторит Гавриил. — И чё? — невозмутимо роняет Дин, расцепляя руки, но не отходит от Мары. — Всеобщая тревога? Свистать всех наверх? Ау, парни, за порогом полный и неотвратимый писец, который вот- вот нагрянет в гости! — А мы тут каким местом? — вторит интонации брата Сэм, он поглаживает Мару по пояснице, задерживая ладонь на полюбившемся местечке. — Не понял? — выпырился Гавриил на Винчестеров. — Мы никому и ничем не обязаны, — твердит Сэм. — Ну-у-у это уже вообще в край, — неодобрительно покачивает головой ангел. — А ты не нукай, крылатый, не запрягал, — огрызается Дин. — А можно мне как-то поконкретней обрисовать вашу позицию? Может, успею ещё свалить куда подальше, пока вся эта свистопляска до Люси не докатилась. — Для особо грамотных и отбитых на уши повторю. Пока лично к нам никто не суётся, мы — гребаная Швейцария, — Дин поджимает губы, его недовольство Мара может потрогать руками, настолько хорошо оно сейчас проявляется. — А как же папочка Винчестер? А мамуля, чью душу истязают в чистилище? — Гейб, ты — единственный из всей вашей крылатой братии, кто ткнул нас носом в происходящие, Каса в расчёт не берем, он и сейчас блаженный. Но все же ты и в прошлый раз припозднился, отсиживался под личиной трикстера, не отсвечивая до поры до времени. Только поэтому сейчас ты стоишь тут живой и здоровый, а тени не дожирают то, что от тебя осталось бы, — Дин держит ровный тон, но всё ещё хочет задать трёпку настырном крылатому. — На твоём месте, Гейб, я бы не рассчитывал, что тебя не зацепит рикошетом. Люцифер всё же радикал, а не демократ, — вторит брату Сэм. — И чё дальше? Отрастим патлы, заживём коммуной, возьмёмся за руки и, накуриваясь в сопли, будем постигать дзен? Без обид, мальчуки, но хиппи из вас не выйдет, — высказывается в своей саркастичной манере Гавриил. — На бис тебя вызывать не буду, не тянешь ты на Кроули, хоть и пыришься косплеить его, — фыркает Дин, ведь Мара придерживает его за плечо, успокаивая собой. — Ой. Я прям расстроился, сейчас выйду вон и трагично сольюсь с пьесы, — кривляется Гавриил. — Гаврюша, а по существу? — Мара немного устаёт от пустозвонных перепалок. — Кольт спиз, пардон, умыкнули, врата на самом деле открыли, Азазель шашкой машет, стараясь сломать клетку, при этом наводя свои порядки в аду, а ангелы с серафимами ждут сигнал от руководства. А ещё вас все обыскались. — Да на здоровье. Пусть обдрочатся в присядку. И нае*утся и напляшутся. Сэм, он же не отстанет? — переводит взгляд на брата Дин. — Скорее всего нет, ты ж его знаешь, — чуть кривит губы Сэм. — Мори, мы с Сэмом список подготовили, съездим за покупками. Ты не могла бы оставить нас одних ненадолго? Там Варг стоит, наверное хотел что-то? — Дин Винчестер, — упирает Мара руки в бока, чуть нахмурившись. — Два Винчестера, — тянет Сэм и чмокает её в переносицу. — И оба твои. — Сэм трётся носом об её висок. — Тш-ш-ш, красивая, мы всего лишь поговорим. Бар не разнесём, честное слово. — Ладно, — соглашается с ними Мара. Она не наседка, чтобы мешать парням расти и принимать решения самостоятельно. — Варг, пойдём, подсобишь мне в кладовых, заодно и своим кое-что прихватишь посытнее. — Как скажешь, Мара, — тон у гаргульи спокойный, ровный, но что-то в его облике так и полыхает на весь эфир — не влезай убьёт. — Охренеть, где вы его откопали? Это ж? — наконец-то обращает своё внимание Гавриил на окружающих. — Цыц! Где взяли, там уже нет, — оборвал восторг ангела Дин. — Слушай, Гейб, давай на чистоту. Мы просто хотим жить, тихо и по возможности мирно. — А кутерьма чё, типа сама рассосётся? — брови ангела вопросительно вздёргиваются. — Я добровольцем не вызывался, как и Дин. Ну, впишемся мы сейчас, огребём ворох проблем и снова здорова? Мне эта карусель смерти ещё в прошлый раз опостылела. В чем резон нам втемяшиться? Ради чего? — Они не остановятся. — Тон Гавриила меняется, он сутулится, словно на него разом навалилась вся тяжесть мира. — Давай решать проблемы по мере их поступления, лады? И вообще, кто к нам с чем и зачем, тот от того и того, — отмахивается от крылатого Дин. Всю эту кутерьму они уже проходили, он в Раю не жил, мечами с Лучезарной Звездой не махался, не ему и расхлебывать. — И-и-и? — Гейб, а где это прописано в Мирозданье, что мы были обязаны сдохнуть, решая проблемы серафимов ценою своих жизней в угоду Всевышнего? — вздёрнул бровь Сэм. — Ну, в общем-то нигде, но и это с ними едва ли проканает. — До сих пор прокатывало. Захария уже допиликался, пустили