Save my death

В темных коридорах-туннелях Бесстрашия есть нечто таинственное и пугающее. Они обволакивают тусклым светом и сеют тревогу. Темнота, как пасть огромного зверя, заглатывает нечеткие очертания каменистых стен, а прохлада впивается и высасывает тепло открытых участков тела. Если закрыть глаза, можно представить бесконечный лабиринт, из которого нет выхода. На мгновение это кажется реальностью. Впрочем, постороннему человеку без сопровождения можно легко заплутать в закоулках и тупиках. Первые дни Сиенна с осторожностью ходила по коридорам, в которых, как ей казалось, хранились многолетние тайны фракции воинов. Стены туннелей были испещрены разнообразными надписями, выколоченными металлом, кричащими о смелости, храбрости, мужестве их членов. Сиенна представляла, как на одной из каменных стен будет высечено и ее имя. А рядом имя сестры и других инициируемых, только тогда они уже станут полноправными членами фракции огня. Си мечтала о Бесстрашии с самого детства. Она помнит, как будучи маленьким ребенком, карабкалась на самое высокое дерево и смотрела на стену, которую патрулировали бесстрашные. Черные фигуры перемещались по периметру стены, и она представляла, как вырастет и будет охранять стену вместе с ними. Ей непременно выдадут оружие и черные одежды. Научат стрельбе и всему, что поможет защитить их город. Родители будут гордиться своей дочерью, зная, что она стала непобедимым воином без страха и слабостей, но с честью и отвагой. Потом отец снимал дочку с яблони и рассказывал маме, о том, как малышка снова забралась на тонкие ветви и едва не свалилась на землю. Мама качала головой и удивлялась, в кого же Сиенна такая хулиганка. Когда Сиенна повзрослела, тяга к безумию усилилась. Папа так и говорил, что все, что она делает — это чистой воды безумие, и оно может плохо кончиться. Девушка убегала за пределы фракции, догоняла поезда, прыгала с них, как это делали бесстрашные. Часто ее наказывали, запирали дома. Однажды Саванна открыла запертую дверь, и Си снова рванула туда, к головокружительной свободе, к сумасшедшему риску. Вечером же приковыляла домой с опухшей ногой — неудачно приземлилась после прыжка из поезда. Перелом ноги удерживал ее дома в течение полутора месяцев, потом все повторялось сначала. Откуда в девочке из Дружелюбия столько смелости, безумства и даже эгоизма? Неизвестно. Си просто хочет жить так, как чувствует, как желает жить. Остальное для нее не важно, остальное только фон, оттененный чередой событий ее жизни. Сиенна не хотела, чтобы Саванна следовала за ней в Бесстрашие. Отговаривала ее, просила остаться в родной фракции. В то же время она понимала, что без нее потеря родителей поглотит сестру, она будет с ней наедине до конца своих дней. Наверное, Сиенне следовало поддаться ответным уговорам остаться дома, но она эгоистично качала головой. Больше находиться в Дружелюбии не было сил. Ее воротило от каждодневных счастливых улыбающихся лиц и пожеланий доброго дня и вселенского счастья. Это счастье повсюду, прощение повсюду. Лицемерие. Вот оно точно было повсюду. Еще были подозрения, что им подмешивают в еду всякую дрянь, от которой человек счастлив двадцать четыре часа в сутки. Ведь это невозможно. Человек — спектр разнообразных чувств. Злость и ненависть — одни из них. В этом нет ничего необычного или странного. Однако странным было то, что в Дружелюбии не было и намека на негативные эмоции. Только Сиенне этим голову не запудрить. Кто-то мог бы сказать, что она придирается, и все это мелочи. Их фракцию можно считать идеальной частью общества. Ни зла, ни жестокости, ни насилия. Но Си знает, что жизнь не может быть идеальной. Это не по-настоящему. Ей дико хотелось реальности, и она ее получила сполна. В Бесстрашии. Когда она стояла перед чашами на Церемонии Выбора, то чувствовала, как Саванна следит за каждым ее движением. Девушке даже казалось, что шепот Саванны с мольбой доносится до ушей. Но ничто не могло ее остановить ни тогда, ни сейчас. Легкий порез ладони заостренным кончиком ножа, и капля крови зашипела на тлеющих углях, окончательно решив судьбу Сиенны. Да не только ее. Еще судьбу сестры. Но Си ничего не могла поделать. Первые дни в Бесстрашии были не совсем такими, какими девушка их себе представляла. Убийственные