Save my death

С недавних пор обиженный взгляд сестры раздражает Сиенну. Между ними все меньше общих точек соприкосновения, а пропасть ширится. Саванна совсем не понимает, что причина их отдаления друг от друга уже не банальные недомолвки и секреты. Происходят вещи намного значительнее каких-то детских обид. Сиенна идет по намеченной дороге прямо и не собирается оборачиваться. Она никому ничем не обязана. И сестру шагать за собой не просит. Никогда не просила. Даже наоборот. Сейчас Сиенна жестоко держит ее на расстоянии и обрывает прежние тесные связи, данные им с рождения. Берет ножницы и режет. Без сожаления и угрызений совести. Так надо. Так просто надо сделать. И она делает. Потому что они давно не дети. Беззаботное легкое детство кончилось в Дружелюбии. В Бесстрашии все иначе. Наверное, Саванна сама это начинает понимать, ведь ей тоже достается каждый день. Сиенна видит, подмечает иногда, насколько бледной она стала, какой тонкой сделалась кожа на ее запястьях, каким невыносимо одиноким стал взгляд. Живые глаза тухнут, теряют схожесть с небесной синевой. Но это не вина Сиенны. Она не хочет брать на себя ответственность за сестру. Сепарация неизбежна. Необходима. Хорошо бы Саванне наконец это понять. Бесстрашие — это борьба, сила и свобода. Без этого Сиенна не проживет ни дня. Она рождена для этой фракции, и результат теста это показал. Саванне не следовало идти за ней, отказываться от беспечной жизни дружелюбных. Нужно было еще тогда проявить характер и оттолкнуть Саванну. Что ж, она делает это сейчас. Пусть с опозданием. Но эта мера работает. Здесь каждый сам за себя. Девушка не хочет никакого балласта в виде прошлого, ее манит лишь будущее. То, какое ей видится. В первое время будет больно обеим. И Сиенне тоже. Недавно она поняла одну простую вещь. Ее сестра шла не за ней, Саванна шла параллельно ее пути, подстегнутая собственными амбициями и мотивами. Джанин Метьюс не дает ей покоя, а у бесстрашной больше шансов отомстить, чем у дружелюбной. С каждым днем чутье усиливалось, сестра становилась скрытной и замкнутой, недоговорки стали вдруг нормой. Потом появился Эрик. Первая встреча с Эриком была странной. Сиенна испугалась, когда он начал душить ее холодными цепкими пальцами, спутав с Саванной. Она тонула в потемневших от злости серых глазах и чувствовала, что смерть шагает где-то рядом с ним, держится за его плечо и улыбается нежным кровожадным оскалом. Убить для него слишком легко. Сиенна отчего-то поняла это сразу, но открытие ее не оттолкнуло. Наоборот. Ей нужно быть именно с Эриком. Именно с ним. Быть рядом, чтобы добиться того, чего добился он. Стать лучшей среди большого количества безликих и никчемных перешедших новичков. Один трудный шаг проделает желаемую дорогу наверх. Так и будет. Но самым странным и необъяснимым для Сиенны была реакция Эрика на Саванну. Да, ей давно известно, что сестра красива той мягкой женственной красотой, которой никогда не было у нее с ее угловатым телом подростка и заостренными чертами лица, но все же казалась, что дело было вовсе не в пресловутой внешности. Младший лидер смотрел на нее, как изголодавшийся зверь на желанную добычу, и это чертовски ошеломляло. Сиенна думала, что Саванна не сможет ему противостоять, что легко сломается, прогнется, но, кажется, сильно ошибалась. Эрик вел и ведет известную ему одному игру и в партнеры выбрал именно сестру. Ту, которая его правил не знала, но отбивалась достаточно неплохо. Саванну не страшила ядовитая патока его слов, прямолинейная грубость, неоправданная жестокость и стремление унизить до самого дна. И неделю назад, когда Эрик объявил, что Саванна становится частью новой команды, не поразив при этом даже внешнего кольца мишени и провалив первое задание, посеяло в голове огромную кучу вопросов. Почему? Как так? Где логика? Поди, разбери. Очевидно лишь, что Эрик не хочет выгонять сестру из фракции. Ему она зачем-то нужна. Или кому-то еще. Последний разговор с Саванной расставил окончательные точки по местам, но Сиенна не чувствовала никакой вины или обиды. Пора перестать наивно хлопать огромными глазами и невесть откуда ждать справедливости. Этот мир жесток, этот мир черен и шаток. Нужно повзрослеть. Это простая догма, на которой зиждется виденье девушки. И Саванне нужно трезво оценивать вещи, людей, обстановку вокруг себя. В их мире сила и ум встают во главе угла. Нет речи о справедливости и каком-то воздаянии по заслугам. Кажется, в это верили какие-то религиозные фанатики старого мира. Столетие назад. Сейчас все иначе. И, возможно, Сиенна была довольно жестока в разговоре с Саванной, выпалила резкие слова, как ведро ледяной воды на голову, но так же легче. Обрубить сразу и больше не возвращаться и не оборачиваться. Девушка давно подозревала, что им не по пути. С самого рождения, детства, юности. Сейчас это сложившийся факт. Сиенна не станет себя оправдывать. Все ее поступки имеют объяснение и цель, несогласие и неприятие их — не ее проблема. В день, когда прошел первый этап испытаний, тело трясло от ожидания, а голова разрывалась от догадок. Кто мог быть ее соперником? Что если это будет