***
Феалин лежала в гостиной поперек дивана, закинув ноги на стену, а голову свесив с края, и просматривала небольшую пачку бумажных документов. Послышался щелчок входной двери, и через несколько секунд на пороге комнаты появился Стеллан. Он ничуть не удивился странной, перевернутой, позе супруги и с легкой улыбкой подошел ближе: — Со Стаониса? — кивнул он на документы. — Угу, — буркнула Феалин, один листок выскользнул из пальцев и упал ей прямо на лицо, она тут же схватила его и водрузила обратно к остальным, — Ненавижу бумажки. Просили же в электронном виде, но нет… — прошипела императрица, — Эти бюрократы непобедимы. Стеллан наклонился набок, пытаясь посмотреть на мир под тем же углом, что и Феалин: — Устала? — Ноги гудят, — скривилась она и снова зашипела, — Гребаные церемонии. Гребаный Стаонис и гребаный их пафос. Тихо рассмеявшись, Стеллан присел рядом, снял ноги Феалин со стены, положил их себе на колени и начал разминать ступни. — Спасибо, — блаженно улыбнулась та и, наконец, легла вдоль дивана, как нормальный человек, документы кинула на стоящую рядом тумбочку, а голову положила на декоративную подушку и прикрыла глаза. Немного помолчали, потом Стеллан сообщил: — Райан вздумал опять играть на гитаре. — Интересно, на сколько его хватит в этот раз, — хмыкнула Феалин. — А еще петь хочет, — добавил Стеллан. — Петь? — приподняла бровь Феалин, — Думаешь, по твоим стопам собрался? — Похоже на то, — усмехнулся властитель, — Кажется, ему не хватает тех девочек, что уже есть. Конечно, вокруг принца девчонки так и вились. Феалин и Стеллан замечали, как он жмется по углам то с одной, то с другой, яростно — по-другому и не скажешь — целуясь и обнимаясь. Очевидно, что очень скоро это все из вертикального положения перейдет в горизонтальное. — Ты поговорил с ним о предохранении? — уточнила Феалин. — Все никак не могу подобрать подходящий момент, — качнул головой Стеллан, — Я давно не видел, чтобы Райан смущался — точнее я почти никогда в жизни этого не видел. Но вот теперь он начал смущаться. Феалин рассмеялась — она тоже это заметила и это выглядело умилительно. Конечно, Райан и так знал, что следовало делать. Но стоило еще раз проговорить. Отношения с родителями были доверительные, так что такой разговор не должен вызвать негатива и желание сделать наоборот. Тем более, запрещать они не собирались — запретами Райана не удержишь. Надо было просто напомнить. Только вот несмотря на хорошие отношения, переход ко взрослым темам никогда не проходил гладко. Поэтому Стеллан и искал подходящий момент. И поэтому поговорить с сыном должен был именно он. Если бы это была дочь, то разговор вела бы Феалин. — Времени осталось мало, — заметила императрица, — И это не остановить. — Да, возможно, стоит перестать ловить момент и просто прямо сказать все, что надо, — согласился Стеллан.11. Опасная юность. Часть 1 (2000 г.)
6 января 2024 г. в 11:00
Примечания:
В телеграм выходит расширенная версия главы "Опасная юность"
https://t.me/+lI-3ujIHj8Y5NDli
Если читать только на фикбуке, то ничего важного не пропустите.
В общем, это можно сравнить с режиссерской и прокатной версией фильма))
Автор не одобряет употребление алкоголя в таком возрасте 😉
Лест, 13 лет (2000 г., весна)
Лест, чуть покачивая ногами, сидел на трубах теплотрассы рядом с домиком Черныша, который за зиму немного перекосило из-за того, что фанера подмокла. Друга дома не было, но Лест, как и всегда, не спешил и умиротворенно рассматривал голые кусты и деревья. Жесткая подтаявшая корка снега сияла так, что слепила глаза, а солнце даже уже начинало пригревать. Лест снял шапку, и вокруг лица тут же рассыпались пышные каштановые пряди. Волосы почти доставали до плеч — стричься Лест упорно отказывался.
