Hope

      Юнги поднимает свои глаза, когда дверь тихо открывается. Кинув быстрый взгляд на Субина, он убеждается, что ребенок крепко спит не обратив внимание на посторонний шум, переводит взгляд на ночного гостя. Доктор Ким коротко кивает ему и поднимает руку с бумажным пакетом, застенчиво улыбнувшись. Юнги снова смотрит на сына, будто не уверенный в том, что его можно оставить одного, но все равно кивает доктору, который заходит и также тихо закрывает за собой дверь. Ким проходит к журнальному столику и разворачивает свой пакет, который неприятно шуршит и это явно доставляет дискомфорт в первую очередь самому доктору. Юнги какое-то время наблюдает за ребенком и убедившись, что ничто его не тревожит, осторожно встает с кровати, заменяя себя мягкой игрушкой и на полсекунды замирает, проверяя реакцию, которая может последовать, но Субин все еще спит и он окончательно отходит от кровати, направляясь к Киму. Доктор привстает со своего места и пригласительным жестом указывает ему на диван, а сам пересаживается на кресло.       – Как дела? – шепотом спрашивает Ким и Юнги пожимает плечами.       – Это вопрос больше к Вам, доктор, – взяв палочки в руку, говорит он и выдавливает из себя подобие улыбки. Отправив первый кусок курицы в рот, он сдерживает себя от стона, но все равно прикрывает глаза, тщательно разжевывая и наслаждаясь вкусом.       – Нравится? – не обратив внимание на его грубое замечание, спрашивает Тэхен и он кивает, захватывая еще один кусок и сразу же отправляет его в рот. Он чувствует чужой взгляд на своем лице, но не придает этому значения. Люди всегда были любопытны и за все всю свою жизнь он научился не обращать на это внимание. – От Джина и господина Хосока есть известия? – меняет тему доктор и Юнги перестает жевать. Эта тема была для него трудной. Только представив себе все страдания Джина через которые он прошел и вернулся к ним снова, заставляет его гневаться и негодовать. Ему всегда было интересно почему именно его хен заслужил это? Это было несправедливо и он хотел и хочет бороться с этим, но Сокджин сделал свой выбор, но снова не в пользу себя.       – Да он писал вчера. У Чона начался гон, но он не отреагировал, – говорит он, проглотив комок еды. – Вы действительно думаете, что другого выхода не было? – задает он вопрос, сдерживая себя, чтобы не переходить на рычание, хотя ему хочется высказать свое недовольство ситуацией в целом. Но он понимает, что доктор ни в чем не виноват, как и Сокджин, и Субин тоже. Жизнь разложила свои козыри против и у них у всех не было другого выхода, чем идти ва-банк. Он уже знает ответ, но все равно хочет услышать его, будто мазохист, которому нравится делать вещи, которые делают ему больно.       – Было, – вдруг говорит Тэхен. Они встречаются глазами и Юнги видит, как темные глаза доктора становятся грустнее. – В жизни всегда есть два выхода: сдаться или бороться. Вы выбрали бороться, потому что сдаваться для вас неприемлемо. Вы могли бы отпустить ситуацию на самотек и видеть, как маленькая жизнь покидает свое пристанище, могли бы изо дня в день наблюдать, как силы покидают тело и мириться с этим, но при этом зная, что вы могли изменить ситуацию, но не решились….       – Не продолжайте, я не хочу это слышать, – рычание все-таки покидает его уста и он медленно теряет контроль, только от мысли, что Субин мог бы оказаться в подобной ситуации.       – Даже мысль об этом вызывает в Вас, Юнги, злость. А Вы ведь не биологический отец Субина, но Вы тот, кто принял этого ребенка как своего и отдаете душу из-за него каждую минуту, как и Сокджин. Впервые вижу такое отчаянное желание не родственных по крови людей к борьбе и к победе. Это восхищает и дает надежду, не только вам всем, но и мне, как человеку, который мотивирован вашей силой духа, – говорит доктор и переводит свой взгляд на кровать, на спящего ребенка. – Если бы все было такими как вы, думаю, в жизни было бы больше счастливых детей и людей в целом. Субину повезло с вами и я рад, что именно вы двое нашли его, – грустно улыбнувшись, мягко говорит Ким, будто пощупывая почву.       – Вы знаете? – удивленно спрашивает он и доктор лишь кивает.       – Я признателен за честность Сокджину, так как в нашем нелегком деле это самое важное - доверие друг другу, – задумчиво заканчивает Ким и откидывается на спинку не совсем удобного кресла. Он внимательно и терпеливо смотрит в серьезные карие глаза альфы и дает понять своим молчанием, что ему можно доверять, что он придет на помощь и поддержит. Судьба сплетает их нити все туже и туже, и вот в водовороте событий их стало больше чем четыре человека, теперь с ними еще и доктор Ким.       – Спасибо, – почему-то Юнги захотелось поблагодарить этого парня, не только за его слова, но и за все, что он делает для Субина. Может кто-то скажет, что это его работа, но Юнги знает по себе, что в работе каждый человек оставляет часть своей души и сердца.       – Не стоит благодарности, господин Мин, – Тэхен улыбается глазами и Юнги кивает, принимая это. Тэхен берет палочки для еды и принимается есть свою порцию, тем самым давая понять, что они пришли к общему договору о дальнейшей жизни в тесном кругу.