Саванна? Сможет ли она пройтись по ней? На ее счастье, делать этого не потребовалось, в спарринг попала Флор. Рыжая болтушка невысокого роста из фракции искренних. Ранее Флор постоянно терлась возле сестер, навязывала свою дружбу, нелепо шутила и рассказывала неинтересные истории. Черт возьми, Сиенна в Бесстрашие не дружить пришла. Ей плевать на личные отношения с новичками. Часть из них к концу испытаний все равно окажется в уличной грязи отходов и мусора, присоединится к афракционерам. Зачем привязываться друг к другу? Зачем лезть со своей бесполезной дружбой? Сиенна недоумевает. И почему такие как Флор вообще переходят в Бесстрашие? От скуки что ли? Сиенна же видела, что Флор всегда держалась ниже среднего на тренировках. Ей точно не победить. Флор просила помочь ей не вылететь. Шепнула так перед боем. Сиенна даже бровью не повела. С какой стати ей помогать этой рыжей девчонке и закапывать себя? Ни за что. И первый удар тогда пришелся по глупо улыбающемуся лицу Флор так, что кровь забрызгала черную поверхность матов красным дождем. Эта дура даже блок не смогла выставить. Почему-то Сиенну это лишь разозлило. Тут вообще кто-то способен на борьбу? Или новички могут только смиренно смотреть на приближающееся поражение и подставлять то левую щеку, то правую? Ни слезливые глаза не остановят Сиенну, ни просящие жесты, ни мольбы. Это все шелуха и лишняя драма, которая не трогает сердце ни в какой степени. Второй удар впечатался в живот Флор, и она упала, выдохнув весь воздух из легких. Неприятно, больно. Сиенна знает. Так вставай и дерись, твою мать. На веснушчатых щеках появились слезы, смешались с кровью, текущей из поломанного носа. И Сиенна извинилась. Так, для проформы, чтобы хоть как-то сгладить ту боль, которая обрушилась на Флор в следующие секунды. Сиенна коротко взглянула на Эрика, который скрестил руки на груди, и прищур его холодных глаз гулял с безвольной Флор на нее. Она поняла, чего ждет лидер. Добей слабого, уничтожь. Ей оставалось подчиниться. Потом была комната симуляций. Макс захотел, чтобы Сиенна прошла ее в тот же день. Она послушно следовала за темнокожим мужчиной. Пока они шли по коридорам, отражающим гулкий топот тяжелых ботинок, он много говорил об этом. «Моделирование своего рода закалка перед реальными ситуациями, в которых мы можем встретиться со своими страхами лицом к лицу. От страхов следует избавляться прежде, чем ты поймешь, что они имеют над тобой власть. В моделировании ты узнаешь все свои страхи, о которых раньше не подозревала», — рассказывал он. Макс протянул стеклянную чашу с голубоватой жидкостью и попросил выпить, потом подключил электрод, протягивающийся от виска к компьютеру, и Сиенна увидела свой первый страх. Вот она лежит среди высокой пшеницы, такой спелой, что пузатые зерна просятся, чтобы их собрали. Ветер шелестит, колышет тугие тяжелые колосья, но вместе с ним, слышится другой звук. Она поднимает голову, и страх сковывает все тело. Пасть с переплетающимися жерновами комбайна Дружелюбия грозится поглотить ее вместе с урожаем. Девушка пятится назад, перебирает ногами, но железные орудия все ближе и ближе. Она встает и бежит, ее ноги заплетаются в высокой ботве растений, которые цепляются за ботинки, замедляя движение. Падает, с трудом поднимается, озирается назад, возобновляет скорый бег. Сердце стучит набатом где-то у самого горла. Сиенна слишком поздно замечает сваленный в кучу сельскохозяйственный инвентарь и валится в гору из железа и дерева. Сжирающий поле комбайн совсем близко. Она разворачивается и с ужасом отмечает, что сейчас окажется внутри механического чудовища. Рука нащупывает какой-то увесистый инструмент, который летит в приближающуюся машину, та проглатывает ее подачку с недовольством, возвещая об этом протяжным ревом, но не останавливается. В сторону комбайна летит второй, третий инструмент из кучи, а машина все также неумолимо движется навстречу. Когда острые лезвия подбираются предельно близко, Сиенна швыряет последнее аграрное орудие, и наконец механический монстр тяжело давится, сотрясаясь и бухая над землей. Из него валит черный дым, мотор глохнет, и блестящие лезвия замирают прямо возле ее носа. Девушка облегченно выдыхает. Она спаслась. Дым рассеивается. Сиенна обнаруживает, что находится в Бесстрашии. Пустой тренировочный зал, тишина и безмолвие, но девушка чувствует незримое присутствие чужака. Она дергается, но застывает. Еле слышимые шаги за спиной останавливаются. Резкий поворот корпуса. Это Чарли. Сиенна улыбается ему и подходит ближе. Молодой бесстрашный сосредоточенно рассматривает ее, проводит рукой по ее коротким волосам, улыбается и мгновенно сокращает расстояние между ними. Он встает так близко, что тела соприкасаются, и девушка делает шаг назад, но мужские руки резко осаждают ее, цепко хватая за плечи. Сиенна выставляет ладони вперед, упирается в широкую твердую грудь Чарли. Что происходит? Сиенне хочется накричать на друга, выяснить, что он себе позволяет. Но она не может раскрыть рта. А улыбка Чарли превращается в оскал, глаза сужаются, и перед Сиенной возникает другой человек. Дарк. Он сваливает ее на