Мама была не против и только смотрела на него с ласковой улыбкой и вздыхала, что это просто подростковый возраст начался. А вот для отца волосы, естественно, стали поводом для скандала: он теперь орал, что Лест не только ведет себя, как баба, но и выглядит точь-в-точь как баба. Но Лест, кажется, впервые в жизни уперся и упрямо отращивал дальше.
В один день, когда мамы не было дома, отец взялся за ножницы и собирался обкорнать ему волосы. Лест бегал от него по всей квартире, перепрыгивая через кресла и стулья. Было очевидно, что рано или поздно отец его поймает и сделает, что хотел, но Лест собирался сопротивляться до последнего.
Но уже минут через пять такой погони отец вдруг остановился и запустил ножницы прямо в Леста, тот успел прикрыться руками и не поранился. Отец заявил, что если он его пострижет, то это все равно будет бесполезно — начнет ведь отращивать снова. Поэтому он добьется того, чтобы Лест подчинился и сам согласился — и тогда, возможно, мысль о длинных волосах больше никогда не возникнет в его тупой башке. После этих слов отец схватился за ремень, который уже несколько лет не использовал.
Лест продолжал жаться к стене в углу и только смотрел на отца упрямо. Тот, тяжело дыша, подошел и несколько раз стегнул его куда попало. Лест опять успел прикрыть голову и лицо руками, но после этого уже не сопротивлялся, когда отец схватил его за волосы и потащил к столу. Подчинился и приказу снять штаны. Не в первый раз же.
Порка повторялась каждую неделю в те дни, когда мамы не было дома, иначе она стала бы защищать. Лест ничего ей не рассказывал: можно вызвать только еще более бурный скандал, если она сама начнет. Но ведь это все равно не поможет, так что нет смысла лишний раз ее расстраивать.
Волосы стричь Лест пока не собирался, несмотря на боль и унижение, хотя не знал, сколько еще сможет выдержать. Но не прошло и месяца, как отец успокоился и стал вспоминать о волосах только уже в разгар скандала, а поводом они быть перестали. И требование постричься тоже внезапно исчезло.
Лест сначала не понял, что произошло. А потом заметил, что отцу понравилось таскать его за волосы — видимо, это было очень удобно. Но Лест был даже не против, потому что отец стал реже его бить, увлекаясь волосами. Пусть таскает — этого посторонним не видно. А вот ссадины на лице было видно.
А еще за волосами удобно прятать слезы. Потому что одно дело в третьем классе расплакаться перед одноклассниками, и другое дело — в седьмом. Не то чтобы Лест прямо плакал при них теперь, но слезы на глаза могли выступить. Конечно, с помощью волос их не скрыть полностью, но все же...
Едва заметно улыбаясь, Лест достал из рюкзака потертый кассетный плеер и наушники. Наушники ему подарила сегодня мама на день рождения — очень хорошие, достаточно дорогие. И теперь Лест столько нюансов в музыке мог уловить, что уже заслушанные композиции зазвучали буквально по-новому!
А вот Лест на Восьмое марта ничего маме не подарил… Но она всегда говорила, что ей ничего не надо, пусть лучше он тратит свои карманные деньги на себя — и так не удается давать ему много. Лест и тратил — себе на какие-то мелочи и Чернышу на корм. Но все равно было немного совестно.
Лест распутал провод, вставил наушники в уши и включил альбом Арии «Генератор зла». Потом, став улыбаться заметнее и как-то загадочно, Лест извлек из рюкзака маленькую желто-оранжевую баночку. Ему же сегодня тринадцать и теперь он вроде как уже не ребенок, а подросток. Так что теперь можно. Он так решил.
Лест открыл банку, и она зашипела как обычная газировка. Пиво он уже пробовал с пацанами, но только глоток сделал и больше не стал — оно оказалось ужасно противным. Лест поднес баночку к носу — а эта оранжевая штука даже пахнет приятно.