в расход. Знаешь, в это раз, как-то не хочется рвать жилы, сейчас ставки выше, чем наша сраная жизнь, смекаешь? — чуть щурится Дин. — Сейчас мы до озвизденения лояльны, вежливы и тактичны просто до усрачки. — То-то я на себе ощутил ваше гостеприимство в полной мере, -закатывает глаза Гавриил, ёрничая. — Не заливай, Гейб. Не трогай ты Мару, не огрёб бы по самые перья, — отвечает на выпад ангела Дин. — Она — ваше единственное слабое место, — снова топчется по больному ангел, стараясь отыскать тот самый рычаг, надавив на который в прошлый раз, удалось подтолкнуть их хоть к каким-то действиям. — Ты ошибаешься, Гейб, — улыбается Сэм. — Да, что ты говоришь? В самом деле? — Даже не думай, — Дин просто стоит, сложив руки на груди. Сэм чувствует брата, как себя. Ангел Дина бесит намеренно и тот это очень хорошо осознаёт. — А вот они очень даже подумают и не только подумают, — пыжится донести до Винчестеров основную мысль посланник небес. — Ну и в полный рост, мир их праху, — спокойно резюмирует Дин. Ведь чем спокойнее они, тем больше бесится крылатый. — Сил-то хватит, герой? — фыркнул Гавриил. — А сам-то как думаешь? И вообще, хватит попусту трындеть. Сэмми, поехали в город, скоро открываться надо. Бывай, мужик, — хлопнул по плечу ангела Дин. — Как-нибудь потом поболтаем, — тянет губы в улыбке Сэм, вот только глаза его совсем не улыбчивые, он многозначительно смотрит на Гавриила. Ангел поневоле сглатывает и не отшатывается только потому, что это — предупреждение, а не угроза. Пока что не угроза. Дверь хлопает, Винчестеры удаляются, Кастиэль обходит застывшего на одном месте Гавриила, шуршит чем-то за стойкой и принимается колупать фисташки, методично раскладывая скорлупки по размеру на стойке. — Нет, ну это уже вообще полный и безоговорочный пипец, — Гавриил передёргивает плечами. — Как только мармеладка их терпит? — Хочешь орешек? — предлагает Кастиэль. — Ты издеваешься? Какой ещё орешек? — продолжает кипятиться Гавриил. — Фисташковый, — безмятежно тянет Кастиэль. — Не пытайся постичь непостижимое. Скушай орешек. — Так, блаженный, колись давай, я чего-то не догоняю в этой чехарде? — Гейб присаживается на барный стул, запуская руку в миску с фисташками. — Это невозможно постичь, только испытать на себе. Любовь — одно из самых сильных чувств. Они — едины и сильны духовно, как никогда. — Допустим, а дальше что? — Гейб сплёвывает скорлупки в кулак. как шелуху. — Жизнь, — смотрит на собрата Кастиэль. — Твою мать, как они вообще тебя понимают, ты ж ушибленный на всю голову. Хотя… Да ладно? Реально? Вот так просто? — зависает Гавриил, прислушиваясь к эфиру. Озарение обрушивается на него, заставляя смотреть глубже. — Скушай орешек, брат, — протягивает ему фисташку Кастиэль, загадочно улыбаясь. Дорога стелется под колёсами Роско, солнце медленно катится к горизонту, раскрашивая окрестности в золото. — Дин, — начинает Сэм, смотря на дорогу. — М? — Поговорим? — Есть о чём? Раздупляйся, Саманта, не тяни резину. — Не ёрничай, Дин. Ты же понимаешь, что Варг и его семья — это только начало? — Дальше? — мельком скашивает взгляд на брата Дин. — Гончих, где доставать будем? В аду нет дня открытых дверей, — Сэм прерывает разговор, гневно раздувая ноздри. — Хм, а вот сейчас и узнаем, — говорит Дин, плавно тормозя и кивая на фигуру на дороге. Разгон у его младшенького, как у хорошей спортивной тачки, за три секунды на максимум. От Сэма буквально разит гневом, Дин дергает ключи и тут же всё стихает. — Быть того не может, да это же, — Сэм разом весь подбирается, резко выдыхая. Он на автомате начинает ворожить, закрывая разум брата и свой от вторжения, повторяя тот финт, что учудил с Локи. — Он самый, — хмыкает Дин, отстегивая ремень. — Спокойнее Сэмми, пока всё ровно. — Мальчуки, сколько лет, сколько зим, — тянет слова главный демон перекрёстков. Ехидная ухмылка на небритой роже, руки в карманах и куча сарказма с пасхалками — Кроули всё тот же засранец. — Кроули, — в одно слово отвечает на приветствие демона Сэм, он насторожен и собран, весь в ожидании подвоха. — И чего тебе спокойно в котле не сидится? — Дин нагло лыбится, облокачиваясь на капот авто. Его бравада напускная, он готов прямо сейчас скользнуть в оборот и отвесить гаду за всё хорошее. — Не бузи, бельчонок, неспокойно нынче в нашем захолустье. Самопровозглашенный король дерёт со всех в три шкуры, — выдаёт завуалированные фразы демон, прекрасно зная, что Винчестеры поймут о чём идёт речь. — А ты я смотрю