***

      – На самом деле мы как настоящие братья, хоть Джин и старше меня, для меня он тот кого я должен защитить, даже от себя самого, – в одну из ночей говорит Юнги, тихо укачивая Субина в своих объятиях. – Многие по сей день пытаются саботировать наши отношения, но, давайте посмотрим правде в глаза – если бы мы любили друг друга как партнеры, мы бы давно были женаты и счастливы. Но наша с хеном любовь друг к другу более глубже, она взросла на взаимоуважении и поддержке. Вы, наверное, знаете о теории «родственных душ», так вот, Сокджин моя родственная душа, та часть моего сердца, которую я не смог исследовать самостоятельно и он знакомит меня с этой частью. Смотря на него я понимаю, что то, что я скрываю не уродливо, не отталкивающее и не сломленное. Это то, чему меня учит Сокджин своим присутствием в моей жизни. И если кто-то спросит меня кто самый лучший человек в мире, я укажу на него. Для меня он самый лучший хён, друг, брат, родитель, профессионал, личность. Сокджин – мой кумир. Несмотря на то, что он пережил и переживает, он не ломается и это восхищает, – говорит альфа Мин, смотря на спящего Субина. – Если я дерево, – тихо продолжает мужчина, – то Джин – корень, который питает и поддерживает мою жизнь. Если с деревом что-то случится, например, его срубят, то корень этого дерева все равно будет жить и даже может взрастить новую жизнь и дать ему возможность расцвести, и эта теория мне нравится больше всего. Потому что Джин именно такой человек – добрый и бескорыстный, который готов подать руку нуждающемуся безвозмездно. Мы связаны именно подобным образом и это основа наших с ним отношений, – подняв свои глаза на него, говорит Мин и Тэхён сглатывает. Он никогда не слышал чего-то подобного. Восхищение, любовь, уважение и глубокая привязанность – такие дорогие вещи (чувства) для мира людей, что порой кажутся несуществующими, но вот живое доказательство в виде Мин Юнги и это зарождает в нем огонь надежды вновь. Тэхён давно позабыл эти чувства и также давно не встречал, что не понимает что восхищает его больше – вероятность того, что у него может быть так же или чужая реальная данность. Оставшуюся ночь они проводят в тишине, сменяя друг друга, но слова Мина не покидают его мысли ни на секунду. Каково это иметь человека рядом, который в первую очередь видит в тебе личность и опору, и только потом все видимые данные?