— Ну, попробуем, что это такое все пьют… — тихо проговорил Лест и сделал маленький осторожный глоток.
Во рту разлился яркий химический апельсин, а пузырьки пощипывали язык. Лест проглотил напиток и чуть поморщился от спиртового привкуса, но тут же улыбнулся и одобрительно посмотрел на баночку. Ну Фанта же. Фанта с алкоголем и кислинкой. Очень даже вкусненько, сладко и даже привкус спирта не казался неприятным.
Лест прикрыл глаза и поднял лицо к солнцу, которое бережно ласкало кожу чуть теплыми лучами и рассыпалось золотыми искрами в каштановых прядях. А Кипелов запел:
Улететь бы птицей, прочь от проклятой земли,
С небом чистым слиться — вот о чем мечтаешь ты
Беги, беги за солнцем,
Сбивая ноги в кровь
Беги, беги, не бойся
Играть судьбою вновь и вновь.
Лест приоткрыл глаза — небо было таким ярким, высоким и бескрайним. И, как всегда, по нему несся белый пар от труб и тут же развеивался, по-прежнему неудержимый и свободный.
Лети, лети за солнцем
К безумству высоты.
Лети, лети, не бойся,
Так можешь сделать только ты
Лест глубоко втянул носом прохладный воздух. В нем был привкус весны. И почему-то надежды. Наверное, потому, что каждый год, каждый день рождения приближает его к взрослости. А значит, к свободе.
Еще три года, и ему будет шестнадцать, и тогда он сможет официально устроиться на работу. Неофициально Лест просто не знал, как. Но если бы подвернулась возможность, то стал бы работать неофициально, лишь бы деньги появились. Потому что если у него будет достаточно денег, то он снимет комнату и съедет от родителей. Нужно будет только разрешение от мамы, но он с ней уже разговаривал, она повздыхала, конечно, но была не против, хотя сказала, что будет беспокоиться.
Лест нахмурился — еще маму бы отсюда вытащить. Но сначала надо вытащить хотя бы себя. А потом, если у него все получится, то, может быть, глядя на него, и мама согласится, что так лучше, и уйдет от отца.
Мужество есть лишь у тех,
Кто ощутил сердцем страх
Кто смотрит в пропасть,
Но смотрит с гордостью в глазах
Лесту казалось, что он каждый день смотрит в пропасть. Насчет гордости, правда, не был уверен. Но эта музыка заставляла бороться, помогала идти против отца и переносить травлю в школе. Да, Лест всегда был изгоем, но, может быть, то, что он не такой, как все, — это не так уж плохо. И надо быть самим собой, несмотря ни на что, и идти своим путем.
Ария внушила ему эту мысль. И эта мысль казалась такой правильной. Это была истина. И та же Ария придавала силы жить, надеяться и бороться за свое будущее.
А то, что почти в каждой песне был подвох и лирический герой, бунтарь, противостоящий судьбе, обычно погибал в конце, успешно игнорировалось.
Еще и Отвертка слегка ударила в голову и зарядила оптимизмом. И Лест стал тихо подпевать. Не в полный голос, конечно, — а то вдруг кто-то услышит и потревожит покой. А тут так хорошо одному, среди этого сияющего снега под чистым голубым небом и паром из труб, и никто здесь ему не нужен. Разве что только Черныш.
Осталось всего три года потерпеть — и он будет свободен. Если постарается, конечно. Не все так просто, но это хотя бы станет возможным. Такой вот был план.
С белым пером в волосах,
Словно языческий бог,
Ты прыгнул в небо,
В гремящий грозами поток.
Ты упал со стоном, опаленный высотой,
На земле рожденный, снова должен стать землей.
Лест допел вместе с Кипеловым, как всегда не обратив внимания на несчастливый конец, и краем глаза заметил движение слева. По теплотрассе к нему неспешно приближался Черныш — маленькое черное пятно на серо-белом фоне. Грациозный, полный чувства собственного достоинства. С сияющей на солнце черной шерстью. Уличный кот умудрялся выглядеть очень презентабельно.