румяный, отдохнувший, в отпуске что ли? — язвит Дин в своей прежней манере общения. — У меня сугубо личное дело до вас, парни. Я предлагаю мои знания, возможности и силы в обмен на сущий пустяк. — Извини, дорогуша, скрижалей в продажу не поступало, пророков не прикармливаем. Ах, да и короны с престолом у нас тоже не завалялось, — разводит руки в стороны Дин в притворном сожалении, пожимая плечами. — Я предпочитаю выжить в последующей кровавой мясорубке и по возможности остаться на прежнем месте работы. — Альтруизмом ты по прежнему не страдаешь, это — факт, — Дин кривит рот в усмешке. — Поторгуемся, парни? — вспыхивает алыми искрами интерес в глазах демона. Сэм прокручивает слова демона в голове. Это странно, но Кроули не озвучивает их имён, сыплет прозвищами, словно опасается использовать настоящие обращения. Его появление на дороге с предложением сделки мнимый повод, слишком всё просто и наигранно одновременно. Больше похоже на обговаривание места следующей встречи, как в шпионских боевиках. — Поехали, Дин, — Сэм возвращается в машину, причину Кроули уже озвучил, а без Мары они не станут принимать предложение, даже, если оно исходит от экс-короля Ада. — Заглядывай вечером, перетрём, — Дин разворачивается к машине, берётся за ручку двери, когда в спину прилетает очередное изречение. — А что, взаправду по углам треплются, что теперь бравый солдатик без своей юбки и шагу не ступит? — А ты найди у себя яйца и приходи, куда позвали, там и узнаешь ответ на свой животрепещущий вопрос, — бросает Дин в ответ на провокацию. Кроули исчезает в тот же миг, как Дин поворачивает ключ, заводя машину: — Вот и свиделись ещё с одним персонажем из прошлого. Все это напоминает мне старый анекдот про бордель, девки новые, а клиенты все старые. — Сущее неизбежно? — тянет прочувствованно и многозначительно Сэм, парадируя ангела. — Как любили поговаривать каннибалы, пожуём — увидим, — усмехается Дин. Стоило им дорваться до Мары, как все причастные решили тут же вмешаться в их спокойную жизнь. — Не дрейфь, Сэмми, прорвёмся. — Мне интересно другое, Дин, как он нас нашёл? Захарии для этого пришлось в Каса подселяться. Кто слил нас этому гаду и как? Ну, не стоял же он тут в ожидании всё время? — А вот это уже хороший вопрос, Сэм. Варианты? — Клиенты? — выдаёт первое, что пришло на ум младший Винчестер. — М-м-м, нет, иначе давно бы уже заявился и на уши присел. Локи же намагичил так, что они нас сами хрен разыщут. — Гончие? — озвучивает второй вариант Сэм. — Нет, они признали нас, а это значит, не предадут. — Надо осмотреть машину, Дин, — озаряет Сэма. — Мы находимся на перепутье, невозможно предугадать время и тем более дорогу, по которой мы поедем. Даже расставь он своих шавок по всем путям, без огласки не вышло бы, не стал бы он так рисковать своей шкурой. — Ты думаешь о том же, о чём и я, Сэмми? — тянет Дин многозначительно. — Есть ещё фантастическая версия с пророком или ясновидящим, но это уже совсем за гранью. Проще было подкинуть в машину ведьминский мешочек, слабенький, чтобы среагировал на перемещение объекта, как маяк, но не фонил. — Считаешь, Мара бы не почувствовала? — Это как ведьмовские бутылки, не всегда оно во вред делается. Иногда её настраивают, как оберег. Наверняка этот предмет сделан на отслеживание перемещения, а не на причинение вреда, потому и не искали. Что-то типа активированного Джи Пи Эс на телефоне. — Проверим? — Дин останавливает машину, не доезжая до магазина. Они тщательно обыскивают салон, обшаривают каждый уголок, вытряхивают коврики, перерывают содержимое багажника и бардачка. — По нулям, да? — смотрит на брата исподлобья Дин. — Точняк, — Сэм задумчиво чешет лоб, кривя рот в одну сторону. — Будь ты ведьмой, куда бы ты засунул маячок? Внутри нет, а это значит, остаётся внешняя сторона. — Запаска, я бы не стал возится и засунул под чехол. — Дин обходит машину и аккуратно ощупывает ткань. — Бинго, Семми, нам есть, чем ткнуть этому гаду в его холёную рожу. — Отбрешется, ему в первый раз что ли? — закатывает глаза Сэм. — Пусть подёргается, красноглазый, — Дин возвращается на место водителя, кидает узелок в бардачок. — Давай лучше поторопимся, вечереет. Купим шоколада побольше и в мясной отдел заглянем, раз у нас пополнение численности постоянного состава. Сэм лишь кивает на слова брата, молча соглашаясь с ним. Они закупаются по списку, добавляют сверх списка зелени и фруктов, помимо звенящих бутылками ящиков. — Интересно, а в Гавани