маты, зажимает руки над головой и грубо раздвигает коленом ноги. Девушка кричит и вырывается, но огромное тяжелое тело сдвинуть не может. Дарк разрывает зубами короткий топ, обнажает грудь, перехватывает запястья в одну руку и скользит свободной рукой к пуговицам на брюках. Сиенна задыхается от злости и бессилия так, что решение, пришедшее яркой вспышкой в голову, принимается как единственно верное. Она приподнимается на плечах и с размаху бьет головой в лоб бесстрашного. Искры летят из глаз, и боль раскалывает череп, но она терпит, сталкивая с себя Дарка, опешившего от резкого удара. Затем отползает от него, но мужчина рычит разъяренно, хватает ее за ногу с остервенением, и вновь притягивает к себе. Свободная нога напрягается и тяжелый ботинок обрушивается на чужое лицо. Снова и снова. Бесконечно. До ощущения физического износа и усталости. Сиенна наносит удары ожесточенно, и Дарк пропадает. Девушка поднимается с холодного пола тренировочного центра и, оглянувшись, оказывается на крыше высотного дома вблизи входа во фракцию огня. Она слышит стоны и видит свою сестру. Саванна лежит на боку, зажимая живот рукой. Сквозь тонкие пальцы сочится кровь, такая ярко-красная, что ее лицо и руки кажутся невероятно белыми по сравнению с ней. Сестра смотрит прямо в глаза, длинные ресницы трепещут, поблескивая кристалликами прозрачной влаги на них. Немая мольба о помощи. Стенания, боль и отчаяние в расширившихся зрачках. — Она не выживет, — внезапный голос Эрика рассекает плотный воздух. — Убей ее. Прекрати страдания. Лидер вкладывает в руку Сиенны острый нож и выжидающе смотрит. Сталь начинает вибрировать в ладони, показывая всю силу испытываемого ею страха. А ведь Сиенна… Она просто не может этого сделать. Не может добить сестру. Глаза Саванны, умоляющие и испуганные, будут преследовать ее днем и ночью. Сиенна подходит ближе, садится, упираясь коленями в грязный асфальт, задирает ткань черной футболки, пропитанной липкой вязкой жидкостью — человеческим соком. Саванна тихо стонет, отстраняясь от нее, но движение причиняет ей еще большую боль. Девушка успокаивающе гладит родную руку пальцами и рассматривает резаную рану под грудью. Нож вошел в плоть далеко от сердца, но прорезал полость живота, в котором быстро накапливается кровь, и если ее вовремя остановить, то все может обойтись. У Саванны есть шанс выжить. — Ее ведь можно вылечить, — с надеждой произносит Сиенна. — Можно, — согласно кивает Эрик. — Но для этого нужно вернуться в Бесстрашие, а это повлечет за собой срыв особо важной операции. Твоя сестра — слабый член фракции, и ею можно пожертвовать во благо дела. Не медли. У нас нет времени на воздыхания. Эрика злит неуверенность Сиенны, и он направляет дуло своего пистолета на нее. — Втыкай нож в сердце, чтобы наверняка, — повторяет он бесцветным голосом. — Иначе мне придется убить тебя за невыполнение приказа твоего руководителя. — Тогда убей ее сам! — вымученно кричит Сиенна. — Почему это должна делать я? Почему? — Ее должна убить ты. Считаю до трех, посмотрим, кто сдохнет первым. Ты или твоя сестра. Один. Сиенна смотрит на собственные ладони, трясущиеся так сильно, что нож в пальцах ходят ходуном. Два. Глаза глядят на грудь Саванны, рука сгибается в локте, и острие направляется в пульсирующую зону живого тела. Сиенна не верит, что это делает она. Три. Она заканчивает отсчет одновременно с Эриком, едва жмурится и с размаху всаживает нож по самую рукоять во вздымающуюся грудь Саванны. Сталь входит мягко, практически не застревает в хрупких ребрах. Мгновение застывает каким-то сюрреалистичным сном. А потом глаза. Ее глаза. Сиенна смотрит в них и не может пошевелиться, отнять впившиеся в рукоять ножа пальцы. Лучше бы никогда не видеть этот взгляд. Взгляд невинно убитой ее рукой жертвы. Взгляд человека, почувствовавшего вкус предательства родной крови. Взгляд, который въедается под кожу, травит нервные окончания и полый, без единой хорошей мысли мозг. Прости… Прости? Что за чушь… Это конец. Это смерть той Сиенны, которая была противовесом Сиенне амбициозной, одиозной и решительной. Это правда конец. Сиенна резко распахивает глаза в комнате симуляций и долго не может прийти в себя. Дышит, дышит, дышит. Черт возьми. Моделирование было слишком реалистичным. Макс вырисовывается буквально из воздуха, хлопает по плечу и говорит, что ее результат заслуживает высокой оценки, что прежде им похвастаться могли редкие бесстрашные. Девушка судорожно сглатывает слюну. Она полноправный член Бесстрашия. Она остается в тестовой группе, занимает в ней положенное место. Ведь это ее мечта, которая сбылась, это достигнутая цель. Но на душе так паршиво, что хочется выть волком. Три страха. Это мало, конечно. Но ее последний страх может быть сопоставим сотне незамысловатых страхов. Его величина несоизмерима ни с одним из других. Тяжесть оседает в душе от осознания, какое решение было принято в моделировании. Оно поедает, жрет изнутри. Сиенна ломает пальцы, сидя на холодном полу вблизи лидерского отсека. Дойти до общей спальни она так и не может. Моделирование. Это было моделирование. Девушка шепчет, как