— О, тащится, — усмехнулся Лест его гордой неторопливости, — Тащится, поблуда! Ты где шлялся? Я тебя уже сорок минут жду!
Черныш, даже не притормозив перед Лестом, поставил передние лапы ему на колени, будто мальчик был его собственностью, и боднул в подбородок. Лест чмокнул кота в макушку, провел рукой по мягкой шерсти и кивнул на домик:
— Я тебе там корма насыпал, иди посмотри.
Но Черныш продолжил тереться об руки и куртку Леста, тогда тот схватил его и наполовину запихнул в домик, чтобы он увидел еду. Но кот внутри не задержался, почти сразу вылез обратно и, мурча, устроился передней частью тела на коленях Леста.
— Я так и знал, что тебя кто-то еще подкармливает, — улыбнулся Лест и почесал Черныша за ухом, — Изменяешь мне, да? Ну ладно, спасибо, что хоть пришел.
Лест посидел еще, допивая банку и поглаживая Черныша. Тот лежал и щурил свои яркие глаза. На таком солнце зрачок почти исчез, и его глаза полностью состояли из изумрудной зелени.
Черныш вскоре задремал и только чуть шевелил ушами на каждый звук, нежась под поглаживающими прикосновениями Леста. А тому тоже так хорошо было с теплым, мягким, умиротворенно-мурчащим котом. И с легким оптимистичным туманом в голове. И с мощной музыкой в ушах, которая не мешала сидеть тихо и спокойно, негромко подпевая, чтобы не тревожить питомца.
Допив первую банку, Лест снова полез в рюкзак за второй, стараясь не спугнуть Черныша своей возней. Как хорошо, что сразу две маленькие купил — не пришлось бежать снова в магазин.
Лест не боялся уподобиться отцу — он же чуть-чуть, просто чтобы было веселее. Ведь действительно на душе стало легко и светло. Он даже не помнил, когда вообще такое бывало. И Лест решил, что алкоголь — не такая уж плохая штука, просто надо меру знать.
Он не очень беспокоился, что родители могут заметить, что он нетрезв — скорее всего, ко времени его возвращения они будут уже увлечены руганью друг с другом. Да и не должно сильно в голову ударить, наверное. К тому же, он успеет проветриться.
Лест знал, что сегодня будет твориться дома. То же самое, что и в прошлом году, и в позапрошлом, и пять лет назад.
Отец встал с утра пораньше, сбегал в магазин за цветами и преподнес их к маме прямо в постель. Она, конечно, была рада — она так любила цветы. Но Леста все эти букеты обмануть не могли.
Мама говорила, что папа раньше постоянно дарил цветы, каждую неделю. И Лест очень смутно, на грани сознания, припоминал, что в самом детстве у них действительно в доме постоянно были цветы. А множество ваз разных размеров до сих пор стояли на всех полках, только теперь пустые и пыльные. Букет в какой-нибудь одной из них появлялся в лучшем случае два раза в год — на день рождения мамы и на Восьмое марта, и то только в том случае, если отец в этот период работал.
А Леста отец даже на словах не поздравил, не говоря уж о подарке. Ну и ладно — лучше так, чем опять слушать этот дурацкий стеб по поводу того, что он родился в женский день, потому и уродился такой бабой.
Пообедали они сегодня тоже вполне мирно, а потом Лест ушел гулять и отмечать свой день рождения самостоятельно. Потому что он знал, что отец скоро начнет предлагать маме выпить шампанского в честь праздника, она сначала будет отказываться, но в конце концов согласится. Она выпьет совсем немного, а отец допьет всю бутылку. И перейдет на водку, которая всегда где-то у него припрятана. И вскоре после этого начнет скандалить, как обычно.
Лест распечатал банку с характерным щелчком и шипением, Черныш приоткрыл глаза и, щурясь, заглянул мальчику в лицо. Тот успокаивающе почесал его за ухом.