***

      Сокджин просыпается внезапно, открывает глаза и оглядывает комнату, осознавая, что она ему малознакома. Медленно повернув голову вправо, он видит спящее лицо Хосока, слегка нахмуренное, борозды только зарождающихся морщин, густые ресницы слегка трепещущие во сне. Осознав, что его течка закончилась и он в ясном сознании, Джин еще полминуты бездумно смотрит на альфу. Ему с трудом верится, что они смогли это сделать, но еще труднее поверить в то, что Джин помнил. Воспоминания словно тлеющие огоньки вспыхивают в его голове, которые на мгновение кажутся ему нереальными. Его течка спустя столько времени была интенсивнее, чем обычно, что он связывает с долгим ее отсутствием и дополнительной стимуляцией. Он ясно помнит первые два дня, когда его омега сопротивлялась альфе Хосока, который был в состоянии гона. Так же он помнит момент, когда сильная волна чужих феромонов снесла ему голову и он отпустил себя полностью. Дальнейшее в его голове было чем-то смешанным и не совсем реальным. То с каким рвением они занимались сексом Джин так и не может себе объяснить. К счастью, Хосок оказался чутким, но требовательным в постели и не давал Джину уходить в себя надолго. Горячими поцелуями, вездесущими руками он возвращал Джина в их реальность, которая казалась сном, настолько затуманенным и прекрасным(?) все было.       Джин аккуратно убирает руку альфы со своего живота и выскальзывает из постели, чтобы без оглядки уйти в свою комнату. Необъяснимое желание спрятаться от альфы подгоняет его в другую комнату, которая была предназначена для него. Закрыв тихо дверь, он опирается спиной о холодную гладь и выдыхает пару раз.       Стоя уже под струями воды, он не может понять, почему даже удовлетворенным полностью, он чувствует подавленность и тоску, почему сбежал, даже если на это не было веских причин. Смущение? Нет, он так не думает. Он не в том возрасте, чтобы смущаться своей наготы или произошедшего. Кажется, что в его памяти стерта какая-то важная часть, которая сейчас влияет на всё его состояние. Он начинает думать от начала гона альфы до момента своего пробуждения, но ни за что не может зацепиться. Блуждая в своем не совсем проснувшимся сознании, он останавливается в каждом моменте и когда находит недостающий пазл, то чувствует как по телу пробегает холод и снова тоска, а затем обида одолевает его с новой силой.       – Так глупо, – шепчет себе под нос Джин, но ясно понимает, что его реакция в какой-то мере обоснована, но он все равно не имеет на это право. В жизни Чона он всего навсего омега, приемный отец Субина, человек, который может разлучить его с ним и альфа не может переступить через себя ради призрачной семьи, которой может и не быть. Джин даже не уверен зачали ли они ребенка, что уже говорить обо всем остальном. Но даже оценивая рационально все произошедшее, где-то в глубине души он чувствует пульсирующую боль, которую нельзя как-то объяснить или обосновать. Боль всегда вырывается наружу, неважно, как глубоко он пытается ее закопать каждый раз. – Это все гормоны, – говорит он себе перед тем, как выйти из душевой кабинки и обернуться в полотенце.       Внимательно рассматривая себя в зеркале, он проводит пальцами по многочисленным следам от укусов и пальцев, которые остались за все дни их времяпровождения, но ни одной около шеи, где обычно ставят метку. Этот факт не только радует, но дает ему понять, что альфа был в сознании и намеренно избегал это место. И все, что произошло не ошибка сознания, а желание забыться, представить иную реальность.       – Это, в конце концов, ожидаемо, – говорит он, севшим голосом и больше не смотрит на себя в отражение.       Зацепив пластырь, чтобы скрыть свой запах, смешанный с запахом альфы, Джин одевается, хватает все свои вещи и тихими шагами выходит из дома. Ему хочется вернуться к сыну, обнять его и прижать к груди, где сейчас очень пусто и холодно. Один из охранников делает поклон и Джин просит у него машину. Стоя в ожидании, он понимает, что поступает очень глупо и несправедливо по отношению к Хосоку, но не хочет неловкости, если останется. В моменте он думает, что и сам Чон будет рад избежать странных разговоров после всего что было. На вряд ли альфа думает, что Джин хоть что-то помнит из-за дурмана феромонов, но оно и к лучшему. Джин к своему стыду не хочет развивать эту тему и вряд ли он сможет хоть кому-то признаться об этом. Это будет компрометировать его, ведь он не сможет объяснить свою реакцию рационально, так как сам не до конца ее понимает. Дорога не долгая, так как больница находится очень близко к дому Хосока и Джин намеренно не называет дом «общим» даже в своей голове. Из общего у них – Субин и возможный ребенок, но не дом, хоть там и есть комната для него.       Спешными шагами он идет по длинным коридорам больницы, здороваясь с сотрудниками и подойдя к палате Субина, выдыхает пару раз, чтобы выровнять дыхание и неосознанно принюхивается к себе. Убедившись, что он не воняет феромонами и приведя себя в порядок, он тихим щелчком открывает дверь и входит в палату.