одержимая, повторяет и повторяет. Но ведь ей не было о том известно. Не было. Для Сиенны это была реальность, и в ней она убила Саванну. Зарезала. Почти хладнокровно. Без сопротивления собственным принципам. Сиенна даже не знает, что должна ощущать. Стыд, жалость, вину? Все вместе? Она трясет головой, пальцами давит на виски. Нужно успокоиться. Морок симуляции вскоре отпустит потрясенный мозг, и тогда она подумает рационально, найдет объяснение этому поступку. Это чистая провокация. Ее подтолкнули к убийству. Макс, Эрик. Они специально. Это они. Сиенна жмурится до пестрых всполохов под веками. Она ищет оправдание, перекладывает вину. Ничего просто нет. Как нет и того, что раньше связывало ее и Саванну. Близость потеряна. Любовь потеряна. Семья потеряна. Сиенна прячет лицо во все еще дрожащие ладони. Она должна быть сильной, такой сильной, какой не была прежде. Забыть и отбросить прочь ненужные эмоции, мешающие ей, делающие ее слабой, выбивающие почву из-под ног. Вот, что ей нужно. Побороть все страхи, не быть от них зависимой. Перед глазами появляются мужские ботинки. Сиенна поднимает рассеянный взгляд. Дарк смотрит на нее сверху вниз, потрясывая листом бумаги. Его губы растягиваются в улыбке, от которой съеденный обед в желудке просится наружу. — Си, отличный результат в симуляции, — довольно произносит он. — Всего три страха. Надо же. Ты боишься сельскохозяйственной техники, — перечисляет он, читая по бумаге. — Секса со… мной? — наигранно округляет глаза. — И убить сестру. Признаться честно, я сначала удивился по поводу секса, но ты оказалась куда более непредсказуемой, чем мы ожидали. Убийство собственной сестры — это выше всех похвал. — Катись к черту, — враждебно шипит Сиенна. — Когда твоя душа успела настолько прогнить? — продолжает насмехаться он. — В Бесстрашии ты месяц с небольшим, и лет тебе мало. Так, значит в Дружелюбии воспитывают не таких уж и дружелюбных, верно? — Заткнись! — кричит девушка, задыхаясь и ощущая на глазах соленое жжение. — Успокойся. Я хотел сказать, что все это нормально, если ты следуешь своей цели и идешь по головам, а уж какая голова оказалась на твоем пути неважно, даже если это твоя сестра, — не замолкает бесстрашный. Дарк садится рядом, опираясь широкой спиной о стену, и Сиенна с отвращением смотрит на него. — Оставь меня в покое, — лишь сдавленно произносит. — Тебе нужна помощь, — просто выдает мужчина, и она вдруг больше не слышит в нем нот издевательств и подколов. — Ты взрослая девушка, вполне сформировавшаяся физически, но от страхов нужно избавляться, а я могу помочь с твоим вторым страхом. Он заглядывает в ее глаза, чуть улыбается, видя замешательство. — Тебе нужен секс, — он закатывает глаза, не дождавшись понимания его слов. — Это вполне реальная штука поможет выпустить негативную энергию. Станет легче, я обещаю. — Да меня от тебя тошнит, — выплевывает Сиенна. Он запрокидывает голову и смеется долго и заливисто. Девушка косится на полуовал отпечатков зубов, который она оставила на его шее. Тогда он внушал сильный страх, сейчас же только отторжение. — Но я тоже от тебя не в восторге, — сквозь смех выдает Дарк. — Ты не красавица, как твоя сестра, но и не уродина, как Флор. Для бесстрашных секс играет другую ключевую роль, для которой не нужны отношения и любовь. Это незамысловатые, старые, как мир движения двух людей высвобождают нерастраченные эмоции внутри, которые стопорят и мешают. И боль, и страх, и безнадежность, и радость, и эйфорию. Все это требует выхода, — он нажимает указательным пальцем на грудь Сиенны, показывая, что все, о чем он говорит, там внутри. — Это универсальное лекарство, очень доступное и очень эффективное. — Я не собираюсь ложиться под тебя, — устало отбивается она. — Не буду предлагать дважды, — хмыкает Дарк. — Тебе хреново. Но даже это состояние временное. Я же хочу, чтобы ты думала о будущем. Отпусти эти мелочи. Не заморачивайся на страхах. Их просто нужно переваривать и двигаться дальше. Твое самокопание ничем хорошим не закончится. Ты же настоящая бесстрашная. Докажи себе это раз и навсегда. — Он встает и протягивает мне руку. — Давай. Секс поможет тебе. Синие глаза направляются на серьезное лицо Дарка. Она глядит на него не мигая. Кажется, мужчина говорит дельные вещи, советует правильно. Но он все еще неприятен Сиенне. Хотя чисто физически по-мужски Дарк даже привлекателен. Сука. Она допускает эту непотребную мысль переспать с ним? Что с ней происходит? Сиенна саму себя не узнает. Но, может быть, ее правда отпустит? Уйдет треклятое чувство вины и горечь от прошедшего моделирования. Неожиданно девушка встает и вкладывает в жесткую руку свою маленькую ладонь. Чужие пальцы сжимают ее собственные крепко и тесно. В конце концов, она должна победить хотя бы один свой страх. В комнате Дарка темные окна. Они обклеены черной пленкой, через которую туго, но напористо проникает еще не потухший свет вечернего солнца. Создается ощущение полупрозрачной темноты, при которой отчетливо видна каждая деталь в комнате. Иллюзия света и тени. Сиенна потирает руками предплечья, будто ежится от запахов непривычного помещения. Здесь много от