— Пережили мы зиму, да? — Лест глотнул Отвертки и окинул все еще белый пустырь довольным взглядом — природа вот-вот начнет просыпаться, — Я скоро чаще буду приходить, не скучай. Следующую зиму тоже переживем, правда? А помнишь, как все кипишили перед новым годом? Говорили, что новый век не настанет — вместо него будет конец света, — усмехнулся Лест, поглаживая Черныша, который снова прикрыл свои изумрудные глаза, — Но миллениум все-таки наступил, и ничего, все в порядке.
Лест, стараясь не тревожить кота, опять полез в рюкзак — у него там была целая россыпь кассет. Вскоре он нашел другой альбом Арии «Игра с огнем» и сменил кассету. Посидел еще немного, рассматривая слепящую картину вокруг и продолжая гладить Черныша. Внутри было легко — он почти никогда так себя не чувствовал. Было ощущение, что ему все по плечу. Все он переживет, все сможет, все получится. Понятно, что это все алкоголь, но так приятно…
А еще это Ария.
— Но есть мы! — запел Лест уже громче, чем раньше, — Раскачаем этот мир!
Раскачаем этот мир
Где в разгаре грязный пир
Дух насилья рвется в дом
Насилье рвется в дом
Раскачаем этот мир
Или волки, или мы!
Здесь для слабых места нет
Для слабых места нет
— Для слабых места нет! — вторил Лест и уже готов был вскочить и начать трясти хаером и прыгать по снегу, но Черныш так и спал на нем, поэтому приходилось просто аккуратно размахивать рукой с банкой Отвертки.
Чуть успокоившись на проигрыше, Лест хмыкнул, сделал большой глоток и тяжело вздохнул. «Для слабых места нет» — вот даже у Арии это. Так что надо перестать быть слабым. Только вот непонятно, каким образом это сделать… Он же по жизни такой — как баба. Лест замотал головой: нет-нет, женщины вполне могут быть сильными, пол — это не признак слабости. Марина вон какая крутая — никогда не даст себя в обиду! А он не просто баба, он размазня и слюнтяй — вот в чем проблема.
Кипелов тем временем снова запел:
Сначала дразнят, но не бьют
Сначала гонят, но не рвут
И ночь с волками заодно
А ты бежишь не чуя ног
Но неизбежен этот миг
Глухой тупик погасит крик
И шансов нет — ты здесь чужой
Пророчит смерть звериный вой!
Лест усмехнулся — а он ведь, кажется, понимал, что это за волки в песне. Знает он этих «волков» — они там, в гаражах, сидят. Он с ними на ты, как ни странно. Хотя если тут заведутся какие-то еще подобные компании или Серый и его пацаны станут более суровыми с возрастом, то ему действительно, скорее всего, несдобровать при встрече.
Ведь Лест перестал с ними общаться, как и хотел. С осени их не видел.
Бросит ночь на город мрак
Для парней ты снова лютый враг
Город прячет в недрах стаи волков
Но есть мы!
— Ладно, с волками понятно, — усмехнулся Лест, — А кто эти «мы»? Где их найти? Как к ним притусоваться?
Райан, 14 лет (2000 г. по Земле, лето)
Примабера
— Но есть мы! — громко пел, почти орал, Райан, прыгая по балкону, — Раскачаем этот мир! Или волки, или мы!
Он тут уже чуть ли не пробежку устроил — балкон шел вокруг всего донжона, очень удобно. Небольшая колонка, которую принц вынес на улицу, работала почти на полную мощность. Наконец, Райан остановился, запыхавшись, и оперся на мраморные перила. Он откинул челку резким движением — наверное, стоит все-таки отрастить волосы, и посмотрел вниз.
Перед ним раскинулся целый мир, край которого был отчетливо виден отсюда: часть Верхнего яруса с парком, потом обрыв, и за ним Нижний ярус, который сейчас, в начале лета, был зеленым из-за лесов, а потом опять обрыв, за которым только синее небо. Но Райан не уверен был, что этот мир стоит раскачивать. Тут вроде и так все хорошо.
— Здесь для слабых места нет! — продолжил было Райан, взмахнув рукой с «козой», оторвался от перил, повернулся и чуть ли не подпрыгнул, — Пушина, не ходи на балкон!!!