комнаты по желанию владелицы перестраиваются? — Сэм аккуратно пристраивает шпинат сверху, чтобы не помялся. — Ты это о чём? — Дин закрепляет ящики, чтобы не упали по дороге. — Книжка жанра фантастики «Ходячий замок», — выдаёт Сэм. — А поподробнее, ботаник? — вскидывает бровь Дин, закрывая заднюю дверь джипа. — Был там такой пространственный маг, дом по своему усмотрению перестраивал, но был нюанс. Маг демону, который был центром дома, свое человеческое сердце отдал, а из очага черпал силу. — Сэм пристраивает свои ходули так, чтобы коленками в подбородок не упираться. устраиваясь в салоне. — А ещё там дверь — портал была и перемещала владельца по желанию между мирами, поворотом ручки. — Вот вернёмся, ты у Мары и спросишь, что и как в Гавани устроено. Это ж ты у нас одарённый по самую макушку, — Дин хлопает дверью, устраиваясь на водительском месте. — Дин! — начинает с укором в голосе Сэм. — А кто ворожил только что? Книжки всякие интересные читаешь в кожаном переплёте с зубодробительными названиями, магичишь потихоньку, того и гляди, в Хогвартц поступишь, чтобы палкой махать налево направо. Сэмми, клянусь, если бы я собственными глазами не видел твои метаморфозы, то подумал бы, что тебя в детстве подменил лесной народ, — взъерошивает лохмы мелкого Дин, стараясь отвлечь того прибауткой. — Фыф, тоже мне, знаток магии нашёлся, — фыркает Сэм, несмотря на возраст, жест Дина до сих пор отдается теплом в грудине. — Да не загоняйся ты, мелкий, — выруливает Дин на основную дорогу. — Никто в тебя пальцем тыкать не собирается, как и запирать в изоляторе. — А в прошлый раз было обидно, — ворчит Сэм. — В прошлый раз ты чуточку до смерти резал одержимых, чтобы напиться их крови и сидел на ней, как торчок на хмуром. Чтоб эта стерва Руби провалилась, — едва не чертыхается старший Винчестер. — А ты вообще стал ходячим демоном без души и самим Кроули полы вытирал, ах, да, а ещё Смерть упокоил, — возвращает подачу Сэм. — Так, мелочь, завязываем подвигами мериться, точно до вечера здесь застрянем, пока всё друг дружке не припомним. Права Мара, мы лаемся, как парочка старпёров. Было и было, знаем мы с тобой, кто и как нас на эти рельсы пристроил. Сейчас-то нам никто не мешает послать всех Кроули под хвост и жить так, как нам хочется. — Дин, прости, накатило. — Сэму немного стыдно, чего это он в самом-то деле? — Не бери близко к сердцу. Рановато ещё для нервяка, хоть и меня все эти гады разнокрылые бесят так, что руки сами за клинком тянутся. — Может это — связь? Мы тут, а она там? Как нестабильность при выравнивании энергетических потоков. — Вот ты ботаник, а? Равнобедренный треугольник, как ни верти, всё одно пирамидка выходит и стоит ровно, чё ты загоняешься-то? Ну? Тебя так страшит будущее? — А тебя типа нет? — Сэмми, расслабь булки и сиди на жопе ровно. Приедем, Мара на нас посмотрит и скажет, что мы два идиота. И вообще, пожрать бы, а то на всех визитёров никаких нервов не хватит. — Проглот, — фыркает Сэм. — Йетти, — тут же вступает в привычную перекличку прозвищами Дин. — Хомяк, — продолжает Сэм. — Дылда, — лыбится Дин, уже точно зная, что ответит ему младший. — Завидуешь, малорослик? — с пафосом тянет Сэм, подыгрывая брату. — Сочувствую, каланча. — Ах, ты засранец! — От засранца слышу. В детстве ты был просто ОМП местного масштаба. Серьёзно, Сэмми, после тебя подгузник надо было сжигать в крематории, — балагурит Дин. — Весь тебя пошёл, братец. — А то! — подмигивает младшему Дин, чувствуя, что Сэм отвлёкся и успокоился. Их беззлобная перепалка даёт ту необходимую передышку и ощущение стабильности, они — всё те же. Мара уводит за собой Варга подальше от говорливого ангела и его блаженного собрата. Гаргулья до сих пор натянут, как струна. — У нас частые гости всех мастей. Многие из приходящих скалят свои зубы, просто потому, что грех дерьма не набросить. Гавань — это нейтральный бар на перепутье миров. Сюда приходят за отдыхом, сделками, компанией на ночь или стаканом виски. Реже обращаются за помощью и ищут поддержки, мои парни обрели тут дом. — Вы — спутники? — Зришь в корень, Варг. Да, мы супруги, хоть и триада. В прошлой жизни парням перепало от всех щедрот, в этой я костьми лягу, но не дам их в обиду ни чёрту, ни Богу. — Они — войны, но не люди? — формулирует вопрос Варг. — Не совсем люди, их перекачало силой, перестроило едва ли не на коленке под пророчество от война небес, а единение закрепило результат. Они у меня слегка взрывные и зацикленные на мне