Дарка. Его личных вещей, аккуратно, даже заботливо сложенного на верстаке оружия, предметов гигиены и некоторой посуды для перекуса. Девушка замечает книги и пробегается взглядом по твердым обложкам. Все из старого мира. Потрепанные, выцветшие страницы, выведенные черным буквы. Есть сборники истории, энциклопедии о космосе и издания об огнестрельном и холодном оружии. Сиенна удивлена. Дарк вовсе не кажется прожженным буквоедом, и его интерес к печатным книгам ее несколько обескураживает. Может быть, он не читает ничего из этого, а просто использует для заполнения пустеющих полок стеллажей? Хотя думать о предназначении книг вовсе не обязательно. Это не ее дело. Сиенна здесь за другим. Ей не нужно лучше узнавать этого мужчину, замечать его увлечения, давать оценку его личности. И так понятно, что Дарк — самый настоящий мудак. Это не открытие. Вот только почему она пришла к мудаку? Да и еще с настолько интимной пикантной целью, которую хочет воплотить в жизнь именно с ним? Сиенна не знает. Кажется, что с Дарком ей будет проще. Он сделает свое дело и сгинет из поля ее зрения. Он поможет, как и обещал. Сиенне необходимо высвобождение застрявшего в ней чувства вины. Она хочет избавиться от растерзанных кусков души, как от лохмотьев старой одежды. Дарк заберет оставшуюся девичью невинность, которая сидит в ней блоком, мешает, заставляет спотыкаться и хромать. И тогда девушка расправит плечи и больше никогда не вспомнит о том прошлом, которое делало ее слабой и зависимой. Дарк встает позади, не касается, но Сиенна кожей ощущает его близость. От него веет все той же опасностью, как в первый день их встречи, но теперь эта опасность чуется иной. Кажется, Сиенне понятно. Дарк одержим своей какой-то особенной тягой к человеческой боли и страданиям. Его заводит наблюдать за метаниями других, приносит удовольствие. Именно поэтому все вокруг считают его психом и маньяком, бесстрашным с поехавшей крышей. Его руки ложатся на девичьи утлые плечи, он подается вперед, теснее прижимается. — Привыкни ко мне, — шепчет мужчина. Кожа покрывается мурашками и горит под его пальцами, которые начинают мягко массировать плечи и шею. Сиенна понемногу расслабляется, прикрывает глаза и отдается его уверенным, знающим рукам. — Примем вместе душ? — спрашивает он, разворачивая девушку к себе. Сиенна мотает головой. Никакого душа. — Тебе понравится, — шепчет окутывающий голос. — Разденешься сама или мне помочь? — Сама, — краснеет она. — Хорошо. Дарк идет к кровати и стягивает с себя футболку и брюки, оставаясь в черных плавках. Девушка засматривается на широкую спину, испещренную чередой плохо видимых в темноте татуировок и белых полосок шрамов. — Не разденешься, и я все сделаю сам, — грозится ей. Его голос кажется игривым, снимающим напряжение, но Сиенна все равно замирает, словно статуя, руки и ноги отказываются ей подчиняться. Секунда и бесстрашный оказывается перед ней, хватается за края топа и тянет наверх, вынуждая поднять руки. Темные глаза неотрывно смотрят в синие, в то время как чужие пальцы легко справляются с молнией джинсов. Он расслабляет их и тянет вниз. Взгляд Дарка скользит вниз и довольно оглядывает нагую девушку. Сиенне хочется провалиться сквозь землю, она поднимает ладони, пытаясь хоть как-то прикрыться, но мужчина качает головой, и ей не остается ничего, кроме как снова подчиниться ему. Их пальцы переплетаются. Дарк ведет девушку в душевую. Мужчина поворачивает кран и делает воду прохладной. Сиенна прикрывает глаза, наслаждается освежающими каплями, но вздрагивает, ощущая мужские руки на своем теле. В ладонях душистое мыло, пахнущее фруктами и весенним дождем. Дарк ласково трет изгибы тела девушки вспененными пальцами. Сначала спину, потом живот, медленно поднимая руки к груди. Когда ладони накрывают небольшие полушария, Сиенне хочется только одного — исчезнуть. Бежать так далеко, так быстро, как только сможет. Но мужские прикосновения — поглаживающие и сжимающие — доставляют столько удовольствия, что двинуться с места она не может, будто прирастает стопами к гладкому кафелю. Чужие губы скользят по девичьей шее, целуют, прихватывают, прижимаются. Сиенна запрокидывает голову на мужскую грудь, чувствуя, что еще немного и закружится голова. Тем временем правая рука мужчины отрывается от груди и заползает за резинку трусов. От неожиданности девушка вспыхивает. Пальцы раздвигают складки и касаются плоти нежно и осторожно. Потом начинают двигаться, тереть и сжимать. Ощущения сводят с ума, из горла, откуда-то из глубины вырываются тихие стоны, и Сиенна перестает себя контролировать. Ноги подкашиваются, и только сильные руки Дарка удерживают ее от неминуемого падения на пол. Она слышит его тяжелое дыхание у самого уха, он почти рычит. — Ну, хватит. Бесстрашный стаскивает трусы сначала с нее, а потом с себя, хватает девушку на руки и несет на кровать. Тело пробивает мелкая дрожь, мужчина близко, сейчас все произойдет, а она не знает, верное ли решение приняла, согласившись на странное предложение. Есть время, Сиенна, есть время прекратить безумие. Дарк раздвигает ее ноги резко, показывая, что лишается