Любовь делает людей способными создавать и разрушать мир для тех, кого они любят.
Ради любви, не имеет значения, какая она – между партнерами, между родителями и ребенком, или между братьями и сестрами, стоит бросить вызов целому миру, чтобы защитить ее. Сокджин абсолютно точно уверен в том, что они делают, но, нервозность дает о себе знать и он сжимает руки так сильно, пытаясь взять над собой контроль.
Хосок возвращается через пару минут, решив вопросы безопасности и Сокджин подняв голову, следит за альфой, который не выпускает телефон из своих рук. Мужчина ничего не говорит, но Джин читает на его лице серьезность и решимость, которая будто отпечаталась на нем с того момента, когда они пришли к решению.
– Что они сказали? – задает он вопрос, который его интересует. Его ни капли не смущает нетерпеливость с которой был задан вопрос.
– Мы должны попробовать пройти все этапы естественным путем, – отвечает Хосок, смотря на него своими темно-серыми глазами. – Так будет безопаснее для тебя.
– Мы уже обговорили все детали, Хосок, и они должны были простимулировать тебя, – Сокджин стремительно встает со своего места. Ему не нравится идея «природного» пробуждения, так как он не уверен, что ответит альфе Хосока. Они потеряют время.
– Стоит попробовать. Мин Юнги был прав. Мы не можем подвергать тебя опасности, – Хосок смотрит тяжелым взглядом на него и Сокджин на миг теряется.
– Это не имеет значение. Мой сын должен быть спасен, Хосок, и если для этого потребуется сломать меня и заново собрать, я готов, – холодно сообщает он и глаза Хосока сужаются, становясь темнее. Будто альфе не нравится услышанное, но Джину плевать. Они все знали о рисках изначально и Чон также с ними был согласен.
– Мы попробуем сделать все правильно, – холодный голос альфы действует на его нервы. – Субину нужен папа, Сокджин, и если с тобой что-то случится, боюсь, мы не сможем помочь вам двоим одновременно. Нам придется выбирать.
На этих словах Джин сдается. Хосок и Юнги правы, это не весь их план, а только первая часть, которую они должны выполнить ответственно и без потерь. На миг его инстинкты взяли над ним верх, но он приходит в себя также быстро. Субин считает его своим папой и значит, если Сокджин не сможет быть рядом с ним в такие сложные дни, состояние малыша может ухудшиться.
– Хорошо, ты прав, – соглашается Джин и садится на прежнее место. Его голова падает на руки и он пару раз проводит пальцами сквозь волосы, чтобы унять свои чувства. Его изнутри разрывает страх за жизнь сына. – Нам нужно обозначить временные рамки. Мы не можем потерять время безрезультатно.
– 24 часа, – сразу же отвечает Хосок и Джин поднимает на него свои глаза, понимая, что альфа уже думал об этой ситуации и даже самостоятельно обозначил время. Это его удивило. – Если за это время твой омега не отреагирует на меня, я позвоню докторам, которые сделают мне инъекцию. Но сначала попробуем без химии.
– Обещай мне, что если у нас не получится, ты сразу же позвонишь, – Джин хочет услышать это снова, но уже в виде обещания, чтобы быть уверенным, что Хосок действительно имеет ввиду то, что говорит.
– Обещаю, что не буду рисковать нашим сыном, Сокджин, – спокойно говорит Хосок и Джину становится стыдно за то, что он все еще сомневается в Чоне.
– Спасибо.
– Хочешь принять ванну? Тебе нужно расслабиться и отдохнуть, – предлагает альфа и Джин кивает, соглашаясь. Альфа безмолвно манит его за собой, чтобы показать правильный путь к ванной комнате.
– Это твой дом? Он довольно близко находится к больнице.
– Я его приобрел недавно, чтобы было удобно для Субина, когда он выйдет из больницы, – не оборачиваясь говорит Хосок и Джин замирает. Его поражает тот факт, что Чон думает так далеко, даже не имея понятия куда может завести их путь. Конечно, Джин тоже думает о выздоровлении сына, но это больше эмоциональное составляющее, нежели материальное, осязаемое, как дом. – Твоя комната смежная с его, чтобы он не боялся оставаться один ночью, и для твоего спокойствия. Ты можешь все переделать так как ты считаешь правильным и нужным, я все сделаю, – продолжает альфа, ведя за собой и только сейчас Джин замечает то, что не видел ранее. Например, все углы в доме были сглажены, не было стеклянных поверхностей и декоративных элементов, или хрупких вещей. Пол был сделан под кафель на первый взгляд, но только сейчас присмотревшись, он понимает, что это обман зрения и вместо кафеля на полу мягкое покрытие, которое более безопасно для ребенка. С учетом того, что Субин в скором будущем начнет делать первые шаги – это было очень вдумчиво и ответственно. В миг он утопает в чувствах к альфе, который идет впереди него. Чужие плечи напряжены и несколько раз Хосок бросает на него быстрые взгляды, будто ожидая от него реакции. Он не понимает, что это за чувства, благодарность и понимание или восхищение чужой решимостью и ответственностью. Будто, Хосок действительно хочет стать для Субина настоящей семьей, хорошим отцом и примером.