и моём благополучии. Как бы чего не наворотили с горяча. — Я и мои братья присмотрим за ними, — произносит Варг. — Очень надеюсь, что не придётся. Азазель сейчас правит Адом, да и то чисто номинально, на самом деле удовлетворяет свои хотелки. Руководитель из него никакой, так, шпана из подворотни. А ангелы нацелились на Дина и Сэма, чтобы те исполнили давнюю байку о пророчестве, так как тела являются истинными сосудами, как для демона, так и для ангела. — Так это Сэм некоронованный принц Ада? А Дин вместилище война небес? — Вот, уже и тебе набрехали. Пророчества можно толковать по разному, как и любой другой загляд в будущее, но сущее не стоит на месте, изнанка этого мира уже меняется, но пока все стабильно и он устоит за счёт баланса весов. — Земной мир так огромен и густонаселён, почему именно они? — А Азазелю так удобнее, да и остальным тоже. Зачем искать новое, когда и старая схема хорошо работает? Многие прикрываются исполнением пророчества, а на деле просто наживаются, зная, что потом им путь на Землю будет заказан. — Заказан? Закрыт? — хмурится Варг. — Да, Джек попросту заблокировал все врата, отрезая Землю от вторжений и перепутий, — пожимает Мара плечами. — Но так же нельзя, это нарушит основные законы мироздания и грань пошатнётся, — ужаснулся здоровяк, в Инферно никто высшими материями не баловался ради куража. — А всемогущим полукровным недоучкам никто не указ. Это в тебя знания вбивали, а парни, будучи всего лишь людьми, Джека едва не угробили, пока он принимал и осознавал свою суть. Не осталось к тому времени на Земле тех, кто бы смог научить парня уму — разуму, ведь Бога Джек просто расщепил на атомы, а остальных упокоили в процессе резни. — И что со всем этим делать? Нельзя рушить баланс, — произносит воин. — Ждать. Жить. Наблюдать и действовать по ситуации. — Я благодарен тебе, Мара, за семью. Здесь моей Навир очень хорошо и спокойно. — Сочтёмся, здоровяк. Рада за вас. Это для твоих, — Мара суёт Варгу куль с сушеным мясом. — Теперь хватай вот эту бочку и давай обратно в зал, мне ещё парней надо чем-то на ужин покормить. Давненько мы пиццы не ели, тесто надо поставить. — Пицца? Что это? — Открытый пирог, позови свою супругу, я ей покажу, как готовить на моей кухне. Не хмурься, Варг, вы для меня союзники, а не слуги. Мне проще один раз показать и научить, чем самостоятельно готовить на всю толпу. — Ты говорила за охоту. Можно? — интересуется Варг, выходя из кладовой. — Отчего ж нет? Выпусти когти. Гаргулья без вопросов делает, как сказали. Он придерживает бочонок второй рукой без всяких усилий, Мара берет его пальцы и чертит защитную руну, вплетая в узор разрешение. В отличии от Винчестеров, шкуру гаргульи берёт лишь заговоренный металл или, в данном случае, его собственный коготь. — Готово, — Мара самую капельку ворожит, заживляя следы. — Олени лучше всего подойдут, рога отправим на заготовки для амулетов, а за дикими кабанами далеко лететь. — Спасибо за дар, видящая, — отвешивает ей поклон Варг. — Я принимаю твои слова, воин хаоса. — Соблюдает Мара старинный, почти позабытый этикет. — Всё, давай возвращаться. Когда Мара поднимается в бар, она видит двух ангелов, раскладывающих скорлупки от фисташек на стойке. — Бардак потом за собой уберите, — Мара обращает внимания на крылатых не больше, чем на вешалку, не ломают ничего и то хорошо. — Варг, спасибо, оставь бочку с элем за стойкой. — Как скажешь, Мара, — здоровяк делает, как сказали и уходит к своей семье. А Мара уже роется в кухонных шкафах в поисках самой большой ёмкости под тесто, совсем скоро Навир появляется в дверях. — Привет, как устроились? Со мной можно на ты и по имени, расшаркивания ни к чему. Давай я познакомлю тебя с кухней и расскажу, что к чему? — Прими благодарность рода моего, Морена. Спасибо. Я уж думала не свидимся с моим крылатым. — Отпусти былое, Навир. Итак, что ты знаешь о людской еде? — спрашивает Мара. Навир пробует растянуть губы в улыбке, явно копируя Мару. Пока что её улыбка больше похожа на перекошенный оскал, но ничего, сойдёт для первого раза. Когда Винчестеры принимаются выгружать покупки, им на помощь выходят Дарг и Гард. Они стоят около машины и молча ждут. — Привет парни, — машет им Сэм. — Хей, как делишки? — Дин на секунду выглядывает из-за задней двери. — Здравствуйте, мы ещё не очень хорошо говорим. Мы пришли, — хмурится Дарг, он темнее своего брата и явно старше. Горгулья замялся, подбирая слово. — Помощь, — произносит Гард. — Вышли