терпения оттягивать желанный момент. Он нависает надо ней, всматривается в ее глаза, обдавая темной пеленой своего взгляда, и жестко впивается в рот. Его язык раздвигает девичьи губы и врывается в рот, беспардонно и нагло исследует каждый миллиметр кожи, зубов и языка. Губы жесткие, а язык горячий и мягкий, сплетается с её языком, вылизывает, берет и берет. Рука мужчины проскальзывает между телами, и Сиенна отчетливо ощущает, как в нее упирается что-то большое и твердое. Она интуитивно отстраняется, но Дарк качает головой, обозначая, что назад дороги нет. Он делает одно движение, и боль разрывает ее на тысячу кусочков. Сиенна вскрикивает, принимая чужую плоть в собственное тело. Больно, очень больно. В уголках глаз собираются слезы жалости к себе, к поспешному и необдуманному решению, к невозможности теперь что-либо изменить. — Не отвергай боль, — шепчет Дарк, начиная медленно двигаться внутри. — Почувствуй ее, прими в себя. Она нужна тебе. Она очистит, доставит удовольствие. Поверь. Каждое его движение приносит новый виток боли, захлестывая настолько, что сбивает дыхание. Сиенна жмурится и чувствуется, как по щекам текут соленые дорожки слез. Дарк собирает их своими губами. Крики гортанные, крики болезненные из нее вырывают сильные толчки мужчины. — Насладись болью, — продолжает хрипеть он, двигаясь более ожесточенно. — Раздели ее со мной. Он кусает девичью шею, тянет кожу, причиняя другую боль, пальцами теребит чувствительные соски. — Я был взбешен, когда ты укусила меня, — задыхаясь, шипит он. — Потом мне это понравилось. Очень понравилось. Пальцы девушки вцепляются в широкие плечи, внутри поднимается какое-то новое ощущение, тянущее и нарастающее, оно смешивается с болью и мутит рассудок. Это что-то другое. Боль, через которую проступают едва заметные спазмы наслаждения. Девушку скручивает, она поджимает ноги и откидывает голову на подушку, растекаясь под нещадящей ее плоть волной безумия. Тело начинает вибрировать, ощущение острое и сильное продолжает нарастать. С каждым новым толчком Дарка, с каждым его новым вторжением в нее, она сходит с ума, исторгая уже не крики, не мольбу о пощаде, а громкие стоны, полные искрометного удовольствия. Сиенна наслаждается такой болью, она покорена ею, находится в ее плену. Мучительно сладко, мучительно невыносимо. Боль граничит с чем-то запредельным. А потом все тело сотрясает мощная судорога, ногти впиваются в мужские мышцы на спине, который рычит, словно зверь, продолжая вколачиваться в нее. Его вены вздуваются, глаза чернеют, сам он напрягается, извергает протяжный стон, похожий на рык и замирает, падая на меня. Между ног разливается горячая жидкость. Дарк был прав. Все эмоции и гнетущие чувства покидают Сиенну. Она обновлена, перешита. Боль уничтожила старые травмы, неуверенность и сомнения. Девушка смотрит на спящего мужчину, развалившегося на всей кровати и обнявшего ее одной рукой. Она отталкивает его от себя, подбирает одежду и неслышно одевается. — Решила сбежать, значит? — подначивает Дарк, открывая один глаз. — И это после всего, что между нами было? Прежний смех в его голосе. Сиенна закатывает глаза. Некоторая неловкость все же заставляет щеки заалеть. От свежих воспоминаний того, как он был в ней, как скользил внутри, как подарил все те невероятные ощущения, низ живота просяще ноет. Девушка сжимает бедра. Черт возьми. Раньше такого не было. Неужели теперь ее постоянно будет тянуть к сексу? Сиенна точно не думала, что обзаведется подобной неудобной штукой. И что ей делать? Вновь обращаться к Дарку? Она явно влипла. — А это… чувство часто появляется? — Черт возьми, язык у Сиенны заплетается, она даже сформулировать не может и описать эту физическую потребность. — Какое чувство? — не понимает Дарк, ладонь под щеку подставляет, с интересом разглядывая девушку. — Ну, ты знаешь, — нервно отмахивается она. — Откуда? Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ну и ладно тогда. — В смысле? — Забудь. — Нет, скажи. Что за чувство? — Не чувство, — Сиенна начинает заметно нервничать. Черт. Признаваться Дарку о желании повторить все то, что он проделал с ней, совершенно не хочется. — Это… — Она упрямо вздыхает. Зачем вообще его спросила? — Ты о возбуждении? — в конечном итоге Дарк догадывается сам, и это обнаружение рисует на его лице самодовольную улыбку. Ну, вот. Теперь он будет поддевать ее всякий раз. Дура же такая. — Хватит лыбиться, — заметно злится Сиенна. — Просто это странно. — Это нормально. Ты хочешь еще. Ты же молодая и здоровая девушка. Ничего странного нет. — Так мы можем?.. — она отводит глаза в сторону, но слышит этот дурацкий хохот, который добавляет хмурости ее стыдящейся мимике, а потом ощущает легкое прикосновение пальцев к остывающей коже. — Пошли сначала кое-что покажу. Дарк одевается быстро. Ловко влезает в просторные штаны и натягивает на голое тело черную толстовку. Он делает кивок подбородком, подгоняя девушку, и дожидается, когда она первая выйдет из его комнаты. У Сиенны туман в голове, саднящая боль между бедер, ярко ощущаемая при ходьбе, и полная прострация. Она идет за мужчиной и думает о