– Я… – говорит он тихим голосом и видит как плечи альфы вздрагивают от звука его голоса. Чон останавливается, чтобы повернуться к нему всем корпусом и встретиться с его глазами. Сокджин останавливается и внимательно смотрит на альфу, пытаясь найти там хоть какое-то раздражение, но не находит. Чужие глаза внимательны и проникновенны, они смотрят на него с ожиданием и терпеливостью, и Сокджин чувствует себя завороженным. – Я могу увидеть комнату Субина? – произносит он медленно, все таким же тихим голосом, будто не уверенный в том, что ему это разрешат, но глаза альфы становятся мягче и мужчина кивает. Еще какое-то время они стоят изучая друг друга, а затем, альфа отворачивается и возобновляет свои движения. Сокджин следует за ним в полной тишине, все еще вглядываясь в чужую спину.
– Комната не большая, но я посоветовался с доктором Кимом и он сказал, что для возраста Субина не нужно иметь слишком большое пространство, главное чтобы оно было уютным и безопасным, – спокойный, но напряженный голос доходит до ушей Сокджина, который мысленно соглашается со сказанным. Он и не мог предположить, что Чон Хосок способен последовать чужому совету, это, насколько ему известно, не в характере мужчины.
Дверь открывается тихим щелчком. Хосок пропускает его вперед и Сокджин входит в пространство, которое в будущем станет безопасным местом для их сына. От этой мысли он внутренне вздрагивает. Ранее, хоть он и говорил, что Субин
их сын, он никогда не имел это ввиду. Это было больше похоже на манипуляцию с его стороны, но сейчас думая об этом Джин приходит к мысли, что психологически он воспринимает Хосока за второго родителя Субина. Он понимает, что бездумно рассматривает комнату, не улавливая каких-то деталей, не обращая внимание на окружающее место, точно также как изначально не заметил особенности дома, когда вошел в него. Его мысли слишком громкие, перекрывающие его сознание и восприятие. Сокджин встряхивает голову, будто пытаясь заглушить их и это у него получается, и он сосредоточивает свое внимание на комнате.
Спокойный, успокаивающий тон комнаты, не кричащий изобилием цветов и акцентных моментов ему нравится практически сразу. Мягкий, на вид пушистый ковер цвета морской волны, хоть и считается холодным, но в этом интерьере играет противоположную роль. Кровать со специальными бортиками выстланная мягкими подушками имеет круглую форму. Это напоминает ему о гнезде, теплом и безопасном. Над кроватью висят игрушки на специальном крутящемся устройстве. Примерно такой же есть и у самого Сокджина в его квартире. Если он не ошибается при движении игрушек, играет успокаивающая музыка, которую он может настроить по своему вкусу и настроению. Скрытые шкафы вдоль одной из стен практически не заметны для неопытных глаз, на такие он заглядывался, когда носил Гуена под сердцем, но его бывшая квартира не могла вместить в себя такие габариты и насколько он осведомлен, они были только на заказ. На тот момент Сокджин был слишком нетерпелив, чтобы ждать пару месяцев и выбрал более классический вариант мебели. Игровая зона была отделена специальным ограждением и заполнена множеством разных игрушек, начиная фигурками зверей и заканчивая развивающими предметами. Отдельное место занимает маленькая библиотека, которая привлекает его внимание и он мягкими шагами достигает ее, чтобы провести кончиками пальцев по ним. Традиционные и современные корейские сказки и рассказы, иллюстрации и даже комиксы были на отдельной полке. Чуть ниже располагались иностранные авторы и книги и некоторые из них он узнает практически сразу же. Он когда-то приобретал такие же для Гуена, а затем и для Субина.