Белое облачко, замершее у раскрытой створки двери, моментально испарилось.
— Вот же сволочь шерстяная, — пробормотал Райан, подходя ко входу в комнату, — Уверен, что закрывал дверь.
Недовольно цокнув языком, Райан забрал колонку, сделал потише и вернулся в апартаменты.
— Пушина, блин, — нахмурился он, посмотрев на кошку, которая с невозмутимым видом устроилась на диване, будто всегда тут лежала, — Ты научилась дверь открывать, да? И мне теперь придется всегда запирать ее на замок?
Пушинка перевернулась на спину и призывно посмотрела на Райана.
— И чеши тебя теперь, да? — сразу подобрел тот, присел рядом и запустил пальцы в длинную шерсть, — Эх, Пушина...
Кошка быстро превратилась из Пушинки в Пушину — ведь легкой и маленькой она отнюдь не была.
Несколько месяцев назад Райан съехал из апартаментов родителей, и теперь у него был целый собственный этаж в главной башне, а донжон был огромным: апартаменты принца состояли из целых двенадцати комнат. Хотя на самом деле Райану нужно было всего-то две или три.
Зато теперь можно было водить толпы приятелей и раскладывать их на ночь по разным комнатам. Конечно, он и раньше мог так делать, просто отправлять их на ночевку в гостевые апартаменты, но ведь круче, если все ночуют рядом, в его собственных комнатах.
Друзей у Райана так и не было после того, как они рассорились с Джаксом, но просто знакомых было неисчислимое количество, и принц многих приводил прямо во Дворец: на входе располагалась буферная зона, где всех посетителей автоматически сканировала система безопасности.
А все эти приятели и подружки, конечно, очень гордились тем, что могли побывать во Дворце своих вечных правителей. Правда, с самими властителями старались не сталкиваться — все-таки боялись. Не в плохом смысле — Феалин и Стеллан скорее внушали трепет. В отличие от принца-подростка, который вел себя так, что казался нормальным, почти обычным, парнем, а не каким-то высшим существом.
Родители Райана оставили за собой право заходить к нему: ограничения для них были сняты и перед ними входная дверь просто открывалась. На всякий случай, сказали они. Райана это забавляло — какой такой случай? Что здесь с ним может случиться? Если только он сам напьется до беспамятства.
Конечно же, это был просто контроль с их стороны. Но Райана это не беспокоило — уже хорошо, что ему разрешили занять отдельные комнаты и теперь он может водить сюда сколько угодно народу. К тому же, родители всегда предупреждали о своем приходе.
Сегодня, например, они с отцом договорились поужинать на этом самом балконе, так что толосс уже накрывал там на стол, а Райан сторожил и чесал мурчащую Пушину. На самом деле, на балкон кошке можно было выходить, но под присмотром. Она ведь уже в возрасте, так что она не была слишком энергичной, да и птичек там особо не летало. К тому же, силовое поле ее бы подхватило, если бы она упала. Просто это достаточно больно, а вытащить паникующую без опоры и из-за боли, извивающуюся в воздухе, кошку, было бы не так уж просто.
Райан уже поужинал и теперь прохаживался вдоль мраморного ограждения балкона, то поглядывая на любимый пейзаж с вершины мира, то на отца, который не спеша допивал чай. Стеллан сидел в кресле и поглаживал Пушину, дремлющую у него на коленях. Белое на черном.
Райан вздохнул — вот в нем нет такого благородства, как в отце. Вообще-то, на Примабере даже не было понятия «благородство», но Райан, начитавшийся земных книг, видел его в родителе: в его гордой позе и спокойной грации, в его четких уверенных движениях, в тихом, но властном голосе, в его узком лице и тонком носе, в длинных пышных волосах и в стройной, но не худой, фигуре.