том, что, наверное, по-настоящему повзрослела, оставив позади наскучившее детство и погребенные под неуверенностью мечты, и чаяния. Теперь все будет иначе. Верно же? Дарк близок к лидерам. Хотя вроде бы Эрик его недолюбливает. Но какая разница? Все они в одной тесной упряжке, зависимы друг от друга, сопряжены. И Сиенне нужен к ним проход. Туда, повыше, позначимей. Она не хочет прозябать рядовым бесстрашным, получая наряды в патрулировании улиц и в надзирательстве за афракционерами, чтоб они уже сдохли все. Дарк проведет ее. Хотя на него она ставила в последнюю очередь. Вернее даже не ставила, не могла представить, что сегодняшний вечер изменит все. — Нужно спуститься на технический этаж, — говорит Дарк, поворачивая на винтовую лестницу, ведущую вниз, в затхлую сырость, разгоняемую зябкими сквозняками. — И что там? Зачем мы идем в подвалы? — Увидишь. Интриган нашелся. Девушка качает головой, сдвигает брови над переносицей. Не стоит забывать о том, что Дарк ненормальный. В его мозгах мир интерпретируется иначе. Все бесстрашные об этом шепчутся, пережевывают сплетни, делятся страшилками. Сиенна как-то слышала, что Дарк столкнул перешедшую девушку с моста над Пропастью год назад, когда та решила свести счеты с жизнью, намучившись с жестким режимом и дисциплиной фракции. Он не отговорил ее, не позвал Макса или кого-то из других лидеров, не попытался пресечь фатальный выбор. Девушка долго не могла сделать последний шаг, страх смерти удерживал ее на этой стороне, не позволял совершить прыжок к гиблому дну, а Дарк оказался поблизости. Он ласково стер слезы с ее щек, сказал, что поможет, обнял крепко, погладил по волосам, а потом, когда она доверчиво обмякла в его объятиях, столкнул вниз. Вот так просто и легко. Без жалости и какой-либо сочувствующей эмоции. Кажется, потом были разборки у лидеров. Дарку сыграла на руку родственная связь с Максом. Его отмазал именно он. И еще то, что фракция напичкана камерами, и что на мосту их было предостаточно, тоже, как ни странно, оправдало поступок Дарка. Макс с напускной горечью возвестил о невосполнимой утрате неофита, но сумел наплести о милосердной причастности Дарка, который пытался спасти девушку, однако столкнулся с твердым намерением совершения акта суицида, и предотвратить его не смог. История очень мутная. Где в ней правда, а где ложь никто из простых бесстрашных не знает точно. Но Дарк все еще псих. Он им был, им и остался. Сиенну передергивает от мыслей о его репутации, обо всех тех слухах о нем. Зачем он тащит ее в технические помещения? Что там такого, что она должна увидеть? Или же он задумал нечто страшное с ее участием? — Слушай, я хочу вернуться, — останавливается девушка на последней ступени лестницы, которая упирается в громоздкую железную дверь, которую Дарк толкает плечом. — Мне здесь не нравится. — Ты боишься? — мужчина оборачивается, выказывая усмешку и чертово осуждение. — Ты бесстрашная или кто? Ну, конечно. Да, ей не по себе. Ей страшно, черт бы его побрал. Она не доверяет этому человеку, хотя еще минуты назад стонала под ним, увязая в болезненно-сладостных ощущениях от его вторжений в собственное тело. И просила еще. Хотела. И продолжает хотеть. Сиенна сжимает пальцы в кулаки и делает шаг вперед. Она не должна бояться. Вдох-выдох. Второй. Третий. Что Дарк планирует ей показать? Любопытство не пересиливает этот тупой страх за свою жизнь. И это тоже нормально. У бесстрашных есть слабости. У всех есть страхи, с которыми они борются, пытаются сосуществовать и нивелировать смелостью. Девушка давит нервный смешок. — Боюсь? Шутишь ты глупо, Дарк. — Ну-ну. Пошли. Тут недалеко. Он сдвигает скрипучую дверь и пролезает в образовавшийся проем. Кажется, этим входом пользуются очень редко. Петли не смазаны маслом, тяжелое полотно просело и искривилось от немалого веса, ржавчина проела тонкие пластины обивки в рыжую труху. Технический этаж не пользуется спросом, но Дарк заходит на него так, словно делает это уже по привычке. Он хорошо ориентируется в темноте, проходит дальше, лязгает металлом, открывая какие-то заслонки, поднимает рубильник. Просторный коридор озаряется тусклым светом, и Сиенна начинает вертеть головой, стараясь разглядеть незнакомое место. Вдоль серых стен пробегают худые крысы, и она едва удерживается, чтобы не взвизгнуть. Блять. Девушка с детства ненавидит крыс, которых в зерновых амбарах Дружелюбия всегда было полно. От подкатывающей тошноты к горлу при виде омерзительных хвостов ее отвлекает сдавленный тихий стон. Девушка оборачивается на звук, доносящийся до нее из-за угла коридора. Дарк идет именно туда. Уверенно и быстро. Ей остается следовать за ним. — Что это? — Увидишь, — повторяет снова. — Это же человек? Дарк больше не отвечает, но Сиенна готова поклясться, что он улыбается в своей привычной нездоровой манере. Она идет, опасливо передвигая ноги, дергаясь от каждого глухого звука впереди, от капель конденсата, падающих ей на лоб и шею с потолка и тонких труб водопровода. Так жутко ей давно не было. Поворот, еще один, снова длинный коридор и выход в более просторное помещение. Сиенна с ошеломлением понимает, что оказывается