– Мин Юнги дал мне некоторые из книг, – вдруг врывается в его сознание голос мужчины и он удивленно замирает. – Я посчитал это правильным собрать книги, которые ты самостоятельно выбрал и одобрил для развития и развлечения сына, – поясняет Чон и Джин неосознанно улыбается. Он действительно подошел к этому вопросу ответственно и потратил много времени для того, чтобы подобрать нужную и правильную литературу для развития ребенка.
– Юнги знал? – уточняет он. – Он не говорил об этом, – поясняет он и поворачивается к Хосоку. Когда он неожиданно осознает, как близко они находятся друг к другу, Джин хоть и вздрагивает, но не отходит от альфы. Хосок также не делает никаких действий чтобы отойти, будто нахождение их в интимной близости друг к другу привычно и обыденно, хотя это не совсем так. В последний раз, когда они были близки физически был тогда, когда Субин попал в больницу и Хосоку пришлось прижать его к себе, чтобы успокоить. С того момента прошло достаточно много времени, но несмотря на это отголоски тех ощущений Джин все-таки помнит отчетливо. Эти чувства время от времени фантомно напоминали о себе, когда Хосок появлялся в поле его зрения или долгое время находился с ним в одной комнате. Он объяснял себе это тем, что поддержка альфы на тот момент, хоть и с помощью внушения, помогла ему остаться на плаву и не сдастся в пучину истерии. Но сейчас он находится в относительно стабильном состоянии, но все равно может ощутить эти чувства.
– Возможно, и мне и Мину не нашелся момент, чтобы сообщить тебе об этом, – говорит Хосок и Джин кивает в очередной раз соглашаясь с мужчиной. – Если это нарушает твои…
– Нет, все нормально. Я просто немного удивлен вот и все, – перебивает Джин альфу и тот поджимает губы в тонкую полоску. – Хосок, спасибо, – говорит он. – За твою заботу о будущем нашего сына, – он слегка улыбается и альфа внимательно смотрит в его глаза. – Правда, ты проделал хорошую работу.
– Я ожидал, что ты не воспримешь идею жить под одной крышей положительно, но все равно сделал это, – говорит альфа и Джин понимает о чем он говорит. Даже для него самого это было неожиданностью. Наверное, за последнее время он стал взрослее и мудрее, чем был до этого. Сейчас он был максимально ответственен за то, чтобы не потерять еще одного человека в своей жизни и границы его будто расширены как никогда. Сейчас он не хочет пустых споров и разговоров, выяснений отношений и тем более ссор. Все они двигаются в одном направлении и нет смысла тянуть их маленький, но тяжелый груз в разные стороны.
– Я хочу воспользоваться ванной, – проговаривает он и альфа слегка кивает, отходит в сторону, чтобы указать на дверь.
Безмолвно, он проходит по направлению, но замирает, когда его рука касается ручки двери. Внутри что-то шепчет о том, что это будет той частью момента, которая никогда не вернется и которую нельзя будет изменить. Выдохнув он открывает дверь, попадая в комнату, также сдержанную, но более обставленную. Когда он видит около кровати колыбельную, сердце его сжимается от боли и какого-то странного предвкушения. Воспоминания лавиной обрушиваются на него и он видит себя, когда трепетно и с восторгом обустраивал свою комнату для встречи с Гуеном. Эти воспоминания так болезненно отзываются в памяти, что ему приходится прикрыть рот рукой, чтобы не завыть от тоски. Сколько бы не прошло времени, он все еще помнит ту боль потери, помнит каждое мгновение ожидания, каждый момент который он проигрывал в голове, помнит каждую вещь, каждую мебель, каждую эмоцию. Горячие слезы текут по лицу, и он спешно протирает их, чтобы не упасть в обрыв печали и горечи. Он боится сделать вдох, так как чувствует, что комок застревает в горле и если он сейчас попытается вдохнуть воздух, то, разрыдается еще больше.
Дверь за ним тихо закрывается и он поспешно оборачивается, чтобы услышать лишь щелчок и увидеть как ручка возвращается в исходное положение. Джин внутри себя благодарит Хосока за то, что тот не стал вмешиваться и тем более утешать. Он должен прожить эти эмоции самостоятельно, как и прежде, так как в первую очередь это его личная боль. Скорее всего она никогда не пройдет, и ему придется жить с ней всю жизнь, научиться направлять ее в более безопасное русло. Еще раз оглянув комнату, стараясь не задерживаться глазами на колыбели, он проходит в ванную и методично начинает снимать с себя вещи. В последнее время не было возможности расслабиться в ванной, поэтому Джин решает попытаться отвлечься и полежать немного в горячей воде. Раздевшись полностью, он смотрит на себя в зеркало и даже не удивляется тому, что видит. Потухшие глаза, круги под ними, бледный цвет лица и никакого желания исправить это.