помочь? Нам? С покупками? — уточняет Сэм у зависших истуканами горгулий. Дарг и Гард кивают синхронно, как болванчики. — Спасибо, — искренне благодарит их Сэм. — Здорово, — Дин вручает Сэму первый ящик, который младший передаёт по цепочке дальше. — Бутылки все в бар, там, где стойка, а продукты на кухню. — Как скажите, — произносит то ли Гард, то ли Дарг. — Парни, блин, надо вас с Касом познакомить и отправить на языковые курсы. Понятно. Понял. Хорошо. Принято, так будет правильно ответить, а то я себя каким-то напыщенным индюком ощущаю. — Вы? — Не вы, а ты, с нами можно на ты, — перебивает его Дин. — Ты выше по положению, спутник хозяйки дома, у нас так не принято. — Сэмми, слыхал, чё он чешет? — Дин едва не выронил из рук бумажный пакет. — Ага, в кои-то веки твоя брехливость вышла тебе боком, — ответил Сэм, забирая остатки продуктов. — Захлопнись, мелочь, — шутливо рыкнул на брата Дин. — Давай спросим у Мары про телек, а? Так быстрее будет, а то они тоже отмороженные, прям, как Кас. — Мы не мёрзнем на холоде, и мы чистые, нет паразитов, не чешемся. — хмурится Дарг, продолжая нести два ящика разом. — Ну, блин, как это? Не адаптированные вы к этому миру, понимаешь? — Дин очень хочет хлопнуть себя по лбу ладонью, но пакеты мешаются. — Я же тоже по вашему не умею, у меня горло развалится булькать на вашем языке. Сейчас у Мары спросим, как бы вас поскорее научить балакать, как люди. Всё вам понятнее будет. — Мори? — зовёт Сэм, заходя в бар. — Принимай спиртное. — Уже вернулись, мальчики? — на Маре фартук, который она развязывает. — Ага. Мара, а у нас есть телевизор? — спрашивает Дин. — Где-то валялся, а что? — Мара начинает сортировать напитки, расставляя бутылки. — Парням бы кино посмотреть, передачи какие-нибудь, а то тяжело у них с этой, как её? Сэмми? — Дин поворачивается к брату, чуть прищёлкивая пальцами, явно силясь вспомнить заумное определение. — У них проблема с разговорной речью, языковой барьер и адаптация. — А не проще сварить зелье и напоить их? — даёт им решение Мара, вопросительно вздёргивая бровь. — А чё, так можно было? — смотрит на неё Дин, потом оглядывается на Дарга и Гарда, которые внимают каждому её слову. — Можно, но это у меня стояло на третьем месте, — отмахивается от них Мара, наклоняясь куда-то к полу. Сэм и Дин буквально прикипают взглядами к её пятой точке, выгодно выставленной на обозрение. — А что на втором? — чуть хрипловато интересуется Сэм. — Вы, -бурчит Мара, распрямляясь. — А на первом? — ревниво спрашивает Дин. — Пицца, которая сгорит, если не перестанете донимать меня вопросами. Остальное сами расставите, — Мара протискивается между ними, покачивая бёдрами. По её спине рассыпаются мурашки, с таким вожделением Винчестеры смотрят ей в след. Мальчишки, что с них взять? Но ей приятно. На кухне Навир разделывает здоровенные куски мяса на порционные. Варг перекладывает их в казан, а второй рукой шустро перемешивает шипящие на сковороде потроха. — У вас хорошо выходит. Навир, ты счастливица, Варг хороший охотник, — хвалит Мара обоих одновременно. — Спасибо, Мара. — Навир благодарит её уже без раболепства в голосе и улыбается немного застенчиво, но уверенно. Парни занимаются баром. Мара из кухни слышит их беззлобную перепалку и перезвон стекла, явно проверяют всё перед открытием. Вскоре ужин готов, а на кухне не протолкнуться, все сунули нос на аппетитный запах. Мара пристраивает к делу всех, кто есть. — Вы, — указывает она на Гарда с Даргом, — стащите три стола в один ряд, вместе поужинаем в зале. Дин, Сэм, на вас сервировка. Гаврюша, не увиливай, держи миску с салатом. Кастиэль, забирай поднос с закусками. Навир, Варг, я приглашаю вашу семью разделить с нами трапезу. — Мы будем рады, — чуть клонит голову в подобие поклона Варг. — Вот и славненько, — Мара прихватывает с собой пару соусов и смесь острых перцев. Солнце почти что село, розовые всполохи расчерчивают небо, уступая сумеркам свою участь. Яркий день катится к концу, уступая дорогу царице ночи. Тени всколыхиваются, лениво стелятся по углам и липнут к Сэму. Тот на пару минут отходит от стола и возвращается слегка взъерошенным. — Что? Они соскучились, — отвечает на так и не прозвучавший вопрос брата Сэм. — Кас, ты что-то новое добавлял в мартини? Нет? Я правильно понял, что здоровяк Винчестер прямо сейчас почесал первородную тьму, как котёнка? — Не хами, Гейб, тени очень обидчивые и эмоциональные, — предупреждает ангела Сэм, наполняя тарелку для Мары