среди перегороженных решетками комнат. С дюжину с одной и другой стороны. Она оглядывается. Для чего здесь тюремные клетки? Ее глаза шарят по полутемным камерам, не находя в них ни одного пленника. Они пусты. Но все же здесь есть живой человек. Стоны в подтверждение тому ярче ударяют по перепонкам. Девушка слышит, как кто-то шевелится за тонкой стеной крайней камеры. Дарк встает напротив той клетки и склоняет голову. — Что это за место? — спрашивает настороженно Сиенна. — Бывшая допросная. Раньше сюда сажали афракционеров, нарушивших закон, перед казнью. Сейчас никем не используется, — отвечает Дарк. — И кто там? — голос все же предательски дрожит. Девушка откашливается в ладонь и медленно подходит к мужчине. — Дивергент. Она видит. Юноша примерно ее возраста сидит, прислонившись к стене, поднимает изнеможденный взгляд на поздних визитеров. Его лицо разбито, синева окрашивает скулы, запекшаяся кровь коростой покрывает нижнюю губу. На шее дивергента смыкается прочное стальное кольцо, от которого тянется звонкая цепь, отзывающаяся металлической трелью при движении своего заключенного. Одежда у пленника грязная и темная. Сиенна догадывается — тоже пропитана кровью, алым соком тела. Она натыкается на измученные глаза и не может отвести собственных. Юноша смотрит с мольбой, чуть шевелит пересохшими губами, но язык и голосовые связки его не слушаются. Дарк хватает бутылку воды, стоящую на столе, и бросает в дивергента, попадая ему в грудь. Грязные слабые руки хватко сжимают вожделенную подачку, долго откручивают крышку, которая поддается не с первой попытки. Наконец, губы пленника припадают к горлышку бутылки и жадно вбирают воду. Он отрывается от питья, когда в емкости ничего не остается, а потом вновь устремляет глаза на Сиенну. — Помоги, — хрипит едва слышно. — Помоги мне… У девушки приоткрывается рот. Что здесь происходит? Она, конечно, не из другой планеты и пару раз слышала о существовании дивергентов, но то, как с ними обращаются, как истязают и мучают, приводит ее в состояние ступора. Сиенна не знает, как реагировать на человека, сидящего за решеткой, подвергнувшемуся физическому насилию. Она хмурится, закусывает губу. — Для чего он здесь? — Моя игрушка, — буднично произносит бесстрашный. — Прихожу сюда, когда мне скучно. — Твоя игрушка? То есть Эрик и Макс не знают? Дарк поворачивается к Сиенне, ладонями сжимает ее плечи, и пальцы давят на кости. — Нет, конечно. Макс бы мне голову оторвал, — смешок изо рта. — А Эрик обычно убивает дивергентов. Всех до одного. Но этого случайно оставил в живых. Пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Я его немного подлатал, вытащил с того света… — Чтобы издеваться? — ее голос возмущенно повышается. — Тихо, девочка, — указательный палец мужчины прижимается к губам Сиенны. — Я привел тебя сюда не для того, чтобы ты взывала к морали. — Для чего же я здесь? — Познакомиться со мной поближе, — отвечает Дарк, отпускает ее и подходит к столу, вытаскивая из ящиков съестные припасы. Он шуршит пакетами, что-то кладет в миску, затем открывает дверь камеры и ставит еду у ног дивергента. — Обо мне судачат всякое. Но это же не слухи, верно? — бесстрашный насмешливо изгибает бровь и уголок рта. — Все правда. Посмотри, как я живу свою жизнь. Так, как хочу. И мне никто ничего не сделает, — он разводит руками и самоуверенно улыбается. — Я хорошо устроился? О, да. И это то, к чему ты должна стремиться. К такой свободе. К полной, к безусловной. Когда нет никаких рамок и границ для твоего выражения себя. — Что ты несешь? — вспыхивает она. — Не будь занудой, Си. Ты знаешь, что я прав. — Но нельзя держать человека взаперти в тайне ото всех и творить беспредел, — девушка всплескивает руками, разворачивается резко и уходит из тюремного отделения. — Ты точно конченый псих. Дарк догоняет ее почти у выхода, ловит в капкан крепких рук и прижимает грудью к стене, распластывая напором своего тела. Сиенна пытается сопротивляться, но тиски настолько сильные, что ей не удается сделать ни одного движения. Она лишь ощущает, как чужие руки стягивают с нее джинсы и нижнее белье, как справляются с собственными штанами, и как в нее неожиданно входит горячий член. Сиенна вскрикивает, разрываемая новой порцией таранящих плоть толчков. Дарк вбивается в нее жестче, чем в первый раз, и все ее тело заходится в накрывающей дрожи, такой безоговорочной, что побуждение остановить мужчину иссякает. Девушка растворяется в боли и сладких судорогах. Ей хочется еще. Эти ощущения вновь овладевают ею. Потеря контроля ради нескольких минут плотского удовольствия. Вот что важно в этот момент. Хренов Дарк прав. Снова. Ей плевать на дивергента, на античеловечные условия, в которых тот находится, медленно умирая от мук и неизвестно еще чего. Эта попытка воззвать к совести — глупое оправдание своего настоящего безразличия. Это не она. Уже нет. Сиенне интересно лишь ее будущее, лишь она сама. И девушка с облегчением понимает, что от чувств в ее душе можно отречься. Их нет. Они — лишний придаток, усложняющий ее жизнь. Теперь внутри лишь пустота. И пустота — ее единственное спасение и правильный путь.