тренировки, после которых все новички еле передвигали ноги, и жесткие методы, которые не пресекались, а наоборот считались основополагающими, сводили с ума. Легче было только урожденным бесстрашным. И то не всем. Сиенна и Саванна стали поддержкой и опорой друг друга, сблизились еще сильнее. Четыре давал действительно важные советы. Си вникала в каждое его слово, запоминала каждое его движение, и у нее начало получаться. Саванна искренне радовалась за сестру, хоть ей было намного тяжелее. Зато стреляла она превосходно, такой меткости не было ни у кого из перешедших. Она поражала самые дальние цели с легкостью профессионального стрелка. Но больше ей нравились снайперские винтовки с оптикой. Это была ее стихия. Оружие в руках Саванны оживало, слушалось и подчинялось, служило. Сиенне даже казалось, что ствол винтовки сливается с ее телом в единое целое, и сестра силой мысли загоняет поражающие смертельным проникновением крохотные пули. Туда, куда ей вздумается. Даже Четыре смотрел на нее чуть лучше, чем на других. В его глазах на полсекунды вспыхивала гордость и восхищение от того, что сестра делала немыслимые вещи с любым видом оружия. Когда Саванна занималась стрельбой, то забывала о гибели родителей, и на ее губах появлялась улыбка. Ненадолго, конечно, но Си была и этому несказанно рада. Ее глаза блестели азартом, игрой, стремлением. Это была жажда получать и не отдавать взамен. Это была другая девушка. Не сломленная горем, не поникшая головой, не разуверившаяся в чуде. Она вызывала восторг и огромное желание следовать за ней, быть на том же уровне. Конечно, такое удавалось не всем. Сиенна знала, что Саванна не забыла о трагедии их семьи. Это случилось больше полугода назад, но сестра так и не оправилась от потери. Конечно, Си тоже переживала и переживает до сих пор, но у нее был дар — все переживания хранить в себе, глубоко внутри, тогда как у Саванны все было написано на лице. Эмоции сложнее сдерживать, когда нет натренированной ожогами и ссадинами души. Они прорываются, словно гигантские высоченные тонны воды сквозь тонкую дамбу. Ни сдержать, ни приостановить. Си старалась не бередить тонкие раны сестринской души. Саванне самой это неплохо удавалось. Рука Чарли мгновенно реагирует на прямой удар, блокируя его. Сиенна ухмыляется. Урожденный бесстрашный великолепно владеет своим телом. Он непобедим в борьбе на ринге. Иногда Чарли позволяет девушке выиграть, но та знает, что он поддается и просит не делать этого. Победить Чарли можно. Если поблизости находится Саванна. Тогда Чарли теряет бдительность, кидая на сестру косые взгляды, и пропускает ее хлесткие удары. — Поговори с ней, — говорит ему Сиенна, когда тренировки заканчиваются, и они сидят в пустом зале. — О своих чувствах. Чарли тушуется, качает головой. Сиенна улыбается тому, что этот высоченный сильный юноша с развитой мускулатурой краснеет. — Она совсем не замечает меня, — обреченно произносит он. — О чем можно говорить? — Конечно, замечает, ты же от нас не отлипаешь. Это не укрывается от глаз. Он хмыкает. — Не замечает мужчину во мне, только друга, — поясняет он. — Скажи, что у тебя есть чувства, — настаивает Сиенна. — Разве это что–то изменит? Саванна может послать меня, тогда я ее и как друга потеряю. Си задумывается. Саванна не жестокая, вряд ли она захочет обидеть Чарли, послав его куда подальше. Но о любви она точно не думает. Было бы совсем неплохо, если бы она влюбилась и стала думать о парне вместо того, чтобы полночи смотреть в потолок и ворочаться в кровати не в силах уснуть. Чарли отлично подходит на роль бойфренда. Отлично проводить время в его компании, принимать ухаживания, внимание, ласку — отношения не требуют многих вложений. К тому же, не свадьбу ж они будут играть и детей рожать. — Нужно покорить ее, — предлагает Сиенна. — Удивить. — Как? — в распахнутых глазах Чарли появляется надежда, но тут же угасает. — У меня не получится. — Для начала, хватит нам втроем постоянно находиться. Я буду под разными предлогами уходить, а дальше дело за тобой. Говори комплименты, осыпай признаниями. Можешь даже поцеловать. — Поцеловать?! — Лицо Чарли надо видеть. — Конечно. Только не сразу, она хоть и слабая, но двинуть по морде может нехило. Они синхронно смеются. Конечно, если