Они с отцом очень похожи, но Райану будто чего-то не хватает. Он какой-то суетливый и резковатый. А уж про грацию и говорить нечего — Райан за последний год так вымахал, что стал путаться в резко удлинившихся ногах и спотыкался на ровном месте. Еще худой, как скелет. Райан собирался добавить больше силовых в тренировки и надеялся, что это поможет. Горбинка эта еще на носу. И вообще большой он слишком, нос этот. Бесит. И волосы хоть и густые, но таких пышных локонов точно не получится, если их отрастить. Они наверняка будут просто прямыми. Но Райан уже окончательно решил отращивать. Хотя бы для того, чтобы хаером трясти.
— Я вот думаю, — негромко начал Райан, — Может, снова попробовать играть на гитаре? Дашь мне пару уроков на днях?
— Конечно, — расслабленно кивнул отец.
Стеллан с самой молодости, то есть, можно сказать, всю свою бесконечную жизнь, играл на гитаре. Еще и пел. Голос у него был сильный, низкий и бархатный, обволакивающий, завораживающий. На Примабере все знали, что у императора такое хобби, но он не давал концертов — пел только на небольших неформальных собраниях, на мелких приемах. Иногда для сотрудников Дворца по праздникам. Но в основном — для Феалин. А еще Райан знал, что до его рождения родители по очереди надолго покидали планету — с разными целями, иногда просто для развлечения, чтобы сменить обстановку и отдохнуть. И иногда Стеллан становился странствующим менестрелем. Очень романтично. Райан был уверен, что женщины перед ним стелились на любой планете. Особенно, когда он начинал петь. А на Примабере он был в принципе выше всех мужчин, поэтому был скорее эталоном, идеалом, чем объектом воздыхания. Такое же отношение у подданных было и к Феалин.
А Райан… ну что Райан… просто малолетний принц. И гитару давно забросил.
— Вот вроде хочу… — все колебался он, — Но играть мне скучно. А петь как-то тупо.
Стеллан подавился чаем и закашлялся. Но даже при этом умудрился не растерять своего благородства. Пушинка проснулась и укоризненно посмотрела на властителя, но осталась лежать у него на коленях.
— Петь тупо? — воскликнул Стеллан и рассмеялся, — Это не так просто, как может показаться со стороны. Ты даже не представляешь, сколько там нюансов!
Райан покосился на отца с интересом.
— Конечно, существуют природники — те, кто без всякого обучения может хорошо петь. И возможно, ты как раз из них, но точно сказать пока не могу. Хотя слух у тебя идеальный или почти идеальный, — продолжил Стеллан, — Я изначально тоже не учился и у меня хорошо получалось, но даже я в конце концов стал брать уроки, чтобы стало еще лучше. И если ты считаешь, что петь — это тупо, то тебе стоит попробовать с кем-нибудь позаниматься. Но, наверное, лучше взять профессионального преподавателя. Ведь существуют разные виды вокала — выберешь то, что тебе интереснее. Вы с Феалин слушаете в основном рок, так что, может, тебе больше подойдет экстремальный вокал. А здесь помочь я тебе не смогу.
Райан внимательно прослушал объяснения и кивнул:
— Да, надо попробовать.
Если отец так возмущен его высказыванием, то это значит, что он и правда что-то не понимает и надо вникнуть в тему поглубже.
Они замолчали ненадолго, и Райан опять принялся неторопливо прохаживаться вдоль мраморных перил, чувствуя, что отец следит за ним внимательным и задумчивым взглядом своих черных глаз.
— А с чего ты вдруг снова заинтересовался гитарой? — немного вкрадчиво и с легкой улыбкой на губах спросил Стеллан и проницательно прищурился, — Чтобы девочек очаровывать?
Райан поспешно отвернулся:
— Да нет, просто, — пожал он плечами смущенно, — Просто интересно. Почему сразу девочки?..
Он взглянул на отца из уголка глаз — тот так и смотрел на него с иронично-понимающей улыбкой. Не оставалось сомнений, что он догадался об истинном мотиве.
И вот вроде родители были очень понимающими, но Райан почему-то все равно всегда смущался, когда поднимались какие-то более взрослые темы, чем раньше.