– Это будет сложная задача, – шепчет он под нос, думая о том, что Хосоку придется каким-то образом возжелать его.
Джин честен перед собой, ведь в первую очередь любой другой человек смотрит на внешность, а затем на все остальные составляющие и смотря на себя сейчас, он проигрывает по всем показателям. С учетом того, что он не источает омежий аромат, задача действительно будет очень сложной. В какой-то момент он чувствует, что впадает в отчаяние, но мысленно приказывает себе остановиться и вспомнить изначальную цель и выдохнуть. Сейчас речь не идет о том, чтобы понравиться альфе. Их цель - зачать ребенка, чтобы в будущем он стал надеждой на спасение другого человека, по совместительству его брата и их сына. В моменте он думает о том, как несправедливо поступают с неродившимся ребенком, но у них нет другого выбора и Джин уверен в том, что и этого ребенка они будут любить также сильно, как и Субина.
***
Хосок нарезает круги в своей комнате, пытаясь взять себя в руки. Его не угнетает мысль о том, что он не сказал всю правду Джину о звонке, а тревожит предложение, которое было сделано врачами. Возвращаясь к этой мысли он чувствует нарастающую злость. Суть была проста, как сказал один из репродуктологов, если он не сможет без стимуляции, они могут попробовать «спарить» Джина с его братом Чонгуком, так как генетически они также подходят, как Хосок и Джин. Это предложение было сделано ради самого омеги, чтобы не вызывать искусственно течку и не кидать Джина в стресс, но эта мысль, точнее само предложение было оскорбительным для него, как для альфы. Он понимает, что не объективен, но он, черт возьми, альфа и никто не может сомневаться в его сексуальных способностях. Есть логика в предложении, но они ведь даже не попытались, верно? Хосок догадывается от кого исходит это предложение и он злится еще больше. Такой обходной путь мог придумать только один человек и это - Мин Юнги. Хосок хочет понять его желание обезопасить своего друга и супруга, но что-то внутри подсказывает ему, что это не все. Скорее всего гениальный мозг Мина продумал этот план с той целью, чтобы при обстоятельствах неопределенных Хосок не смог претендовать на детей. Желание убить Мин Юнги возрастает с геометрической скоростью, но он держит себя в руках. Но, справедливости ради, были еще причины, почему эта идея не может ему нравиться. Дело было в Чонгуке, которому Хосок не доверяет и странное чувство при мысли, что Джин будет с кем-то, так как где-то очень глубоко внутри Хосок свыкся с мыслью, что Ким Сокджин и никто иной родитель его детей. Он глушит мысль о том, что Джин может быть его полноценным партнером с кем он сможет построить семью, вырастить и воспитать детей. Это кажется таким нереальным, но ведь прямо сейчас они планируют сделать ребенка, который будет создан из их крови и плоти, который будет носить в себе их частичку: характер, внешность, голос, смех и смешанный аромат. Он утопает в противоречивых мыслях и эмоциях, но для себя решает, что не позволит занять его место никому из «желающих». Субин его сын, как и их будущий с Джином ребенок. Поразмышляв об этом, он утверждает мысль в своей голове и кивает сам себе.
Он выходит из комнаты в тот момент, когда слышит шум в комнате Джина. Скорее всего омега завершил с водными процедурами и ищет его.
– Джин? – он находит Кима в гостиной и замирает наблюдая за чужими действиями.
– Я хочу выпить, если ты не против, – сообщает омега, не оборачиваясь.
– Что будешь пить? – спрашивает он, проходя мимо Джина и непроизвольно улавливает аромат, конечно же, не природный, а химический от геля для душа и других уходовых средств, но не может не признать, что пахнет все-таки приятно. Возможно это все психосоматика и его мозг выставляет желаемое за действительное.
– Что нибудь по-крепче, – Хосок чувствует на себе взгляд и кивает омеге. Мысль о том, что возможно он неприятен Джину как потенциальный партнер вспыхивает в голове как красный сигнальный знак и это вызывает в нем негативные ощущения, но он не спешит комментировать это из-за неуместности. Никто из них не соглашался на это из-за физического влечения, он это прекрасно понимает.
– Извини, не хочу показаться придирчивым, но тебе также стоит сходить в душ, – предлагает Джин, принимая из его рук стакан с виски.