иметь в виду слабую физическую форму сестры. Ее внутреннему духу может позавидовать любой самый отчаянный храбрец. Сиенне припоминается первый день в Бесстрашии после Церемонии Выбора. Ради сестры Саванна шагнула в бездну. Прыжок с крыши не пугал Сиенну, но до жути и истерики пугал сестру. До ужаса. Си была потрясена до самых глубин души самоотверженностью Саванны. Заставить спрыгнуть ее не смог бы ни один живой человек. Она сделала это самостоятельно. Ради Сиенны. — Знаешь, мне иногда кажется, что я совсем ее не знаю, — признается Сиенна. — Ей удается меня удивлять каждый прожитый день. Она уникальна, я больше не встречала людей, подобных ей. — Я тоже, — соглашается Чарли. — Она ангел, сошедший с небес. Сиенна прыскает в кулак, не в силах сдержать смех. — Ты что, уже начал тренироваться в комплиментах? Чарли смеется вслед за ней. — Совсем не то? — смущается он. — Прозвучало ужасно, — давится от смеха Сиенна. — Будешь так продолжать, ничего не добьешься. — Я же говорил, что у меня не получится. — Ладно, подскажу тебе самые простые и приятные для женского уха словечки, — по-дружески толкает его в плечо. — Да и Саванне намекну на твои серьезные намерения. Вечером Саванна находит Сиенну колотящей грушу. Садится на мат, скрещивает ноги и наблюдает как та вытрясает дух из кожаного мешка, набитого плотным материалом. Она смотрит долго и молчит, подперев щеку кулаком. Си отрывается от груши. — Привет, — говорит ей. — Привет. — Как дела? — Хорошо, — отвечает сестра, а потом кивает на висящий мешок, — Дай своему сопернику передышку. Ты его лупишь целыми днями. — Полчаса битья перед сном — спишь как убитая. Советую, — осторожно говорит Сиенна. В глазах Саванны мелькает сожаление, будто ее поймали за чем-то постыдным. — Ты думала, я не знаю о твоей бессоннице и ночных гуляниях по Яме? — Я же никому не мешаю, — отвечает она и поджимает губы. — Я могу проводить свободное время, как мне вздумается. — Если хочешь, мы можем поговорить об этом. — О чем? — О родителях. Саванна приподнимает брови. — Не думала, что ты помнишь или хоть изредка вспоминаешь о них, — в ее голосе появляются стальные нотки, которых раньше не было. Сиенну они задевают. — Конечно, помню! — восклицает она. — Ты считаешь меня бессердечной тварью? — Нет, — Саванна опускает голову, словно осознав, что сболтнула лишнее. — Прости, я не специально. Она хлопает по мягкой поверхности мата, и Сиенна плюхается рядом. — Я знаю, что это тяжело, Саванна, — обнимает девушку за плечи. — Но так распорядилась жизнь. — Это не жизнь. Это эрудиты. Мама и папа погибли по их вине, — с жарким протестом парирует сестра. — Это же не доказано… — Я докажу, обязательно докажу. Сиенна качает головой. Как объяснить Саванне, что это пустая затея? Помолчав, та добавляет: — Неужели тебе не интересно, почему яд оказался в нашей фракции? Почему это вообще был яд? — Интересно, но ни один эрудит не ответит на эти вопросы правдой, — разводит руками Си. — Ответит, — уверенно изрекает она. — Еще как ответит. В этот момент Сиенна представляет, что Саванна имеет в виду одного конкретного человека. — Чарли сказал, что хочет вечером погулять с тобой, — переводит тему Сиенна и заглядывает в родные глаза, которые тут же прикрываются длинными ресницами. — Мы каждый день гуляем, — отвечает Саванна, растягивая губы в улыбке. — Но сегодня не хочется. Давай посидим немного вдвоем? Сиенна кивает. Хорошо, можно отложить этот щепетильный разговор на другой раз. Девушка замолкает, склоняя голову на плечо Саванны, и та целует ее в макушку. Они сидят долго, пока свет в тренировочном зале не сменяет густой тусклый полумрак. Сиенна не знает и никогда не задумывалась, почему эрудиты изобрели яд, и каким образом он оказался в Дружелюбии. Вероятно, вещество было частью какого-либо эксперимента. Эти умники только и занимаются тем, что что–то изобретают. Мало ли где используются ядовитые вещества, ведь удобрения в Дружелюбии тоже подразделяются на малоопасные и опасные. Эрудиты говорили о несчастном случае, об ошибке. Они что-то перепутали и отправили смертельное вещество. Только все эти доводы не принимались Саванной. Не так давно, втайне от Сиенны, она уговорила Четыре поехать к эрудитам, но они не пустили к ее Джанин Метьюс. Сиенна тогда выдохнула