***

      – Сокджин? – Хосок открывает глаза и понимает, что в постели рядом с ним пусто. Он фокусируется и осматривает комнату, но не находит присутствие омеги. Тревожное чувство заставляет его соскочить с постели и обернув вокруг пояса висящее на кресле полотенце, идти на поиски Кима. Хосок с надеждой открывает дверь в чужую комнату и замирает – ни Сокджина, ни его вещей. Он входит в ванную комнату, где все еще влажно из-за пара и понимая, что происходит, выдыхает. Наверное, проснувшись после интенсивных ночей и дней, он ожидал хотя бы молчаливого присутствия Джина, но никак не это. Настроение сразу же портится и он идет искать свой телефон. Найдя смартфон в гостиной, он взглядом натыкается на пустые опрокинутые бокалы и замирает. Чувство, что его от начала и до конца просто использовали, не имея под этим никаких чувств, ухудшает его и так мрачное настроение.       – Где Сокджин? – резко и грубо спрашивает он одного из своих людей, которые охраняют дом и тот не обратив внимание на его тон, отвечает, что водитель доставил омегу в больницу. Хосок хоть и знал, что первым делом Джин поедет к сыну, все равно убедившись, облегченно выдыхает.       Бросив телефон обратно на диван, он и сам присаживается тяжелым грузом, запускает пальцы в волосы и сидит так какое-то время. К счастью или к сожалению, он помнит не все, но то, что Хосок действительно помнит, заставляет сердце ускоренно биться. Сокджин был восхитителен, ему стоит это признать. Несмотря на свою отстраненность и холодность в жизни, во время течки омега был мягким и нуждающимся, и Хосок помнит свои чувства на тот момент. И мысль, которая зародилась тогда хоть и была смешной и абсурдной, но, она была единственной верной. Даже сейчас возвращаясь в моменты, он знает, что желание бросить весь мир к ногам Джина была обоснованной. Не только из-за того, что омега был хорош в постели, но и за другие многочисленные качества, которые жили в одном хрупком человеке.       Хосока всегда восхищало самоотверженность и храбрость Джина, его глубочайшая привязанность, любовь и забота к тем, кого он любит, его решимость и бесстрашие перед ним, его жесткость и жестокость одновременно по отношению тем, кто угрожал его семье. Сокджин действительно был морально сильным человеком, несмотря на все, что пережил ранее и переживает сейчас. Травмы которые окружают омегу, сделали из него человека, который перестал обращать на них свое внимание и упорством шел вперед. И омега с легкостью перешел и его, давая понять, что несмотря на все старания Хосока, он для Джина просто временный эпизод в картине мира.       Вспомнив свою реакцию на природный запах Джина, ему становится стыдно. Наверняка, в глазах омеги он был очередным альфой, который был падок на феромоны и на тела, единственной целью которого было – трахнуть, завязать узел, удовлетворить себя в первую очередь. И, наверное, Джин будет прав, ведь услышав его аромат Хосок потерял голову, опьяненный, заколдованный чужим прекрасным ароматом.