– Что я и собирался делать, – сделав большой глоток виски, говорит он и уходит, оставляя Джина одного в гостиной. Это было абсолютной правдой, но из-за своих мыслей, он был слишком отвлечен.
– Я подожду тебя чтобы выпить, – слышит он голос омеги и находит эту идею нормальной, даже правильной, так как в этой ситуации они должны быть союзниками и должны узнать друг друга лучше, а выпивка очень хороший способ, как уже было доказано не раз.
***
Когда он возвращается, он видит, как Джин сидит в глубоко в своих мыслях и не замечает его.
– Ты быстро, – не поворачиваясь к нему, говорит омега и он берет свой стакан, чтобы долить алкоголя и сесть напротив Джина.
– У меня было больше возможности принимать полноценный душ, нежели у тебя, – говорит он и выпивает виски.
– В этом ты прав, – соглашается Джин. – Думаешь у нас получится? – вдруг задает вопрос Ким и он незамедлительно кивает.
– Конечно, мы очень хорошо мотивированы. У тебя есть сомнения? Если есть, говори сейчас, – предлагает он более резче, чем планировал изначально. Скопившееся напряжение все-таки дает о себе знать.
– Сомнения есть у всех, разве нет? Я просто хочу убедиться, что то, что мы делаем – это наши истинные желания и я сейчас не о чувствах, – опустошив свой бокал до конца, омега встает, чтобы налить себе еще. Хосок поднимается с места, опережая Кима, берет бутылку с алкоголем и разливает виски в их стаканы.
– Почему ты так уверен, что я не хочу помочь Субину? – он внимательно смотрит на омегу, который избегает его взгляда, но затем смотрит прямо в его глаза и говорит:
– Потому что я все еще не знаю, кто оставил его в лесу умирать. Потому что я все еще слышу громкий плачь ребенка в голове и каждый раз, когда вижу тебя, я задаюсь вопросом не ты ли этому причина, Чон Хосок.
– Я уже говорил, но скажу еще раз и я надеюсь, что я буду услышанным тобой, Сокджин, – сжимая челюсти проговаривает он. – Я не самый образцовый человек, у меня порой нет морали, я жесток и безжалостен, бессердечен, но я люблю Субина не меньше твоего. Я полюбил его раньше тебя, когда он еще был под сердцем Луи. Полюбил его с первого снимка УЗИ, с первого звука его сердца и с первого шевеления в животе. Я ждал появления его на свет и планировал всю нашу совместную жизнь для нас троих, – практически рычит он от едва сдерживаемых эмоций, – но, в один момент все было разрушено. Мой омега, папа моего сына умер оставив меня в неведении, где находится наш ребенок и все это время, я отчаянно искал его. Я не был готов смириться с тем, что
нашего ребенка с Луи больше нет и я бы искал его до последнего своего вдоха и для него я готов перевернуть весь белый свет, Ким Сокджин, чтобы это не стоило для меня. Не смей сомневаться в моей верности Субину,– он возвышается над омегой, который смотрит в его глаза непоколебимо и все еще твердо, ни разу не вздрогнув. В его карих глазах не читается абсолютно ничего, истинная пустота и это на миг его отрезвляет. Хосок понимает, что делает Джин своими вопросами и пытается найти в нем опасность не по отношению к себе, а по отношению к Субину и он отчетливо видит, как Ким готовится к войне с ним. Хотя, эта борьба никогда и не заканчивалась, они просто взяли временный перерыв, встретившись с непредвиденными обстоятельствами. Хоть он это и понимает, но на эмоциональном уровне чувствует определенный подъем. Опустошив свой очередной стакан, Хосок делает попытки взять себя в руки, но у него это практически не получается. Эмоций сменяются одна за другой, он чувствует свои же феромоны и хочет отойти от Джина для которого такая интенсивность может быть чреватой, но новая волна быстро берет его в свой оборот и только в этот момент он понимает, что что-то здесь не так. Он смотрит все еще холодные глаза Кима и когда омега встряхивает голову, будто просыпаясь, Хосока ударяет шокирующим осознанием.
– Что ты сделал? – все его тело кидает в жар и он пятится от Кима на несколько шагов назад. Сейчас он очень плохо контролирует себя не только эмоционально, но и физически, это он замечает, когда его свободная рука сжимается в кулак непроизвольно. – Что ты, мать твою, сделал, Сокджин?!