с облегчением. Она очень боялась за сестру. Если Джанин станет известно, что история, которую всячески скрывают от общественности, все еще обсуждаема и открыта, последствия могут быть непредсказуемыми. В последний раз, когда Саванна разговаривала с лидером эрудитов, то разбила ей нос. Это стало неожиданностью для всех членов нашей фракции. Дружелюбные не распускают руки. Эта выходка не сошла бы с рук и могла грозить вылетом из фракции. Джоанна долго разговаривала с разъяренной Джанин, поила успокоительным чаем, делала обезболивающие примочки, умоляя оставить Саванну в покое, ссылаясь на ее молодой возраст, стресс и пережитое горе. Та поддалась уговорам, при условии, что о происшествии с ядом больше никогда и никто не упомянет. Но Саванна не остановится. Это Сиенна знает точно. Упорность и неотступность — главные черты сестринского характера. Единственным выходом может стать разговор с Максом. И Сиенна решает обратиться к старшему лидеру. Его она находит в личном кабинете. Макс, внимательно изучающий монитор компьютера, не сразу замечает позднего гостя. Он отвлекается только на вынужденное женское покашливание. — Что нужно? — недовольно бросает он, не поднимая карих глаз. Эти лидеры не отличаются вежливостью. Неужели сложно сказать мягче? — Я бы хотела поговорить о своей сестре, — начинает Сиенна. — Дело в том, что она… — запинка и пауза. Как рассказать, что Саванну нужно держать взаперти и не пускать в штаб-квартиру Эрудиции? Макс сводит брови и все-таки удостаивает девушку своим вниманием. — Ну и? —Макс, мне необходимо, чтобы Саванну не пускали к эрудитам, — скороговоркой произносит Сиенна. Лидер откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди. Макс всегда производил впечатление лояльного и мудрого человека, и Сиенна глубоко надеется на его понимание, но сегодня мужчина явно был не в духе. — Ты кто вообще такая? — процеживает он сквозь зубы. — О какой Саванне ты говоришь? — Я — неофит. Саванна — это моя родная сестра. Она тоже неофит. Мы перешли в Бесстрашие несколько недель назад… — Кто тебе сказал, что ты можешь заявиться ко мне в кабинет и просить, что хочешь? — перебивает ее Макс. — Здесь бюро исполнения желаний? Или я похож на лидера Отречения? — Нет, но… Пожалуйста, Макс… Нужна твоя помощь. Иначе ей грозит опасность, — просит Сиенна. — Кому ей? — начинает терять терпение лидер. — Моей сестре… — Почему ты думаешь, что мне не плевать? — Но ведь она — часть фракции, — Сиенна растерянно моргает. — Она нуждается в вашей защите. Макс прикусывает нижнюю губу. Задумывается о чем-то. Потом стучит пальцами по столу, перебирает лежащие перед ним бумаги. — Если ты сейчас мне не расскажешь все внятно, я вышвырну тебя, — строго, но спокойно изрекает мужчина. — Даю ровно одну минуту. Си поспешно рассказывает Максу всю историю, связанную с гибелью родителей, с распылением яда и причастностью Джанин Метьюс к этому. Он молча выслушивает, не перебивая. — Если твоя сестра вступила в нашу фракцию ради мести, то это ее дело, — констатирует лидер. — Люди переходят из одной фракции в другую по самым разным причинам, искать в этом смысл и копаться не хватит ни времени, ни терпения. Ты хочешь, чтобы я запретил ей посещать другие фракции? — Эрудицию, — уточняет Сиенна. — Я могу запретить покидать Бесстрашие неофитам, — предлагает лидер. — Всем, но ненадолго. После посвящения в полноправные члены, запрет не будет действовать. — Хорошо, — соглашается с решением девушка. — Спасибо. — Иди уже, — хмыкает он и вновь устремляет взор в светящийся монитор, делая вид, что разговор окончен. Когда становится известно, что фракцию покидать новичкам нельзя, Саванна хмурится, но не говорит ни слова против. Возможно, понимает, что соваться к умникам пока неразумно, ведь, по сути, она никто в Бесстрашии, но так Сиенне спокойнее, пусть спокойствие и временно. Сегодня Сиенна наблюдает издалека за нелепыми попытками Чарли вызвать улыбку на лице Саванны. Сестра кивает и улыбается, иногда смеется, но Си кажется, что та совершенно не слушает своего собеседника-кавалера, поскольку ее взгляд отстранен и задумчив. — Присматриваешь за сестренкой? Сиенна оборачивается на голос. Дарк. Ее охватывает волна ужаса. Урожденный бесстрашный, который уже год работает на стене. Стало ясно, что