едой. — Без проблем, — салютует ему бокалом Гавриил, принимаясь за оливки на шпажке. — Мелкий, подай соус, будь другом, — Дин закинул по паре кусков мяса себе и брату, правда Сэму он накинул сверху пару ложек овощной бурды, мелкий также любил похрустеть травой, как и прежде. — Держи, — передает в руки Дина желаемое Сэм. Вагр с семьёй более сдержаны, мужчины ухаживают за Навир, подкладывая ей кусочки посочнее. Горгульи быстро управляются с мясом и мило так хрустят костями, как орешками. Дин очень рад, что сотрапезники с такими зубами их союзники, а не враги. Кас пробует всего понемногу и явно отдаёт предпочтение фруктам, он проваливается в себя, пробуя манго. Гейб быстро перекусил и просто тащиться от вкуса мартини, вяло тыкая шпажкой в оливки: — Парни, а парни? Вы ничего не хотите нам рассказать? — Что именно навело тебя на эту мысль, Гейб? — у Дина приятная тяжесть в животе, Мара и Сэм рядом, ему хорошо. Вот же неймётся этому звездокрылу. — Хм, зайдём с другого бока, не знаешь, случайно, с какого перепугу снаружи три десятка адских псов скалят зубы? — очень выразительно смотрит на него Гавриил. — Кроули обещался нарисовать на поговорить. У него своеобразный способ сообщать о своём визите, — ответил Дин. — Мальчики? — обращает внимание Винчестеров на себя Мара. — Познавательная у нас поездочка вышла. Не успели от Гавани отъехать, как нарисовался Кроули собственной персоной, — Дин говорит, а сам наливает в чистую чашку кофе. — Если в двух словах, этот ушлый гад хочет выжить при переделе собственности. А мы вытащили из запаски Роско ведьмовской мешочек. — Ты посмотри, наглеют рогатые, совсем распоясались, да? — скалится Гавриил во все зубы. — А-та-та им! Постойте, а не об этом ли я вас предупреждал? — фонтанирует сарказмом ангел. — Гаврюша, в отличии от тебя, демоны компетентны, формально ни одного пункта не нарушили, — одёргивает его Мара. — Я всегда говорил, что рогатые — читеры от природы, — фыркает Гейб в свой бокал. — Он просил защиты у вас? — интересуется Мара, размешивая сахар в чашке. — Он озвучил своё желание, но не обозначил границ, — Сэм доливает ей в чашку молока, — мы позвали его на беседу. Мы не станем принимать без тебя никакие предложения и решения, Мори, — Сэм берет возлюбленную за руку, переплетая с ней пальцы. — Значит сам король перекрёстков заявится на аудиенцию? — Мара отпивает в меру горячий напиток. — Если банально не струсит, то — да, — Дин кладет руку на спинку стула, на котором сидит Мори. Он поглаживает её шею кончиками пальцев, ничего не может с собой поделать, его так и тянет прикасаться к ней. Впрочем, Сэмми недалеко от него ушёл. — Псы могут быть даром, — подаёт голос Варг, Навир что-то нашёптывает ему на ухо, — есть такой обычай между союзниками. Мара кивает на слова охранника, она чувствует чужих адовых псов, её личные гончие скалятся, но не рычат и не гавкают без команды. Они уже некоторое время сидят около входа в бар, навострив уши. — Соломку стелет, — снова встревает Гавриил. — Хотя, жить захочешь, ещё и не так раскорячишься. Интересно, где он столько пёсиков надыбал? Как только ангел договаривает, дверь бара бесшумно открывается, являя всем визитёра. — Долгой ночи, веда, — подаёт голос Кроули, склоняя голову в почтенном поклоне. — И тебе, Фергюс Родерик из рода МакЛауд, здравия. С чем пожаловал? — степенно произносит Мара. — Не гневайся, Моргана. Дозволь говорить свободно? — Я не сторонница долгих церемоний. Что ищет сын Ровены в Гавани? — Мара щёлкает пальцам и на её ладони материализуется тот самый узелок из бардачка Роско. — Ничего-то от вас, первородных, не скроешь, — ухмыляется демон. — Меня ведут корысть и страх, банально, но мне не хочется быть развеянным Люцифером, вытаскивая Винчестеров в очередной раз. После такого увы не воскресают, больно рука у его Темнейшества тяжелая. Маре начинает надоедать этот драматический театр пафоса и сарказма. Один Гавриил чего стоил, теперь и Кроули вскочил на того же конька. — Я уже говорил тебе, Мори, что Кроули настырное трепло? — обращается к возлюбленной Дин, целуя её в висок. — При этом он изворотливый словоблуд, всегда следующий лишь своим целям, — дополняет брата Сэм, он прижимается к её костяшкам губами. Мара очень хорошо представляет, как это выглядит со стороны. Винчестеры очень слаженно выбирают момент высказаться и одновременно показать своё положение при ней. Её супруги не уделяют должного внимания статусу короля перекрёстков, делают вид, что не считают