***

      Хосок открывает дверь в палату, которая до боли знакома ему и пытается привести свои мысли в порядок, но следующая картина которую он видит заставляет застыть в незавершенном действии. Первым желанием, которое появляется было желание отвернуться, но он заставляет вести себя как и полагается взрослому человеку, но чем дольше он смотрит, тем сильнее чувствует как сердечные струны рвутся одна за другой с отвратительным звуком. Это было практически также больно, как при потери кого-то важного, кого-то очень близкого. Он с усилием воли переводит взгляд на то место, где спит его сын и на мгновение, завидев его спокойный сон и относительно здоровый вид – расслабляется. Он начинает думать, что реакция его выдумана им самим, это не так травмирующе, но вернув взгляд обратно, понимает, что пытается обмануть сам себя. Вид спящего Джина, голова которого лежит на чужих бедрах – это та самая картина, которая заставляет разлагаться его изнутри. Тонкие бледные пальцы Юнги тихо и осторожно перебирают пушистые волосы омеги, словно это обыденное для него занятие, будто альфа Мин делает это почти на уровне подсознательной необходимости и все это заставляет его вспыхнуть от ревности. Но эта ревность была не только из-за того, что после совместных дней, которые они провели вместе, Джин сбежал от него к Юнги, ревность была и к тому, что Сокджин, Юнги и Субин действительно выглядели со стороны как семья. Семья у которой жизненные трудности, которые остаются вместе и в тихом молчании поддерживают друг друга. На миг, он представляет свою потерянную семью вместо них, но это еще больше усугубляет его состояние, потому что у него это не получается. Каким-то странным образом Луи и он не вписываются в эту картину, будто они не смогли бы быть такими же стойкими и сильными как семья Мин.       Он бессознательно представляет эту же картину в своей голове, но на место Луи ставит Джина и осознание поражает его, заставляя почувствовать глубокий стыд по отношению к умершему мужу. Контраст между Луи и Джином всегда был ярким, они были совершенно разными, такими отличимыми друг от друга, что сравнение омег было бы глупым занятием, но именно это происходит в его голове. К своему разочарованию, чаша весов переваливает на сторону Джина и он пораженный таким откровением, пытается отогнать эти мысли из своей головы. Нельзя так легко и быстро перечеркнуть Луи и все, что их связывало. У них была любовь, возможно, не правильная по общественным меркам, но она была и он ее чувствовал, переживал ее каждый день, когда они были вместе. У них, в конце концов, был сын, которого они оба хотели, любили и ждали. У них всегда были недопонимания, но ему стыдно признать, что они так и не решились их исправить. Это в конце концов исчезло со смертью Луи и это, то, что чуть не убило их сына, и это, то, что привело его к потере себя. Учиться на своих потерях сложно, но, очень эффективно. Он почувствовал это на своей шкуре.       Но, ради справедливости, эта ситуация которая происходит сейчас не была в их жизненных планах. Они не планировали это, никто из них, поэтому Хосок не имеет право так цинично сравнивать, делать какие-то выводы и подводить итоги. На мгновение, он хочет выветрить все из своей головы и сердца, чтобы было легче хоть немного, на долю секунды почувствовать себя как прежде живым и счастливым, не знающего боль от потерь, потенциального страха потери или же боли от разбитого, искалеченного сердца. Но насколько он помнит, безмятежная жизнь закончилась еще в детстве и он практически забыл об этих днях. Холодный и суровый мир принял его в свои объятия с охотой и с особой страстью, но теперь у него есть лишь один единственный шанс не потерять все.       Из мыслей его выводит тихое нытье. Он сразу же ищет источник звука, переводя свой взгляд на Субина, который так же умиротворённо спит в своей части постели. Звук повторяется и Хосок наконец-то, входит в палату и стремительно идет к кровати, и даже проснувшийся Юнги, который уничтожает его своими глазами, не может остановить его от желания проверить омегу. Когда он достигает Джина, он полностью сосредоточен на нем, ищет глазами причины болезненных звуков. Омега не шевелится, но его лицо искажено в гримасе боли и страдания. Это заставляет проснуться всем инстинктам Хосока, который хочет утешить, обнять и защитить его. Протянув руку к омеге, он замечает, как напрягается Мин Юнги, но альфа – это последнее что беспокоит его, поэтому Хосок прикасается ко лбу Джина тыльной стороной пальцев, проверяя температуру. Омега на это реагирует практически сразу же, задерживает дыхание, будто оценивая, но спустя пару мгновений выдыхает, еле заметно трется о его пальцы и расслабляется. Это успокаивает и Хосока, и все те чувства, которые разгорались в нем пару минут назад исчезают как мыльные пузыри, замешаясь чем-то теплым в районе груди. Он убирает руку и решает присесть на диване, но как только отворачивается от кровати, слышит еле слышимое бормотание Джина: – Альфа… Это обращение кидает его в океан с большими, бушующими волнами эмоций и он стоит, не в силах сдвинуться с места. Ждет, когда волны снесут его своей мощью и жестокостью. Он будто находится в психологической западне, которую пытается задушить в надежде, что она умрет и даст ему вдохнуть полной грудью, несмотря на угрозу личной смерти. Джин через время начинает дышать спокойнее и расслабляется, что позволяет Хосоку присесть, но не на диван, а на стул у кровати, чтобы среагировать на зов омеги незамедлительно. Если он хочет стать надёжной опорой для Джина и их детей, у него нет права колебаться. Пришло время ценить то, что имеешь и учиться на своих потерях.