он не дружит с головой, когда во фракции зашептались, что он отстреливает изгоев ради забавы. Поверить в это было трудно, но когда явился Маркус — лидер Отречения, то кричал так сильно, что сомнения развеялись. По словам Маркуса, Дарк убил около двух десятков афракционеров, не представляющих угрозы, с особой жестокостью. Это были не просто пулевые дырки на теле, а отчетливые следы пыток и побоев. Макс все отрицал и обставил так, что меры его подчиненного были вынужденными. Но Си верила Маркусу, глядя в одержимые психической болезнью глаза Дарка. Осознание того, что этот безумец живет где-то поблизости и безнаказанно вершит все, что взбредет в его больную голову, вызывает панический ужас. Хорошо, что в Яме он появляется редко. Но сейчас Дарк здесь, стоит прямо передо ней. Тело девушки уже порывается бежать от него так далеко, как только возможно, но Дарк выставляет руку перед ее лицом, загораживая выход из Ямы. — Ты не ответила, — говорит он, и девушка вся сжимается. — Куда ты уходишь? Знаешь, что это невежливо? В его глазах все тот же безумный блеск, который вызывает неконтролируемую дрожь во всем теле. Сиенна твердит себе, что она бесстрашная, что Дарк ей ничего не сделает. Но слова оказываются пусты и лопаются, как мыльные пузыри. Она боится, она действительно его боится. Слова застревают в горле, и даже если бы девушка хотела что-то сказать, то у нее бы не получилось. — Сиенна, да? — спрашивает мужчина. — Одна из сестер-дружелюбок? — голос его отвратительно нежен. — Почему ты дрожишь? Тут вроде не холодно. Но я могу одолжить тебе свою куртку, — мужская рука поглаживает девичье плечо, пальцы чуть сжимают кожу. Его близость ядовитой пленкой окутывает Сиенну, парализует, заставляет забыть, как дышать, а прикосновение руки к плечу порождает первобытный страх — всепоглощающий, разрушающий. Дарк улыбается, но лицо его кривится в смертельно-опасной гримасе. Он исполняет собственное предложение и набрасывает куртку на ее плечи. Девушка быстро мотает головой. Теперь она полностью в его власти и не способна даже пошевелиться. А еще появляется его запах. Разлагающаяся вонь крови вперемешку с мужским парфюмом. Так может пахнуть только смерть. Мужчина приближает лицо, приподнимает брови, выражает наигранную озабоченность. — Во-о-от, — протягивает он, широко улыбаясь. — Так-то лучше. Стоишь, дрожишь. Меня, что ли, испугалась? Где твоя отвага? Сиенна испуганно хлопает глазами, ощущая бешеный стук сердца прямо у самой глотки. Темные глаза Дарка так близко, что их чернота заглатывает ее, дурманит голову. Он схож со змеей, которая опутывает тело, сдавливает дыхание и впрыскивает смертельную дозу яда. Надо бежать, бежать, бежать, но у нее не получается двинуться с места. — Значит, боишься меня, — с наслаждением заключает он. — Я же убийца, маньяк с поехавшей крышей. Разорву тебя на мелкие кусочки прямо здесь и сейчас. Вырву сердце, желудок и самое любимое — печень, она самая вкусная, пальчики оближешь. Знаешь, я так и делаю, облизываю пальцы, с которых стекает густая темно-красная кровь. Печень сладковатая на вкус, я уверен — твоя мне понравится… Дальше Сиенна его не слушает. Ей представляется эта тошнотворная картина, месиво из внутренних человеческих органов и мужской образ, поедающий их. В следующий момент она впивается зубами в толстую накачанную шею психа и прокусывает кожу до крови. Сильно. Так, что клыки входят в мягкую плоть, разрывают ее на шмотки. Дарк не просто кричит. Он вопит так громко, что закладывает уши, а Сиенна, пользуясь случаем и не мешкая, проныривает в туннели коридоров и спасается бегством от урода. Бежит так, как никогда не бежала, на ходу зашвыривая кожаную куртку в неизвестно каком направлении. В голове пульсирует только одно — быстрее добраться до безопасного места, закрыть дверь, спрятаться, отмыть тело от прикосновений Дарка и его жесткой, воняющей потом и кровью куртки. Забежав в спальню и не обнаружа в ней никого, Сиенна приваливается спиной к двери и прикрывает глаза, с ужасом осмысливая, что прокусила шею Дарка в кровь. Она нанесла ему увечье. На губах ощущается кровавая теплота и склизкость. К горлу мгновенно подкатывает омерзительная тошнота. Но хуже всего то, что она получила во враги самого отвратительного человека в мире.