его должной угрозой. Всё это наносное, в крови обоих плещется недовольство, которое того и гляди, перерастёт в злость. Гавриил продолжает делать вид, что он на светском рауте, поедая оливки. Кастиэль смотрит на Кроули с интересом, он даже не мигает, как никогда показывая, что вовсе не человек. Варг в любой момент готов взвиться со стула, как и его братья, его удерживает спокойствие Мары и рука Навир на колене. — Я слушаю тебя, Фергюсон Родерик из рода МакЛауд. — Я прошу твоей защиты, Моргана, — Кроули не смотрит ей в глаза, отводя взгляд. — Чего ты на самом деле хочешь? — Я — торговец, хочу дальше оставаться на своём месте, меня устраивает должность. Быть королём перекрёстков гораздо интереснее, чем иметь постоянную головную боль, сидя на престоле преисподней. Парни, я вам об этом говорил ещё в самом начале, вручив кольт, пока не завертелась вся эта чехарда Инь — Янь. Лилит, Люцафер, Метатрон, Азазель, Михаил — все они так рвались к власти и престолу, что получив желаемое, мгновенно уничтожали моих собратьев тысячами во имя своей цели. Люцифер — избалованное, обиженное на Создателя дитя, за тысячелетия заточения, поехавший кукушкой на своей идее фикс. Я вот тоже на маменьку свою обижен, ещё и как! Так что мне теперь, отрыть её и стереть с лица Земли на пару с человечеством? Михаил же возьмёт размах просто королевских размеров, возвав к ответу самого Всевышнего, но, увы, тот погибнет лишь от рук нефелима — сына самого Люцифера. Азазаель — фанатик, истово верующий в замысел Люцифера, который, сюрприз дамы и господа, вовсе не желал занять трон Ада. Его цель — разнести гребанные небеса. В итоге, размахивая мечами, братцы архангелы уничтожат сперва людей, разгребая свои проблемы, а потом и до нас доберутся. Я не хочу этого, в мире должен сохраняться баланс. Пусть кто-нибудь наймёт им в облака продвинутого психотерапевта, который пилюльки там какие-нибудь волшебные пропишет, но приведёт их общий поехавший чердак в порядок. — Вот же балаболка, — фыркает Дин. — Угу, наворотил с три короба. Репетировал что ли? — Сэм едва удостаивает Кроули взглядом. — Дин, давай его кости спалим и делов-то? — Не-а, тогда точно его мамка появится, её ещё не хватало. Потом Гейб к ней шары подкатит, они нам не то, что Джека, а кого пострашнее откуют. — Эй, я бы попросил не впутывать меня, — дёрнулся Гавриил, едва не расплескав мартини. — И вообще, партнёр в постели — это личное дело каждого. — Гавриил? Ты и …? — ни с того ни с сего изумлённо произносит Кастиэль, который сидит с приоткрытым ртом, как умалишенный. — Отвали, Кас. Ты вообще хоть знаешь, что такое женщина? — шипит Гейб, отмахиваясь от собрата. — А вот сейчас не понял, — щурится Кроули. — Ты, отрыжка перьевая, посмел сделать что? — В чём претензия, красноглазый? — вскидывается Гейб. — У нас полюбовно всё было, по согласию, — отбрехивается беспечный ангел, скалясь во всю пасть. — И вообще, джентльмены о дамах сердца не распространяются. Кроули свирепеет, поджимает губы и очень-очень старается не начистить наглому ангелу его холёную харю вот прям сейчас. — Видишь, красивая? А мы — идиоты, все пятнадцать лет в этом филиале дурдома варились, стараясь не сдохнуть, — продолжает говорить Маре Дин. — И это ещё не все заявились, — продолжает Сэм, посматривая на собравшихся. — Но Руби я бы всё же грохнул, — Дин брезгливо передёргивает плечами, в его голосе звучат отголоски былой злости и обиды. — Остальных тоже под ноль рассчитаем? Убивалка устанет, далась тебе та Руби, Дин, — в голосе младшего Винчестера звучит предупреждение, он очень многозначительно смотрит на брата, едва заметно указывая бровями на Мару. — Что ещё за Руби? — цепляется за имя Мара, звякая чашкой об блюдце. И вот тут Сэм понимает, что он конкретно так накосячил, позволив памяти сыграть против него, ведь имя демонессы принесло с собой отголоски не только злости и разочарования, но и предшествующей эйфории. Мара чутко улавливает всё, что идёт от обоих супругов. Дин беззвучно материться про себя, а Сэм смотрит на неё взглядом щенка, нагадившего в хозяйские тапки. В баре мгновенно становится холоднее, стылый воздух вокруг начинает вибрировать, тени всколыхиваются на зов хозяйки, светильники, мигнув, едва не искрят, одна из лампочек лопается, усеивая осколками пол. Все присутствующие разом затыкаются, чуя неладное, только Гавриил, у которого напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, ляпает: — А вечер, однако, перестаёт быть томным.