– Я взял ситуацию под свой контроль, – слегка дезориентированно проговаривает омега и его глаза спускаются по телу Хосока, будто отмечая новые детали, которые он раньше не замечал. – 24 часа это слишком много, у нас нет такой роскоши, Хосок, – будто взяв себя в руки, будничным тоном говорит Джин. Его глаза снова поднимаются к его лицу и Хосок видит в них неестественный блеск.
– Что ты подмешал? – догадывается он, убирая в сторону стакан и делая шаг к Джину. – Ты в своем уме?! Как ты можешь поступать так безрассудно? – повышает он голос. Желание схватить Кима и пару раз встряхнуть его становится все сильнее. – Мы ведь блять договаривались! У нас был уговор!
– Слишком долго! – кричит в ответ Джин и Хосок вплотную подходит к нему. – Время играет против нас! Я не могу ждать, когда все произойдет «естественным» путем, когда никто из нас не желает этого, черт возьми! Мы с тобой не в тех отношениях, чтобы возжелать друг друга по щелчку пальцев! Стимуляция была единственным решением, но ты, доктор Ким и Юнги призрачно надеялись на бессмысленность!
– Ты изначально это планировал! – он не замечает как хватает чужую руку в свою и с силой сжимает. В нем будто бушует ураган эмоций, неконтролируемо и опасно
. – Я звоню
докторам! Это может быть опасно для тебя, – с силой оторвавшись от Джина, он разворачивается, чтобы найти свой телефон, но голос Джина бьет его под дых.
– Пару минут назад ты говорил, что сделаешь все для благополучия Субина! А теперь пытаешься найти отговорки? Не притворяйся благородным человеком и сделай то, что от тебя требуется! – голос Джина полон злости и отчаяния, но даже это понимание не помогает ему в контроле. Хосок разворачивается слишком быстро, поймав омегу врасплох
и хватает его за шею, сжимая пальцы вокруг мышц.
– Ты доведешь меня до греха, Ким Сокджин! Ты даже не представляешь, как сильно я хочу свернуть тебе шею прямо сейчас! У тебя нет инстинкта самосохранения? Не провоцируй меня! Это ничем хорошим не кончится! – сжимая пальцы все сильнее и сильнее, рычит он, но смотря в лицо исказившееся от боли и нехватки воздуха, Хосок приходит в себя и разжигает пальцы. – Блять! Блять! Блять! Ты все испортил! – он отворачивается, запускает пальцы в волосы и сжимает их. Хосок не уверен, что именно так действуют стимуляторы, но сейчас он чувствует лишь бешеное желание убить Кима.
– Ну давай. Сделай это, – хрипит севшим голосом омега и он готов завыть от чужой безрассудности. – Или ты не можешь?
– Закрой свой рот, – проговаривает он низким голосом. Хосок даже не замечает, как использует свой альфа-голос и тишина, которая следует после фразы оглушительная. Где-то в глубине своего сознания, он понимает, что это интенсивная борьба должна отпечататься на омеге. Развернувшись к Джину, он видит, как тот с шокированными глазами смотрит прямо на него, но удивленное лицо через секунду превращается в хищную, безумную улыбку. Это выглядит со стороны жутко, но Джин и в правду не издает ни звука, лишь глупо улыбается глядя на него. – Ты безумен! – Хосок не знает, что он чувствует больше: восхищение или злость, но чертов план Сокджина кажется сработал. – Подойди ко мне, – приказывает он и омега подходит, вплотную вставая перед ним. – Ты можешь говорить, омега, – смягчается он и прикасается к Джину, проходясь руками вдоль плеч, вверх к шее и массирует красные отметины от пальцев. Он осознает, что это действие препарата, но кожа под пальцами мягкая, приятная и очень горячая, и ему нравится прикасаться к ней. Наклонившись к шее, он проходится носом по запаховой железе в надежде ощутить неизвестный ему аромат. Хосок не может представить себе естественный запах Джина, но он весь в предвкушении вибрирует изнутри, слишком нетерпеливый, чтобы ждать. Шаткий вздох омеги заставляет его зарыться носом еще глубже, пытаясь найти тот самый источник и насладиться им. Уверенность в том, что запах Джина понравится ему не покидает его и он осторожно, совсем невесомо касается губами железы и застывает, чувствуя пульсацию под губами.
–
Альфа… – мягко зовет его Джин и миллионы звезд разлетаются на атомы погружая его в крышесносный аромат. Хосок рывком прижимает хрупкое тело к себе, ненасытно дыша чужим запахом и погружается в сладкое забвение.