***

      Сокджин избегает Хосока, он это замечает практически сразу, как только омега просыпается и их глаза встречаются. Мин Юнги ушел по делам, но Хосок видел, как альфа нерешительно смотрел на спящего Джина и Субина, а затем на него пронизывающими глазами, пытающимися сказать ему что-то. Если в первое время он видел в Мине угрозу, сейчас он видит немного отличительную картину, которая хоть и выглядит угрожающе, предупреждающе, но если заглянуть чуть глубже, присмотреться внимательнее можно увидеть очевидное беспокойство не только из-за его (Хосока) присутствия, но и из-за состояния Субина и Джина. Будто Мин пытается мысленно передать эти предупреждающие сигналы и дать понять, чтобы он был настороже, не только по отношению к себе и но и к тем, кто остается рядом. Это напоминает ему о тех словах Мина, когда они встретились лицом к лицу, о том, что он не смог защитить даже своего ребенка не говоря уже о другом. Например, о смерти его мужа. Он даже не догадывался о том, что Луи был склонен к самоуничтожению или же он не хотел зацикливаться на этом, откладывая существующую проблему в долгий ящик, надеясь, что она не сыграет? Джин прочищает горло и отводит взгляд, поворачивается к Субину и Хосок встает со своего места, чтобы передать сына омеге, но то, как напрягается Сокджин заставляет его остановиться. Действительно ли он помнил только положительные моменты их совместных дней или он сделал что-то, что могло вызвать такую реакцию у Джина, который никогда не реагировал на его присутствие страхом?       – Почему ты так реагируешь? – задает он интересующий вопрос, но Джин берет на руки сына и не собирается отвечать ему. Вид, который открывается ему - завораживает. Единение папы и сына выглядит таким нежным, трепетным и любовным, что ему становится неловко за свое присутствие. Он будто нарушает чарующий момент.       – Как я реагирую? – наконец-то, подает голос Джин, с любовью обнимая Субина и целуя его в лоб. Первое, что он замечает, то как омега пытается абстрагироваться от него прикрываясь сыном, и второе, как сжимается, все его тело, будто ожидая от него каких-то действий.       – Сокджин, – он хочет, чтобы омега посмотрел на него. Может быть в глазах его он мог бы увидеть ответы, которые его интересуют и когда Джин смотрит, он теряется. Всегда ли были так красивы глаза омеги - да, но столько эмоций разом он видит впервые. Он видит злость, недопонимание, агрессию, усталость, тоску и боль – смертоносный коктейль для психики. Ничего не понимающий Субин щебечет что-то на своем детском языке, играясь с волосами Джина и иногда смотря на Хосока с очаровательной улыбкой. Когда сын так улыбается, он напоминает ему Луи и Хосоку становится легче от этой мысли, что хоть какая-то часть мужа осталась с ним. Но, несмотря на это, он хочет сосредоточиться на Джине, который все еще смотрит на него. – Что случилось? – спрашивает он, но омега снова оставляет вопрос открытым и когда в палату входят доктора с плановым обходом, все их внимание переключается на них.       Он отходит в сторону, чтобы дать больше места для сотрудников, но уловив ароматы альф, практически сразу же напрягается. Инстинкты твердят ему подойти к кровати, чтобы защитить и обозначить территорию, и он справляется с ними с большим трудом. Сокджин кидает на него обеспокоенный и удивленный взгляд, но ему приходится слушать то, что говорят врачи и смотреть за сыном, который все еще находится в руках омеги. Он старается внимательно слушать то, что говорят специалисты и когда слышит, что наблюдается положительная динамика после курса химиотерапии, он какое-то время не верит своим ушам. Когда он и Джин встречаются глазами вновь, невозможно скрыть улыбку пропитанную надеждой. Он видит влажные, но счастливые глаза омеги, и сердце сжимается от благодарности к Джину.       Доктора также тихо, как и пришли удаляются оставляя их одних и Хосок больше не может сдерживать себя. Он стремительно подходит к кровати и заключает в объятия Джина и Субина. Теплая, слегка дрожащая рука омеги ложится на его спину, слегка постукивая по нему, будто утешая, Субин же вертится между ними, не понимая их действий, но, кажется, он не против быть в таком положении. Хосок целует в волосы Джина, прижимаясь к ним губами и замирает так на мгновение, чтобы успокоить свои разбушевавшиеся эмоции. И это чувствуется так правильно, так хорошо и тепло держать свою семью в объятиях. Он бы отдал все, чтобы у него была такая возможность всегда. Никакие деньги, власть, признание не могут заменить простого счастья быть рядом с семьей. Отстранившись от омеги, они переключают свое внимание на сына, который тихо смеется из-за их поцелуев и ласки. Кажется, это самый счастливый момент за все то время, которое они потратили на борьбу не только с болезнью, но и друг с другом.